Глава 35.
Я всегда был сосредоточен на счастье сестер, но зачастую мне не хватало времени, чтобы быть уверенным в том, что их ничего не тревожит. Так же было и сейчас, с Агнией.
—Она самая ужасная личность, которую я когда-либо встречала, — пытаясь отдышаться, говорит Агния. —Серьезно. Я ненавидела ее в школе, и ненавижу сейчас. Зара гребаная сука.
Я обнимаю ее за плечи и прижимаю к себе. Зара была действительно сукой, но из-за того, что Закир слишком хорошо работает, и его пиратство помогает мне, я держу их в Братве. Я не знал, что происходило у девочек в школе, но уверен, мои сестры показали ей, кто, мать твою, правит Канадой.
—Я знаю, что ты можешь испытывать ненависть к людям, но я никогда не видел, чтобы ты применяла силу, Ангел. Я волнуюсь за тебя, — поглаживаю серебристые волосы, а сестра тяжело вздыхает куда-то мне в грудь.
—Я хочу вернуть нашу семью, Исай. Хочу, чтобы мы больше не ссорились. Мне больно от того, что происходит между тобой и Гаяной, и тобой и Тайей.
—Они повзрослели уже давно, милая, я не могу давить на них. Это их выбор.
Я осознаю, что этот всплеск агрессии связан со стрессом, который она испытывает из-за изменений в нашей семье. Жаль, что я вряд ли смогу исправить мышление своих сестер, что наотрез отказываются принимать Агату, и тем более Сашу. Хоть я и был близок с Амелией, с Александрой такой связи я не имею, зато Агния и Гаяна нашли с ней общий язык быстрее, чем могли бы.
Пока я успокаиваю Агнию, вижу краем глаза, как София без остановки спаивает мою жену. Взгляды окружающих прикованы к ним, и я тороплюсь возвратиться к столу именно в тот момент, как в ресторан входят Миша и Гаяна, а за ними и Александра.
—Пойдем, нам надо быть там, пока наша сестра не накинулась на мою жену, — говорю я, и Агния отчаянно усмехается, поднимая на меня глаза.
—Я люблю тебя, брат. Люблю как отца, мать и брата в одном лице, — она встаёт на носочки, и целует меня в щеку. —Ты мой дом.
Я готов уничтожить весь мир, чтобы ее голос, и голоса всех, кто мне дорог, продолжали звучать.
—И я тебя люблю, мой Ангел. Пойдем, — целую Агнию в макушку, и утягиваю к столу, к которому уже подошла Гаяна.
Агния приветствует Гаяну после Софии, я же подхожу к Михаилу. Он пожимает мне руку, как всегда сдержан, но в его взгляде читается уважение.
Затем я поворачиваюсь к Гаяне. Она стоит чуть впереди, но делает вид, что не замечает меня. Но я делаю шаг вперед, обнимаю её, ощущая её тонкую, напряженную спину, и целую в прохладную щеку. Она не отстраняется, но её тело словно каменеет в моих руках. Это длится долю секунды, но мне достаточно. Пропасть между нами никуда не делась.
Я смотрю ей в глаза, пытаясь отыскать там что-то тёплое, привычное, родное. Но там только холод. Понимает ли она, что я не изменю свой выбор? Что я не стану отступать? Когда-нибудь ей придётся принять Агату, даже если сейчас она сжимает губы так, будто сейчас скажет что-то ядовитое.
Я отворачиваюсь первым, нахожу взглядом Александру. Её глаза светятся радостью, и когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать её в лоб, она смеётся и обнимает меня за шею. Хоть кто-то здесь рад мне по-настоящему.
Мы садимся, официанты уже несут закуски, расставляют по столу блюда с салатами, приносят горячие ароматные стейки. Я слышу, как кто-то нервно вздыхает, кто-то осторожно двигает приборы. Тишина кажется тяжёлой, натянутой, словно старый канат, готовый порваться в любой момент.
И вдруг, лёгкое прикосновение. Под столом чьи-то пальцы скользят по моей ладони и осторожно сжимают её. Я опускаю взгляд — это Агата. Она смотрит на меня чуть затуманенным, хмельным взглядом, её губы приоткрыты, будто она хочет что-то сказать, но не решается. Пожар внутри меня разгорается мгновенно. От её взгляда, от осознания, что, несмотря на всю напряжённость вечера, она здесь, рядом, такая сексуальная и чертовски горячая.
