Глава 21
Каллисто в покоях не оказалось. Они были пусты. Эрос разочарованно вздохнул. Он обошел комнату и остановился на месте, где вчера позволил демону укусить себя. На полу мелкими каплями запеклась кровь, однако та была не его. Это была кровь Каллисто. Ещё вчера он заметил, как она, кусая его, сильно сжала пальцы в кулак, так, что ногти до крови впились в кожу ладоней.
Каллисто не давала себе сорваться. Это было удивительно и неприятно. Неприятно, что не захотела потерять свой рассудок рядом с ним. Он ударил пол рукой и стиснул зубы. Этого недостаточно. Лязг металла отвлек его. Эрос вышел на балкон и заметил, как Каллисто, скрестив мечи, дерется с Илиасом. Эрос удивился, ведь все аристократы покинули замок, стоило утренней звезде показаться на горизонте.
— Господин Эрос, не желаете ли вновь посетить библиотеку.
— Блу. Хочу прогуляться. Каллисто сейчас на улице. Отведи меня к ней.
— Нельзя. Хозяйка попросила проследить за вашим здоровьем и безопасностью. И в ближайшие несколько дней она предпочтет, чтобы ее никто не беспокоил.
— Почему?
— Я не могу знать всех замыслов хозяйки.
— Отлично. Я тоже не хочу, чтобы меня кто-то беспокоил, поэтому не иди за мной.
— Но хозяйка...
Эрос не стал слушать. Он лишь быстрым шагом покинул покои, а Блу с вздохом слегка скривил лицо от недовольства. Он исчез, предпочитая исполнять приказ своей госпожи. в тайне.
Каллисто же, чувствуя в теле небывалую легкость, наслаждалась утренним поединком. Уворачиваясь и нанося ответные удары, она ощущала себя как никогда прекрасно. Капли пота, что стекали со лба от физического перенапряжения, слетали с кожи, поблескивая от света утренней звезды.
В отличие от нее, Илиас был не так и весел. Ему было довольно тяжело уворачиваться и блокировать удары сестры. Все же спарринг на мечах не самая сильная его сторона, но и он сам предложил именно этот вид оружия.
— Илиас, ты думай, пожалуйста, об поединке, а то головы не станет.
— Новая отрастет. И вообще, что, к черту, с тобой стало за одну ночь? Выпила крови какого-то хиляка, а сил прибавилась, будто хлебнула с ложки кровушку самого Люцифера.
— Фу. Не говори такой мерзости. Сам то бы хотел попробовать его крови?
— Ну, говорят, что кто выпьет кровь короля, сам станет королем.
— А ты до сих пор и в сказки веришь.
— Малая ты...
Не успел Илиас договорить предложения, как меч из его рук был выбит и отлетел далеко за тренировочный плац, глубоко застряв в земле. Каллисто быстро приставила свой клинок к шее брата, знаменуя свой триумф довольной улыбкой.
— Дрались бы копьями, давно бы лежала на земле под моей ногой с видом ощипанной курицы.
— Не я выбирала оружие. Так чего кудахчешь, словно петух. Зачем выбрал мою стезю?
Знаешь же, что с детства со мной и матушка, и ее генералы на мечах бьются.
— Не хотел неравных шансов. Да и мне следовало оценить твое самочувствие. Дядя попросил.
— Отец?
— Верно. Феликс с матушкой еще на рассвете отбыли. Она у него погостить изжелала. Я же вечером отправлюсь домой. Нельзя оставлять герцогство на такое долгое время. Да и перед скорыми событиями следует подготовиться к самым что ни на есть худшим последствиям. К стольким последствием стоит приспособится, жуть.
— Не видела Фелицию в карете отца.
— Ты провожала его?
— С утра увидела с балкона. Только начало рассветать.
— Он очень переживал за тебя.
— Знаю. Со вчерашнего дня на душе паршиво.
— Нет нужды. Ты поступила правильно. Сделала все так, как того требовалось от наследницы. Феликс должен быть благодарен, ведь, как герцог, его жизни не угрожает ничего, что не скажешь о герцогине. Когда официальная передача титула?
— Месяца через четыре, пять. Наверное, может что-то переменится.
