Глава 36.
Я возвращаюсь домой позже обычного. День был длинным, напряженным, и я почти не замечаю, как заканчиваю последнюю бумажную волокиту. В офисе все стало иначе. Я до сих пор не привыкла к тому, что теперь моим руководителем является отец Алекса, а не он сам. Наверное, Алекс просто не хочет иметь со мной дела в рабочем плане. Или боится? Боится того, что я теперь жена Пахана? Эта мысль почему-то задевает.
Охрана паркует машину у особняка и я выхожу, глубоко вдыхая прохладный вечерний воздух. Здесь, дома, все тоже поменялось. Прошло больше месяца, как сестры Исая вернулись, и теперь у нас каждый вечер семейные ужины. Мы садимся за стол, разговариваем, но напряжение витает в воздухе. Тайя даже не пытается скрывать свое отношение к Александре — она продолжает отталкивать ее, считая чужой. Гаяна, впрочем, ведет себя иначе. Она будто бы игнорирует меня, смотрит сквозь, не сыплет оскорблениями, но делает вид, что я пустое место.
Я двигаюсь к дому, думая о том, что сегодня наконец-то смогу немного отдохнуть, но краем глаза замечаю движение в саду. Останавливаюсь. Там, на качелях, в полумраке, кто-то есть. Приглядываюсь и вдруг понимаю — это София, а с ней и Тимофей. Я замираю, когда Тимофей наклоняется, и их губы соприкасаются.
Мой взгляд моментально скользит к окнам дома, и я вижу, что лишь в комнате Агнии горит свет, а значит остальных, скорее всего, нет дома. Быстро пробираюсь к качели, и заставляю этих двух знатно понервничать.
—Господи, Агата! — вскрикивает Софи, отталкивая от себя Тимофея. —Ты зачем так пугаешь?
—Исай сказал, что вернётся к десяти, — я смотрю на часы. —Это примерно через двадцать минут, вы что, бессмертные?
Тимофей наспех застегивает на себе куртку, и слегка касается плеча Софи. Та же начинает заметно нервничать.
—Расскажите ему. Он принял союз Тайи и Виктора, значит примет и вас, — говорю я чуть тише, понимая, что им становится тяжело прятаться, ибо они любят.
Тимофей качает головой, смотря на меня исподлобья.
—Тайя уже давно выросла, и Виктор не настолько старше, чтобы Елисей злился, — фыркает Тимофей. —Мы сами разберемся.
—Она помогала нам, так что не надо злиться, — София бьёт его в плечо, но он, кажется, не чувствует.
—Сладких снов, дюймовочка, — Тимофей кратко целует ее в щеку, а затем уходит, кивнув мне на прощание.
Я же скидываю сумку с плеча, сажусь на качели, и смотрю на Софию, что с тоской смотрит ему вслед.
—Он такой... такой..., — шепчет она, обхватывая свои колени.
—Любимый? — улыбаюсь я.
—Да, — кивает Софи.
—Пойдем в дом, скоро мой муж придет, — я беру ее за руку, и тяну к дому.
Дом наполняется теплом, которое мне нравится. Оно особенное — не от уюта мебели, не от мягкого света люстр, а от людей, которые здесь живут.
Исай всегда возвращается с работы примерно в одно и то же время. Я уже знаю, когда услышать звук его шагов в коридоре, как заскрипит дверь, как он войдет, сразу найдя меня взглядом. В такие моменты внутри разливается что-то спокойное и надежное.
Он обнимает меня, целует, задерживая губы у виска или на губах, если мы остаемся наедине. Это не просто привычка, а что-то большее — его способ показать, что он здесь, что вернулся ко мне. Потом он спрашивает, как прошел мой день, а я интересуюсь его делами. Мы обсуждаем рабочие вопросы, иногда касающиеся семьи, иногда — просто бытовые мелочи. Он слушает меня внимательно, даже если я рассказываю что-то незначительное, и мне нравится это.
После этого мы идем ужинать.
