Глава 6
Их вели по узкой тропе, выдолбленной временем в самой кости горы. Каменные стены сжимались всё теснее, и ветер исчез, будто побоялся ступить сюда. Казалось, сама гора затаила дыхание.
Кошка с тёмной мордой шагала впереди, не оборачиваясь. Её шаги были уверенными, почти торжественными. Остальные члены Племени Молчаливых растаяли, как дым. Остались только трое друзей и их молчаливая проводница.
— Она… сказала “Он ищет”… — пробормотал Крыло, когда они на миг остановились у расселины. — Это звучало… слишком живо.
— Это было во сне, — отозвался Осколок. Его голос стал тише, как будто он сам боялся, что гора услышит. — Тот же голос. Та же пустота. Те же камни. Мы здесь не случайно.
— Мы никогда не бываем “случайно”, — глухо добавил Амфи. — Не в таких местах.
Проводница оглянулась. В её взгляде не было злобы — только усталость, веками накопленная. Она кивнула им, словно прочла их мысли.
— Говорите, пока можете. В Покое — тишина.
Покой оказался залом внутри горы — огромным и тёмным. Его сводчатые стены напоминали свод храма. Свет просачивался сверху тонкими нитями — не солнце, не луна, не звёзды. Как будто светилось само пространство.
На полу были расстелены моховые гнёзда. Каменные чаши, в которых лежали сухие травы. А вокруг — тишина, такая глубокая, что было слышно, как собственное сердце замирает между ударами.
— Спите, — произнесла проводница, не глядя на них. — Завтра Призрачный скажет. А ночь… принадлежит вам.
Они легли, каждый в свой угол, но сон не спешил приходить.
Амфи ворочался, глядя в потолок. Крыло шевелил кончиком хвоста, нервно подёргивая крылья. Лишь Осколок лежал неподвижно, глаза его были закрыты, но дыхание стало чуть учащённым.
И он снова оказался там.
В сне. Но не в своём.
Камни говорили. Шёпотом, как ветер в мёртвом лесу.
Ты вернулся… Ты принёс их с собой…
Осколок стоял на краю бездны, из которой поднимался пар. Там внизу было что-то — живое. Огромное. Спящее? Или просто… терпеливое.
Из тумана выступила фигура. Слишком высокая для кота. Слишком тонкая. Она была будто вылеплена из праха.
— Ты тот, кто помнит, — прошептала она. — Ты — сломанный, но видящий. Ты нужен мне, маленький целитель…
Он дёрнулся. Резко сел, тяжело дыша. Камни под ним были холодными, но реальность казалась менее настоящей, чем сон.
Амфи, заметив его, тихо подошёл.
— Снова?.. — одними губами.
Осколок кивнул.
— Это не сон. Это зов. Он знает, что мы здесь.
На другом конце зала Крыло всё это время не шевелился. Но его глаза были открыты. В них отражались пляшущие тени света с потолка. Он что-то вспоминал.
Что-то древнее. Забытое.
Он медленно прошептал:
— Я… был тут. Котёнком. Мне снился этот свет. Эти стены. Только тогда я не знал, что это место — реальное.
Амфи тихо коснулся его плеча:
— Крыло… ты уверен?
— Я не просто уверен. — Его голос дрожал. — Я боюсь, что мы пришли сюда не одни.
И снова — тишина. Но теперь она дышала.
Утро пришло без рассвета.
Не было солнечных лучей — только мягкий, рассеянный свет, будто сама гора пробудилась и чуть приоткрыла глаза. Тишина оставалась такой же густой, как и ночью, но в ней появилось напряжение, словно воздух ждал… кого-то.
Из тени зала вышла фигура.
Не шаги, а именно выход — плавный, как будто её вытолкнула сама скала. Он был высокий и тонкий, его шерсть — дымчатая, с проблесками седого, а глаза — тусклые, как пепел. Один из них был полностью закрыт тонкой пеленой, второй же — пронзал, как острый камень.
— Вы — трое, — произнёс он. Голос был старым, глубоким и… безэмоциональным. — Вас привела гора. Не вы выбрали путь. Не вы выбрали шаг.
Осколок прижался ближе к земле. Ему чудилось, что этот кот — не живое существо, а отголосок чего-то давно ушедшего, оставшийся здесь в камне.
— Ты — целитель, — продолжил Призрачный, глядя прямо в него. — Ты слышал зов. Видел сны. Твой разум тронут дыханием Пустоты. Ты — дверь.
Крыло расправил крылья, шагнув вперёд.
— Что за Пустота? — спросил он, почти с вызовом. — Кто вас сюда запер? Почему вы боитесь долины?
Призрачный посмотрел на него. Его взгляд был не враждебен, но тяжел, как обломок скалы на спине.
— Мы не заперты. Мы — стражи. Долина не пуста. В её сердце спит то, что нельзя назвать. Оно ждёт, чтобы быть найденным. Чтобы быть разбудженным.
Трое друзей переглянулись. Осколок еле заметно кивнул.
— Оно разговаривает со мной. Во снах. Оно зовёт. Говорит, что я — "сломанный", но вижущее. Что я... нужен.
— Ты не первый, — ответил Призрачный. — Но, может, последний. Ты — трещина в печати. Камень больше не держит. А значит, пора узнать правду.
Он повернулся и пошёл прочь. Без звука. Без приглашения. Но ясно было: их ждут.
Они двинулись следом. Глубже в гору. Там, где воздух становился другим — не просто холодным, а... безвременным.
Их вели через коридоры, мимо древних знаков, вырезанных на стенах. Когтями, не лапами. Надписи были на старом языке, в котором не было слов — только смыслы. Они касались их разума, как капли воды касаются кожи: прохладно, чуждо и пронзительно.
Амфи остановился перед одной из стен. Там был символ — круг, рассечённый молнией.
— Я... видел это, — прошептал он. — Но не в снах. Вживую. В детстве. На камне, в овраге. Я думал, это просто трещина.
Крыло хрипло выдохнул:
— Мы все здесь не случайно.
Вскоре путь закончился. Впереди была дверь. Не обычная, а из чистого камня — гладкая, без ручки, без замка. Только трещина, уходящая вверх.
Призрачный положил лапу к центру, и камень дрогнул.
— За этой преградой — то, что вы должны помнить. И то, что вам предстоит выбрать. Покой… или Пробуждение.
Он отступил в сторону. Камень медленно разошёлся. И из темноты донёсся слабый, хриплый вздох — словно изнутри веками не дышали.
Осколок шагнул первым. Его глаза светились страхом… и знанием.