3.
Все эти пятнадцать лет, что Люк проводил в разъездах между домом и службой, пробежали мимо меня, как целая толпа марафонцев: лишь оглядываясь назад в свои почти двадцать шесть, я понимала, насколько сильно мы все изменились за это время.
Даже возвращаясь домой после года командировки, или не возвращаясь вовсе, Люк давал нам всем понять, что прикипел к службе и не собирается мириться с недовольствами, которые породил с самого начала этого пути: мы жили так, словно он был в полнейшей безопасности.
Играли для него роли идеальной семьи, вывесив на крыльцо флаг, и на стекле я лично оставила глянцевую наклейку со звездой — своеобразный знак для всех, что в нашей семье кто-то прямо сейчас служит в далеких странах.
Пятнадцать лет — огромный промежуток для меня, в который я старательно вырисовывала для Люка собственное...
Спокойствие.
Каждый из нас, и мама и отец, стремился давать ему какую-то долю уверенности: «Ты всё перенесешь, со всем справишься, Люк! Мы любим тебя».
Но я прекрасно понимала, что каждый такой момент может стать последним. Армия отняла у меня брата, превратив его во взрослого и уже не совсем похожего на себя мужчину.
А я, оставшаяся в этом крохотном городе с видом на бесконечные поля и линии электропередач, росла отдельно — в другом мире.
И в какой-то момент я просто позволила всему этому происходить: отучилась в школе, получила диплом преподавателя по языку и... Не смогла работать по профессии.
Моим местом работы стал ночной супермаркет на двойной ставке: я проводила в нём уже около года, бросив учить детей в младших классах, ведь с каждым днём все больше понимала, что пока просто не готова.
Худшим из всего, что могло произойти, оказалось отсутствие друзей: сложно было представить молодую девушку, которой даже нет тридцати, и понять, что ей некому пожаловаться, не с кем провести время или просто встретиться вечером за будничными темами.
Я общалась только с Мэттом — сыном хозяина супермаркета, расположенного у заправки, где и проводила ночи за пересчетами, обслуживанием дальнобойщиков и простых зевак, забывших купить сигареты.
И Мэтт порой выводил меня из себя, как бы не старался, и я это замечала, понравиться: пусть мне и не было до него дела.
Мэтт Лоуренс был не тем, на кого откликалось бы моё сердце, но и навязчивым казался не всегда — просто увлеченный парнишка моего возраста с любовью к бесконечным разговорам.
На самом деле, всё щёлкнуло именно в ту ночь, и отрицать это стало бы ошибкой, о которой я вскоре бы пожалела: уткнувшись в журнал проверки кассового аппарата, я заполняла поля и не спешила брать трубку, которая дребезжала на стойке.
Для этого у нас существовал Мэтт, одаренный бархатным тембром и «работавший» в подростковом возрасте на школьном радио.
— «12/7», — ответил он, прижав трубку плечом, — Всегда открыты! По какому вопросу обращаетесь?
Ненадолго в торговом зале затаилась тишина, и я даже перестала шуршать листами, вшитыми в папку: подняв голову, поправила футболку и наклонилась, стараясь прислушаться к голосу, но так и не смогла понять, в чём дело.
Кто мог позвонить в три часа ночи, кроме поставщиков? Если бы это были они, то пришли бы через задний выход, где обычно паркуются минивэны.
Молчание Мэтта начало казаться почти удручающим, так что я отложила все свои дела и уставилась на него, замершего в стороне и хмуро слушающего собеседника.
— В чём дело? — одними губами спросила я, на что он нахмурился ещё сильнее и отвернулся.
— Мэтт!
— Алекс, это Люк. — наконец-то сказал он, тяжело выдыхая и кусая губу, следом обращаясь к телефону, — Слушай, она бы всё равно узнала! Смысл скрывать? Дать трубку?
Он не звонил уже целый год: иногда писал письма, но всё, что приходило — достигало дома с задержкой, а звонки стали поступать всё реже и реже, и рассказать он ничего не мог, скидывая все сложности на рабочий распорядок. Просто запрещено разглашать информацию.
Я задержалась на несколько секунд, ощутимо продрогнув, когда Мэтт передал трубку и ушёл в подсобку, оставляя меня наедине с молчащим динамиком. Прикрыв глаза, я перевела дыхание и прижала телефон к уху.
— Привет...
Люк тоже молчал. Так долго, что сначала показалось, будто он и вовсе не со мной.
— Алекс, как ты, малышка? — спросил он тихо и мягко, а я тут же присела на край офисного стула возле кассы.
— Работаю. Ничего нового. Ты в порядке, не ранен? Мы уже столько не говорили...
