Обреченная на любовь

—"Idi nahui" — переводится как "ты такой секси", — тараторит Софи, засовывая в рот очередной кусок красной рыбы. — А "ty suka" — "хочу провести с тобой время".

Я пытаюсь запомнить, как именно это произносится, а так же пытаюсь не выдавать своего дискомфорта между ног, потому что Исай вчера перестарался, хоть это и было неистово круто. Кладу в рот лист салата, и вздыхаю, обводя взглядом особняк.

—Агния спит? — интересуюсь я, ковыряясь вилкой в тарелке.

София отрицательно машет головой, и пережевывает пищу.

—Она с самого утра в спортзале тренируется. В последнее время все сестры нервные.

—Почему? — задаю глупый вопрос, а потом понимаю.

—Ну, Гаечка и Тайя понятно, а вот Агния — не знаю. В последнее время мне тяжело читать ее, — я с вопросом во взгляде смотрю на Софи.

Она поджимает под себя колено, и откидывается на спинку стула, пока ее небрежный пучок падает ей на лоб.

—Мы двойняшки, я чувствую ее почти так же хорошо, как и себя. Агния закрылась, будто пытается вытеснить меня из своего сознания, и я не знаю, что с этим делать.

Закусываю губу, и аппетит пропадает насовсем.

—Может быть, Исай не уделяет ей времени, или я стала причиной и ее волнения?

Софи снова машет головой.

—Агнии не нужно подтверждение любви брата, или чрезмерного внимания. Когда она хочет его получить, она получает, и никогда не злится на то, что он много работает или занимается своими делами. Из нас двоих ревнивая я, причем довольно сильно. В средней школе я запрещала ей общаться с одноклассницами, потому что считала, что она полюбит их сильнее, чем меня, а такое недопустимо. Я ее двойняшка.

Я усмехаюсь. Софи была открытой со мной, и даже то, что она пользовалась мной для развития своих отношений с Тимофеем, не мешало мне считать ее подругой. Она правда выглядела той, с кем я могу поделиться чем-то сокровенным, и меня за это не осудят. Вспоминаю Эдду, которая когда-то была такой же, но теперь мы по разные стороны баррикад, и вряд-ли я смогу увидеть ее когда-либо.

—А у вас? — София наклоняется вперёд, и говорит тише. — Как с моим братом? Вчера ты была разъяренной. Он не объяснил нам, где ты была, и я не поняла, о чем шла речь, когда ты отвесила ему пощечину и возмутилась на счёт проверки.

Я тяжело вздыхаю. Что-то в моем сознании хрустнуло. Тихо, почти незаметно, но я чувствую, как внутри появилась трещина. Я не скажу, что сломалась — нет. Наоборот, эта проверка сделала меня сильнее. Я устояла, но горечь осталась. Не от того, что мне пришлось пройти через это, а оттого, что Исай не сказал мне правду с самого начала. Он не доверял мне. Посчитал, что я могу предать его, после всего, что мы пережили.

После вчерашней ночи, когда мы оба признались друг другу в любви, думая, что теперь все станет проще.   Я еще не знаю, как нужно себя вести, будучи женой Пахана. Что можно, что нельзя. Как не подставить его. Как оставаться самой собой и при этом быть достойной его женщины. 

И еще есть его сестры. Их презрение я чувствую спиной, даже если они не говорят ничего вслух. Для них я всегда буду чужой, не той, кто должен стоять рядом с Исаем. Не той фамилии, не из того рода. Они не верят, что я с ним по-настоящему, что не предам. Что я не такая, как мои родственники. 

Я хочу изменить это, хочу, чтобы они приняли меня. Хочу, чтобы мне не приходилось доказывать свою преданность испытаниями, которых я даже не знала. Чтобы Исай больше никогда не смотрел на меня с сомнением, пусть даже на мгновение.  Я не жалею о содеянном. Ни о чем. Только вот осадок остался.

—Это долгая история, — я опускаю взгляд на руку, и смотрю на кольцо, украшающее мой безымянный палец. —Я замужем, Софи.

Я поднимаю глаза, и София протягивает руку, касаясь моих пальцев. Я сказала это так, будто до сих пор не могу осознать.