Мне по-настоящему приятно проводить время с Софией и Агнией. Мы можем просто сидеть на кухне, обсуждать что-то, смеяться, помогать друг другу. В них есть легкость, которая делает дом живым, наполняет его настоящими эмоциями. София может рассказывать что-то взахлеб, а Агния — спорит с ней, и мне нравится быть частью этого. Но больше всего я люблю ночи.
Когда все ложатся спать, когда дом погружается в тишину, а мы с Исаем остаемся вдвоем в комнате. Он уже лежит, расслабленный, может быть, уставший после долгого дня. А я не могу замолчать.
Я сажусь рядом и начинаю рассказывать. О том, что узнала сегодня в университете, о новых юридических терминах, о прецедентах, о деталях работы адвокатов. Я пересказываю, анализирую, делюсь мыслями. Это льется непрерывным потоком, потому что мне хочется говорить.
Иногда я вижу, как он чуть прикрывает глаза, но все равно слушает. Даже если хочет спать. Но я не замолкаю, потому что знаю — он слышит меня. Даже если устал, даже если юриспруденция ему не так интересна, он слушает. И в этом — все, что мне нужно.
***
Утро начинается с того, что Исай притягивает меня к себе, зарываясь носом в мои волосы. Я привыкла к тому, что постоянно просыпаюсь вся мокрая и взъерошенная, потому что Исай буквально поджимает меня под себя, не желая отпускать.
—Задушишь, — шиплю я, убирая пряди своих волос с лица. —Задушишь, Исай!
—Я контролирую свою хватку даже во сне, перестань болтать, — шикает он мне в ухо, и слабо целует в волосы.
Открыв глаза, смотрю на часы. Я опаздываю в университет, а Исай и вовсе должен быть на работе.
—Тебе не кажется, что ты проспал? — пытаюсь повернуться к нему лицом, но его крепкие руки слишком плотно держат меня.
—Сегодня за меня Гаяна, я отсыпаюсь, — шепчет Исай устало, —давай отдохнем, solnyshko, не вертись.
—Отдыхай, а мне пора в университет! — тараторю я, пытаясь скинуть с себя его руку. —Исай!
—Замолчи, — бурчит он. —Лежи спокойно.
Вот что значит — быть женой взрослого мужчины.
—Я не могу лежать, когда ты давишь на меня со всех сторон. Ты большой, в курсе? Огромный! — возмущаюсь я чуть громче, и чувствую, как во рту пересохло после сна.
Исай вдруг скользит рукой ниже, и доходит до резинки моих трусиков, от чего я замираю.
—Даже не думай, что..., — слова обрываются, когда он запускает пальцы под тонкий материал, и касается пальцами моих складок.
Я чувствую его прерывистое дыхание на своей шее, когда он наклоняется вперёд, и параллельно проскальзывает пальцами меж складок, заставляя меня потечь в эту же гребаную секунду. Выводя узоры между ног, он касается клитора, дразнит его, а я начинаю стонать, ощущая эйфорию, и импульсы по всему телу, что сопровождаются мурашками по спине. Ещё пара минут, и я кончаю, расплываясь по постели, а Исай будто бы благодарно целует меня в плечо.
—А теперь лежи спокойно, solnyshko, — словно все ещё может спать, произносит Исай.
—Это нечестно, ты пользуешься тем, что мое тело реагирует на тебя моментально, — ворчу я, все же разворачиваюсь в его объятиях, и утыкаюсь носом в изгиб его шеи. — Позвони в университет, и скажи, что меня не будет.
Устраиваюсь поудобнее, пытаясь обхватить его большую спину.
—Поверь, никто не станет ставить тебе пропуск.
—Потому что я Елисеев, — выдыхаю я, и чувствую, как мурашки все ещё не прошли.
—Умница, — Исай прижимает меня крепче, и я слабо целую его в шею.
