Глава 18
Зал, больше похожий теперь не на строгий дворец, а на знойные и влажные джунгли. Пол, залитый золотом, как и длинный широкий стол, что тянулся от входа до высокого длинного трона. Комната сияла и блестела, куда не кинешь взгляд. Потолок был подобен звездному небу, чьими звездами сверкали самоцветы. Декорированные колонны, ювелирно вырезанные из изумрудов цветы и листья. Громадная, усыпанная цветами, люстра висела в центре и освещала весь зал. От нее, как капли дождя, тянулись затвердевшие прозрачные хрустальные цепочки.
Аристократические семьи Севера и Юга под копирку были разодеты в одежды Лагния, словно в гостях у самого Асмодея. Такое герцогиня разрешала Феликсу не часто, и это было в благодарность за проделанную работу. Ну и способ побаловать и угодить мужу. В любой другой день подобное могло сойти за измену. Сама герцогиня на таких увеселениях мужа, еще до его изгнания участий не принимала и всегда была верна лишь традициям Блэк. Идеал для подражания. Герцог, в свою очередь, уважая жену, решался на подобное исключительно в честь приезда родственников, для теплоты приема. И этот раз не стал исключением. Каллисто осматривала помещения и каждого демона, прикидывая, сколько именно семей Севера больше других лебезят перед нынешним герцогом.
— Как и ожидалось, семья Латимер образец верности, покорности и любви к семье и роду. Блэк. Я не запрещала Сэту присутствовать на банкете, но он вслед за отцом и братом отказался. И как бы матушка не гневалась на них, за слова хоть графа, хоть Виконта, а они признают порядки лишь Блэк, и никак иначе.
— Латимеры боятся смерти, но больше они бояться неуважения и презрения со стороны матушки. Ты права, сестра. Что нельзя сказать о маркизе Сяо. Притащилась со своим самым любимым сыном. Сяомин, не разделяющей взгляды своей матери, тяжко приходится. Неужели маркиза Сюэ так и не отступилась от идеи подсунуть сына в твою койку.
— Опасно недооценивать ее. Она в одиночку управляет одним из самых больших кланов нашего герцогства, что является не только глазами и ушами Матушки, но и умелыми головорезами, которые выполняют работу свою не просто безупречно, а очень ювелирно. Именно она рядом стояла бок о бок с Матушкой, когда та подавляла мятеж сына Люцифера, являясь ее прикрытием и защитой.
— Значит, под видом уважения к герцогу...
— Будь уверен. События сегодняшнего банкета будут во всех подробностях переданы Ламии.
— Я догадывался, но... Феликс не знает?
— С чего ты взял, что отец не осведомлен? Ему нечего скрывать от матушки. Поверь, самым преданным демоном нашей матери, является Феликс. Мама знает этого, иначе не позволила бы устроить подобное после его изгнания.
— Зачем здесь тогда маркиза Сюэ? Раз за герцогом нет нужды вести слежку?
— Считаешь, она тут ради отца? Сомневаюсь.
Каллисто с Луаном прошли к столу, где были расположены их места. Место Каллисто было по правую сторону от трона, а место Луана сразу рядом с ее. Напротив Каллисто место пустовало. Оно было по левую сторону от места отца, а значит, там займет стул его племянник. Что девушке не нравилось, но меняться местами с кем-то еще было запрещено.
Стол ломился от всех видом демонических изысков, что не насыщали, подобно пищи, а лишь придавали вкус сладости или горечи, ведь для демонов любая другая еда на вкус не ощущалась. Также стояли вина и фрукты. Над столом, паря в воздухе, играли инструменты. Многие гости уже успели рассесться по местам. Предварительно каждый подошел к молодой герцогини и Луану, чтобы поклониться и выразить почтение. Герцога все не было, и слуги, посланные гостям, предупредили, что его светлость задерживается и просит всех начать веселье без него, что все и сделали, весело беседовали, опустошали постоянно пополняющиеся тарелки. Все кроме Каллисто, что не притронулась ни к вину, ни к деликатесам.
По стакану несколько раз ударили ложкой, взывая к вниманию. То была маркиза Сюэ. Она встала и поклонилась Каллисто.
— Ваша светлость, моя дорогая наследница и плоть и кровь нашей любимой герцогини, Не желаете ли вы сказать тост, тем самым открыв банкет официально?
— Воздержусь. Банкет может открыть лишь его хозяин, коим я не являюсь.
— Может, тогда это сделает молодой господин? Я слышала, что господин Луан в одиночку организовал все празднество и лично спланировал каждое мероприятия, как до банкета, так и после.