Я перевожу взгляд на остальных, чтобы избавиться от пошлых мыслей. Все напряжены, даже Михаил. Гаяна будто избегает смотреть в мою сторону. Но я всё равно рад, что они здесь. Все они пришли, несмотря ни на что. Ждали только Тайю.
—Гаяна, выпей, — подначивает София сестру, пока Агния заказывает еще один графин водки.
—Я не буду пить за одним столом с этой сукой, — вскидываю бровь, с презрением смотря на Гаяну.
—Прикуси язык, Гаяна, ты переходишь все возможные границы, — рявкаю, и Михаил тут же хватает жену за руку, подносит тыльную сторону ладони к губам, и целует.
—Это семейный вечер, нежная, успокойся.
Агата же сжимает мою руку сильнее, и хватает рюмку, наполненную водкой. Михаил, Агния и София делают тоже самое, я же беру коньяк, а Александра пьет сок. Мы чокаемся, Гаяна все так же сидит неподвижно, будто находится не в кругу семьи, а в кругу врагов.
—Не подавись, — бросает она, когда Агата ловко выпивает водку, будто она по крепости не отличается и от сока.
Агата улыбается, снова сжимая мою руку.
—А ты все и ждёшь, пока я естественным путем сдохну, чтобы тебе не пришлось убивать меня. Мой муж явно не обрадуется, — болтает Агата, София усмехается, а я качаю головой.
Это никогда не закончится. Агата расцепляет наши пальцы, кладет руки на стол, и ехидно улыбается, что на нее не похоже. Михаил разливает водку снова.
—Я могу пробить твой череп одним своим каблуком, — рявкает Гаяна через стол, и я прикрываю глаза.
—Слушай, во мне сейчас столько водки, что если ты попытаешься причинить мне боль, я засуну этот гребаный графин тебе между челюстей, поэтому наслаждайся семейным вечером, и не брызгай ядом, как чертова змея, — выпаливает Агата максимально агрессивно, а затем осушает ещё одну рюмку водки, и демонстративно берет меня за руку, пока остальные молчат, находясь в шоке.
Слышу звук металла, и нет сомнений, что он принадлежит Гаяне. Она быстро достает пистолет, который обычно носит под платьем, и наводит его на Агату, полностью игнорируя наличие обычных людей вокруг. Паника поднимается моментально. Я встаю с места, дёргаю Агату, и завожу за свою спину.
—Дай я просто вынесу ей мозги, и наша жизнь вернётся на круги своя, — произносит Гаяна, которую с двух сторон пытаются усмирить Михаил и София.
—Я не позволю трогать мою жену, — угрожающе произношу я, — кто бы это ни был, ты или кто-то другой. Если ты не хочешь даже попытаться понять меня, нам не о чем разговаривать.
—Гаяна, ты жестока, — встаёт из-за стола Агния, и с укором смотрит на сестру, пока Михаил шепчет что-то официанту, и тот начинает выпроваживать гостей, из которых часть ужасно паникует.
—У тебя есть муж, есть семья, чего ты добиваешься своим поведением? Что, мать вашу, с тобой и Тайей не так?!
—А что со мной не так? — Тайя оказывается как всегда вовремя, что удивительно, в сопровождении Тимофея. —Как всегда балаган.
—Какие люди! — воскликает София. —Иди-ка сюда, сестрёнка, я хочу знать, какого хрена ты грубишь Ангелу, и доводишь ее до слез?
—Девочки, — пытается успокоить их Агния.
—Эта сука..., — Гаяна не договаривает, ее перебивает Агата.
—Закрой свой рот, серьезно, ты достала меня оскорблять! Если я сука, то ты тварь, поняла? Думаешь, если такая крутая, я тебе ответить не могу? Черта с два, дура психованная!
Люди спешно покидают ресторан, девочки начинают ругаться, кто на английском, кто на русском, София и вовсе выбивает из рук сестры пистолет, а Агата, под действием водки не может закрыть свой рот, отвечая Гаяне на агрессию. Я с психом ударяю кулаком по столу, напитки падают, листья салата разлетаются по сторонам, и наконец, все замолкают, лишь музыка развевается по ветру.