Крик, раздавшийся по дому, заставляет меня проснуться, в то время как Исай уже натягивает на себя брюки, и не заботясь об обнаженном торсе, вылетает из комнаты, прихватив с собой пистолет. Я же накидываю халатик, торопливо завязываю его на талии, и выбегаю вслед за ним. Оказавшись в холле, вижу Гаяну, взвинченную, до жути испуганную, и с бешеными от злости или чего-то ещё, глазами. Позади нее стоит Михаил, бережно поддерживая ее за плечи.
—Она сбежала, Исай, — выкрикивает Гаяна так громко, что мои барабанные перепонки готовы лопнуть.
—Кто? — спрашивает муж, подходя к обезумевшей сестре.
—Саша, — выдыхает Гаяна, и я вижу, как ее ноги подкашиваются, а глаза закатываются.
Она падает прямо в руки Миши, а я не думая, бегу за аптечкой. Найдя там нашатырь, быстро бегу к Гаяне, и подношу его к носу. Миша кладет голову жены к себе на колени, пока Исай задаёт вопросы.
—Как сбежала? Куда?! — рявкает он.
—Она поехала в аэропорт, из которого обычно летаем мы, — говорит Миша, придерживая Гаяну. —Наши люди сразу узнали ее, так как мы с Гаяной предупреждали охрану о том, что ее стоит защищать. Запретили ей вылет, но она воспользовалась тем, что мы поменяли ей документы. Никто не смеет идти против Елисеев. Она вылетела в Нью-Йорк, Елисей, и наши выпустили ее.
Гаяна начинает открывать глаза, и шикаю, чтобы она резко не поднималась.
—Твою мать, — рычит Исай, и сразу же начинает кому-то звонить.
—Отойди, — фыркает Гаяна, пытаясь встать.
Ее взгляд все ещё полон ненависти.
—Успокойся, ты потеряла сознание, хоть сейчас можешь перестать быть сукой? — шепотом говорю я, и убираю прядь волос с ее лба.
Она укоризненно смотрит на меня, а затем поднимается, и в этот момент они все начинают говорить на русском так активно, что ни одного знакомого слова, кроме "suka", я не слышу.
Стою поодаль от них, скрестив руки на груди.
—Я уезжаю, из дома ни шагу. Предупреди сестер, — Исай кратко целует меня в лоб, и собирается уходить, как я хватаю его за руку.
—Куда ты?
—Пора и мне посетить гребаную Каморру, — шепчет он, и мои глаза округляются.
—Спятил? Они убьют тебя! — сжимаю его запястье настолько, насколько могу.
—Чтобы убить меня, им стоит постараться, — в его глазах звенит гнев.
Дыхание перехватывает. Блядь, блядь, блядь, блядь. Волнение накатывает, когда Исай скрывается в коридоре, а через несколько минут появляется в рубашке и с кобурой за спиной.
—Не скучай, и не выходи из дома, даже в грёбаный сад. Особенно предупреди об этом Софи, она просто мастерски нарушает мои приказы, когда ей хочется подышать свежим воздухом, — Исай кивает мне, и покидает дом вместе с Михаилом и Гаяной.
Я, опираясь на стену, прижимаю руку к животу, в котором закручивается узел. Тревога поднимается по телу. Если с ним что-то случится, я не переживу.
—Доброе утро, — не торопясь входит Тайя, уже одетая, с макияжем и уложенными волосами.
Я хочу сказать ей о том, что нельзя выходить из дома, но слова застревают в горле.
—Я слышала, не утруждай себя.
Я сижу в гостиной вместе с Софией и Агнией. По телевизору идет какой-то фильм — что-то легкое, не напрягающее, но я даже не пытаюсь вникнуть в сюжет. Экран мелькает, реплики актеров звучат фоном, а я снова и снова бросаю взгляд на часы.
Время тянется мучительно долго. Я надеюсь, что Исай скоро вернется. Надеюсь, что все обойдется. Но внутри беспокойство не стихает.
