4.
──────── ────────
Выйти из машины оказалось тяжелее, чем я думала: аэропорт за городом был маленьким, но всем своим видом внушал только неуверенность, страх и волнение. Руки начинали потеть, а голова — кружиться, когда я думала о том, что вот-вот увижусь с Люком окончательно, вживую.
Меня останавливала одна лишь мысль: мы уже не те, что раньше. Не те, что в детстве катались на велосипедах по разбитым дорогам и сваливались за ограды, не удержав ногу на педали.
Теперь ему уже тридцать три, он давно перешагнул тот самый рубеж, которого боялся сам. Он нашёл в себе страсть к службе и вряд ли смог бы вернуться в детство, в ту пору, когда всё для обоих казалось простым и ненавязчивым.
Мэтт сидел за рулём, не желая покидать салон; после двенадцати часов смены он выглядел сонным и бледным, но продолжал пить кофе и настукивать по приборной панели.
— Уверена, что сама дойдёшь? — спросил он, когда я всё-таки решилась дёрнуть ручку двери и выскочить на тёплую улицу. Не было и намёка на дождь или слякоть — всё сухо и почти душно, несмотря на начинающийся сентябрь.
Ни я, ни Мэтт так и не смогли нормально поспать, так что приехали к аэропорту в назначенное время, вечером: сон для меня показался настолько невозможным перед встречей с братом, что я решила, что не буду даже пытаться.
Мама пусть и поинтересовалась, по какой причине я шастала из комнаты в комнату, заглядывая даже в спальню Люка, где всё осталось нетронутым с последнего его появления — на столе всё ещё лежала оставленная пару лет назад книжка Курта Воннегута.
— Уверена, спасибо! — бросила я, затем направившись в сторону главного входа, откуда уже показывались первые прилетевшие тем самым рейсом из Калифорнии.
Пока я уходила, то слышала, как Мэтт в своём "шевроле" выкручивает музыку на полную. Любитель громкой и агрессивной рок-н-ролльной волны, он включил одну из самых популярных в рядах «армейских» группу, название которой я никак не могла запомнить.
Я хотела бы, чтобы сейчас я была здесь с папой: чтобы он обнял Люка первым, постучал по спине и по-мужски одобрительно хмыкнул, похвалив за выдержку, но оказалось, что почти весь зал ожидания уже пуст, а я стою посреди него, ожидая, пока брат заметит меня.
— Эл! — прикрикнули со стороны, и я дёрнулась, замечая сначала футболку цвета хаки и ремень сумки, оплетающий плечо, а затем — самого Люка, поднявшего руку в воздух, — Потерялась?
Но я была там наедине с ним; обняла так крепко и туго, что он, кажется, потерял возможность дышать на первые несколько секунд. Меня накрыло долгожданной волной смеха и волнительной радости, такой естественной и немыслимой ещё пару дней назад.
— Я так скучала, Люк... — вырвалось тихо, когда руки брата по-родному прижали к себе, а дыхание опалило щеку, — Как ты?
— Перелёт не утомил, а вот сеть почти не ловит. Ничего не меняется, а?
— Ничего! — хмыкнула я, отходя и желая схватить у него сумку, но он дёрнул руку, показывая, что это необязательно, — Я даже не спала, больше переживала.
— Сейчас уже, Алекс, переживать совершенно не о чём, — Люк, держа меня под локоть, повёл к выходу, — Приедем, я отосплюсь наконец-то на мягкой кровати, а вечером поговорим как следует. И ты тоже поспи, а то круги под глазами! Кошмар, малышка, тебя эта работа угробит!
— Сказал мне солдат...
— Давай не переводить тему! — ухмыльнувшись, Люк остановился у автомобиля, зашвырнув в предварительно открытый багажник сумку, а потом уставился на меня так, словно видел впервые, — Ты такая взрослая...
— Мы давно не виделись. Просто отрезала волосы, чтобы не мешали и...
— Чёрт с ней, с прической. Ты уже выросла. Я рад, что вернулся. Для меня пока... Всё закончено.
— О чём ты? — напряглась я.
Неужели его возвращение связано с чем-то... Плохим?
— Всё потом, Эл. Садись в машину.
Никто и никуда не спешил. Люк прыгнул в салон, пожал руку Мэтту и принялся рассказывать, как тяжело прошла его последняя неделя, сопровождающаяся сплошной бумажной волокитой и сбором подписей старших. Что его загоняли приятели, выпрашивая, когда и во сколько ждать в гости.
«Для гостей рановато!» — подумала я, добавив про себя ещё то, что сначала Люку стоит побыть с семьей, с нами. Со мной.
— И чем ты будешь заниматься теперь? — поинтересовался Мэтт, отвлекаясь от выстроившейся пробки на перекрёстке, — Есть идеи?
— Да, — кивнул брат, — Есть одна мысль, но её сначала нужно обсудить чуть ли не со всем штатом.
— Ого, смотрю, ты основательно продумал будущее!