— Они очень быстро пролетят. Помню, как было у меня. Все дни слились в один, а осознал я всего, лишь, когда его остывшее тело покоилось на моих руках.
— Илиас, ты... То есть, старший брат скучает по отцу?
— Безумно. Когда всю жизнь за тобой стоит сильная спина и в один момент она исчезает, причем от твоих собственных рук. Каллисто. Готовься. Больно будет всегда. Со времен она из острой просто станет хронической. И будет не колоть, а тянуть. Выть сердце никогда не перестанет.
— Я думала, может ли быть так, что появится возможность избежать этого. Столько книг перерыла, столько источников. И все бесполезно.
— Я до последнего думал, что все это лишь очередной глупый экзамен на эмоции. Я даже умолял его проснуться. Мне было плевать, что все вокруг смотрят на меня. Я никогда не плакал после ста лет, но в тот день рыдал. И знаешь, матушка корила и ругала меня. Я даже вновь получил по лицу за неподобающее для нового герцога поведение. Я видел ее чувства. Это был триумф. Она была счастлива. И от этого было больнее. В отличие от Феликса, что до сих пор страдает по Ламии, мама никогда не любила отца. Как и он ее. Не могу поверить, что история всегда повторяется и тоже ждет меня.
— Разве мы не собираемся это исправить? Забыл, кому на верность присягнули?
— Я не верю в чудеса. Мы с тобой лишь поменяли гильотину на виселицу. Я хочу перемен для своего народа, но я не уверен, что эти перемены коснуться меня. Да и мое проклятие уже в действии. Как и твое сестренка. Мы ничем не отличаемся от своих родителей. Мы еще отхватим свою порцию боли. Но я удивлен, что ты так долго сопротивлялась этому. Ты по настоящему отчаянная дура. И по другому не сказать.
— Заткнись.
— Злишься?
— Злюсь. И вновь выбор был сделан за меня. Я и правда, как последняя дура, даже отпор не могу дать.
— Да. Я считаю точно так же. С другой стороны. Будто сама судьба вас повязала.
— Судьба жестока ко мне.
— Ко всем, кто живет под этой звездой. Здесь.
— Если бы была возможность стереть любой день из своей жизни. Какой бы ты убрал?
— Тот же, что и ты. День, когда родился.
— Уж точно именно этот.
Илиас улыбнулся и нежно хлопнул Каллисто по голове. Он прошел мимо, направляясь прямиком в замок.
— У меня не так много времени. Хочу провести его в более приятной компании. С тобой всегда тоску наводит.
Каллисто закатила глаза и еще раз посмотрела на свой меч, прежде чем скрыть его в этой реальности. Ветер стал сильнее, он подхватил черные локоны, играясь с ними, а снежинки медленно кружили вокруг. Сердце отбивало ровный здоровый ритм. Поймав несколько льдинок на ладошке, Каллисто наблюдала, как, не тая, они еще больше леденели.
— Холодная, как лед, совершенно без тепла. Странно, что могло в нем вызвать столько чувств. Отчего прошлой ночью его сердце билось как сумасшедшее.
— Вы недооцениваете свое очарование, моя светлость.
— Я не разрешала себя подслушивать.
— Прошу прощения, госпожа.
Приспешница Сюэ стояла за спиной Каллисто, на одном колене преклонив голову.
— Сяомин. Встань, пожалуйста.
Сяомин поднялась с поклона и подошла ближе к Каллисто. Падая головой на ее плечо.
— Вам вчера было больно, а я никак не могла помочь. Я зла на себя. И кости не нашла. Я бесполезна, заслуживаю лишь смерти. Сжальтесь надо мной, пожалуйста, перережьте мне горло.
— Мы с самого начала не питали сильных надежд на этот вариант. Ты же понимаешь.
— Как вы теперь выполните задание принцессы?
Каллисто гладила Сяомин по голове, стряхивая падающий снег. Она уже знала решение проблемы, просто сама до конца не решалась и корила себя за неуверенность.
— Сяомин. Тебе придется вновь проникнуть к ним.
— Зачем?
— За информацией. Разузнай, ищут ли его и... Будь наготове вступить в переговоры, но очень осторожно. Ты не должна пострадать. Вынюхай все и сообщи мне, а после я скажу, как дальше мы будем действовать.
