Воровка магии

Не желая тратить времени, Надя быстро прикинула план действий и для начала поспешила в библиотеку. Она прихватила с собой рюкзак, чтобы потом сразу отправиться в лес. Если ей требуется продать больше товара, значит нужно иметь больше товара.

В библиотеке девочка хотела мельком пробежаться по книге о магических созданиях. Сейчас её, правда, волновали больше русалки — быть может, стоит ещё походить по берегу и поискать их чешуек? Заодно Надя собиралась пополнить записи. Она давно уже завела свой собственный блокнот, потихоньку создавая в нём некий бестиарий — так, согласно книгам прошлой эры, люди называли сборники о вымышленных, мифологических существах. Собственно, сейчас половина из тех вполне себе реальна, разве что немного отличается от своего "оригинала", если можно так выразиться. Пожалуй, этот вопрос был одним из многих, которые жутко волновали Надю — откуда предки могли их знать? Или, быть может, все существа и раньше обитали на планете? И магия когда-то тоже была... Однако ни девочка, ни кто-либо другой никогда этого не узнают, если не поговорят с кем-нибудь из представителей другой расы напрямую. Хотя маловероятно, что и они будут обладать такой информацией.

Быстро взобравшись по винтовой скрипучей лестнице на второй этаж, девочка на ходу и уже по привычке поздоровалась с тётей Ниной. Старушка, кажется, её даже не заметила, копошась в куче каких-то бумаг. Надя так часто здесь бывала, что дошла бы до нужных ей рядов и стола даже с закрытыми глазами. Каждый раз она не переставала любоваться собранием книг, которые здесь пылились и ждали своего звёздного часа: когда их, наконец, удостоят чести прочтения. Увы, кроме Нади этим редко кто занимался. И то, последние годы девочка серьёзно была увлечена лишь одной-единственной частью литературного (да и вообще этого) мира, связанной с магией — уж больно сильно её затянула эта тема. И уже ни история прошлой эры, ни древние языки или художественная литература её так сильно не интересовали. Все энциклопедии тех веков померкли перед знаниями нынешних лет. Перед запретными знаниями, которые буквально приходилось добывать, что подогревало ещё больший интерес в девочке.

Вспоминая, куда в последний раз сунула одну такую книгу, девчушка взмыла по шаткой стремянке с колёсиками до самого верха. Схватив лежащий под жутко старым словарём дневник об исследованиях, она также шустро спустилась и, выхватывая из рюкзака блокнот с ручкой, уселась за стол. Только жалобно пискнул старый стул сухими деревяшками, и наступила могильная тишина. Продолжалась она, правда, не так уж долго: вскоре Надя стала шептать себе под нос, делая пометки в бестиарии и постукивая ручкой по столу.

Чешуя, найденная ею на берегу, не походила на ту, что была у русалок, у которых она мельче, аккуратнее и круглее. Задумавшись, девочка перелистнула в самый конец так называемой книги. Её палец бегал между строк в разделе «содержание», пока не наткнулся на сирен. В памяти туманно воссоздался образ. Теперь Надя, перелистывая страницы, нетерпеливо стучала ногой по полу, как вдруг дневник об исследованиях резко захлопнула чья-то морщинистая рука. От внезапности и грохота девочка дёрнулась, испуганно озираясь. Не давая наступить тишине, её место занял негодующий глас:

— Надя! Как это понимать? — тётя Нина продолжала держать руку на книжке, нависая над девочкой. Нахмуренные брови, прищуренные глаза и дрожащие ноздри говорили о том, что она крайне недовольна. — Как эта книга из запретного раздела попала сюда, а?

Девочка молчала, невольно потупив взгляд и уставившись в пол. Чувство вины тяжким грузом свалилось на её плечи, даже несмотря на то, что сама девочка считала нарушение законов, если это во благо, позволительным. Как и здесь: ну взяла она без спросу книги, пусть и те, за чтение или распространение которых можно лишиться головы, что в этом страшного-то? Ради собственных познаний ведь и только из-за личного интереса, желания знать о мире, в котором живёт, чуточку больше. А закона, запрещающего этого, вроде бы нет.

— Надя? — старушка повторила вопрос, уперев руки в бока и придав голосу холода. Девочка тяжело вздохнула — спорить с бабушками будет только безумец.

— Что ж... Не хочешь, не говори. Но я эти книги забираю, — на последнее слово, прозвучавшее особенно остро и громко, упал такой акцент, что буквально пронзил девочке сердце, заставляя её вскочить. Прокричав возмущённое «нет», она потянулась к дневнику, но тётя Нина быстро сгребла всё в охапку и понесла прочь.

