Глава 13. "Самоистязание".
Я реже стала куда-то выходить. Можно задаться вопросом, а много ли я вообще выходила, но я говорю о таком состоянии, когда ты осознанно сводить контакт с внешним миром к нулю. Иногда это жизненно необходимо. Особенно после... некоторых обстоятельств.
Я не стала ни с кем об этом говорить. Ни с Джеймсом, которому я доверяю всецело, ни с Фредом, который на все найдет решение. У меня возникло ощущение, что я и так слишком много беру от людей и почти ничего не даю взамен. Поэтому практически беспрепятственно разрешаю обоим приходить ко мне в любое время дня и ночи. Собственно, сейчас они здесь, на кухне, пока я думаю над проектом и тем, как лучше представить его на презентации. Я загрузила себя до отказа бонусными заданиями, дающими дополнительные баллы, учитывая, что большую часть я успела потерять по всем предметам. Поэтому мне приходится трудиться, пока ребята отдыхают и наслаждаются посиделками.
Не скажу, что меня это не устраивает. Наличие кого-то в квартире позволяет мне не думать об одиночестве, в котором я себя заперла, как о чем-то плохом. Ребята все понимают и радуются, что я не абстрагируюсь от них совсем – и это не мои, а их слова. Тем более, что они очень сильно сдружились, и возможно, Фреду даже легче переносить потерю Томаса, который был ему близким другом.
Со стороны кажется, будто я оправдываюсь. И да, я оправдываюсь, перед собой. Иногда чувство вины крадется в закоулках моего сознания и давит на все болевые точки. Сейчас я чувствую что-то такое.
Об обстоятельствах. Со мной упорно пытается связаться мать, но я игнорирую все ее звонки. Возможно, мне стоило бы обратить на это внимание, но все внутри меня к этому не готово. Мне нужно заново нарастить этот барьер, который позволит сдерживать ее натиск, потому что сейчас – я это точно знаю – она меня им задавит. Сообщение на автоответчик она оставила один раз. Но зато какое!
«Кассандра, не веди себя как ребенок. Ты победила, хорошо? Да, признаю, даже после своего обещания вас не трогать я все еще пыталась вернуть Роберта, но проделанная тобой работа оказалась хороша. Мой юрист не смог ни к чему подкопаться, и я решила отступить. На этот раз абсолютно точно, клянусь. Но я звоню не для этого. Я знаю, что ты скорее всего не поверишь мне, но есть разговор личного характера, и он касается твоего друга, Фредерика. Это крайне важно, пока ничего не случилось. Хватит бегать от меня, Кэсси, я все-таки твоя мать, и несмотря на все мои грехи, я люблю тебя. Обязательно перезвони мне, когда созреешь. Но вынуждена тебя поторопить».
Честно сказать, это крайне странно. Но совершенно очевидно, почему я не стала ни с кем об этом разговаривать. Если она права, то Фред, который и так последнее время бывает раздражителен (как никак, время экзаменов и сдачи проектов наступило), окончательно сорвется на меня, а он старается быть заботливым и ласковым. И Джеймс тут не спасет, хотя он неплохо так умеет регулировать обстановку. Если же она неправа, то это только лишний шум и нервотрепка. И поэтому я решила оставить беспокойство об этом происшествии на свою голову.
Да и я знаю, что они там обсуждают между делом, на кухне. Как вырвать меня из моего кокона. Как снова заставить выходить в мир и пытаться взаимодействовать с людьми. Я не хочу им говорить о том, что я сама это все сделаю, когда придет время. Да и они не наседают на меня, а просто рассуждают, как бы мне помочь. Иногда я присоединяюсь к ним на кухню, чтобы выпить чаю и тоже обсудить что-нибудь, но это бывает крайне редко. Однако, невозможного не бывает.
В этот раз в то время, когда должна была быть пара по истории, Кестен устроил контрольную. Вообще, он обещал дочитать нам курс и выставить оценки, исходя из посещения лекций. Это должно было быть очень просто, но в итоге что-то дернуло его сделать по-другому. Скорее всего, какое-нибудь решение ректора или кто там управляет всей этой системой образования? Все там не так уж гладко.
Контрольная не то чтобы уж очень сложная, но требующая времени. Когда Фред через десять минут сдал работу, я была ошеломлена. Когда я увидела, что он сдает пустой листок, я совсем опешила. В нерешительном состоянии я находилась достаточно долго, но тот факт, что Кестен вообще не посмотрел на сданную работу, заставил меня пойти на отчаянный шаг. Я ускорила темп написания, ведь мне предстояло сделать копию, а еще и другим почерком.