—Ты наша семья, — она улыбается искренне. —Пусть, Тайя и Гаяна ещё не приняли этого, но мы с Агнией и Тимой сделали это. Ты не виновата в том, что произошло с Ами, и не виновата в том, что эти ублюдки прострелили мой живот.

Она гладит мою ладонь, вселяя в меня уверенность.

—Знаешь, Исай бы был более сильным, и более безжалостным Паханом, если бы нас не было. Мы — его слабость, но если наступит момент, когда нам придется защищать его, я, Тайя, Гаяна, и даже наш Ангел — Агния, без сомнений выпотрошим каждого, кто посягнет на его жизнь. Мы без колебаний убьем этих людей. Мы не беспомощны, мы просто защищены.

Действительно, они настоящая семья. И София не права в том, что без них Исай был бы силен. Они есть его сила.

—Я тоже сделаю это, — говорю я, смотря прямо в глаза Софии. —Даже ради Гаяны, потому что она дорога вам и ему.

—Поверь, Гаечка сделает это и для тебя. Ей нужно время, чтобы принять тот факт, что появилась ещё одна женщина, ради которой наш брат сожжёт весь мир, — она подмигивает мне.

Шаги раздаются, и на кухню входит Агния: красная, лицо в поту, а на руках эластичные бинты, которые она медленно разматывает.

—Доброе утро, — она криво улыбается, затем подходит к Софи, обнимает ее, и целует в щеку.

—Доброе утро, — приветствую ее я.

—Эй, ты потная, — говорит София, но не отстраняется, и на лице нет ни намека на отвращение.

—Сделай мне пожалуйста мюсли, а я приму душ, — тараторит Агния, взяв бутылку воды с холодильника.

Сделав пару глотков, она до конца разматывает руки, а я наблюдаю за тем, как Софи встаёт с места, и только собирается выполнить просьбу сестры, как ее глаза расширяются.

—Агния, зачем ты это делаешь? — шипит она сквозь зубы, и хватает сестру за руки.

Я присматриваюсь, и вижу разбитые в кровь костяшки ее тонких рук.

—Это просто тренировка, — отвечает Агния, опуская глаза.

София начинает нервничать, я слышу какие-то русские слова, а затем она достает из шкафчика бутылек и вату.

—Агния, объясни мне, что происходит, я не чувствую тебя, — с раздражением проговаривает София, обрабатывая раны сестры. —Ты не даёшь мне понять тебя, я чертовски злюсь.

Агния отводит глаза, ее плечи тяжело поднимаются и опускаются. Она хмурится из-за того, что София льет на раны обеззараживающее средство.

—Агния.

Ни какой реакции.

—Агния, ты заставляешь меня манипулировать тобой, — не унимается София, и я должна бы покинуть кухню, чтобы оставить их наедине, но остаюсь, потому что мне самой интересно, что с Агнией.

—Не надо, — с мольбой произносит Агния, и бережно убирает руки сестры от себя. —Я в порядке.

—Нет, ты не в порядке. Что происходит?

Агния вздыхает, и садится на стул, опуская голову.

—Тайя, — еле слышно произносит она. —Я скучаю по ней. Она очень грубо отвечает мне, и я думаю, что я сделала что-то, что ее обидело.

Агния поднимает свои глаза на сестру, и даже я вижу, как в них звенят слезы.

—Эй, эй, эй, — София опускается перед ней на колени, и обхватывает ее лицо ладонями. —Не плачь, Ангел. Я разберусь с ее надоедливой задницей, ты слышишь? Будет знать, как грубить моей нежной части. Не плачь, кому говорю? Агния, я поговорю с ней, не плачь, я тебя умоляю.

Агния начинает рыдать, и Софи прижимает ее к себе, приподнимаясь.

—Вот сучка, — шипит София, поглаживая сестру по серебристым волосам. — Я ей устрою. Думает, переехала, я ей мозги не трахну? Сомневается.

Я сдерживаю усмешку, потому что лицо Софии сейчас выглядит как демоническое, но одновременно сочувствую Агнии, что является гребаным светом в этом темном замке.