— Теперь буду хранить их поближе к себе, чтобы впредь ты эти книги не брала. Не хочу, чтобы из-за меня к тебе нагрянули правильники!

Надя хотела возразить, что они никак об этом и не узнали бы, но быстро передумала. Тётю Нину этим точно не переубедишь. Для таких людей, как она, закон есть закон.

— А в качестве наказания поможешь мне разобраться с бумагами. Ох и волокиту подсунули из дворца... Видите ли, им нужно все книги зарегистрировать: учесть, присудить номер, и занести всё в бумажки. Тьфу! Будто заняться больше нечем.

— Но я не могу! — Надя ужаснулась, представляя, сколько на это понадобится времени. — Мне отцу нужно помочь...

— Да-да, папина ты помощница, знаю я. Ничего, от одного дня не убудет. Свои ягодки ты ещё успеешь продать, а у меня сроки! И ты серьёзно провинилась, дорогая. Так что не смей даже упираться, — плюхнувшись в кресло и со скрежетом открыв один из ящиков в столе, тётя Нина положила туда отобранные у девочки книги и заперла всё на ключ. «Мне б их ещё насобирать: тех, что дома, мало будет. Да и лучше чего от лесных тварей поискать, дороже продастся», — думала про себя Надя. Совсем не воодушевлённая предстоящим занятием, она села рядом с библиосмотрительницей за стол.

Девочка впервые увидела настоящие документы. То есть она вообще раньше не видела столь важных бумаг. Проводя рукой по их поверхности, можно было почувствовать узоры-спирали. А буквы — наировнейшие, красивые, с разными закорючками и крючками, — написанные магическим пером, они отливали золотом, и их никто уже не мог стереть. Документ ни в воде не тонул, ни в огне не горел. Если только, конечно, это не вмешательство таких же волшебных предметов, в которых вдохнули магию, что и серебристая бумага, и перо, которым на той писали.

Девочка должна была ставить дату и отливать особенной, заказной штуманкой печать, на которой значился адрес библиотеки и её смотритель. Но Надя не могла упустить такую возможность и не пробежаться хотя бы мельком по тому тексту, который ей предстояло из просто красивой бумаги превращать в официальный документ.

В основном это были регистрации на книги: старой эры и запрещённые. Остальные документы либо требовали соблюдения каких-то правил и законов от библиосмотрительницы и посетителей, либо более уютной обстановки и новой мебели уже самой тётей Ниной от королевства. После изучения более двух десятков бумаг Надя устала и уже не горела желанием вчитываться в текст, далее лишь посматривая на оглавления и уже на автомате шлёпая печати и подписывая даты.

Они сидели молча, перебирая документы при свете тусклой желтоватой лампы. Время неминуемо близилось к обеду. Отсиживаться тут и отливать печати вместо того, чтобы бродить по магическому лесу и помогать отцу, казалось Наде чуть ли не предательством, но девочка признавала свою вину — не стоило так открыто читать запрещённую литературу. Увлечённая библиосмотрительница тогда показалась девчушке столь занятой, что она даже не дождалась её визита, а ведь та всегда приходила посмотреть, что девочка читает на этот раз. Так, из любопытства. Ведь Надя — её единственный постоянный здесь гость.

— Устала? — голос тёти Нины пробился в Надино сознание, когда та сонливо и неосознанно выполняла своё поручение. Девочка сразу взбодрилась и потянулась, не сдержав зевания.

— Ну, не буду тебя мучить. Так и быть, ступай уже домой.

— Да нет, я могу ещё помочь...

— Иди-иди давай, я и так сэкономила немало времени. И чтобы больше я не видела, как ты читаешь книги из того раздела!

Сложив бумаги с печатью в кучу, Надя тоскливо взглянула на ящик, где теперь томились записи неизвестного исследователя о магических существах, накинула на себя шарф, застегнула куртку и, перед тем как спуститься по лестнице, попрощалась с библиосмотрительницей.

Тусклое солнце, иногда выглядывающее из-за серых туч, светило над головой и совсем не источало тепла. Несмотря на это было не так уж холодно, потому что ветер сегодня решил устроить себе выходной. Проверив содержимое рюкзака, девочка двинулась к западу деревни. Сегодня она уже не успеет вдоволь побродить по лесу, а тем более сделать новых открытий, на что она надеялась каждую такую прогулку — придётся довольствоваться сбором синелики, если ту, конечно, удастся найти. Ягоды всё-таки не резиновые, а девочка раза по три на неделе бегает за ними в лес.

