Глава 20
Как именно ощущалось крушение внутри? Ощущалось, как бьется все то, что ты так давно выстраивал? Боль, разочарование, обида, безысходность.
Я не могла поверить.
Все то, во что я верила и чему следовала, оказалось так легко сломать и стереть в пыль. Я стояла на дне сознания и наблюдала, не смея сделать шаг, как стены вокруг меня крушились. Песок и пыль подхватывал ветер и разносил их по всему пространству. Стекла бились, как и надежда на силу и правоту. С громким звуком упал очередной камень, и дыры в стенах стали больше. Через них внутрь ворвались потоки алых рек.
Они медленно затапливали сознания, и наблюдая за отражением в красном озере, что теперь мне по колено, я думала лишь о собственной глупости и о том, как буду утопать в безнадеге. Рядом со мной стояла моя сущность и держит за руку. Ее взгляд, хоть и в какой-то мере и счастливый, но обеспокоенный. Я ждала насмешки в свою сторону, но она лишь молча стояла рядом, наблюдая, как мой мир, разрушаясь, менялся. И от это я не могла испытывать меньше боли. Глаза давно блестели от слез, что по одной капле слетали, и падали прямиком в красный омут, окрашиваясь в такой же цвет. Ах, как бы я хотела, чтобы мои слезы очистили воду от красноты и сделали прозрачной.
Легкие волны уже достигли поясницы, и я посмотрела на вверх. Стеклянный купол, покрытый трещинами, почти до конца лопнул, и осколки летели вниз, падая и оставляя после себя лишь брызги и колыхания, что постепенно вскоре стихнут.
— Каллисто. На этом жизнь не заканчивается. Рано или поздно все мы ломаемся, но на смену бури, приходит затишье.
Я не хотела отвечать. Слова застряли в горле и не смели вырваться. Я лишь сглотнула ком тяжких горьких чувств. Ведь теперь, когда все разрушено, перед глазами снова, вновь и вновь пронеслись горькие воспоминания, коих я заперла в этом месте, надеясь, что на вечность. Однако, как оказалось, и у вечности есть предел.
Я чувствовала тепло от сущности, чувствовала ее волнения и вину. Я всегда давала понять, что не нуждаюсь в ней, игнорировала, затыкала. Стоило ей появиться, как она сразу ощутила мое отрицание, и нежелания видеть ее. И несмотря на все на это, она не ненавидела меня. Злилась, но не ненавидела. Всегда обо мне беспокоилась и заботилась. И я понимаю почему. Ведь она, еще одна часть меня, часть, которую я всегда буду отталкивать и отвергать.
Я не хотела, чтобы она появлялась. Не желала. Я ненавидела не ее, а день, когда мы встретились. День, когда я столкнулась с ее красными глазами, точной копии матери. День, что причинил мне немыслимую боль, стал днем ее рождения, и моим проклятым днем, после которого не было ни часа и ни минуты без боли. Боли, когда тебя разрывает изнутри, а противоречия постоянно крутятся в голове, не желая отпускать.
Я переставала чувствовать присутствие сущности. Она медленно, с каждым сантиметром, что наполнял красный океан, растворялась, и я уже не ощущала ее руки, что до этого сжимала. А стоило нам полностью уйти под воду, как сущность стала частью этого омута, что тянули вниз и не давали всплыть.
Я тонула, не пытаясь всплыть. Стало так тепло и спокойно. Не покидающую никогда меня, боль, стерла вода, как и мои противоречия. Впервые мне было спокойно, но это спокойствие было больше похоже на остановку времени, чем на правый покой. Я оглядываюсь, но не вижу ничего, кроме темноты дна. Темноты, что убаюкивала и создавала иллюзию безмятежного сна. Но в глубине я все равно знала, что это всего лишь фантом."
Медленно сон сходил на нет. Каллисто приподнялась с подушки и села на кровати. Немного одурманенный сном разум проснулся до конца, как только девушка услышала тихое и спокойное сопение рядом с собой, и осознала реальность, в которой теперь уж оказалась.