— Воздержусь. Я организатор, но не хозяин. Или вы не слышали слов сестры? Вам они не понятны, маркиза?
— Отнюдь. Тогда. Может, это сделает молодой господин Лагния?
Гости притихли и все как один обернулись к парадному входу, где стоял Хели. Каллисто с Луаном сидели, не обращая внимание, лишь изредка перебрасывались парой фраз. Луан тихо попивал вино, периодически предлагая сестре, но получал отказ. И даже, когда все в поклоне поприветствовали Хели, не шелохнулись.
— Демон прошел к своему месту и уставился на сестру, а после поклонился.
— Сестра. С праздником тебя.
Каллисто и глаз не подняла, продолжая без интереса рассматривать красивый полный бокал. Хели все так же стоял в полу поклоне, будто таким образом хотел обратить внимание сестры на себя. Устав, Каллисто лишь зевнула. И тогда Хели решил повторить.
— Сестра. С праздником тебя.
Но вновь не было никакой реакции. Луан рядом с Каллисто напрягся и легонько ногой толкнул ногу сестры под столом, на что Каллисто не отреагировала. Тогда Хели обратился по другому.
— Ваша светлость, молодая герцогиня, с праздником вас. Желаю вечной мерзлоты, холодной пустыни и пусть снег не тает.
После этого Каллисто обратила на него внимание и коротко кивнула, позволяя встать с поклона. Все смотрели на них, что Каллисто раздражало. Но она не упустила шанс показать всем свое положение дел.
— Молодой господин Лагния, надеюсь, вы, наконец, поняли, кто перед вами. У меня только один брат, которому позволено на виду у всех обращаться ко мне, как к сестре, и он сидит рядом со мной. Вы, Лагния и находитесь в гостях у Блэк, но отчего-то, возомнили себя хозяевами. Не увидела поклона моему брату, Луану, что так же, как и я, носит фамилию Блэк. Он, как и я, отпрыски герцогской четы, и в будущем приемники титулов. Вас так воспитал мой отец? Странно, ведь. По себе помню, насколько мой папа педантичен в вопросах этикета.
Хели покраснел и со скрежетам в зубах вновь опустился в поклоне. Только теперь Луану.
— Не стоит. Сестра слишком строга. Молодой господин Лагния, наслаждайтесь банкетом.
— Благодарю, господин Блэк, — сквозь зубы прошептал мальчик.
Прошло еще немного времени, прежде чем порог переступила герцогская чета Оро. В этот раз встал весь стол, включая и Каллисто, преклоняя голову перед герцогом и герцогиней. Илиас устало присел на место возле Хели, напротив Луана, подмигивая тому. Луан улыбнулся и покачал головой, в смущении прикасаясь губами к каемке бокала.
Мелодия сменилась на более торжественную, и церемониймейстер громко и четко воскликнул.
— Его светлость, хозяин Холодной пустыни, герцог Thánatos Ston Págo, Феликс Блэк. Да, славится вечная мерзлота, и снег никогда не тает, кости грешников вечно стынут, а Красная звезда не прекращает озарять великий род.
Настоящий король светского круга, достойный восхищения. И только слепой бы, осмелился опустить глаза. Восхищены были все, и иначе быть не могло. Костюм, состоящий из длинного распахнутого халата темно-фиолетового, блестящего цвета, и свободных, легкой ткани черных штанов. Расписанная оголенная кожа груди золотой краской, была увенчана несколькими амулетами из черного золота с большими аметистами, и лентой из органзы, которая соединяла ткань брюк с воротником халата и походила на сияющего горящим настоящим солнцем питона. Глаза закрывала кружевная фиолетовая повязка, а голову увенчивал золотой обруч.
Походка была тяжелой, властной. С каждым шагом в зале чувствовалось возросшее присутствие сильного демона. Аура окружала силуэт герцога, предавая его виду еще более уверенный и могущественный вид, как если бы зашел властитель мира. Аристократы опустились в поклоне так низко, как только могли, и только лишь Каллисто слегка приклонила голову, не нарушая правил приличия, но и не демонстрируя полной беспрекословной покорности. Феликс дошел до трона, и взял бокал, поднимая высоко над головой, позволяя всем выпрямится и тоже взяться за напитки.