Я удивительнейшим образом уложилась в срок, и теперь необходимо было только незаметно подменить истину ложью. Мне было ужасно неприятно это делать, но между уважением к историку и желанием хоть как-то помочь Ребелу приоритеты уже были расставлены. Пристальный взгляд профессора на себе я заметила, когда уже уходила из аудитории. Вряд ли мольба всем богам помогла бы ему подумать, что я что-то сделала, но я до самой столовой старалась держаться хладнокровно и с той же манерой, что и последние дни. Он ничего не сказал, и я очень надеюсь, что мне не попадет в этот период. Две недели до рождества. И моего двадцатилетия.
Во время обеда мы с Фредом сидим друг напротив друга и молча едим. Моя еда дрожит от каждого прикосновения к подносу – я очень нервничаю и не решаюсь задать ему вопрос и признаться в том, что сделала. Он достаточно равнодушен, но серьезен. Все почти как всегда. Но что-то мне подсказывает, что все пойдет не так.
Вдруг к нам подсаживается еще кто-то. Фредерик улыбается, я медленно поворачиваю голову и вдруг осознаю, что это наш общий друг, Джеймс.
- У меня для вас есть новости, которые, надеюсь, вам понравятся, – усмехнулся он и стал уплетать булочку с корицей. – Я вчера очень долго разговаривал со своим деканом, и в итоге мне разрешили отработать некоторые дисциплины здесь, в ливерпульском вузе!
Наступила пауза, но я довольно быстро ее прервала.
- То есть, как? Что ты ему сказал? – я отвожу взгляд и перевожу его на еду. – И зачем?
- Тут все просто, Кэсси, – с видом человека, знающего свое дело, произнес парень. – Я убедил его в том, что для повышения престижности вуза было бы неплохо давать студентом проходить временные практики в других заведениях. Он растаял.
- Не сомневаюсь.
- Ну и все для того, чтобы вытащить тебя из хандры, – он обнял меня за плечи и говорил это тихо и очень по-доброму. Я не стала ничего отвечать, тем более что через пару секунд он отпустил меня.
Не то чтобы я удивлена, просто немного обескуражена. Я сама никогда бы такого не сделала. Я никого бы не заставила по своей воле. Но похоже, что заставила. Мне ужасно неловко.
- Ну, что ж, поздравляю! – растянулся в улыбке Фред, откусывая от котлеты кусок. Как будто ничего и не было. Это только одна я замечаю? Они начинают болтать, и для них все приходит в норму, а мне тошно, я не могу уже смотреть на еду и начинаю просто ковыряться вилкой в тарелке. Может, у меня паранойя? Может, на самом деле все в порядке?
Но не похоже на то, совсем не похоже.
Я поймала его после обеда. У нас у обоих был перерыв, и я заставила его подождать. Похоже, что на действия меня побуждают только паранойя и страх. Но что я могу с этим поделать? Я должна понять, в чем дело, и есть ли это дело вообще? Фредерик как-то очень неохотно согласился со мной поговорить в одном из пустых коридоров.
- Так что ты хотела? – спрашивает он, как только мы выходим из суетного потока.
- Я хотела узнать, что с тобой происходит.
- В смысле?
Он строит из себя дурака, будто не понимает, в чем дело. Но от меня так просто не отвяжешься.
- Ты серьезно считаешь, что я ничего не вижу? С моего ракурса проще всего наблюдать! Я вижу, что есть проблемы, о которых ты отказываешься говорить, да еще и всеми силами пытаешься от меня откреститься! – я выдаю это все очень импульсивно, переходя на повышенный тон, почти крик. Но зная, что здесь бывают люди, которые могут заниматься, стараюсь сдерживать свое отчаяние.
- В этом-то и дело, Кэсси. Это мои проблемы. Не твои, – глаза его смягчаются, но выражение лица остается непробиваемым. – И ты не должна в них лезть, правда. Оно того не стоит.
Меня одолевает буря эмоций. Фред Ребел – светлый человек с прекрасными мыслями и нескончаемой добротой – в итоге тот, кто больше всех от меня скрывает. А я ему всю душу нараспашку. Мне хочется плакать, снова и снова, но я понимаю, что слезами сделаю все только хуже, и он только убедится, что я ничего не должна знать. Тогда из последних сил я, пытаясь не выдавать эмоций, шепчу:
- Неужели я настолько сильно ничего для тебя не значу?
Парень подходит ближе.
- Наоборот, – вкрадчиво отвечает он и обнимает так крепко, как никогда себе не позволял. И мне не больно, а приятно. Я будто чувствую, что он боится отпускать. – Ты значишь для меня слишком много.
Я обнимаю его в ответ, и мы так стоим какое-то время. Я не стала расспрашивать, но мне стало страшно от его ответов. Что с ним происходит? Я постоянно задаю этот вопрос и не могу найти ответ. А он мне очень нужен.