Эрос спал безмятежно. Его ладонь до сих пор покоилась на животе Каллисто. Сам юноша спал, носом уткнувшись в подушку, пряча глаза от назойливый утренних лучей. Девушка ощущала приятное тепло. Она аккуратно коснулась его густых волос, но почти сразу отдернула руку. Потом увидела довольно большой синяк на шее. Место укуса побагровело, а глубокие проколы от клыков покрылись коркой свернувшейся крови. Ангел не чувствовал болезненность и боль, он лишь спал, спокойно, не ощущая ничего, кроме легкого покалывания в области шеи. Каллисто вздохнула и осторожно выбралась из под его руки, чтобы не разбудить юношу, и зашторила кровать балдахином.
Каллисто впервые ощущала легкость. Каждый шаг был воздушным. Боль от ран растворилась, как и раны. Пропали и неприятные ощущения голода. Каллисто подошла к зеркалу, чтобы взглянуть на себя. Как и думала, изменения, пусть и не столь существенные, но заметны были. И в первую очередь румянец на щеках, не впалых, а довольно мясистых, как у здорового демона. Болезненная худоба ушла, на смену пришли округлость форм и спортивная подтянутость. Цвет волос стал еще насыщеннее, а губы стали красными без всяких красок. Но больше всех выделялись глаза. Каллисто была в приятном удивлении. Они не переменили цвет на алый, лишь стали более глубокого зеленого оттенка. Исчез кошачий зрачок. Это был самый главный знак, что Дентела внутри победила, и признаку другой сущности места не осталось.
Не было чего-то сверхъестественного. Каллисто просто стала выглядеть здоровым демоном, без иллюзий, заклинаний и отваров. Не было и навязчивого желания крови. Каллисто чувствовала насыщение и в этом не было того чего-то ужасного, что ожидала юная наследница.
Свежий воздух встретил ее приятным освежающим морозом и ярким солнцем. Было довольно рано. Весь, почти весь замок еще спал, кроме герцога, который готовился покинуть территорию Холодеющих душ. Феликс следил за тем, чтобы все нужные вещи были аккуратно уложены в повозку, и Каллисто наблюдала с балкона, как ее отец, раздавал указания слугам. Ей сию же секунду захотелось поприветствовать отца. Внутри был какой-то детский порыв подбежать к родителю, совсем как в детстве. А чувства, что она постоянно контролировала, теперь не были заперты под стальными цепями.
Вот только Каллисто лишь грустно улыбнулась. Дочь Феликс заметил не сразу, лишь когда подул ветер с ее стороны. Он посмотрел и увидел, как она, улыбаясь, провожала. Заметил изменения в своем сокровище и, наконец, выдохнул скопившееся в нем волнение. Они продолжали смотреть в глаза друг другу не долго. К герцогу подошел рыцарь, видимо сообщил об окончании погрузки, и Феликсу оставалось лишь улыбнуться нежно и тепло на прощание дочери, а после, под сопровождения слуг войти в карету, чтобы покинуть холодную пустыню.
Каллисто проводила кареты взглядом, пока они и вовсе не пропали с поля зрения. Мысли о том, что произошло всего лишь за один вечер, не давали покоя, и она вернулась в комнату на кровать, продолжая наблюдать за юношей. Он заворочался и сонно посмотрел на Каллисто. Реальность тоже не сразу настигла Эроса. Он сначала разглядывал, где, а потом уже и почему находился не в своей комнате. И от воспоминаний, покраснел, смущенно улыбаясь девушке, что до сих пор была в замешательстве. Эрос осторожно взял ее руку, нащупывая пульс.
— Лучше. Как ты себя чувствуешь?
— Как демон. Демон, что полностью повзрослел.
— Голос такой саркастичный. А. Прости, Ты обычно так со мной и разговариваешь.
— Для чего?
— Что "для чего"?
— Для чего ты сделал это? Вчера, кажется, я даровала тебе твою долгожданную свободу. Однако вместо того, чтобы взять дар и уйти со спокойно душой, ты совершил один из страшных грехов, для вас, ангелов.
— Спокойно душой? Если бы ушел, ничего не предприняв, винил бы себя всю жизнь. И с каких пор, помощь - это грех?
— Помощь демону благодать? Осквернение твоего тела ты не берешь во внимание?
— Осквернение? Это не то, что меня, того, у кого отобрали крылья, будет заботить. Наоборот, сейчас, мне лучше как никогда. И это ночью, мне было хорошо, несмотря на боль от твоих клыков.
