Красный Плащ

Не изучив ситуации, невозможно прийти к решению. Не могу сказать, придерживался ли Януш этого принципа всегда, но сейчас он спокойно шел на встречу, держа в голове мучившее его предположение.

Было ранее утро второго дня с момента, когда он в первый раз получил письмо. Белый свет заполнял улицы города, постепенно пробуждая в нем жизнь: к площади, виднеющейся впереди, мерным шагом двигались ранние торговцы. Януш не сильно выделялся среди тех людей. Красный плащ, что он застегнул набок, скрывал от их взора меч и военный камзол. При нем не было ни слишком большой суммы денег, ни запаса провианта, ни лошади.

Так, размеренно двигаясь на последнюю встречу перед отъездом, он незаметно для всех оказался на главной площади. Торговки и торговцы вовсю раскладывали свой товар, по среди площади под тенью большого дерева расположились самые влиятельные из здесь присутствующих. Их товары, что были привезены из далеких земель, славились качеством и, разумеется, высокими ценами. Пройдя мимо них, он посмотрел на само дерево. Его ветви за столетия жизни разрослись, но тот, кто мог заметить в суете красоты вечного, с печалью говорил о скором увядании символа страны. Хотя, пожалуй, такой пустяк как мертвое дерево беспокоил лишь стариков да прачек, что любят придумывать мрачные пророчества как для отдельных существ, так и для всего мира. Януш не верил в сплетни, тем более в те, что основывались на глупых предрассудках о связи событий в мире и покинувшей удачи на охоте очередного лорда, и посему двинулся дальше, к уже открытым воротам королевского дворца.

Величественные серые стены, огромный каменный массив – все это заставляло простолюдинов восхищаться и желать того дня, когда, возможно если и не они, то их сыновья и дчери смогут хотя бы отчасти прикоснуться к этому величию. И только те, чья жизнь неразрывно связана с великими творениями архитекторов, мечтали выбраться оттуда хотя бы на месяц в свои угодия с небольшими имениями, – подальше от сырости, холода и постоянного запаха плесени и прелой соломы, от которого не могли избавиться даже после тщательной уборки. К своему счастью, Янушу предстояло пробыть там лишь пару часов.

Что бы ни ожидал увидеть какой-нибудь лорд или заезжий в страну дипломат, в то утро не было ни много стражи, ни обычного для приемов освещения. Все, чем был освещен главный зал – пробивающийся сквозь витражную розу пестрый свет, окрашивая каменный пол в желтые и зеленые цвета. Сквозь свет можно было разглядеть две фигуры, сидящие на парных креслах. Позади них была лишь пустота. Януш приблизился к ним и встал на колено. Секунды молчания, и фигура слева поднялась. На свету появилась величественная женщина, ее лицо отражало одновременно и радость встречи, и серьезность, коя присуща людям, погрязшим в деле, с которым справится поможет лишь чудо.

Януш опустил ниже свою голову и четко произнес слова, эхом отразившиеся в колоннах зала.

– Ваше Величество, королева Эстерна, Касия Мудрая, по вашей просьбе я, Януш Бекфорд, прибыл, дабы исполнить волю вашей милости.

Он оставался неподвижным покуда мягкий голос женщины не прервал тишину.

– Да прибудут с тобой боги, Януш Бекфорд, граф Форивела. Мы даруем тебе этот титул и надеемся на твою мудрость и удачу в великих делах, кои тебе предстоит совершить.

– Благодарю за милость, Ваше Величество.

К ним подошел слуга, держа на бархатной подушке украшенный меч. Королева достала меч из ножен, и, слегка прикоснувшись к плечам Януша, отдала его обратно слуге. Со стороны правого кресла послышался приглушенный голос монарха.

– За сим, мы с покойной душой отпускаем вас в нелегкий путь.

Эта фраза означала лишь одно – его просили удалится. Встав с колена и поклонившись, он развернулся и вышел из главного зала.

Во внутреннем дворе замка, где он поспешил скрыться с глаз монарших особ, было прохладно, довольно сыро от утренней росы и холодных, продрогших стен вокруг, но одновременно и приятно находиться: небольшой цветущий садик из стойких к сырости и холоду видов цветов, кустарников и маленьких деревьев казалось бы оживлял бездушный камень. Сюда не попадало слишком много света, особенно сейчас, когда солнце буквально пару часов назад еще отдыхало за пределами человеческих глаз, а те лучи, что игрались в листве, создавали невероятное ощущение спокойствия и благодати.