—Если завтра все, кто по праву должен проживать в замке Елисеев, не окажутся в нем до полуночи, могут забыть о том, что у них есть я, — говорю я спокойно, устремляя взгляд на воду за бортом. —Если кого-то не устраивает моя жена, то это ваши проблемы, и я не буду вестись на поводу ваших слез и эмоций. Мне осточертело видеть, как моя семья разваливается, и если вы сами хотите ее сохранить, вы вернётесь домой, и перестанете быть заносчивыми дурочками, которых обидел чужой выбор. Это мое последнее слово как вашего брата, дальше я буду говорить как Пахан, и поверьте, вы не знаете, насколько мы разные.
Я разворачиваюсь, хватаю Агату за руку, и тащу ее к выходу. Когда мы проходим мимо Тимофея, я тихо говорю:
—Отправь с каждой из них охрану, а сам привези Агнию и Софию домой. Мне нужна их безопасность даже тогда, когда они меня чертовски раздражают.
Как только мы оказываемся в машине, я закрываю за нами дверь и глубоко выдыхаю. В груди будто распускается тугой узел напряжения, но вместо облегчения остаётся лишь гулкая пустота. Я провожу ладонями по лицу, стараясь собраться с мыслями.
Что мне нужно сделать, чтобы это противостояние закончилось? Чтобы Гаяна наконец-то приняла Агату, перестала смотреть на неё с этим упрямым осуждением? Чтобы за общим столом не висела эта удушливая тишина, а потом никто не доставал оружие?
Я опускаю руки, поворачиваю голову к Агате и замираю. Она уже скинула туфли, с удовольствием растопырила пальцы, а теперь, тихо хихикнув, забрасывает ноги на панель автомобиля. Платье тут же поднимается выше бёдер, обнажая гладкую кожу. Её ноги пересекает тёплый свет уличных фонарей, и мне трудно смотреть на что-то ещё.
— Ты будто специально это делаешь, — устало бросаю я, но не спешу одёрнуть её.
Агата пожимает плечами и ухмыляется, будто ей абсолютно всё равно. Она запрокидывает голову на подголовник, смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, лениво скользит ладонью по моей ноге и накрывает моё бедро своей горячей, мягкой ладонью.
— Ты слишком напряжён, — тянет она, а в её голосе слышится лукавство.
Я вздыхаю, но мысли о семейных конфликтах окончательно испаряются. Это всё, что нужно Агате — немного ласки, немного тепла, и ей уже неважно, что обо всём этом думает моя сестра. Её взгляд скользит по моему лицу, а на губах играет знакомая улыбка, дразнящая, обещающая.
Я смотрю на её обнажённые бёдра, на пальцы, небрежно поглаживающие ткань моих брюк. Сжимаю руль, пытаясь взять себя в руки, но вместо ясности приходит только одно желание. Единственное, что может меня сейчас успокоить — это трахнуть собственную жену.
— Опусти ноги, — говорю я хрипло.
Агата выгибает бровь, усмехается.
—Хорошо, — язвит она, и убрав ноги с панели, резко кладет их на мои колени.
Как только её голени касаются моей ширинки, я вздыхаю и чувствую, как тело тут же откликается. С Агатой по-другому не бывает — она всегда влияет на меня мгновенно, будто зажигает невидимую спичку, от которой вспыхивает всё внутри.
Я машинально провожу ладонью по её коленям, тепло её кожи обжигает мои пальцы, и я хочу сжать её крепче, хочу, чтобы она не двигалась, чтобы осталась так.
Но Агата резко убирает ноги, словно одёргивает себя. Её лицо всё ещё слегка лукавое, но я вижу, как на миг в её глазах мелькает нерешительность. Она, тряхнув головой, начинает быстро собирать волосы, наматывая их на ладонь и фиксируя на затылке.
И пока я наблюдаю за ней, пытаясь понять, передумала ли она, она неожиданно кладёт обе ладони мне на бёдра.
— Агата, — я едва успеваю выдохнуть её имя, как она выгибается в спине, подаваясь вперёд.
Её колени остаются на пассажирском сиденье, когда она поднимает на меня взгляд. Глаза её потемнели, губы приоткрыты, и когда она говорит, её голос звучит низко, медленно, почти мурлыча:
— Позволь мне помочь тебе расслабиться.
Я закрываю глаза, прикусывая щёку изнутри, но удержаться невозможно. Она знает, что делает со мной. Знает, насколько сильно я этого хочу.