Медленно поднимаюсь с места, и покидаю кухню, оставляя девочек. Хочется немного отдохнуть, побыть наедине с собственными мыслями, прежде чем я поеду в офис, в котором не была из-за бракосочетания и гребаной поездки в Нью-Йорк. Учебу и развитие никто не отменял, и даже горячий взрослый муж, который явно не оставит меня в покое сегодняшней ночью, не может лишить меня этой возможности.

Оказавшись в комнате, разглядываю постель. Исай ушел рано. Вспоминаю смутное ощущение его губ на моей щеке. Легкий, едва заметный поцелуй, словно тень — он не хотел меня будить.

Я быстро умываюсь, одеваюсь и, перехватив сумку с принадлежностями, выхожу из особняка. На улице утренний прохладный воздух освежает, немного взбадривает после завтрака.  Вскоре я уже в университете. 

Лекции проходят на автопилоте. Я слушаю преподавателей, записываю что-то в блокнот, но мысли все время ускользают в сторону. Возможно, сказался недосып, а может, накопившаяся усталость от всего, что происходит вокруг. Все же, к концу занятий у меня оказывается несколько полезных заметок — хотя бы это не зря. 

После университета я направляюсь в офис. Как только захожу, Алекс сразу замечает меня. 

— Привет, — кивает он, листая какую-то папку. — Готова снова копаться в уголовных делах? 

Я киваю, проходя внутрь, и мы снова погружаемся в работу. Бумаги, отчеты, материалы расследований — все это отвлекает, но не на долго. Мы успеваем разобрать пару дел, прежде чем Алекс вдруг спрашивает: 

— Кстати, ты говорила, что как-нибудь распишешь мне дело о смерти твоей матери. Может, сейчас? 

Я застываю. Это было совсем недавно. Я действительно говорила ему, что как-нибудь расскажу об этом деле подробно. Но сейчас? Я не уверена. Я помню тот день слишком отчетливо. Помню, как узнала, что кузены виноваты в ее смерти.  Но теперь произошел взрыв, и  я даже не знаю, живы ли они.  И если они мертвы, то есть ли смысл? 

Я смотрю на Алекса. Он ждет ответа. 

— Я... не знаю, — признаюсь я. — Слишком многое изменилось. 

— Но ты хочешь, чтобы те люди оказались за решеткой? — спокойно спрашивает он. 

Я делаю глубокий вдох. Хочу ли? Конечно. Но готова ли я к тому, что все может обернуться против меня?

Я знаю, что Каморра защищена с юридической стороны. Все их схемы выстроены так, что даже если ты знаешь правду, доказать ее невозможно. Деньги, связи, страх — все это их инструменты, которыми они играют безукоризненно. Поэтому я могу говорить. 
Я рассказываю Алексу все, что знаю о мафиозном мире своей прошлой семьи. О структуре, о людях, о правилах. О том, как власть передается, как устраняют неугодных, как легальные бизнесы становятся ширмой для чего-то совсем другого. 

Он внимательно слушает, делает записи, иногда задает уточняющие вопросы. Я вижу, как его взгляд становится все более сосредоточенным, как он анализирует каждую деталь. 

— Кто-то из них сейчас на виду? — спрашивает он, не отрываясь от блокнота. 

— Многие, — пожимаю плечами. — Каморра не прячется. Им не нужно. 

Я продолжаю, рассказывая о людях, с которыми когда-то сталкивалась. О тех, кто играл ключевые роли. И тут я упоминаю имя Кристофера. 

— По словам моей кузины, моя мать к нему... приставала, — произношу я, чувствуя, как внутри что-то неприятно сжимается.  —Это была одна из причин, почему Романо убили ее.

Алекс поднимает брови. 

— Кристофер? — уточняет он, и в его голосе появляется что-то новое. 

Я киваю. 

— Подожди, — он откидывается на спинку кресла. — Так он фигурирует в деле? 

— Ну... да. В каком-то смысле. 

Алекс усмехается, но это не веселая усмешка. 

— Это значит, что его мы можем привлечь к ответственности. 

Я смотрю на него в замешательстве. 

— Почему? 

— Потому что он упоминается в материалах. Ты сама сказала, что его имя связано с твоей матерью. Это дает нам зацепку. Если мы создадим иллюзию его причастности, то сможем повесить на него обвинения. Он ведь не ведущая семья Романо, верно?