— Дорогие гости и верные поданные. Поздновато, но лучше, чем никогда. Мы пьем за день, который стал самым счастливым в моей жизни. День, который навсегда изменил мою жизнь. День, когда на свет появилось самое потрясающее создание на земле. Маленькая драгоценность, мое настоящее сокровище, сияющий изумруд, услада для отцовских глаз. Мой венец, моя корона, результат и плод моей любви, моя замечательная дочь. Помню, как в этот день, впервые взяв тебя на руки, я, полный гордости и серьезности, демон, считающий слезы слабостью и позором, заплакал. Каллисто Блэк. Каллисто означает самая красивая, прекрасная. Выбирая имя, я не колебался. Только взглянув на тебя, знал, что более подходящего не сыщешь. Ты мой прекрасный в этом мире цветок, и такого нет и не будет никогда на всем белом, черном и цветном свете. Моя жена, твоя мать, уже произносила эти слова. Но позволь тоже сделать и твоему отцу. "Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες - λαιμαργία, λαγνεία, τσιγκουνιά, απόγνωση, θυμός, τεμπελιά, ματαιοδοξία, υπερηφάνεια"
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες.
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες.
— Ναι, να είσαι ευτυχισμένος στις αμαρτίες.
Гости с удовольствие повторили за герцогом. Смеясь и восторженно восклицая, они произносили слова клятвы, поздравляя Феликса и Каллисто. Однако для девушки, каждое сказанное им слова отдавало тупой болью в сердце. Она чувствовала, что каждое, было сказано с самой настоящей искренностью и огромной любовью. Качалось, что отец вложил в эти слова все те скопившиеся в нем чувства. Но Каллисто слышать их было тяжело. Горло сжало в спазме, что было странно и непонятно. Почему, слова любви от отца, от родителя, ты не ощущаешь как что-то приятное, и к тебе приклеивается мерзкое ощущения, которое сложно описать, потому что ты сама не понимаешь это чувство.
Откуда-то взялись вина и стыд, за мысли, который вполне естественно родились из всех тех обстоятельств, что сложились вокруг, на что повлиял сам Феликс, и был виноват в этом ничуть не меньше. Но вина и стыд, после получения такого чувственного признания, выпали осадком на сердце у Каллисто, отдавая дрожью в губах.
Каллисто улыбнулась, протянув бокал в сторону отца, и залпом осушила, завершив выкрикивание клятв.
— Ορκίζομαι στα φτερά μου να είμαι χαρούμενος στις αμαρτίες λαιμαργία, λαγνεία, φιλαργυρία, απελπισία, θυμός, τεμπελιά, ματαιοδοξία, υπερηφάνεια. Πλύνετε τον εαυτό σας στο αίμα!Спасибо за поздравление, отец. От чистого сердце и искренне я уверяю вас в своей любви. Я правда люблю своего отца, и благодарю вас с матушкой за то, что создали меня и позволили жить. Родители могут выбрать ребенка, однако ребенок не может выбрать родителя. И повезло, что мне попались те, кто искренне любит и делает ради меня все, что в их понимании считается заботой. Даже если наше представление о ней разняться, я все равно хочу сказать спасибо.
Феликс был доволен. Его широкая улыбка излучала радость, ликование. Он и гости залпом выпили вино, этим полностью открывая банкет. Музыка заиграла вновь, и кто-то, уже более задорный, пустился в пляс.
Каллисто смотрела на веселье, и внутри щемило. Она выпила подряд несколько бокалов. В голове немного помутнело, а свет в глазах стал ярче. Девушка чувствовала, как яд распространяется по венам, как разгоняет кровь. Стало печь. Она отдалилась подальше ото всех, облокотившись на колонну, и просто наблюдала.
Видела, как отец беседовал с гостями, смеялся. Его лучезарное улыбка, глаза, излучающие счастье. Каллисто улыбнулась, с теплом наблюдая за родителем. Перед ней возник Луан, преграждая взгляду. Он протянул ей бокал, и Каллисто взяла его.
— Тебе нравится? Герцог доволен. Думаю, вечер удался.
— Ты молодец, Луан. Правда. Спасибо тебе.
— Это моя обязанность. Ты. Когда поговоришь с герцогом?
— Думаю, не сегодня. Не хочу портить ему праздник. Отец по настоящему счастлив. Какой я буду дочерью, если разрушу это.
— Мы зря строили подозрения. Кажется, Феликс пересмотрел свои взгляды. Несколько минут назад, он просил присоединиться к нему в беседе с семьями из Лагния. Только Хели не выглядит довольным. Думаю, тебе стоило быть мягче.
— Нет. Лучшее, что я могу дать, это твердый отказ. Этот ребенок не должен думать, что может сблизиться со мной, не как брат, не как кто-то еще.
— Ты злишься на отца? За то, что у него появился кто-то, кто занял твое место?
— Как бы сказать. Я не хочу об этом говорить с тобой. Нет. Я не хочу говорить об этом ни с кем.
