Глава седьмая.
Я проснулась от лёгкого скрипа пола, словно мир тихо пробуждался вместе со мной. Полумрак комнаты, освещённый мягким утренним светом, пробивался сквозь не до конца закрытые шторы, а нежный аромат свежеобжаренного кофе витал в воздухе. Я лежала на краю постели, ощущая прохладу простыней на коже, и пыталась уловить отголоски сна, но в голове всё ещё звучали отголоски ночи, проведённой рядом с ним.
Я медленно поднялась, каждое движение казалось тщательным и осознанным. Руки дрожали от сна, но я старательно вытерла глаза, пытаясь собраться с мыслями. В углу, на небольшом столике, стояла кружка с ещё тёплым кофе, и я потянулась к ней, словно стараясь задержать момент нежности, который мне так понадобился прошлой ночью.
В дверном проёме появился Сонхун. Он стоял, немного наклонившись, и его взгляд встречался с моим. Тихое утро, легкая небрежность в его позе, когда он прислонился к раме, заставляло моё сердце учащённо биться. Он держал в руках свою чашку, а пальцы, с легкой небрежностью, играли с краем кружки. Родинка под его правым глазом и слегка выдающийся клык, напоминавший о чем-то потустороннем, мерцали в мягком свете, придавая его облику загадочную притягательность.
— Доброе утро, Хлоя, — его голос был тихим, но тёплым, словно приглашая меня остаться здесь, в этом уютном мгновении.
Я ощутила, как тепло разливается внутри, и невольно улыбнулась. Медленно села на кровать, переставив ноги так, чтобы ноги слегка касались пола, и скрестила их, пытаясь сдержать волнение.
— Доброе утро, — повторил он, подходя ближе. Его шаги были плавными и уверенными. Он сел на край дивана, так чтобы между нами осталось всего несколько дюймов пространства, и, наклонив голову, тихо спросил:
— Ты куда-то торопишься? — спросил он, его глаза искренне пытались уловить мои мысли.
Я замерла на мгновение, чувствуя, как внутри всё сжимается от противоречивых чувств. Моё желание уйти боролось с тем, как уютно было находиться рядом с ним. Я провела рукой по лицу, будто пытаясь стереть остатки ночной тревоги, и тихо произнесла:
— Я... не знаю. Вчера ночью всё было так странно... — голос мой дрожал, и я не смогла скрыть неуверенность, проскользнувшую в каждой букве.
Сонхун наклонился чуть ближе, его взгляд проникал в меня, и он положил ладонь на моё колено. Я почувствовала, как его тепло, его уверенность передаются через эту едва ощутимую близость. На мгновение время замедлилось: его рука немного сжалась, словно он хотел передать мне свою поддержку, и я ощутила, как моё сердце начало биться быстрее.
— Ты действительно хочешь уйти? — спросил он тихим голосом, и в его интонации было не столько любопытство, сколько искреннее беспокойство. Он наклонился, и его родинка под глазом мелькнула в свете, словно обещая, что он всегда будет здесь, чтобы поддержать.
Я вздохнула и опустила глаза, вспоминая гулкие голоса и агрессивные слова, которые раздавались в моём доме. Воспоминания о материнских криках и насмешках брата нахлынули, заставляя меня невольно сжать кулаки. Но здесь, в этой тихой комнате, с ним, я почувствовала, что могу хоть на минуту забыть о боли прошлого.
— Я не знаю, — тихо повторила я, — иногда мне кажется, что я не заслуживаю спокойствия. Но здесь, рядом с тобой, мне хочется хотя бы на миг почувствовать себя... настоящей.
Его пальцы слегка погладили моё колено, и я вздрогнула от неожиданного прикосновения. Он медленно отстранился, но продолжал смотреть на меня с нежностью и пониманием.
— Расскажи мне, Хлоя, — тихо сказал он, — почему ты чувствуешь, что не заслуживаешь этого спокойствия? Я хочу понять тебя.
В этой секунде я почувствовала, как тепло его прикосновения, его тихий голос вызывают во мне нечто новое. Я закрыла глаза, позволяя воспоминаниям проникнуть: голос матери, полное презрения осуждение брата, чувство одиночества, которое преследовало меня с детства. И тогда я поняла, что наконец нашла человека, который не только слышит, но и видит.
Я медленно опустила взгляд, словно собираясь с силами, и начала рассказывать, сначала едва слышно, а потом всё громче, обнажая своё сердце. Мои слова текли, как тихая река, разбиваясь о камни прошлого, и каждый рассказанный фрагмент приводил к тому, что я чувствовала себя всё более разоблачённой, но и освобождённой.
Сонхун слушал внимательно, его рука не отпускала моего колена. Он время от времени кивнул, его взгляд искал в моих глазах подтверждение того, что я не одна в своих страданиях. Его присутствие было нежным, почти неуловимым, но оно дарило мне уверенность в том, что мои слова не попадут в пустоту.
После долгой паузы я с трудом прошептала:
— Я всегда боялась, что мои слова будут использованы против меня... что я просто слишком уязвима для этого мира.
Он аккуратно сжал мою руку и тихо сказал:
— Ты не одна, Хлоя. Я вижу твою боль, и она важна. Твои слова – это не слабость, а сила. И я здесь, чтобы помочь тебе поверить в это.
Мгновение казалось вечностью. Мы сидели так, в полумраке утренней комнаты, где каждая деталь – тихий вздох, едва слышное дыхание – передавала всю нежность и боль этого момента. Химия между нами была ощутима в каждом прикосновении, в каждом взгляде: между строк наших разговоров, между молчаливыми признаниями и тихими надеждами.