Каждый раз как первый: я словно знакомлюсь с родным братом заново, прислушиваясь к изменчивому голосу и новым эмоциям, в нём отражающимся.
Каждый такой звонок был волнительным и трепетным, и больше всего я боялась бы услышать чужой голос, не принадлежащий Люку.
— Извини, что снова пропал. Сама понимаешь, тут не до самоволок. Я завтра возвращаюсь.
Это было приятно. Значит, что он сможет провести с нами хотя бы месяц — обычно это было так, пусть и большую часть времени Люк просто спал в комнате, помогал отцу по хозяйству или...
Зависал с ребятами в баре.
— Надолго? Дотянешь до моего дня рождения? — я улыбнулась, проводя рукой по короткой стрижке и глухо выдыхая. Как же хочется услышать «Да».
— Навсегда, Эл. Половина нашего отряда в отставке, но об этом... Позже. Не по телефону.
Я не выдержала и рассмеялась, а следом за мной засмеялся и Люк. Его трещащий из-за плохой связи голос оглушил меня тем самым громогласным звуком, которого я не слышала уже столько, что на глаза тут же навернулись слёзы.
Это говорит мой Люк — мой родной брат, и уже скоро он вернётся домой!
— Да ты шутишь! — сглотнув, я шмыгнула и вытерла нос схваченной из пачки салфеткой, — Серьёзно?
— Да, для меня служба окончена, теперь буду строить личную жизнь. Я почему позвонил Мэтту, у него же есть машина, если я правильно помню. Надо будет меня захватить от аэропорта.
— О, без проблем, обязательно, Люк! Я поговорю с Мэттом.
— Да прекрати, я ему уже всё сказал.
— Ага, он побледнел... — выдохнула я, — Ты его припугнул?
— Да, я спросил, не обижает ли он тебя. Вы всё-таки одни в смене. Мало ли что.
— Всё в порядке. Мы приедем к нужному времени, ты только напиши.
— Конечно, Эл. Мне пора на сборы, а тебе хорошей смены. До встречи завтра. Смс-ку скину на твой личный номер.
— До завтра! — бросила я, но звонок уже был завершен.
Вернув трубку на место в держатель, я накинула джинсовую куртку и вышла на улицу через склад, не заметив там Мэтта. Тот же, прижавшись спиной к изгороди-рабице, уже курил.
— Круто, что Люк возвращается, а то появляется только пару раз в десятилетие... — только и выдал парень, пожав плечами, — А забрать — заберём.
— Спасибо тебе. — я улыбнулась и подошла к нему, припадая лбом к плечу, тяжело выдыхая, — Даже не верится...
Позвонил посреди ночи, сообщил, что возвращается домой, попросил забрать: так резко и неожиданно, что убедиться в том, что это не шутка и не плод моего скучающего воображения, я смогу лишь завтра.
Мэтт был невысоким, так что рядом с ним я казалась его старшей сестрой, пусть мы и были ровесниками.
Иногда случалось, что наши должности путали: чистокровный южанин Лоуренс был моим косвенным начальником и вторым администратором, и от этого создавалась путаница. Всем казалось, что «управлять» супермаркетом непременно должна женщина.
— Мама не знает... — пробормотал он, когда мы уже возвращались после перерыва в торговый зал, предварительно просмотрев парковку, — А Люк сюрприз хочет сделать. Похвально.
— Представь себе, — я убрала документы в сейф и щёлкнула замком, — Он пятнадцать лет только и делал, что катался по командировкам. Я уже забываю, как он выглядит...
— Узнаете друг друга за полмили, — успокоил Мэтт, — Всё-таки брат и сестра, чего ты? Да, много лет прошло, и надо будет привыкать друг к другу заново, но...
— После смерти отца он с трудом общается с мамой. Наверное, будет тяжело первое время.
— Вы все уже взрослые люди. Просто дайте друг другу обвыкнуться, и всё будет хорошо. Люк же не ребенок больше, так что их скандалы из-за службы уже бессмысленная трата времени.
— Жаль, что папа не дождался... — я перевела дыхание, думая о том, как придётся уживаться в одном доме с бывшим военным и противницей такого уклада жизни — мамой.
К счастью, утекло уже много воды с тех пор, когда Люк и мама могли ругаться сутками напролёт из-за опасностей, которые поджидали его на каждом шагу.
К сожалению, смерть отца отдалила брата ото всех, с кем он когда-то был по-настоящему близок. Я надеялась, что вместе с ним вернётся хоть кто-то из его новой, армейской жизни.
И мои надежды были оправданы.