«Все же, даже в тех местах, где нет места красоте, иногда можно отыскать клочок земли, содержащий в себе крупицы того, что мы, люди, называем...»

– Я знала, что скорее всего найду тебя здесь. – спокойно и, как будто отовсюду, раздался голос Касии. Она вышла из-за куста с белыми остролистыми цветами. – Пошли за мной, тебе полезно будет это увидеть.

Уголок зеленого спокойствия вновь сменился серостью стен замка. Касия быстрым шагом направлялась вглубь здания, резко сворачивая в нужные коридоры и проходя в бесчисленные дверные проемы. Януш еле поспевал за ней. Вероятно, в тот момент он думал лишь о том, чтобы не упустить ее из виду и не заблудиться. Каждый новый поворот открывал все более интересные подробности жизни людей, здесь обитающих. Впрочем, ему некогда было обратить на это внимание, и лишь когда Касия остановилась, он наконец оглянулся вокруг. Узкие коридоры и небольшие комнаты сменились на большое полупустое помещение. Изо рта у них обоих шел пар.

– Мы вынесли отсюда большую часть вещей, – сказала женщина. – Пусть хорошему вину следует всегда оставаться холодным, но кто будет его пить, ежели дух вина накрепко свяжется с мертвецким духом павших? – она высунула из кармана платья платок и прикрыла им нижнюю часть лица, открывая тяжелую, словно застывшую от здешнего холода дверь.

В нос Януша ударил резкий запах. В следующей комнате лежало два трупа, на которых прекрасно были видны все признаки активного разложения, вокруг них лужицей скопилась вытекшая гниль и темно-коричневая жидкость, животы обоих трупов ужасно вздулись, и даже огромная резаная рана на животе одного из них не помешала этому ужасному признаку смерти проявиться. Женщина стояла в проеме двери, не смея сделать ни одного шага вперед. Януш также достал свой носовой платок и прикрыл им лицо, подойдя почти вплотную к трупам.

– Мы принесли их сюда чуть меньше двух дней назад, – тихо сказала она.– Это произошло в ночь после нашего разговора. Одного из них унесло чудовище... – Касия замолчала, не в силах более сказать ни единого слова.

Вернувшись во внутренний сад, Касия остановила мужчину, легонько коснувшись плеча. На её глазах не было ни волнения, ни ужаса, - лишь безграничная печаль. Януш, повернувшись к ней лицом и взяв за руки, уверенно взглянул ей в глаза. Честь не должна быть растоптана, он знал, что песнь о смертях лишь начинается, и никакая великая сила не сможет прервать ее зов.

– Даже если мне придется перевернуть весь мир, то, что должно, будет свершено. Судьба будет благосклонна, – и я сделаю все, что будет в моих силах, а ежели нет – то, что заставило проливать твои глаза слезы, снищет свою кару. – таковы были его слова, сказанные с решимостью, достойной лучшего вассала королей.

Распрощавшись, он наконец тронулся в путь. Людей на улицах прибавилось. В воздухе смешался аромат свежего хлеба и запах сточных вод. Города всегда были местом, где он старался не задерживаться. Они представляли собой скопление слишком противоречивых сил: всего самого ужасного, что может показать человек, но вместе с тем открывали возможности тем, кто был способен на великие свершения. Однако сейчас он наблюдал людей, чьи помыслы были направлены лишь на преумножение своего богатства и укрепление в своем невежестве. Не задерживаясь более на площади, ему оставалось направиться к выходу из города и далее на запад – туда, откуда ночами, до сих пор, спустя 200 лет, можно было услышать речи тьмы. У городских ворот он прикупил съестных припасов, – дорога длинна. Часть пути он мог сократить, попросившись в повозку проезжающего мимо человека, что Януш и сделал, упросив едущего на ближайшую ферму крестьянина.