Я киваю и молчу. Не потому, что мне нечего сказать, а потому, что слишком много мыслей разом.  Кристофер. Один из тех, кого я считала неприкасаемыми. 

Но если Алекс прав, может, это шанс? Шанс хотя бы на кусочек справедливости.

—Ты сможешь найти о нем информацию, и завести дело в правильном формате? — закусываю губу, смотря на Алекса.

Он кивает.

—Только никому не говори об этом, — прошу его я, а затем сама не знаю почему, начинаю вертеть кольцо на своем пальце.

Глаза Алекса расширяются, и он с непониманием смотрит на меня.

—Ты замужем? — спрашивает он ошарашенно.

—Теперь да, — отвечаю я, смущаясь. —Это было слишком неожиданно.

Алекс мнется, и кажется, будто он испугался.

—Если не секрет... ты вышла за кого-то из Братвы?

Я истерически усмехаюсь, и выдыхаю.

—Я вышла замуж за олицетворение Братвы, — Алекс замирает от моих слов. —Теперь я Елисеев.

Кажется, Алекс давится собственной слюной, и не может переварить информацию. Как только он успокаивается, его взгляд теряет прошлый интерес, и он судорожно собирает папки по столу.

—Мне пора, — бормочет Алекс себе под нос, и запихивает бумаги в свой дипломат.

—А дела? — воскликаю я, приподнимаясь с места.

—Как и было положено, делами с тобой займётся мой отец. Я не должен был, — выдыхает он, и скрывается из моего поля зрения за чертовых несколько секунд.

В голове творится хаос.  Алекс вылетел из офиса, как только узнал, что я замужем. Я даже не успела ничего сказать, ничего объяснить. Он просто посмотрел на меня коротко, резко, и ушел. И это говорит о многом.  Я до сих пор чувствую его взгляд, напряженный, полный чего-то, чего я не хочу сейчас разбирать. Не хочу думать, что именно его задело больше – сам факт брака или то, за кем именно я замужем.

Я возвращаюсь в особняк в сопровождении охраны. Их присутствие стало для меня чем-то привычным, но все равно раздражает. Мне хочется тишины, одиночества, чтобы разобраться в мыслях.  Но когда я подхожу к двери, взгляд цепляется за Исая.  Он сидит на качелях во дворе, медленно раскачиваясь вперед-назад, и смотрит в небо.  Я замираю. 

Впервые вижу его таким спокойным, не обремененным заботами, не загруженным мыслями, не напряженным, как обычно. Будто бы сейчас, в эту минуту, весь его мир – это дневное небо и легкий ветер, покачивающий качели. 

Я тихо подхожу и сажусь рядом.  Качели слегка вздрагивают под нашим весом, но он не реагирует, не смотрит на меня. Только продолжает всматриваться в небо.  Молчим.  Я не знаю, о чем он думает. Возможно, он чувствует мой взгляд, но не спешит ничего говорить. 

—Ты в порядке? — спрашиваю, смотря на него искоса.

Исай медленно переводит на меня взгляд, затем молча тянет меня за локоть, и я падаю ему на грудь частью своей спины. Его огромная ладонь обвивает мою талию, и я чувствую, как Исай делает вдох, зарываясь носом в мои волосы.

—Романо живы, — произносит он разочарованно. —Но серьезно покалечены.

Это действительно удивляет меня. Я думала, что кто-то из них был обязан умереть в тот день, но, видимо, бог бережет этих двух как зеницу око.

—Это значит, что ты продолжишь им мстить? — я утаиваю тот факт, что тоже занимаюсь своим способом мести через то, чем я хотела заниматься всю жизнь.

—Каморра навечно останется моим главным врагом. Я могу мстить им до конца своих дней, — спокойно произносит Исай, и я запрокидываю голову, чтобы увидеть его лицо.

Сосредоточенный, серьезный, до безумия красивый.

—А когда я умру, девочки продолжат это делать. Их дети продолжат.

—А твои? — сглатываю, и напрягаюсь в руках Исая.

Он смотрит мне в глаза со странным интересом, а скорее, вопросом.

—Ты бы хотела детей от меня? — спрашивает Исай так, будто бы  ненормально то, что я могу родить ему детей.

—А ты собираешься оставить империю и свою семью на девочек? Хочешь, чтобы их хрупкие плечи несли эту ношу?