— Но делиться мыслями может.
— Луан. Хватит. Я правда не желаю. Оставь меня в покое. Лучше иди и сделай так, чтобы его светлость, герцог Оро перестал прожигать нас взглядом. Я не хочу с ним общаться, и вообще хочу просто послушать музыку в одиночестве. Ступай и повесились. После сегодняшнего вечера, вы с Илиасом уже неизвестно когда увидитесь. Эх, друзья детства разбегутся каждый по своим обязанностям.
Луан поклонился с грустью и удалился в направлении Илиаса, который встретил его с бокалом вина и сластями. Их беседа была приятна, это было видно. Они шутили, смеялись. Каллисто сразу вспоминала прошлое. Вот уж удивительно, что такие два противоположных демона будут так дружны. Илиаса не смущало не происхождение Луана, ни фамилия. И это было прекрасно. Каллисто уважала старшего двоюродного брата за это. Единственный среди их поколения, кто смотрел на Луана как на равного, без подтекстов. Даже приспешники наследницы порой видели в Луане лишь его спорную кровь. И за это, и за его высокомерность, которую они считали преступной, брезговали. Каллисто не понимала, почему они не замечали, что так называемая высокомерность брата, всего лишь защитная скорлупа и за ней уязвленный ребенок, который сам стыдиться своего рождения, который мечтает лишь жить и дышать, который делает для этого все от себя возможное. Для Луана примкнуть и стать членом другой семьи будет сродни самоубийству.
Сменив фамилию, он может лишиться защиты, и завидный жених в одночасье превратиться в мужа, коего будут гнобить вся новая семья. И матушка боялась этого. Луан не сможет себя защитить сам. К сожалению, это те реалии, с которыми принцесса и начала борьбу. А пока, единственные защитники брата, это матушка и Каллисто.
— Каллисто, я знаю, ты считаешь это несправедливым. Я понимаю. Ты не обязана жертвовать своими интересами, чувствами. Но я прошу тебя. Твой брат никогда не предаст тебя. Он будет любить, лелеять. Если надо, умрет за тебя. Я лишь хочу, чтобы и ты видела в брате прежде всего семью. Семью надо защищать. Я воспитала Луана в той парадигме, что ты, его единственный свет в этом мире. Он обязан тебе своим благополучием. Я сделала жестокость, зациклила весь его мир вокруг тебя и его пользы для тебя. Но так ему будет проще. Так он будет считать себя не просто тем, кого пожалели и оказали великую милость. У него будет стимул жить дальше и ощущать свою ценность.
— Вы совершили жестокость по отношению к нему? А ко мне? Вы выстроили мой мир вокруг его защиты. И я ощущаю себя обязанной. За что начала ненавидеть в первую очередь самого брата.
— Каллисто, ты и он очень различны. Ты знаешь, как я люблю тебя, больше всего на свете. И больше него. И ты это понимаешь. Сама прекрасно осознаешь. Если встанет выбор, кого лишить жизни, я выберу Луана, в твою пользу, потому что никогда не смогу убить ту, кто для меня моя жизнь. Но он тоже мой ребенок. Каллисто, ты всегда будешь сильнее. Ты вытерпишь любую боль, мучительную пытку. Но не он. Он не справится, слаб. Мы с тобой должны защищать его. Понимаешь, почему?
— Потому что он семья.
— Верно. Он семья. Ты же выполнишь просьбу мамы? Ты же тоже видишь в нем семью"
"Вытерпит любую боль. Но вытерпеть не значит ни чувствовать. Порой родители жестки до слез. И поэтому сердце и щемило. Ты ощущаешь их любовь, такую сильную, и такую же сильную жестокость. Сами бьют и целуют место удара. Собирают и разбивают. А ты продолжаешь любить. Как можно быть безразличной к родителям? Дети воистину слепы."
Посмеиваясь про себя, Каллисто собралась попрощаться с отцом и уйти отдыхать. Она поклонилась Феликсу, но тот остановил ее.
— Мое сокровище, ты не можешь вот так уйти. У меня для тебя сюрприз, который, я уверен, тебе понравится. Уже предвкушаю восторг. Папа по настоящему любит тебя, и поэтому я позволяю твоим чувствам быть, не угасать. Хочу, чтобы ты знала, как я одобряю твой выбор. Пожалуйста, знай, папа на твоей стороне.
Каллисто насторожили его слова. Что значило на ее стороне? И что означало: Одобряю твой выбор, позволяю чувствам быть?
— Я не люблю сюрпризы. Отец.
— Уверяю, сокровище, этот понравится. Ведь, твой папа, в отличие от твоей мамы, хочет для тебя лишь счастья и благополучия.