По пути Надя быстро заскочила на рынок. В обменнике она выменяла пару чешуек русалки (или сирены, чего девочка, вероятно, уже никогда не узнает) на одну штуманку, которая заинтересовала её ещё вчера. Продавец сказал, что вещицы подобного рода не работают. Но девочка знала секреты таких инструментов — перед использованием их нужно заряжать энергией. Поэтому, воспользовавшись случаем, совершила неравноценный обмен, получив магическую вещицу почти задаром. «Всё равно в деревне они никому не нужны», — пожала плечами Надя, избавляясь от тихой нотки вины на сердце.

Минуя свой дом и покинув пределы защитного купола, девочка привычно свернула на тропу, ведущую к верёвочному мосту. Снег здесь не был сильно утоптан, ведь этой дорогой мало кто ходил, поэтому путь предстоял трудный: как-никак королевство вечной зимы, и снег тут так же привычен, как яркое солнце и трава в королевстве Жизни. Девочке всегда хотелось там побывать — побегать по зелёному лугу, почувствовать кучу новых и приятных запахов, походить босиком по мокрому песку у моря, увидеть зеленеющие горы и тянущиеся далеко-далеко поля... У Нади в голове не укладывалось, что в одном месте может собраться столько цветов и красок. Увы, сейчас она довольствовалась лишь серыми тонами своего мрачного зимнего мирка. «Уж что имеем», – сказал бы сейчас её отец, – «спасибо и на том».

Когда девочка миновала возвышенность, облюбованную снежными волками, и уже подходила к верёвочному мосту, её внимание привлекли следы, которые до этого она не замечала. Нет, они не принадлежали волкам или тем более людям — слишком уж большими и широкими были. Таких следов Надя ещё не встречала, что сразу её насторожило. Охваченная преждевременным волнением, девочка порылась в рюкзаке и вытащила оттуда штуманку огня, чтобы в случае чего быть наготове. Из-за неровного снежного покрова, усеянного волнами, словно море, нельзя было толком разглядеть, не скрывается ли кто за соседним холмом снега. Да и тот сегодня, как на зло, хрустел под ногами, не позволяя бесшумно передвигаться. С другой стороны, Надя точно также легко могла услышать приближающуюся к ней опасность. А было тихо. Даже очень...

Незнакомые следы на пути то появлялись, то куда-то пропадали. Иногда топтались на месте, а иногда вдруг разбегались друг от друга в стороны. В конце концов, после ещё нескольких минут столь же тихого пути Надя успокоилась. Мало ли, когда их обладатель здесь проходил? Однако совсем расслабляться девочка не стала. Успокоиться — это хорошо, но если потеряешь бдительность в таком месте — глядь! — и тебя уже разрывают на части ненасытные волки, или несут в своё гнездовище вонючие гарпии.

Следующий снежный ком, на который Надя собиралась взобраться, вдруг зашевелился, когда она только-только хотела поставить на него ногу. Нечто столь же белое, как и сам сугроб, стало из-под него подниматься. Фигура росла, становясь всё больше и больше, пока не замерла на мгновение и не стряхнула с себя весь налипший покров. Достигнув более трёх метров высотой, мохнатый зверь, вытянувшись во весь рост, навис над Надей, закрывая собой всё небо. Стоило ему яростно зарычать и замахнуться лапищей, как девчушка наконец опомнилась и кинулась бежать. Она всем сердцем надеялась, что животное сыто и не будет её преследовать, но, грозное, оно уже мчалось за ней, вроде и лениво перебирая лапами, а двигаясь всё равно стремительно и широко. Надя никак не могла вспомнить, что это за существо. Как такое вообще могло вылететь из головы? Однако сейчас девочку больше заботил вопрос, как лучше оторваться от несущейся по пятам белой смерти и при этом выжить.

Добежав до реки Флюмен, запыхавшаяся девчушка хотела повернуть направо в сторону моста — там зверь или совсем не пойдёт за ней, или свалится в реку под натиском своего веса, — однако она поздно обнаружила, что здесь подъём, а столь уставшей ей никак не удастся по нему оторваться от животного. Недолго думая (на это и времени-то не было) Надя бросилась к обрыву, ведущему к берегу. Если всё получится, она аккуратно спустится и спрячется за каким-нибудь выступом, а зверюга, не удержавшись, кубарем скатится вниз. Понимая, что, если та её сейчас нагонит, ничего не получится, Надя на ходу выстрелила в неё из штуманки. Столб пламени, вырвавшийся из нехитрого приспособления, охватил существо, заставляя его на некоторое время притормозить. Перевернувшись в снегу и издав гневный рёв, оно бросилось за девчонкой с ещё большим рвением, чем прежде. Если раньше животное просто хотело есть, сейчас оно явно предвкушало самую болезненную расправу над своей жертвой.