— Ты рассудком поехал.
— Да, верно. С той поры, когда впервые увидел тебя. Уже тогда мой рассудок рассыпался.
— К чему эти слова? Вчера я не хотела этого. И благодарить не буду. Ты сделал так, как хотел, прекрасно зная мое мнения. Нет. Ты знал его, но проигнорировал.
— И? Ты сейчас недовольна.
— Очевидно.
— Мне стоило уйти и оставить тебя мучиться дальше?
— Верно.
— Что ж, прости. Но время назад не вернуть. Я помог тебе, и ты не можешь не принять эту реальность. Ты права, я поступил так, как хотел.
— Весело играть с собственной жизнью?
— Приятно видеть, как всю тебя изнутри разрывает от беспокойства обо мне. Каллисто. Может, ты до конца не понимаешь, но. Впервые вся ситуация целиком зависела от меня. Какого это, когда твоей жизнью и твоими желаниями распоряжаются за тебя? Больно? Неприятно? Ты тоже играла с моей жизнью, за что же стыдишь сейчас? Я мог выброситься вчера из окна. Я сам пошел, я захотел, но ты остановила меня. Разве ты в тот момент, не сделала выбор за меня. Так же, и я после сделал выбор за тебя.
— Ты не хотел выброситься! Это была чертова манипуляция.
— Я просто схитрил.
— А если бы я не пошла за тобой?
— А ты бы не пошла?
Повисло молчание. Каллисто ощущала злость. И того, что раньше сдерживало ее, теперь нет. Но она так же и поняла, что сама может контролировать себя. Ей не хочется сию же секунду задушить дурака перед ней. Она злилась, но желания причинить боль в угоду собственному удовлетворению и спокойствию, не было. Злость сменилась раздражением. Эрос потянулся к лицу девушки, пальцами касаясь щеки, спускаясь к губам, заправляя выпавшую прядь за ухо. Он потянулся к ней, опыляя дыханием лицо, соприкасаясь лбами.
— Я испытываю к тебе что-то сильное. Что-то, что сильнее желания просто сбежать отсюда. Я не могу убежать от этого. Ты же, испытываешь тоже. Прямо здесь, — Эрос указал на сердце девушки. — Кажется, я и правда твое проклятье. Какая жалость.
Каллисто не шевелилась. Она слышала лишь стук своего сердца, ощущала прикосновение теплых пальцев, и потом, почувствовала, как теплые губы провели ей по лицу, медленно, оставляя за собой горячий след, ставя точку на губах, напористо вовлекая в долгий и запретный поцелуй. Ответный поцелуй. Каллисто ответила на него и закрыла от безысходности глаза, сама не желая признавать. То, от чего бежала, взяло вверх и в будущем определенно разрушит ей жизнь.
Эрос опрокинул Каллисто обратно на кровать, не разрывая поцелуя, беря в руки ее ладошки, сплетая пальцы, возводя их руки над головой девушки. Нежности не было. Не было и грубости. Были лишь сильные, ломающие обоих чувства, и ощущение связи, глубокой, болезненной и созависимой. Глаза Каллисто стали наполняться влагой. Эмоциональность, с которой она боролась всю свою жизнь, сейчас, перестала быть чем-то страшным, и от каждого прикосновения ангела, эмоции внутри взрывались и наполняли душу приятными теплыми ощущениями.
Эрос оторвался от сладких губ, позволяя дышать обоим, и заметил мокрую дорожку на ее щеке. Он стер влагу, и лег девушке на грудь, убаюкивая себе стуком ее сердца.
— Слишком поздно жалеть, Каллисто. Для жалости уже слишком поздно.
***
Луан молча ждал, пока лекари осматривали сестру. С самого утра он разгребал весь кавардак, что остался после банкета, провожал почтенных гостей, и как только убедился, что в коридорах вновь воцарилась тишина и спокойствие, стал суетиться о здоровье Каллисто.
Ему было неприятно увидеть рядом с ней ангела, но Луан делал все, чтобы это его не задевало. Не ощущать, что сестра стала полноценной дентелой, было невозможно, из-за возросшей подавляющей ауры вокруг нее. А вид бледного и сонного ангела, лучше не делал. И только слепой, хромой и вообще мертвый бы не понял, что в конечном итоге произошло.