—Они сильнее, чем кажутся. Братва подчинится им, потому что они знают, каковы женщины нашей крови в гневе. Они помнят Амелию, они все ещё ее уважают.

Когда Исай говорит о погибшей сестре, его взгляд гаснет, а мышцы напрягаются, я замечаю это.

—Так ты не хочешь, чтобы я родила тебе детей? — спрашиваю я серьезнее. —Наш брак это просто формальность, семьи у нас не будет?

Я не думала заранее, и тем более никогда не задумывалась о том, чтобы завести кучу детей, но сейчас слова Исая звучали так, будто он не видит со мной никакого будущего. Для чего-то же мы признались друг другу в чувствах, для чего-то он защищает меня, для чего-то, черт возьми, он женился на мне.

—Я бы хотел сына, — со слабой улыбкой на губах говорит он, а затем прижимается ими к моему лбу. —Мальчика, который в будущем будет защищать тебя, когда меня не станет.

Тело покрывается мурашками.

—Ты уже дважды сказал о своей смерти, — возмущаюсь я, и выпутавшись из его объятий, поворачиваюсь к нему лицом. —Зачем ты это делаешь?

Странная паника накатывает на меня с сумасшедшей силой.

—Потому что, solnyshko, мы с тобой не умрем в один день, — он проводит ладонью по моему лицу, и улыбается. —Я старше тебя, помнишь?

Я обвиваю пальцами его запястье, и жмусь к ладони.

—Но это не значит, что ты умрёшь раньше меня. Перестань быть старым дедом. Ты ещё молод, и чертовски хорош, — я поддаюсь вперёд, и кратко целую его в губы. —А теперь, давай пойдем в спальню, и ты покажешь мне, насколько приятно делать детей.

Я подмигиваю ему, и Исай заливается смехом, прежде чем страстно поцеловать.

—Ved'ma, — шипит мне в губы.

—Знаю, как это переводится, — ехидно улыбаюсь, и встав с качели, тяну его за собой.

***
Я все еще чувствую его руки на своей коже. Вода смывает последние остатки нашего ошеломительного секса, но в теле остается приятная слабость, а в голове — легкое головокружение. Исай стоит рядом, его дыхание ровное, теплые капли стекают по его плечам, когда он вдруг произносит: 

— Я хочу отпраздновать свадьбу, в кругу сестер, чисто символически.

Я моргаю, переводя взгляд на него. Не ожидала, что ему вообще важно как-то отмечать этот день.  Но внутри появляется странное ощущение — я даже рада. Вся наша жизнь сейчас наполнена тревогами, расследованиями, тайнами, смертями. И вдруг — что-то простое, человеческое. Вечер, который должен быть просто веселым. 

— Хорошо, — говорю я, улыбнувшись. 

Я стою перед зеркалом, рассматривая себя в одном из платьев Софи. Легкое, чуть плотно лежащее в груди, но мне идет. Завтра я обязательно пойду на шоппинг, чтобы купить себе что-то свое, но пока — ее одежда, ее же косметика. Подкрашиваю губы нюдовой помадой, провожу кистью с румянами по скулам. Чужие вещи, чужие оттенки, но сегодня мне это почему-то нравится. 

К девяти вечера мы все готовы.  Агния в белом платье, как будто сама невеста. Это забавно, но ей идет. Она выглядит невинно, возможно, так и есть. Софи — в своем стиле: черный костюм-двойка, идеально сидящий по фигуре. Элегантность и холодная сдержанность, которые она так искусно демонстрирует. 

Я и Исай тоже готовы. Он, как всегда, безупречен, и в нем есть что-то, что заставляет меня чувствовать себя защищенной, даже если я этого не прошу.  Мы садимся в машину и отправляемся в ресторан. Я же волнуюсь, что мое присутствие вызовет диссонанс в голове у Гаяны и Тайи, которых Исай не мог не пригласить.

Ресторан расположен на воде, и я впервые здесь.  Когда мы поднимаемся на палубу, встречает легкий бриз, смешанный с ароматами дорогого алкоголя и изысканных блюд. Окна выходят прямо на водную гладь, в огнях ночного города отражаются плавные волны. Я смотрю на этот ресторан, на сверкающие огни, на сестер, на Исая, и впервые за долгое время думаю, что, может быть, этот вечер действительно будет хорошим.