Перед Надей проступало бескрайнее море. Мысленно улыбнувшись и подбодрив себя, она поднажала. Где-то здесь должен быть хороший склон.

Выбежав на сузившуюся платформу, девочка глянула вниз и уже чуть не ступила туда, как вдруг в ужасе отпрянула назад. До земли оказалось метров сорок, не меньше, а платформа, на которую выбежала Надя, была ничем иным, как ледяным выступом, занесённым снегом. Склон находился чуть позади. Здесь же — голодный обрыв, готовый с жадным аппетитом проглотить тебя в любое время. С ужасом осознавая, что только что чуть сама себя не убила, девочка вспомнила про зверя и развернулась, собираясь бежать обратно. Но было поздно.

Вымотанный, но довольный, что загнал жертву в угол, тот вразвалку приближался к Наде. Пути к отходу уже не было — косолапый, устрашающий медведь с огромными иглами на спине и лапах уже заходил на ледяной выступ.

— Хах, точно, медведь! Как я могла забыть? — совсем невесело усмехнулась девочка, отступая назад. Она не отрывала глаз от приближающегося животного, одновременно пытаясь нашарить в рюкзаке хоть что-то, что могло бы ей сейчас помочь.

Страшно не было. Надю наполнял ужас.

Осознание того, что она может лишиться жизни здесь и сейчас, наливало ноги свинцом и обращало сердце в колотящийся камень. Девочка с трудом отступала назад, рыская рукой в рюкзаке словно бы для вида: «вот, да, я пытаюсь что-то найти, чтобы спасти себе жизнь, но, увы, что-то ничего тут и нет».

Медведь снова стал подниматься на задние лапы. Ощутив всю свою беспомощность и хрупкость, Надя, то ли от ужаса, то ли уже от безразличия, не могла выдавить из себя ни словечка, и, запнувшись, вдруг вообще упала. Её руки напоролись на край выступа, отчего по спине пробежали мурашки, оставляя после себя лишь жгучий холод. Теперь медведь казался ещё выше и наводил на девочку ещё больший ужас. Словно сама смерть, закрывая небо и солнце и окрашиваясь в чёрный, он хищно смотрел на неё. Зарычал, брызжа слюной. Замахнувшись, занёс огромную лапу, полную длинных отростков, которой так легко сносить головы...

Девочка не позволила себе зажмуриться. В тот момент, который называют предсмертным — когда будто вся жизнь проносится перед глазами и всё вокруг тебя замедляется, — Надя поняла, что отчасти люди правы. Она вспомнила братьев, отца, хулиганов, достающих её. Перед глазами пронеслись произошедшие с ней приключения. А ведь раньше она всегда выпутывалась из передряг. И вот теперь медведь заносит над девочкой свою когтистую лапу, и ей кажется, что та летит так медленно, так неторопливо, будто специально оттягивая страшный момент, что Надя готова уже сама прыгнуть на когти и покончить с этим мучением, лишь бы не ждать неминуемого.

В небе что-то загремело. Так грохочет гром, оповещая о скорой грозе. Раздалась вспышка, отвлекая девочку от завораживающей медвежьей лапы. Полыхнув неистово-синим или, быть может, жёлтым — столь быстро это произошло, — сверху вдруг обрушилась молния. Стремительная и изящная, она пришлась прямо в зверя, полностью охватив его тело. Вопль ярости и мощи тут же сменился гневным рёвом о помощи. Задержавшись на медведе с секунд пять, молния так же стремительно исчезла, как и появилась, хищно захлестнув воздух и полыхнув перед глазами Нади. После себя она оставила лишь замертво свалившееся животное с дымящейся шерстью да стоящий в округе запах гари.

Не на шутку напуганная девочка стала себя успокаивать, что всё обошлось, однако подниматься не смела, боясь пошевелить даже пальцем. Упавший медведь, морда которого теперь лежала у самых Надиных ног, открыл девочке невидную до того снежную пустыню. Солнце моментально впилось в глаза, ослепляя. Моргая, вскоре Надя привыкла к свету и теперь точно видела фигуру, стоящую впереди. Та дёрнулась, подойдя вплотную, из-за чего закрыла собой солнце, и девочка смогла её разглядеть.

Протягивая руку, перед ней стоял светловолосый парнишка, по телу которого скакали настоящие молнии.