Каморра жестока, они не прощают. Если Исай явится на их территорию, они точно захотят убить его. Романо не упустит возможности избавиться от него. Мне становится трудно дышать от этих мыслей. Я сцепляю пальцы в замок, пытаясь взять себя в руки.
— Ты в порядке? — тихо спрашивает София.
Я киваю, не отрывая взгляда от часов. В этот момент звонит телефон. Резкий звук разрезает пространство, и я мгновенно тянусь к нему. Даже не смотрю на экран, просто поднимаю трубку, потому что хочу услышать его голос.
— Исай? — спрашиваю быстро, надеясь, что это он.
Но в трубке звучит другой голос.
— Агата, это Павел Семенович.
Я замираю.
— У меня новости, — продолжает он. — С помощью некоторых связей и Тимофея Соколова я нашел выход на Кристофера. Через знакомых в полиции США и ряд манипуляций мы можем организовать ордер на его арест.
Я моргаю, пытаясь осознать услышанное.
— Ордер на арест? — переспрашиваю я, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.
— Да. Кристофер совершил достаточно преступлений, чтобы его можно было взять. Конечно, это займет время, с тем условием, что у всех каморристов есть покровители, но мы можем надавить.
Я даже не раздумываю.
— Делайте это.
Мои пальцы сильнее сжимают телефон. Если Кристофер будет арестован, если его уберут из уравнения, возможно, это отвлечет Романо. Возможно, это изменит ситуацию.
—Если требуется разрешение, то я его даю. Я Елисеев.
— Я все устрою, — заверяет Павел Семенович.
Я киваю, хотя он не может этого видеть.
— Спасибо, — выдыхаю я.
Заканчиваю разговор и медленно опускаю телефон, ощущая, как напряжение в теле слегка ослабевает. Но только слегка. Теперь остается ждать. Ждать, что этот план сработает. И ждать, когда Исай вернется домой.
—Ты сделала что-то, о чем Исай не знает? — в голосе Агнии я слышу напряжение.
Я смотрю на нее.
—С чего ты взяла?
—Ты указала на свою фамилию, а это значит, что Исай не в курсе.
Я сглатываю.
—Я помогаю им. Они сейчас там, где их могут убить, — говорю я, опуская голову.
—Фатальная ошибка, Агата. Это чертовски хуевая идея, — ругается Софи, качая головой. —Если твой поступок создаст плохие последствия, первая, кто захочет тебя убить, будет Гаяна.
—Она и без этого об этом мечтает, — бурчу я, и обхватываю свои плечи. —Все будет нормально, не нагнетайте.
—Не переживай, они всегда знают, что делают. Они никогда не рискуют, не имея запасных планов, — Агния двигается ко мне, и касается моего плеча. —А ещё власть Тимофея везде и всюду. Он ни за что не позволит им пострадать.
Я киваю.
—Как вообще так получилось, что мафиози стал агентом ФБР? — интересуюсь я, желая немного отойти от темы.
София усмехается, быстро кладет голову на мои колени, и вздыхает.
—По рассказам Михаила, их отец в детстве расставил приоритеты, и сказал, что Тима должен стать кем-то в верхах. Тимофей отказался, сказал, что не будет работать на копов, ибо его предназначение продолжать отцовское начало, но когда их отец погиб, он все же принял свою участь, и стал агентом, но с особенностями, — Софи улыбается, а Агния вдруг с неким подозрением смотрит на нее. —Он работает там уже довольно долго, но никто ещё не понял, на кого на самом деле он работает. Это удивляет.
—А меня удивляет, откуда ты все это знаешь. Ты Мишу недолюбливаешь, а Тимофея раньше вообще терпеть не могла, — проговаривает Агния.
София напрягается, но улыбка не сходит с ее лица.
—Ничего не изменилось, Ангел.
—Врешь, — шипит Агния. —София, рассказывай.
—Думаю, я хочу отдохнуть, — говорю я, закрываю глаза, и откидываюсь на спинку дивана.
Девочки продолжают спорить, но уже шепотом, а я без остановки думаю об Исае.