— Каллисто, я хочу поздравить тебя, если позволишь. Я знаю, что ты не желала этого. От того и боюсь показаться невеждой.
— Это большое событие для моей семьи и народа. Конечно, ты можешь меня поздравить.
— Я хочу, как это подобает, приклонить тебя колени и посвятить всю свою кровь тебе. До этого только Сэт исполнил клятву на крови. Я тоже хочу получить твое разрешение.
— Нет. Я не могу тебе этого позволить.
— Почему вы всегда отказываете мне?
— Потому что о чем бы не думала маркиза и чего бы не желала, именно ты, будущая глава клана Сюэ. Я не могу принять твою клятву жизни, как у Сэта. Лишь в день своей коронации, как поданного. Мы с тобой договорились об этом с самого начала. И ты сама жаждешь место главы. Тот, кто отдает свою жизнь и смерть, никогда не возглавит род.
Выражение лица Сяомин оставалось все таким же непроницаемым. Однако она слегка понурила голову.
— Мой храбрый цветок Рассвета. Я никогда не усомнюсь в твоей верности и без клятвы. Я хочу, чтобы ты и дальше, оставалась рассветом. Чья жизнь может иметь выбор. Ни у меня, ни у Сэта, такого выбора нет.
Каллисто поцеловала лоб Сяомин, передавая с поцелуем немалую часть своей ауры.
— Почему именно я должна отличаться?
— Скажу тебе по секрету, но я дала обещание, с которым полностью согласна. Кое-кому я обещала, что не возьму с тебя эту смертельно опасную клятву. Я бы и без обещания не стала, но это единственное, чего от меня пожелал тот, кто ничего и никогда не желает.
— Это точно не матушка.
— Не она.
— Почему он такое пожелал?
— Потому что заботиться. Потому что ты для него такая же семья, как и я. Поэтому, ради него. Перестань уже выпрашивать.
Сяомин, цокнув, щелкнула пальцами, и, подобно ветру, унеслась, обращаясь в пурпурную пыль. Каллисто посмотрела за спину, и тень, что стояла там, рассыпалась золотым песком, и унеслась вслед за приспешницей.
— Кажется, время стало течь быстрее. И когда только мы успели так вырасти?
Девушка вернулась в замок. Бесцельно бродила по коридорам, вновь изучала его. Стены, люстры, картины, мебель. Сейчас, в голове вновь всплыла прошлая ночь и сегодняшнее утро.
Каллисто снова и снова касалась пальцами губ, то сжимала их ногтями, то отпускала. От воспоминаний, сердце билось быстрее, а в груди становилось тепло. В какой-то момент, она прислонилась лбом к стене одного из безжизненных коридоров. Неловкость и смущение. Те эмоции, которые она не смогла бы продемонстрировать никому. И лишь в такие уединенные моменты, ей бы хотелось поговорить со своей сущностью, которая теперь не могла ей ответить.
— И правда. Ценим, лишь когда теряем.
Каллисто постояла так еще немного и направилась обратно в свою комнату. Смыв с себя грязь и пот от тренировки, она переоделась в обычную атласную рубашку темного цвета и брюки, и босая вышла на балкон, обращая внимание на сад. Фрукты стали опадать, что знаменовало наступление более суровых холодов. Вздохнув, Каллисто спрыгнула с перил и пошла вглубь, чтобы проверить печать защиты, которую могла в любой момент сорвать буря и метель. У столпа с печатью была стража. Они поклонились наследнице. Один из них отчитался о принятых мерах безопасности. Рядом со столпом находилась ледяная хижина, что внутри имела выход во все места Холодной пустыни, правда, лишь для одного демона, одного из самых древних. Тот, кто был Хранителем Гармонии в Севере и знал все об изменениях в климате, энергиях, причинах и следствий этих причин. С ним могли контактировать лишь те, в ком текла кровь Блэк. Остальным он не желал показываться. Демон вышел к Каллисто, поклонившись.
— Вы не должны беспокоиться, моя дорогая, Каллисто.
— Я чувствую, как промерзает земля и как в воздухе веет смертельным морозом. У нас не все демоны холода могут вынести такое. А под моей защитой двое, коим угроза еще больше страшна.