Агата не теряет времени, её пальцы ловко скользят к моему ремню, расстёгивают пряжку с той лёгкостью, будто она делала это тысячу раз. Я чувствую, как её прохладные пальцы касаются горячей кожи, как оттягивают ткань, высвобождая мой член.
Она поднимает на меня взгляд, игривый, дразнящий, полный обещаний. И этого хватает, чтобы внутри всё сжалось от предвкушения.
Не проходит и пары секунд, как её губы касаются головки. Я резко выдыхаю, голова откидывается назад, пальцы с силой сжимают руль. Она двигается медленно, но уверенно, и это мучительно, почти болезненно от того, насколько приятно. Глухой стон срывается с моих губ. Агата знает каждую точку, каждую слабость, знает, как свести меня с ума, как заставить забыть обо всём, кроме неё. Когда она почти заглатывает мой член, двигаясь активнее, я кладу ладонь на ее затылок, подталкивая ещё сильнее. Хрипло выдыхаю, стискиваю челюсти, чтобы не застонать громче. Агата продолжает сосать, я чувствую, как вот-вот взорвусь.
—Поднимись, я сейчас кончу, — рычу я, но Агата не перестает, лишь ускоряется, и я замечаю, как она все выше поднимает свои бедра.
Я слегка поддаюсь в сторону, и провожу ладонью по ее заднице, и от этого ощущения сразу же кончаю, прямо ей в рот. Агата отстраняется, и поднимает голову. Ее глаза блестят, губы испачканы спермой, и она без всяких сомнений слизывает ее, игриво улыбаясь.
—Скажи, что тебе понравилось, — говорит она, пока я наслаждаюсь видом ее лица, что покраснело, а под глазами слегка размазалась тушь.
—Ты трахнула меня своим горячим ртом, я вне себя от радости, — облегченно улыбаюсь, сжимаю ее ягодицу, а другой рукой притягиваю ее лицо к себе.
Целую ее, пробуя себя на вкус. Агата же упирается ладонями мне в плечи.
—Если мне нужно делать это каждый раз, чтобы ты расслабился и успокоился, я буду это делать, — шепчет она мне в губы, и я тяну ее на себя, заставляя сесть поверх моих бедер.
Запах алкоголя, смешивается с ее натуральным, и сводит меня с ума.
—Не будь дурочкой, solnyshko, хорошо трахаться можно и в хорошем настроении, — подначиваю ее я, и Агата смеётся.
—Не переживай, все будет хорошо с твоей семьёй.
—Это наша семья, не только моя, — обвиваю ее талию руками, и утыкаюсь носом в изгиб шеи.
—Хотелось бы верить, — тоскливо вздыхает Агата, и кладет щеку мне на голову.
Я был готов провести в таком положении тысячу часов напролет, потому что она была рядом.
***
Я забегаю за угол, смотрю на часы, и понимаю, что у меня есть ещё полчаса на детские игры, а потом меня ждёт работа. Перевожу дыхание, собираюсь свернуть к крылу Агнии и Софии, как Агния прижимает дуло пистолета к моей груди, и улыбается.
—Убит, — вскидывает бровь сестра, и тут же опускает оружие.
—Ты единственная, кого не убивали за эти чёртовы тридцать минут игры.
—Потому что я мыслю стратегически, а не бегаю просто так, как вы, — горделиво вздергивая подбородок, говорит Агния, а затем передает мне пистолет. —Пойдем, девочки уже встречают доставку ужина.
Агния хватает меня за руку, и тащит на кухню. Там за столом уже сидит София, как всегда согнув одно колено, что оказывается в районе ее груди, и Агата, что достает контейнеры из бумажного пакета.
—Агния убила меня первой, — грустно произносит Агата, когда я подхожу сзади, и нависаю над ней.
—Твои рыжие волосы всегда видно, — жмёт плечами Агния, и я снова смотрю на часы.
Волнение.
—Они придут, — тихо проговаривает София, смотря на меня. —Не переживай.
Они все знали, о чем я думаю, и почему смотрю на время. Скоро полночь, а это значит, что я жду, когда Тайя и Гаяна вернутся домой с Александрой.