Каллисто убеждала себя, что ее мысли ошибочны, что все, что возникло в голове - пустые страхи и недопонимание. И вот опять это случилось. Феликс снова это сделал. Толкнул ее в обрыв. Вонзил в спину нож, улыбкой невинности забил в сердце кол.
Двери тронного зала отворились, и под сопровождении слуг, в белоснежном, вышитым золотом, во всех традициях Лагния, костюме, с множеством украшений и с цветом луны кружевной повязкой на глазах, вошел Эрос. Каллисто сначала пристально смотрела на него, и когда ангел перевел на девушку взгляд, ища поддержки, Каллисто отвернулась. Уже давно треснувшее стекло терпения окончательно разбилось на множество осколков. Она направила на отца взгляд, полный нескрываемой злости. Ее губы дрожали, а ногти впились в кожу ладоней, когда пальцы сжались в кулаки. Но Феликс не смотрел на нее. Уже давно он пристально смотрел в противоположную сторону, и Каллисто решила проследить, куда так пристально, с такой триумфальной улыбкой уставился ее отец.
А там стоял Луан. В его глазах в этот момент была лишь пустота. Они были как прозрачный лед, за которым скрывается глубокое, полное негативных чувств море. Он смотрел на Эроса. Подбородок опустился, и Каллисто прекрасно видела, как брат все понял. В этот момент в голове девушки пронеслись все слова матери, которые та воспринимала поверхностно, но сейчас и сама осознала весь смысл.
"Вам снова дали отрезвляющую от сладких мечт пощёчину."
Феликс призвал всех снова к столу, и сам подбежал к Эросу, беря того за руку и сопровождая к месту рядом с собой, где должен сидеть Хели. Хели же занял место, где сидел Луан, ехидно улыбаясь. Каллисто встала рядом с концом стола, напротив трона, где восседал ее отец. Все в помещении понимали, что Луан сесть на место Каллисто не имел права, а больше мест не было. И сместить кого-то равно оскорбить, ведь, за столом вся рассадка была выполнена, исходя из титулов и положений в обществе. Это видели все, и первой заговорила маркиза Сюэ.
— Ваша светлость, куда же сядет господин Луан? Разве ангел заслуживает такой чести? Из-за него сдвинулись все места.
— Эрос мой почетный гость. К тому же, мы с ним немного узнали друг друга, и, исходя из всего, в нем течет лишь чистая ангельская кровь. Ко всему прочему, все здесь, кроме одного, с чистой демонической кровью высшего сословия, не низших демонов. Разве вправе я просить, например, Хели, сесть за пределами стола. Луан, дорогой. Ты же понимаешь меня? Такой послушный ребенок, как ты, уж в полной мере обязан осознавать истинность как своего места, так и происхождения.
"Ты понимаешь, что даже наравне с ангелом, ниже и ничтожнее."
Вот какой смысл был заложен в словах отца. Каллисто слышала их отчетливее остальных. Она наклонила голову, забитую злостью и обидой. Обидой за брата, злостью на отца и его поступок. И безразличность к ее словам. Каллисто полностью осознала приказ принцессы.
"На этом все. Пора заканчивать с этим. Даже я, сидя взаперти, ощущаю, как папочка то наш перешел черту. Но обязана предупредить тебя, Каллисто. Ты сейчас в ярости и контролировать меня будет еще труднее. Если что-то пойдет не так, я не буду стоять в стороне. Возможно, сегодня я сорвусь с цепи."
"Это уже. Не имеет значение."
Секунда и золотой стол треснул, расколовшись с одного конца до другого. Демонов начала бить дрожь. В помещении потемнело, все свечи задуло, а драгоценные камни по всему периметру треснули, обращаясь в песок. Громадная люстра сорвалась, и Илиас успел переместить ее в одинокий угол, пока она не упала на кого-то из гостей. Сам демон встал перед матерью, краем глаза оценивая обстановку. Лезть к Каллисто и успокаивать ее было сродни самоубийству. Каллисто покрыла красная, темно красная, как бордовая, очень схожая с Ламией, аура.
Сила ее вышла за берег контроля. Она была подавляющей, властной, агрессивной, окутала помещения, проникая во все уголки. Стол окончательно переломился на две половины, падая по разные стороны. Кто-то закричал, кто-то в панике вжался в стену, а кто-то, вроде маркизы Сюэ и остальных подданных Севера, за исключением семей Лагния, преклонил колени перед Каллисто, ощущая подлинную силу рода Блэк. Раздался ледяной тон.
— Все вышли вон.