— Все правильно. Все как и должно. Нет, обязано быть. Вы не зря чувствуете. Нынче, зима будет суровее всех за последние тысячу лет. После сказанных слов он расплылся в улыбке и посмеялся.
— Не вижу причин для смеха.
Старец пригладил длинную бороду, и подал Каллисто руку, которую наследница подхватила и помогла демону выйти ближе к печати. Тот коснулся своей трясущийся рукой столпа, и рассмеялся еще больше. Его глаза уже как пятьсот лет были закрыты и не зрячи, но он видел своей аурой, что окутывала все, к чему старец прикасался.
— Моя дорогая, как давно я не видел вас. Каллисто, моя будущая герцогиня. Вы же сами знаете, совсем скоро закат звезды нашей уважаемой и любимейшей герцогини Ламии и рассвет нашей будущей великой герцогини Каллисто. Ваша светлость, я, как старец, всегда слежу за всем, что происходит на нашей родной земле. Вы молоды, а потому и пугливы. Но стоит радоваться. Радоваться наверняка стоит. Чем суровее зима, тем сильнее ваша власть и сила. Я думал, что сильнее восхода Ламии не будет, но ошибался. А по поводу подопечных переживать не стоит. Господин Луан, хоть кровью и не хладный демон, однако же прожил здесь всю жизнь и с уверенностью могу сказать, что адаптация прошла успешнее. К тому же ему давала кровь сама герцогиня.
— Что насчет ангела?
— В нем уже я чувствую вашу кровь, однако. Даже с ней он остается ангелом. В нем нет ничего демонического. Поэтому с уверенностью могу сказать. Этой зимы он не сможет выдержать, даже если вы укутаете его всей своей аурой, напоите литрами своей крови. Смерть его ждет в наших краях. Он чужой. Наша земля никогда не принимает чужаков. Я надеюсь, моя светлость не забывает о вашей несовместимости.
— Вам не стоит в это лезть.
— Я не могу не лезть. Вы пили его кровь, и мы ему благодарны за то, что смог помочь вам переступить через глупости в вашей молодой голове, вытеснил оттуда ту дурь, что вы вбили. Однако, подле вас, ему нет места. И я говорю сейчас не только потому, что брезгую.
Каллисто сурово посмотрела на старца, но знала, что не имела право сказать ничего унизительного. Перед ней самый преданный и любящий Холодную Пустыню демон. Когда-то, самая первая герцогиня Блэк спасла маленького демона от чудищ, оставив подле себя, приютив и дав самое ценное на свете. Знания. Позволила заниматься изучением всего в этом грешном мире. Мальчик вырос в самого мудрого демона и возложил на себя бремя держать равновесие во всей Холодной пустыне, почитая до конца времен память прародительницы.
— А когда я была ребенком, ты не казался таким противным стариком.
— Вы выросли, и с вами нельзя больше вести себя, как добрый дедушка. Я не могу позволить вам действовать опрометчиво. На вас ложится тяжелое бремя. Моя задача лишь помочь и наставить. Поэтому я и советую поскорее избавиться от балласта. Вы не можете потратить свою силу только лишь, чтобы он продолжал здесь жить. И вы должны знать, ни в какой роли ни один аристократ, ни совет старейшин его не примет.
— Я знаю.
Старец вздохнул и взял руки Каллисто в свои.
— Милая моя. Боли не удастся избежать.
Он достал маленькую белую коробочку и передал девушке. Каллисто открыла ее и достала очень длинную, но тонкую иглу, будто изо льда сотворенную.
— Когда-то, чтобы пережить боль от смерти возлюбленного, я создал такую иглу для моей дорогой Эриды, что была мне как дочь. В будущем, я создал эту же иглу для Ламии, в надежде, что та ей никогда не пригодится, ведь она смогла выйти за того, кого любила. Однако же, и ей не удалось избавиться от проклятой болячки. После вашего рождения, используя вашу кровь, что дала мне герцогиня, я стал выращивать эту же иглу и для вас. Я надеюсь, что вы используете ее отнюдь не из-за разлуки с ангельской тварью.
— Что она делает?