Я всё ещё перевариваю свои мысли, пытаясь понять, как переломить ситуацию, когда слышу, как за моей спиной тихо щёлкает замок входной двери. Я поднимаю взгляд — и вот они. Гаяна, Александра и Михаил входят в дом неторопливо, будто давая мне время осознать их присутствие. За ними появляется и Тайя. У меня внутри всё сжимается, но не от тревоги, а от чего-то более горячего, от радости, смешанной с напряжением. Они вернулись. Чёрт возьми, они действительно решили вернуться. Я бы улыбнулся, но понимаю, что просто так это не происходит. У каждого из них будут свои условия, свои границы, которые я либо приму, либо вновь рискую их потерять.
Но в этот момент все эти мысли отступают, когда Саша первой подходит ко мне, молча целует в щёку, едва касаясь кожи. За ней то же самое делает Гаяна, её губы прохладны, а движение сдержаны, но это всё равно знак. Затем подходит Тайя, её поцелуй самый тёплый, долгий, и я чувствую, как внутри разливается уверенность.
Что бы ни случилось, наша семья нерушима.
— Так, хватит стоять, — звонко заявляет София, будто ничего необычного не происходит. — Все за стол, я не собираюсь подогревать все это!
Все начинают двигаться, но тут я чувствую, как кто-то мягко тянет меня за локоть. Оборачиваюсь, это племянница. В её глазах что-то серьёзное, даже тревожное.
— Дядя Исай, — говорит она тихо. — Можно тебя на минутку? Буквально пять минут, поговорить наедине.
Я смотрю на неё, на её почти взрослый взгляд, в котором есть что-то большее, чем простая просьба.
— Конечно, — отвечаю я, уже зная, что этот разговор будет важным.
Когда мы отходим подальше, я слышу, как Гаяна в шутку ругается с Софи, а Тайя начинает извиняться перед Агнией за свою грубость.
Саша же встает напротив меня, и мнется на месте.
—Что-то случилось? — интересуюсь я, слегка наклонившись.
—Я знаю, что вы моя настоящая семья, и знаю, что безопаснее места, чем Братва мне не найти, но...
Она запинается, нервно сжимая свои пальцы.
—Мама просила найти Теодоро. Я хочу встретиться со своим братом, чтобы посмотреть на него, чтобы узнать, каково быть сыном того самого Вито. Мне просто нужно сделать так, как просила мама, — она поднимает на меня свои зелёные глаза, и поднимает брови домиком.
—Исключено, Александра. Каморра не твоя семья, Теодоро не твой брат, и я не собираюсь рисковать твоей жизнью. Забудь о том, что этот ублюдок является твоим кровным родственником. Они не знают о тебе, и это к лучшему, — я касаюсь ее плеча, но она быстро отстраняется.
Страх мелькает в ее глазах.
—Хорошо, — она хмыкает, и развернувшись, быстро двигается к столу, где я отчётливо вижу, как София специально встаёт между Агатой и Гаяной, чтобы на случай чего, разнять их.
Мы ужинаем. За столом снова оживает разговор, пусть и не такой оживлённый, как хотелось бы, но уже что-то. Девочки переговариваются между собой — София рассказывает что-то увлечённо, жестикулируя вилкой, Агата с усмешкой поддакивает, а Тайя иногда вставляет короткие комментарии.
Я же сижу напротив Михаила, и мы время от времени перекидываемся парой фраз. Он, как обычно, немногословен, но мне достаточно его присутствия здесь, чтобы понять — он всё ещё часть этого дома, этой семьи. Напряжение в воздухе не исчезло, но я вижу, как Гаяна изо всех сил старается подавить свою ненависть к Агате. Она практически не смотрит в её сторону, но хотя бы не отдёргивает руку, когда случайно касается её на общем блюде. Это уже прогресс.
Тайя же демонстративно не замечает Александру. Разговаривает с Софией, с Агнией, даже с Михаилом, но едва Саша открывает рот, Тайя делает вид, что не слышит. Между ними стоит стена, но по крайней мере она не подкреплена колкими замечаниями.
И всё же, всё начинает налаживаться. Да, это медленно. Да, все ещё цепляются за прошлые обиды, за старые границы, за принципы, которые мешают им быть ближе друг к другу. Но они здесь. Они все за этим столом. И меня это не может не радовать.
—Я хотела бы кое-что сказать, — Тайя встаёт с места, берет бокал воды, и будто пытается настроиться на разговор.