Каллисто уверяла, что чувствует себя хорошо, тем не менее Луан настоял на осмотре несколькими специалистами. Сам стоял за дверью, вместе с Эросом, которого уже успел принарядить и накормить Блу. Несмотря на его старания, ангел по-прежнему выглядел бледным, что бросалось в глаза. Луан вздохнул, и обратился к нему.
— Идем за мной.
— Что?
— Не тупи, за мной, говорю. Или что? Боишься?
Эрос ухмыльнулся. Он его вовсе не боялся, просто не понимал, зачем демон обратил на него внимание. Это настораживало, но также вызывало любопытство. Они оба вышли в главный коридор, и направились к одной из кухонь, самой главной, где готовились лакомства для высшей свиты. Как только Луан переступил порог, слуги тут же поклонились, и, уловив взгляд господина, быстро удалились прочь. Эрос внимательно следил за демоном, и, усевшись на стул рядом со стойкой, где засучив рукава, встал Луан, продолжил наблюдать за ним.
Возле демона появились несколько красных сочных плода, чем-то напоминающие сплетение двух сердец. Он взял острый длинный нож и стал нарезать фрукт на маленькие кусочки. Их он высыпал в небольшую чашку и стал толочь. Измельченные фрукты дали сок. Луан отделил мякоть от жидкости, вылив ту в стакан, и затем стал добавлять из разных пиал разного цвета и пропорции порошки. После он достал удлиненных глиняный горшок и поставил тот на огонь, перемешивая замес. Как только жидкость забурлила, Луан достал стакан и вылил полученное, добавляя щепотку еще какого-то порошка. И поставил стакан перед Эросом.
Эрос с интересом осмотрел бордовый сок и вдохнул исходящий от стакана пар. Пахло разными пряностями.
— Что это?
— Пей. Не бойся, Не отравлено.
— Я спросил, что это? Думаешь я боюсь отравиться? Каллисто спасет меня в случае чего, поэтому я не боюсь.
— Ты чертовски раздражаешь. Тебе правда стоит быть чуточку осторожнее. Есть такие яды, от которых даже Каллисто спасти тебя не сможет. Ни она, ни ее кровь.
— Ты знаешь, что она давала мне свою кровь?
— А с чего бы тогда, тебе расхаживать по морозу с таким удовлетворенным видом, и не дрожать? Да и ты немного поменялся. Раньше боялся на меня и взгляда поднять. Я же не слепой.
— Так что это?
Эрос взял стакан и сделал глоток. Выпитое им не было приятным, он зажмурился и закашлял.
— Горькое!
— Пей! Чтобы до дна все выпил!
— Не хочу.
— Не хочешь? Не будешь пить это, и после еще одного укуса Каллисто, помрешь. Хоть в тебе и есть капля ее крови, больше, чем возможно, твой организм не сможет вырабатать. И ты умрешь от кровопотери. Идиот.
Эрос еще раз сморщился, но взял в руки стакан и большими глотками осушил его.
— Почему ты думаешь, что это поможет?
— Потому что я готовлю его своему слуге на протяжении многих лет. Низшие демоны чем-то похожи своей слабостью на вас. Точнее, на тебя. Не думаю, что другие ангелы такие слабые.
—:Ц. Да ты и правда брат Каллисто. Вы с ней разговариваете в одной манере. И что? Ты больше меня не ненавидишь?
— Ненавижу. Очень сильно. Желаю твоей смерти больше, чем кто-бы то ни было. Представится мне шанс, и я с превеликим удовольствием задушу тебя.
— Но?
—%Но я благодарен. За то, что Каллисто стала пить кровь. Пусть и твою убогую, но теперь, я могу не волноваться за ее жизнь. Поэтому, я благодарен. Договоримся, что ты будешь пить это каждый раз, когда она выпьет твоей крови. Я буду готовить тебе этот напиток.
— Ты можешь дать распоряжение? Чтобы...
— Нет. Это секретный рецепт. Сначала я придумал его только для себя. Чтобы у меня было много, много крови. Чтобы Каллисто никогда не голодала.
— Тебе это тоже нужно? Разве ты не...
Эрос замолчал.