— Соприкасаясь с сердцем, она причиняет вам такую боль, что ни с чем сравнить невозможно. Проникая в сердце, она срастается с ним, и каждый раз, когда вы испытываете душевную боль, начинает реагировать и причинять боль сильнее. После такой вся другая, будь то от разлуки, потери или предательства, меркнет. Вам все так же больно от чувств, но вы можете продолжать жить дальше, ведь знаете, что больнее этой иглы нет ничего.
— Матушка никогда не рассказывала мне о ней.
— Ламия не пользовалась ею до последнего. Однако в день свадьбы с вашим отцом, чтобы не показывать никому слабости, применила ее. Я все же до конца надеюсь, что хоть вам она не пригодится. Потому что я не хочу верить, что вашим проклятьем стал кто-то вроде него.
Каллисто улыбнулась и покачала головой. Она сама не хотела в это верить и даже до конца отрицала наличие глубоких чувств к ангелу. Она положила иглу обратно и спрятала коробку. Поблагодарив и поклонившись в уважении старцу, она вышла за пределы территории печати и закрыла за собой вход барьером, так как место было строжайшим секретом и запретом для всех остальных.
Возвращаясь, она наткнулась на Эроса, что сидел около той самой фрески, где Каллисто случайно его чуть не лишила жизни. Он смотрел и изучал картину внимательнее, чем в первый раз. И когда Каллисто проходила мимо, стараясь не привлекать внимание, заговорил.
— "Мольба напрасна. Ты - моя темница. И все мое со мной должно томиться". Знаешь, порой мне кажется, что в темнице, в которой я оказался, заперли отнюдь не только меня.
— Ты как никогда прав. Когда приволокли тебя, мою волю так же заперли вместе с твоей свободой.
Эрос широко улыбнулся. Он обернулся и вытянул руку, подзывая Каллисто к себе.
— Посиди со мной. Я долго искал тебя, но так и не нашел.
— Разве Блу не сказал, что...
— Ты хочешь побыть одна. Я не хочу быть один. Сделай, пожалуйста, исключение.
Каллисто нехотя со вздохом подошла ближе и хотела присесть рядом, но Эрос схватил ее за руку и потянул, сажая себе на колени, обнимая и прижимая к себе ближе, чем того требовали приличия. Каллисто недовольно зашипела, но вырываться не решалась.
— Тебе не нравятся мои прикосновения?
— Мне не нравится, что ты прикасаешься ко мне не спросив.
— Прости, я просто замерз. Разреши мне побыть чуть-чуть эгоистом.
— Ты стал им, как только оказался рядом с демонами.
— Да, да, да, да, да. Ад на святош плохо влияет. Я навсегда запомнил твои слова. Однако, если тебе правда настолько противно, я отпущу.
Каллисто не ответила. Но при этом положила свои руки на его и сжала крепче.
— Чего уж там. Грейся, раз холодно. Если, конечно, можно согреться об такую ледышку, как я.
Дальше они продолжили сидеть в тишине. Лишь шум листвы, окутанной инеем, падающего снега и ветра окружал их двоих. Где-то в кустах иногда щебетали птицы. Эрос, обнимая Каллисто, в какой-то момент прикоснулся лбом к шее Каллисто, прикрывая глаза.
— Если бы ты выбрала самую подходящую строчку из книг, что описали бы сейчас твое состояние. Какая бы это была строчка?
— "Правдивый свет мне заменила тьма. И ложь меня объяла, как чума."
— Ты меня сейчас с хворью сравнила? Еще и ложью назвала?
— Я поражаюсь твоему самолюбию. Ты так уверен, что мое состояние связано с тобой?
— А я не прав?
Каллисто не ответила. Она встала и обернулась, наклоняясь к лицу Эроса.
— Я собираюсь завтра прокатиться на лошади. Рано утром. Если хочешь, могу взять тебя с собой.
Эрос улыбнулся и осторожно стряхнул упавший лепесток с волос Каллисто.
— Только если не сбросишь меня с лошади. Как в прошлый раз.
— Ты чересчур нежный. Даже дети не такие лилейные.
— И? Я неженка. Именно поэтому со мной следует вести себя осторожно.
— Это был не комплимент. Слабость никого не красит.
— Однако, она тебя во мне и привлекает. Разве это не так?
— Чушь городишь.