Все взгляды прикованы к ней, и мой не исключение.
—Я люблю свою семью, и уверена, что моя семья любит меня, — сглатывая, говорит принцесса, и я улыбаюсь.
Тайя всегда была самой тихой из девочек, и зачастую была прямолинейной, если ее что-то не устраивало. В ней сочетался холод и пламя, и это удивляло не только меня.
—Поэтому, я хочу поделиться новостью с вами, как с близкими людьми, — она проходится взором по всем, кроме Александры.
Даже Агата не вызывает у нее такого негатива, как родная племянница.
—Витя сделал мне предложение, и мы хотим полететь в Россию к его матери, чтобы она благословила нас, — тишина заполняет кухню.
Я шокирован новостью так же, как и София, что даже перестала жевать в момент фразы Тайи.
—Я взрослая и самодостаточная девушка, поэтому я не спрашиваю разрешения, а информирую вас. Выйти за него замуж я уже согласилась. В скором времени я стану Тайей Елисеев Громов, и так же как и Гаяна возьму двойную фамилию, — Тайя теперь смотрит лишь на меня, и я вижу, как слезы скапливаются в уголках ее глаз. —Я никогда не вычеркну из своих документов, сердца и жизни фамилию человека, который меня вырастил.
Я смотрю на Тайю и понимаю, что, наверное, должен злиться. Виктор должен был прийти ко мне, как полагается, должен был попросить её руку, как это делают мужчины, когда хотят взять на себя ответственность за женщину. Но глядя на неё сейчас, я вдруг осознаю — передо мной больше нет той девочки, которую я когда-то защищал от всего на свете. Нет той упрямой малышки, которая искала во мне опору. Теперь передо мной взрослая женщина. Я слишком долго видел в них всех детей. В Гаяне, в Тайе, даже в Софии и Агнии. Мне казалось, что я всегда буду стоять впереди, принимать удары первым, принимать решения за них. Но времена меняются.
Я молча встаю из-за стола, Тайя поднимает на меня взгляд, в её глазах нет страха, нет смущения — только ожидание. Я обнимаю её, крепко, по-настоящему. Её руки тут же обвиваются вокруг моей спины, и я чувствую, как она прижимается ближе, будто ей нужно это так же сильно, как и мне.
Я наклоняюсь к её уху и тихо, так, чтобы никто не услышал, шепчу:
— Я буду счастлив, если ты будешь счастлива, но если Виктор причинит тебе боль — я его убью.
Тайя тихо смеётся, но я чувствую, как её пальцы сильнее сжимают мою рубашку.
— Я знаю, — отвечает она так же тихо.
Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах её волос, и на мгновение позволяю себе просто насладиться этим моментом. Как бы ни было трудно, как бы ни менялась наша семья, одно остаётся неизменным: я всегда буду рядом.
—Я рада, что ты наконец понял, что мы не дети, — слышу мягкий, на удивление, голос Гаяны.
Отстраняюсь от Тайи, и смотрю на старшую.
—На моем примере они научились отстаивать свои границы перед тобой, и ставить всех перед фактом. Может быть, если бы я сделала точно так же, ты бы не причинил Мише боль, — я вижу, как обида искажает ее лицо, но когд Михаил приобнимает ее, Гаяна тает. —Я прощаю тебя, даже если ты и не извинялся, брат. Я навечно предана тебе.
Я улыбаюсь ей в ответ, и подзываю рукой. Она встаёт, обнимает меня и Тайю, поздравляя ее со статусом невесты, и тут же подскакивают двойняшки. Софи запрыгивает мне на спину, почти душа меня, а затем зовёт Сашу, Мишу и Агату.
—Идите сюда, бедные родственники, — шикает она.
—Я не буду обниматься с этой рыжей, — фыркает Гаяна, уперевшись подбородком в макушку Тайи.
—Тебя никто и не просит, — парирует Софи, и когда Агата подходит, хватает ее за руку, и кладет ее мне на спину. —Ну, вот, теперь мы большая семья, только вот старшего Соколова не хватает.
—Ты его терпеть не можешь, — Михаил вскидывает бровь, приобнимая одной рукой Гаяну, а другой Агнию.
—Но это не меняет того факта, что он часть нашей семьи.
Я усмехаюсь. Нет счастливее момента, чем сейчас.