Мы располагаемся в самом центре за огромным столом, и я посчитав места, удивлённо вскидываю брови.

—Кто будет? — спрашиваю у Исая, что благородно отодвигает мне стул, а затем делает тоже самое с Агнией и Софией.

—Миша с Гаяной, Тайя, Александра, — Исай не договаривает, его перебивает Софи.

—И старший Соколов.

Я едва сдерживаю улыбку, видя как София светится от счастья. Ей идёт быть такой: счастливой, радостной, и чертовски стервозной.

Когда Исай присаживается рядом со мной, и его рука по собственнически сжимает мое бедро, мои брови взлетают вверх.

—Ты моя жена, я хочу, чтобы каждый ублюдок здесь это знал, — не дожидаясь вопроса, отвечает Исай, и я со смущением смотрю на него.

—До меня здесь нет никому дела, — фыркаю, поправляя салфетку под своей тарелкой.

—Двое в правом углу раздевают тебя взглядом, один позади нас не сводит глаз с Агнии, и ее декольте, а тот, что сидит с женщиной за соседним столиком, уже трахнул Софи в голове. Если бы я не знал, насколько они хорошо умеют бить по яйцам, я бы уже перерезал весь ресторан, — от слов Исая, в груди начинает гореть.

Я осматриваюсь, и действительно ловлю на себе пару взглядов, от чего становится некомфортно.

—Я тоже могу хорошенько приложить по яйцам, — шикаю в его сторону.

—Я твой муж, и превращать ублюдские яйца в омлет с кровью — моя обязанность.

Он слабо кивает мне, а затем целует в висок, снова сжимая мое бедро. Импульсы проносятся по телу, позволяя мне слегка сдвинуть ноги.

—Итак, пока мы ждём наших ближайших родственников, я предлагаю выпить пару рюмок водки для разогрева, — вдруг, говорит София, и Исай укоризненно смотрит на нее. —Что? Я имею право употреблять алкоголь, брат, я совершеннолетняя.

—Закажи мне грузинский коньяк, а вам — девочкам, шампанское, — хмыкает муж. —Еду я уже заказал. Когда все придут, ее принесут.

—Я буду водку, — говорит Агния, тем самым удивляя всех, кроме Софии.

—Вот это моя девочка, — София едва заметно берет сестру за руку, и сжимает ее пальцы. —Водка — чистый вкус.

—В вас говорит наш отец, — усмехается Исай. —Пейте, только не запивайте газировкой, я не намерен вызывать клининг, когда вы обблюетесь.

Девочки кивают, к нам подходит официант, и принимает заказ. Мы с Исаем болтаем о том, как красиво выглядит Оттава отсюда, пока София старается развеселить Агнию, что явно до сих пор переживает по поводу Тайи.

Вдруг, я замечаю девушку, как только она подходит к нашему столику. Высокая, грациозная, словно кошка, и до неприличия красивая. Длинное золотистое платье мягкими волнами струится по её фигуре, и каждый аксессуар на ней – браслеты, кольца, серьги – буквально кричит о богатстве. Она не просто носит золото, она купается в нём, наслаждается каждым блеском, каждым росчерком света на своих украшениях.  Ее длинные, светлые волосы струятся по спине, когда дует ветерок.

Но меня застигает врасплох не её наряд, а то, как она ведёт себя. Без стеснения она приобнимает Агнию за плечи, наклоняясь к ней с такой лёгкостью, будто они лучшие подруги, хотя я вижу, как Агния тут же напрягается, пытаясь мягко отстраниться. Однако незнакомку это, кажется, нисколько не волнует. Она ведёт себя так, будто все здесь принадлежат ей. 

Затем она улыбается Исаю и Софии — ярко, самоуверенно, с ноткой скрытого превосходства. 

— Исай, — произносит она, а затем, не колеблясь, обходит стол, приближаясь к нему. 

Я уже догадываюсь, что сейчас произойдёт, но всё равно не готова к этому. Она нагибается и целует его в щёку — легко, непринуждённо, как будто имеет на это полное право. 