Я открыла глаза, глядя прямо в его, и в них увидела не только заботу, но и обещание, что, возможно, эта новая дорога, выбранная нами, приведёт к исцелению. И хотя страхи всё ещё были рядом, я ощутила, как они постепенно уступают место свету, который мы создавали вместе.
Я встала, и, медленно, почти неуверенно, подошла к двери. Он мягко остановил меня рукой, его прикосновение было нежным и тёплым.
— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, — прошептал он, и его голос проникал в самые глубины моей души.
Я кивнула, ощущая, как страх отступает, уступая место тому, чего я так долго не могла найти – настоящей близости, поддержки и понимания. И в этот момент я поняла, что, несмотря на всё, что было, несмотря на боль прошлого, я готова поверить, что, возможно, эта ночь станет началом чего-то нового, чего-то настоящего.
Мы молча обменялись взглядами, и в этой тишине звучала вся вселенная наших недосказанных слов и невыразимой химии, которая теперь связывала наши судьбы.
—
Уже несколько дней я живу у Сонхуна, и каждое утро здесь — словно тихое пробуждение новой жизни, где каждый жест и взгляд напоминают о том, что я наконец могу быть собой. Просыпаясь под мягким утренним светом, я медленно поднимаюсь с кровати, ощущая прохладу льняного покрывала на коже. Воспоминания о прошлом, полные грохота криков и обид, остаются далеко позади, уступая место спокойствию этой общей квартиры.
На кухне Сонхун уже занят приготовлением завтрака. Его движения точны и уверены: он ловко наливает кофе в две кружки, одновременно переворачивает блины на сковороде. Я сажусь за маленький деревянный стол, наблюдая, как пар поднимается над горячим напитком, и принимаю его протянутую руку с благодарностью. Его родинка под правым глазом и едва уловимый намёк на вампирский клык при каждом полуулыбке добавляют ему загадочной притягательности, но сегодня это просто утешительное прикосновение, способное подарить тепло.
После завтрака мы вместе отправляемся в университет. По коридорам кампуса наши шаги сливаются в единое целое, и я чувствую, как его присутствие, пусть даже в виде обычного дружеского сопровождения, постепенно помогает мне забыть о боли прошлого. В аудитории я увлеченно делаю записи, а Сонхун, сидящий рядом, кивает одобрительно и время от времени посылает мне взгляд, полный тихого интереса. Я воспринимаю это как обычную поддержку, не осознавая, что в каждом его прикосновении и взгляде сокрыто нечто большее.
После занятий мы возвращаемся в его квартиру, где уют и порядок создают атмосферу, в которой хочется оставаться. На кухне, готовя ужин вместе, я нарезаю овощи, а он ловко перемешивает ингредиенты в большой сковороде. Наши руки случайно соприкасаются, и в этот момент я ощущаю легкое покалывание, словно невысказанная химия вспыхнула между нами, но списываю это на дружескую близость. Вечером, когда город окутывает сумерки, мы сидим на диване, освещенном приглушенным светом лампы. Разговоры легко льются о мелочах дня, а мы молча обмениваемся взглядами, в которых можно прочесть обещания поддержки и понимания.
Но когда наступает ночь, наша повседневность принимает иной оттенок. Несмотря на то, что мы живем вместе, мы спим отдельно: я укрываюсь в своей комнате, а Сонхун устраивается на диване в гостиной. Поздним вечером, после ужина, я слышу, как он тихо переворачивается на диване, аккуратно подбирая себе удобное положение под теплым пледом. Его движения в темноте кажутся столь естественными, что иногда мне кажется, будто я вижу в них нечто большее, чем просто сонное неудобство.
Иногда я, лежа в своей кровати, выхожу на край двери и заглядываю в гостиную. Там, в полумраке, Сонхун смотрит в сторону окна, где мерцают огни ночного города. Его лицо, освещенное мягким светом уличного фонаря, выглядит уязвимым и немного задумчивым, словно он хранит в себе целый мир невысказанных мыслей. В такие моменты мои мысли заполняются смешанными чувствами: с одной стороны, я благодарна за его присутствие и поддержку, а с другой — в глубине души остается неясное ощущение, что его взгляд говорит о чем-то, что я пока не способна понять.
Однажды, поздней ночью, я решилась ненадолго выйти из своей комнаты. Осторожно ступая по прохладному коридору, я подошла к гостиной. Сонхун, лежащий на диване, медленно переворачивался, и я увидела, как его взгляд скользнул по мне, словно он пытается что-то сказать без слов. В этот короткий момент наши глаза встретились, и я почувствовала, как внутри меня пробегает тихое волнение, нежное и неуловимое, как дыхание самой ночи. Но я быстро отвернулась, смущенная этим мгновением, и вернулась в свою комнату, оставив его в темноте гостиной.
Так проходит наша ночь: мы живем вместе, но остаемся в собственных мирах, разделенных удобными, но невысказанными границами. Между нами витает тихая химия, которую я пока воспринимаю как просто дружеское присутствие, не подозревая, что в каждом его взгляде и прикосновении скрывается глубокий интерес, который он пока не решается раскрыть. И хотя я не до конца понимаю, что чувствует Сонхун, его постоянное присутствие и тихие, едва уловимые знаки внимания заставляют меня чувствовать, что, возможно, эта новая повседневность уже способна подарить мне что-то большее, чем просто убежище от боли прошлого.