— А как иначе? Нужно ещё и личную жизнь устраивать, куда я денусь. Эл, у тебя кто-нибудь есть?
Люк повернулся ко мне, подняв широкую бровь и уже изучено скривившись, прямо как в детстве, когда задавал самый неприглядный вопрос во всей вселенной. Я на момент окунулась в воспоминания, так что вместо неловкого смеха пришлось отвечать серьёзно:
— Никого. Уже пару лет как.
— Это не дело, — фыркнул Люк, — Такая красотка и без защиты! Господи, вовремя же я приехал.
— Её никто не обижает, — подметил в ответ Мэтт, — Даже когда пьяные придурки начинают качать права, я всегда выхожу и помогаю.
— Тебе же лучше, Мэттью.
Откинув голову на сиденье, Люк прикрыл глаза и тяжело выдохнул.
Мне затруднительно было даже на долю представить его чувства: после стольких лет полноценной службы, сражений и стрельбы, он возвращается в маленький уютный уголок, где никому ничего не угрожает.
Где можно спать и есть сколько вздумается, а ещё — встречаться с девчонками, ходить с ними на свидания без мысли о том, чтобы быть пойманным.
Следующие двадцать минут до дома мы все молчали, а Люк и вовсе уснул. Я, двинувшись чуть вправо, чтобы видеть его лицо, заметила, как у глаз вырисовывались тонкие, но чёткие складки.
Моему брату за тридцать, и повзрослел он уж точно не у меня на виду.
Мысль об этом оказалась больше меланхоличной, мягкой и лёгкой, чем удручающей или грустной: все взрослеют, стареют, и отключить подобные метаморфозы никто не в силах.
С такими же эмоциями я видела, как юношеская припухлость покинула моё лицо, оставляя скулы и узкий подбородок, а из глаз пропали искорки.
Или во всём виновата жизнь, заставляющая меняться день за днём, либо я просто на несколько лет утеряла что-то важное, но сейчас было ясно, что с возвращением Люка что-то точно изменится.
Поблагодарив Мэтта, мы зашли в дом, и тогда крик мамы, которой недавно исполнилось уже пятьдесят четыре года, ошарашил соседей: она кинулась на Люка, начиная беспорядочно расцеловывать, на что он, рассыпавшись во смехе, схватил её ещё крепче.
— Так и знал, что говорить не надо! А то бы подготовилась!
— Любуйтесь тут друг другом, а я пойду! — проскочив между ними, я с удовольствием подметила, что никаким негативом в этой маленькой сценке встречи и не пахло. А о большем я мечтать и не могла.
Сейчас нужно приготовить для Люка место, поменять постельное белье, оставленное ещё со вчера, и затем поспать и самой: в комнате всё пахло улицей, отцветающими растениями мамы под окном, сухими листьями. Осень началась быстро в этом году.
Пока мама и Люк разговаривали на первом этаже, я уже успела вытереть пыль и присесть на край постели, рассматривая книжку, взятую на краю стола; как-то он провёл за ней больше двух суток, совсем не показываясь из комнаты. В то время какая-то из специальных операций их группы с треском провалилась. Погибло много его приятелей.
И с тех пор мы почти не проводили времени вместе.
— О чём печалишься? — хмыкнул Люк в проходе, и я показала ему книжку, поджав губы.
— Просто сижу и вспоминаю, когда мы в последний раз с тобой чем-то вместе занимались.
— О, Эл, теперь у нас по горло свободного времени! А ещё мне нужна будет помощь. Твоя помощь.
Присев рядом, брат аккуратно поддел мою руку, на запястье которой до сих пор висел подаренный ещё в юности браслет с «трезубцем». Тогда он тепло улыбнулся, опустив голову и цокнув.
— Слушай, эти полтора года стали адом на Земле, но у нас кое-что всё-таки получилось. Давай поспим, а поговорим всей семьёй, наверное, уже утром.
— Да, обязательно. — я обняла его за плечо обеими руками и прикрыла глаза, уткнувшись в ворот футболки.
Так приятно было снова оказаться рядом с Люком. Слышать его, а не бояться, что вызов вот-вот оборвётся на страшном звуке взорвавшейся...
— Пока я был в командировке, то познакомился через друга с одной девушкой из нашего города, её зовут Сьюзи, — вдруг заулыбался, почти как ребёнок, Люк, а сам отвёл взгляд, боясь поймать мой, в ту же секунду загоревшийся интересом, — И в общем... Мы с ней неплохо заобщались. Хочу ещё вас познакомить.
— Отдыхай, — я отказалась от промывки ему мозгов прямо сейчас и, ещё раз крепко сжав в объятиях сильную руку, поднялась с кровати, — Постучись потом ко мне, если ночью встанешь.
— Спокойной ночи, Эл.
— Сладких снов, братишка.
Значит, Сьюзи...
Мама будет рада. И снова ткнёт меня в то, что я до сих пор одна. Но и к этому я уже была готова.