— Прости. Я не хотел.
— Просто заткнись и все. Это не то, что нам нужно обсуждать. Просто знай, что я буду следить за твоим здоровьем и все. Считай, просто забочусь, чтобы у еды было все необходимое.
— Так я что-то вроде зверушки, которую ты откармливаешь.
— Да. Ты прав. Это самое подходящая формулировка. И ты думай так. Не следует принимать возникшую ситуацию иначе. Считай, что ей просто нравиться твоя кровь и не более. Так будет лучше и для тебя.
— Ей не только моя кровь нравиться. Я тоже нравлюсь Каллисто.
Луан улыбнулся странно жалобным видом. Он подошел к ангелу ближе, чтобы еще раз внимательнее рассмотреть его лицо.
— Послушай. Скажу, как есть. В тебе, нет ничего особенного, но одновременно с этим ты уникален. Возможно, из-за того, что Каллисто росла в окружении одних драгоценных камней, ей привлекательным показался обычный булыжник. Ты своего рода, и в самом деле, диковинка.
— Дело не во внешности. Вы все слишком поверхностно оцениваете.
— Нет. Ты абсолютно обычный и внутри. И Каллисто не подходишь. Ты не знаешь ни как правильно стакан держать, ни как поддерживать беседу.
— О, поверь, с Каллисто мы много разговариваем, и с этим проблем у нас нет.
— Ну а кроме Каллисто? Слуги не считаются. Ты же понимаешь, что я хочу сказать. Мы говорим сейчас не о том, какой ты с Каллисто, а о том, что рядом с ней, тебе, места нет. И я хочу, чтобы ты это понял. Я говорю сейчас, не из ревности, а правду. Послушай. Ты сказал, что нравишься Каллисто, и она тебе нравиться, верно?
— Мои чувства к ней глубже обычного.
— Как скажешь. Но тебе же лучше избавиться от них. Вы не сможете быть вместе.
— И ты только что сказал, что говоришь не из ревности.
— Эрос. Каллисто не просто девушка, не просто демон. Она будущая герцогиня рода, правая рука принцессы, которая метит в королевы.
— Для меня, она в первую очередь просто девушка. Почему вы просто не дадите ей то, чего она хочет? Ни оставите ее в покое, ни перестанете наседать, а просто дадите ей свободно жить?
Луан внимательно слушал ангела, а после его улыбка стала такой язвительной. Он рассмеялся, и смеялся над бредом, что только что услышал.
— Эрос, скажи, пожалуйста. Если завтра. Нет. Сейчас. Если сейчас, Каллисто встанет, возьмет тебя и сбежит из ада. Что будет?
Эрос не ответил. Он просто уткнулся в стакан.
— Давай я тебе помогу. Поначалу, сильных изменений не будет. Ведь, в Холодной пустыне, герцогиня есть мама Каллисто. Однако, Каллисто не просто уже стала совершеннолетней. С твоей помощью, сегодня ночью, она завершила созревание своей сущности. И об это уже доложено не только Ламии, нашей матери, но и всей территории герцогства. А завтра, будет известно по всей Kólasi. И до ушей Люцифера дойдет.
— И что? Разве это не естественно для демонов?
— Ты слушай и пытайся сообразить. Люцифер, будет знать, что юная Блэк, теперь уже полноценная, такая же сильная, как и ее мать, живет и где-то существует.
— И что?
— Да то, что не может существовать двух полноценных Блэк долго! Это нарушение всех правил и порядков! Не может быть одновременно два сильных Оро и Блэк, и Аханэ и Лагния. Не может быть! Ты же читал все об этом! Я видел. Это нарушение установленного миропорядка и уже угроза для короны. Люцифер отдаст в любом случае приказ убить Каллисто, и Ламия противиться не сможет, но она проиграет и умрет. Таким образом, останется одна Блэк. И что же будет дальше? А дальше, если Каллисто не вернется, герцогство останется не просто без правителя. Оно останется без защитника, без сильной фигуры во главе. Жители Северной Пустыни никогда не позволят править собой кого-то, в ком нет ни капли крови Блэк. А значит, даже я, имея фамилию и воспитанный Ламией, не смогу стать герцогом без Каллисто. Нынешний герцог вообще из другого рода и без Ламии ни аристократы, ни низшие демоны. Никто не будет терпеть его у трона. Воцарится смута, хаос, и другие герцогства, воспользуются ситуацией и с армией, придут наводить порядки. Они будут делить территорию, устанавливая главенство, мечем истребляя народ. Они не дадут жить ни кому, ни высшему, ни низшему. Потому что это другая раса демонов. Ни Юг, ни Запад, ни Восток. Никто не будет жалеть Север. Им нужна будет лишь земля. Люцифер не предпримет ничего. Просто будет ждать. После, когда кто-то все же станет хозяином, он убедится в том, чтобы от последнего холодного демона ни осталось ни следа. Таким образом, Холодная Пустыня перестанет существовать и станет обычной территорией любого другого герцогства.