Что-то внутри меня вспыхивает, остро, жгуче, почти болезненно. Ревность обрушивается на меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Она мгновенная, неуправляемая, раздирающая грудь огнём. Мне хочется встать, сказать что-то резкое, сорвать с неё эту самоуверенную улыбку, стереть с лица этот взгляд, который словно говорит: «Я здесь главная».  Но я лишь сжимаю пальцы в кулак под столом, пытаясь унять этот дикий, бешеный вихрь внутри.

—Платье в заре купила? — с вызовом спрашивает София, и лицо незнакомки слегка кривится.

—Ты как всегда красноречива, Софья, — выплёвывает эта курица, от которой у меня уже желудок сводит.

—София, — огрызается Агния, поднимая глаза на девушку, а Исай все ещё молчит. —Ее зовут София, или тебе нужно напомнить об этом так же понятно, как и в школе?

Я кидаю взгляд на Исая, он непоколебим, как всегда. То, что девочки виделись с ней в школе, наталкивает меня на некоторые мысли.

—Может быть, ты познакомишь меня с дамой? — я вскидываю бровь, сверля мужа взглядом.

—Это дочь одного из моих главных боссов, контролирующих суда, — кратко отвечает Исай.

—Зара, — ее глаза скользят по мне, и она недовольно вскидывает бровь, протягивая мне руку. — Зара Закировна Князева.

—Госпожа Елисеев, — ядовито произношу я, и закидываю ногу на ногу, демонстративно игнорируя ее вежливый жест.

Ее брови ползут вверх, и она отдергивает руку.

—Я чего-то не знаю, Исай? — она смотрит на меня, но задаёт вопрос ему.

—Приглашение на свадьбу не дошло? — изображаю удивление. —Жаль, а мы ведь отправляли.

—Зара, иди подальше, от тебя несёт гребаным ароматом богатств, меня сейчас вырвет, — прыскает София, закидывая локоть на спинку стула.

—Я решила поприветствовать Исая, а не тебя, вечная язва, — отвечает Зара с высоко поднятой головой.

Казалось бы, Исай не замечает, что происходит, но когда Агния неожиданно вскакивает с места, и резко хватает эту самую Зару за волосы так сильно, что ее нос ровняется с коленом Агнии, мы все напрягается, а Исай и вовсе встаёт.

—Закрой свой рот, чертова проститутка, или мы с тобой прогуляемся до уборной, и я снова позволю тебе попробовать незабываемый вкус унитазной воды, — шипит Агния ей на ухо, пока та скулит, пытаясь разжать хватку Агнии на своих волосах.

Гости оборачиваются, я непонимающе смотрю на Софию, в надежде, что та ее оттащит, но ничего не происходит, пока Исай не вмешивается, и не оттаскивает сестру, заключая в свои объятия.

—Если я тебя за этот вечер хоть ещё раз увижу, я тебя утоплю там же, где твой отец гребёт бабки, ебаная сука, — выпаливает Агния, и я вижу, что ее глаза буквально сияют безумством. —Из грязи в князи, знаешь такое? У тебя все наоборот будет.

Исай гладит сестру по волосам, к нам подбегают официанты, и тут же появляется высокий мужчина с огромным животом и сединой. Я не понимаю, что он говорит, но вижу, что это адресовано той самой Заре.

—Закир, завтра к семи утра чтобы был у меня, — рявкает Исай через плечо.

—Елисей, богом клянусь, не знаю, что у вас происходит, но я не виновен!

—Агния оттаскала меня за волосы, как в школе, — шипит Зара, и София медленно поднимается с места.

—А твой папочка до сих пор не знает, как ты издевалась над девчонками в школе только потому, что они слабее и беднее тебя? Наверное и не знает, как ты крутила задницей в нашем клубе, потому что хотела соблазнить Пахана. Расскажи своему серьезному папочке азербайджанцу, — София растягивается в сумасшедшей улыбке, и встаёт перед Исаем, загораживая всем вид на то, как он успокаивает Агнию.

Зара распахивает глаза, и испуганно смотрит на своего отца. Тот почти трясется от злости, его щеки покрываются румянцем.

—А теперь вон с ресторана, приказ Елисеев, — на русском говорит София, и я слышу нашу фамилию.

Нашу.

