Глава восьмая.
Сонхун уехал. После долгой подготовки к соревнованиям, которые должны были решить его будущее, я осталась одна в его квартире. Для него это был шанс показать себя на баскетбольной площадке в Портленде, для меня — предвестник нового одиночества. Я помню, как в момент отъезда он крепко сжал моё плечо, тихо сказал:
«Если что, пиши и звони»,
и, кивнув, ушёл, оставив ключи на столе, чтобы я могла приходить и уходить, когда захочу.
Как только дверь за ним захлопнулась, в квартире воцарилась зловещая тишина. Ирония была в том, что я, та, кто всегда мечтала о минуте спокойствия, теперь удивлялась тому, как пугающе тихо стало вокруг. В голове крутились воспоминания о том, как я всегда считала, что дом — это место, где меня ждали. Но сейчас я поняла: мне не место там. Дом мои родители и мой брат уже не ждут меня.
Я решила поехать домой, хотя, странно, мне казалось, что мама, может, и волнуется? Но я давно перестала верить в то, что она способна заботиться. Долго думала о том, как будут чувствовать себя те, кого я оставила позади. В нашей семье я всегда была послушной и терпеливой, веря, что когда-нибудь всё наладится. «Мама, наверное, искала меня везде?» — пыталась я утешить себя этой мыслью. Но, вопреки моим ожиданиям, дома меня никто не ждал.
Помню, как, вернувшись, я услышала голос брата:
«Эй, какого хера, ты зачем вернулась?»
Слова его прозвучали так, что по щеке мне покатилась слеза. Вспомнилось детство — как я заботилась о нём, как мы прятались вместе в шкафу, когда мама, напившись, разрушала всё вокруг. Вспомнилось, как он говорил, что любит меня и хочет жить только со мной. «В какой момент всё пошло не так?» — думала я, не понимая, когда наша связь разрушилась до такой степени.
Я пыталась ответить, но брат начал кричать:
«Если бы не ты, отец не ушёл бы из дома, а мать не стала бы такой. Проваливай!»
И я потеряла дар речи. Затем, вытерев слёзы, я достала свой телефон, набрала привычный номер Сонхуна и, голос мой дрожал, прошептала:
«Я, кажется, ухожу из дома навсегда».
Он, видимо, был занят, и разговор получился коротким. Мы договорились поговорить дома, когда он вернётся. Последнее, что я услышала, было:
«Я скоро буду дома, а ты не делай ничего глупого».
Я поспешно собрала последние вещи: пару свитеров, любимую книгу и блокнот с акварелями, и вернулась в его квартиру. Сейчас я сижу в гостиной, тихо набирая сообщение на своём телефоне. Мои пальцы слегка дрожат от волнения и неопределённости, а свет ночи, мягко проникающий через большие окна, окрашивает стены в голубоватые тени. Я прижалась к подушке, и в глубине сердца борются страх и надежда. Слова, сказанные Сонхуну, кажутся мне одновременно освобождающими и болезненными. Каждый раз, когда я вспоминаю тот отрывок дня, мои глаза наполняются слезами, но я быстро отмахиваюсь, стараясь не допустить, чтобы боль взяла верх.
Я не покидаю дом. Сижу на старом диване в уголке гостиной и наблюдаю за часами, будто каждая секунда приближает его возвращение. В голове мелькают воспоминания: его тихий голос, уверенные движения, лёгкое прикосновение руки, когда он помогал мне подняться после очередного трудного дня. Я не понимаю до конца, почему в каждом его взгляде и каждой маленькой детали есть что-то большее, чем просто дружеская забота. Но пока я остаюсь в неведении, на моём лице читается смесь смущения и робкой надежды.
Каждый раз, когда приходит уведомление, и на экране появляется его имя, моё сердце начинает биться быстрее. Я набираю короткие сообщения, спрашиваю, как проходит его день, но отвечаю лишь смутно, не осмеливаясь раскрыть всю глубину своих переживаний. «Я скучаю», — пишу я, а затем быстро дописываю: «Надеюсь, у тебя всё хорошо». Но эти слова кажутся мне недостаточными, и я вновь опускаю взгляд на экран, чувствуя, как тоска смешивается с неосознанной радостью от общения с ним.
Часы тянутся медленно, пока за окном не начинает светлеть. И вот, в этот миг, дверь раздаётся тихим стуком. Я, затаив дыхание, поднимаюсь, чтобы встретить его. Сонхун входит, слегка помятый от долгой дороги, но с усталой, тёплой улыбкой на устах. Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них облегчение, словно он рад снова оказаться дома.
— Привет, Хлоя, — мягко произносит он, снимая куртку и бросая её на стул. Его голос звучит нежно, и в нём чувствуется не только приветствие, но и желание узнать, как я себя чувствую.
Я, слегка смущённая и всё ещё не до конца оправившаяся от долгого ожидания, молча киваю и сажусь рядом с ним. Между нами повисает тишина, наполненная энергией недосказанности. Потом Сонхун, оборачиваясь ко мне, тихо спрашивает:
— Ты сказала мне что-то важное...
Я медленно опускаю взгляд, и мой голос едва слышен:
— Я... я ушла навсегда. Я больше не хочу возвращаться туда, где меня ждали боль и разочарование. Я забрала всё, что могло напоминать о прошлом, и теперь мне кажется, что я становлюсь для тебя бременем. Может, мне стоит найти работу, переехать...
Его глаза расширяются, и в них мелькает нечто, чего я не ожидала — нежное беспокойство, может, даже тоска. Сонхун медленно приближается, берёт мою руку в свою, и его голос становится мягче:
— Хлоя, ты для меня не бремя. Ты — человек, которого я хочу понимать. Я всегда старался быть рядом, даже если ты не всегда понимала мои чувства.
Моё сердце сжимается от волнения, и я тихо вздыхаю, не в силах сдержать эмоции. На мгновение между нами воцаряется бесконечная тишина, наполненная искренностью и страхом раскрыться. Затем, не выдержав, Сонхун наклоняется вперед. Его взгляд тёплый, а губы едва приоткрываются, словно он хочет сказать ещё больше, но слова застывают в воздухе.
И вот, в этом мгновении, когда все страхи и сомнения исчезают, наши губы встречаются в первом поцелуе — коротком, робком, но искреннем. Я ощущаю, как моё сердце начинает биться быстрее, а в груди разливается тепло. Я смущена и ошарашена, но чувствую, что это прикосновение говорит мне, что мне можно доверять, что я могу открыть свою душу.
Когда поцелуй заканчивается, я отстраняюсь, пытаясь собраться с мыслями, и мой взгляд блуждает между его лицом и моими собственными ощущениями. Сонхун улыбается, в его глазах играет лёгкая лукавость и уверенность, словно он нашёл во мне что-то особенное.
— Я не хочу терять тебя, Хлоя, — тихо произносит он, и его голос дрожит от искренности.
— Я тоже... — отвечаю я, не в силах подобрать слов, чтобы выразить все те эмоции, что переполняют мою душу.