— Ад ведь дом для вас всех. Почему ты сейчас так зверски описал будущее без Каллисто.
— Потому что так и будет. Это мир демонов. Идиот.
— Асмодей дедушка Каллисто. Оро ее двоюродный брат. У них поднимется рука на жителей Земли, которая.
— Которая что? Каллисто не будет. Она сбежит по твоему желанию. Это будет означать, что и самой Каллисто эта земля не будет нужна. Герцогская семья в любой области - это воплощение духа, традиций и символ самой земли. Они защитники своих жителей и за то ими любимы. И жители до конца будут верны лишь одному правителю. И за это, за то, что те никогда не смирятся с кем-то другим, их будут истреблять. Каллисто было вбито это с самого начала. Герцогиня возила ее по всей территории герцогства, даже в самые суровые и отдаленные места, чтобы Каллисто не отрывалась от своего народа и всегда думала в первую очередь о них. Поэтому весь свой бред о покое и свободе забудь.
— Я... Просто тогда...
— Тогда что? Останешься здесь? Не смеши. Ты не сможешь всю жизнь жить как демон. Да и Каллисто, коль ее чувства к тебе так возросли, скоро сама вернет туда, откуда тебя притащили.
— Она не избавится от меня. Как можно бросить кого-то, кого любишь?
— Скоро во всем аду станет жарче. Каллисто выбрала своим правителем не нынешнего, а значит, подписала и себе, и всем нам приговор, что в случае неудаче обернется катастрофой. Ты станешь для нее слабым местом. Из-за твоей беззащитности и глупости. Поэтому я и говорю, отказаться от всей той ерунду, о коей ты думаешь и мечтаешь.
— Ты хочешь избавиться от меня. Почему я тебе должен верить? Верить твоим словам?
— Поверь. Скоро, когда ты забудешься. Все закончится так же быстро и неожиданно, как и началось. Ты не должен был появляться здесь. Все встанет на свои места, а твоего места здесь нет.
Эрос громко поставил бокал на стол и вышел из кухни, захлопнув дверь за собой.
— Вы были весьма вежливым, господин.
Позади Луана появился Грини. Он поклонился своему хозяину и взял протянутый стакан с соком, который приготовил Луан и для него.
— Как же мне избавиться от этого тупого идиота теперь?
— Мой господин, вы не должны сильно расстраиваться. Грини услышал очень интересный разговор. Возможно, ангела и не станет совсем скоро.
— Что ты слышал?
— Ангел бесполезен для принцессы. Госпожа Каллисто не может использовать его кровь. Для целей принцессы, она не подходит. И принцесса разозлилась.
— Она не убьет его. Не видишь, как сестра носиться с ним. Она его спасет любым способом.
— И один из них вы сами знаете и только что сказали Ангелу. Господин, вы единственный, кто, несмотря ни на какие обстоятельства, сможет оставаться рядом с госпожой. Госпожа до сих пор не отказалась от помолвки. Не спроста же.
Луан прикусил губу в раздумьях. Грини был прав. Каллисто не хочет втягивать ангела в будущую войну и вышлет навсегда, туда, где безопаснее. И он проверял. Ламия подтвердила. За эти годы Каллисто ни разу не подняла спор об их будущей женитьбе. Несмотря ни на ее колкие слова, ни на грубые действия, Каллисто никогда не откажется от Луана.
— Значит, будем просто ждать. А когда необходимо, я просто буду рядом с ней. Как и всегда. Так было, осталось и будет.