Не проходит и минуты, как разъяренный отец утягивает свою дочь за руку, а Исай уводит Агнию куда-то на край палубы, и они болтают, обнимаясь. Я же подсаживаюсь к Софи, и вопросительно смотрю на нее.

—Эта сука окунала бедных девочек головой в унитаз в начальной и средней школе. Мы пришли к ним в средней, и подружились с большей частью класса. Они рассказали нам, что происходило раньше. Агния никогда не была той, кто огрызается или оскорбляет кого-то без причины и с. Однажды, Зара довела ее своим поведением и отношением к девочкам, что были явно ниже ее по статусу,  и Агния помыла ее рожей пол в уборной, а затем затолкала ее голову в унитаз. После этого, Зара пыталась отомстить Агнии, зная, что она не пойдет жаловаться брату. Тогда, я подожгла ее длинную, черную косу прямо на уроке химии, и пригрозила: если ещё раз она попытается приблизиться к моей двойняшке, я воткну карандаши в ее глаза, и затолкаю содержимое ее рюкзака прямо ей в глотку. Больше она нас не тревожила.

Я слушаю ее с широко распахнутыми глазами, и качаю головой.

—Ее отец долгое время работает на Исая, и она возомнила из себя кого-то круче, чем мы. Пару лет назад Зара устроилась стриптизершей в один из наших клубов, под псевдонимом, в надежде заполучить нашего брата. Он отшил ее, но она все ещё надеялась, что сможет стать его женщиной.

—Сколько же в ней смелости, чтобы идти против Елисеев? — в шоке, проговариваю я.

—До нашего прихода в школу, она была той, кого боялись, но Агния сделала так, что ее трясло от одного нашего с ней вида. Зара глупая, а теперь Закир поплатится за ее поведение.

—Он азербайджанец? — спрашиваю я, услышав до этого об этом.

София кивает.

—Тогда почему она называлась Князевой? Это разве не русская фамилия?

—Это не настоящая фамилия. Зара придумала ее себе сама, и даже перекрасила волосы, чтобы меньше быть похожей на отца. Она больная,  не обращай внимания.

София хватает рюмку водки, и быстро осушает ее, слабо кривясь.

—Не крепко? — интересуюсь я.

—Это прекрасно, Агата, попробуй, — она подталкивает рюмку, и наливает из графина холодную жидкость.

Я выпиваю, кривлюсь, и тут же тянусь за соком. София мотает головой, наливает ещё две, и мы выпиваем одновременно.

—Mezhdu pervoy i vtoroy, pereryvchik nebolshoy, — говорит София на русском. —Поэтому нужно пить две сразу, а потом уже как пойдет.

Усмехаюсь, и уже чувствую, как в груди горит.

Я ставлю рюмку на стол и тут же заливаюсь смехом. София что-то рассказывает, её слова путаются, но от этого только веселее. Мы обе уже порядком навеселе – графин почти пуст, да и зачем оставлять недопитое? Музыка льётся откуда-то сверху, в ней слышится что-то классическое, но сейчас она звучит легко, почти игриво. София поднимается, делает неуклюжий пируэт, а я подхватываю её за руку и пританцовываю в такт. Всё кажется мягким, тёплым, в воздухе – лёгкая дымка, и мне безумно хорошо. 

Но стоило им войти, как всё обрывается.  Я вижу Михаила первым. Высокий, чуть напряжённый, взгляд тяжёлый. За ним Гаяна – стучит каблуками, в элегантном, длинном платье. Их присутствие мгновенно трезвит меня больше, чем могла бы холодная вода. Я замолкаю, губы словно сами собой сжимаются в тонкую линию, а смех, что только что заполнял воздух, гаснет, как свеча на ветру.  София этого не замечает – она всё ещё смеётся, что-то шепчет мне на ухо, но я уже не слышу. В груди неприятное ощущение, будто меня застали врасплох, хотя я ничего плохого не делала. Просто выпивала, просто наслаждалась этим вечером. Но теперь всё иначе. 

—Гаяна пришла, — еле выговариваю я, толкая Софию в бок.

Она устремляет взгляд туда же, куда и я, и улыбается.

—Моя любимая пришла, — Софи идёт к ним на встречу, а я тяжело вздыхаю, и сажусь на свое место.

Веселье окончено.