Большую часть поездки он провел слушая рассказы возничего, полные то радостных, то печальных моментов его жизни. Но ведь ты здесь не для того, чтобы слушать пересказ слов простого человека? Пусть тебя не пугает такая возможность, его поездка не продлилась долго. Пейзаж вокруг был почти пустынен. Редкий лесок лишь изредка мелькал вдалеке, небо такое, как и земля вокруг, было чисто, что пруд без рыб: его синева уходила в даль, плавно растворяясь в своей бледной тени у горизонта. Повозка приближалась к неровно стоящим домам, сколоченных из чего попало, уже явно требовавших подлататать и стены, и крышу. Было печально лицезреть такой упадок. Чуть поодали бледнела мельница. Люди, занимающиеся здесь хозяйством, не стали приближаться к приехавшему человеку, лишь махнули рукой.

Януш попросил возничего остановиться, поблагодарив за то, что он подвез его, и пошел к виднеющемуся вдали прилеску. Солнце вскоре достигнет своего зенита, и он торопился. Плохая это примета - находиться в поле одному в полдень. Ячмень, что здесь выращивают, скоро пойдет под скос - он уже приобрел золотистый цвет и мерно раскачивал свои колосья на слабом ветру. Пока еще можно было услышать стрекотание насекомых и щебетание птиц, но вскоре здесь будет тихо. Ускорив темп, Ян продвигался сквозь желтые колосья, и, почти достигнув леса, обернулся посмотреть на то, что осталось позади. Далекие стены города дымкой сливались с горизонтом, росли из желтого озера колосьев, тонули в голубизне небе. Отсюда город казался заманчивым местом. Однако вид его исчез, как только Януш сделал шаг в белые полосы деревьев.

Солнце здесь не мешало пути, а редкие корни не усложняли путь. Он надеялся к ночи выбраться на небольшую поляну перед лесом, а оттуда определить дальнейший путь. После той поляны у него будет мало возможностей безопасно переночевать. Там, на западе, дороги редки и опасны, в лесу же пробраться сквозь заросли будет сложно. Искать след чудовища, – словно идти в ведьмином кругу, – один след может перекрывать другой, путая и без того тугой клубок невидимых нитей.

В полдень даже лес молчит. Молчал и Ян. Ситуация никак не располагала к веселому напеванию разных мотивов. Здесь, конечно, он не мог ничего сделать, – слишком светло, слишком много живности. Словом, прекрасные охотничьи угодья – негде скрываться. То ли дело густые леса, далекие западные земли. С давних времен лишь редкие люди уходили в том направлении, да и надо ли говорить, что забредшие слишком далеко не возвращались? Конечно, и там когда-то, быть может, боги позволяли жить нашим братьям, возможно, росла там и столь ценная пшеница, были дивные, расстилающиеся к горизонту яблоневые сады, но вот уже более нескольких сотен лет все, на что хватало человеческого взора, было охвачено запахом смерти. Разумеется, Януш не знал, что послужило тому причиной и когда все началось. Ему, как и многим другим еще с детства говорили об опасностях западного леса, и каждый раз история начиналась по-разному. Одному говорили, что то было проклятие, наложенное богами на чудесное королевство, другому – что маги, ныне гонимые любой властью, решили так безнаказанно убивать мирных существ, третьему рассказывали об ужасной истории любви, закончившейся рождением первого чудовища и последующего превращения цветущего государства в заросли терновника.

Он давно наслушался этих историй. Сейчас придумывают новые, все более страшные и темные истории, уже никак не походящие на правду. Да и тогда он сомневался хоть в какой-то правдивости слухов. Понятно было лишь одно – если и искать, то там.

День начинал подходить к своему концу. Березовый лесок уже сменился кленово-осиновым, и, по его подсчетам, небольшая поляна должна была находиться совсем недалеко. Он уже собирал по пути небольшие сухие веточки, чтобы без промедления зажечь небольшой костер. Даже если для чудовищ огни – это знак добычи, для лесной живности это знак опасности. Ему бы хотелось обезопасить себя хотя бы от одной из неприятностей.

Когда же он вышел на поляну, небо, окрашенное в красно-пурпурный цвет, уже пестрело маленькими огоньками звезд. Неподалеку слышны были звуки леса – трещание насекомых, тихое, еще совсем редкое бормотание ночных птиц. Не подходя к центру поляны, он расположился у стоящего чуть поодаль от общего массива дерева. Пробормотав себе под нос «и пусть будет покойно мое сердце», он кинул взгляд на яркое от звезд небо и, в полудреме, стал дожидаться рассвета.