Орвелл стал проводить очень много времени со мной. Когда мои пары закончились, он ловко присоединяется по пути из моего кабинета и тут же начинает что-то говорить. Я особо не слушаю, да и выгляжу, наверное, мрачнее тучи. Даже не смотря на такие слова от Фредерика, я не перестала беспокоиться, мне не стало легче ни на грамм. От всех этих проявлений привязанности становится только больше не по себе, плохие мысли сами лезут в голову, хотя ничего конкретного я не могу себе представить. Еще и звонок матери... что она вообще хочет мне сказать?
- Земля вызывает Кэсси! – Джеймс машет рукой перед моим лицом.
- Да, да, прости, – мямлю я. – Я загрузилась.
- И при том уже очень давно, – пожимает плечами он. – Я не смог бы так прожить и дня. Тебе обязательно нужно развеяться.
Если говорить начистоту о Джеймсе, то надо заметить, что я провела с ним достаточно много времени с его приезда, чтобы пронаблюдать и кое-что понять. Он идеален практически для любой девушки. Он понимающий и добрый, он умеет шутить, остроумен, харизматичен, обладает потрясающей смекалкой наравне с эрудицией. Но есть в нем одна черта, которая может невероятно выбесить. Это гиперактивность. Я не знаю, замечает ли он за собой сам и замечает ли его окружение, ведь все могут просто сказать, что он такой деятельный, и поэтому у него шило в жопе. Но нет, иногда видно крайности этого всего. Он не может долго разговаривать на одну тему, обожает мультитаскинг, даже если он чувствует смертельную усталость, он не перестает что-то делать, пока не свалится в кровать. Иногда это существенная проблема.
- Я уверена, – решила я перевести тему, пока он не заметил, тем более, что с ним это легко в силу его несдержанности. – Что ты уже исследовал кампус, и тебе его показывала какая-нибудь девушка.
Он усмехнулся, но было очевидно, что упустить возможность к нему подкатить могли немногие.
- Так вот, есть у меня здесь любимое место. Хочешь пройтись?
- Конечно! – улыбнулся он, как будто для него это было жизненно необходимо. – И почему я раньше тебя об этом не спросил?
Мы шли в сад, и я наблюдала, как снег укрыл всю землю, и как кусты сирени сейчас выглядят такими опустошенными. Я всегда сравнивала их состояние со своим. Можно ли сказать, что я замерзла изнутри? Пожалуй, что да. Но в этот раз я была не одна, и стоит отметить, Джеймс Орвелл заставил меня смеяться! Он стольким со мной делится, что мне кажется, что он живет куда больше, чем по нему можно сказать. Интересные факты о Лондоне, статьи, конференции, концерты, воспоминания из детства. У него они такие радостные всегда.
- И вот эта собака деда гонится за мной, огромная, клянусь, – он рассказывает с пылом, пока мы стоим у сирени. – Меня спасло только то, что я побежал к своему другу, родители которого как раз готовили что-то мясное, и мне крупно повезло, что эта обманка сработала.
- Ну, тебе не стоило перелезать через забор. Думаю, ты мог бы и дождаться старика.
Он улыбается. Но ничего не говорит. Какое-то время я просто осматриваю обстановку, и в мою голову даже приходят какие-то идеи, которые можно реализовать в проекте, тем более, что сдача скоро.
- Я понимаю, почему ты любишь это место, – тихо произносит он. – Оно под стать тебе.
Стало очень тихо. Мы идем медленно и потихоньку выходим к воротам. Меня гложет все одна мысль, не знаю, почему именно эта. И я невольно ее произношу.
- Если подумать, вы с Фредериком оба так добры по отношению ко мне, – я грустно поджимаю губы. – Но проявляете вы это совершенно по-разному.
Опомнилась я только, когда он на выходе с кампуса сказал:
- Я уверен, что он хороший человек. Ему просто сейчас совсем не до этого, столько проблем...
Тут Джеймс сглатывает и понимает, что сболтнул лишнего. Я вижу это по его глазам. Решаю не создавать неловкую ситуацию и, пожимая плечами, иду вперед. Хотя на самом деле, мне обидно. Похоже, только я не знаю этого волшебного секрета мистера Ребела.
Прошла еще одна неделя. Остался один экзамен и один проект. Даже поверить не могу, что к концу декабря освобожусь от этого всего (некоторым придется сдавать какие-то экзамены в январе, но я была настолько требовательна к себе, что и преподавателей заставляла выслушать меня раньше). Сегодня я пришла только для того, чтобы узнать свой результат по истории и пообедать дешево в столовой.
Когда Кестен раздавал работы, я не заметила, чтобы на его лице дрогнул хоть один мускул. Работа Фреда с отличной оценкой заставила меня немного гордиться собой, а его – смущенно улыбнуться, когда он посмотрел на меня. Похоже, он явно не ожидает ни от кого помощи. Что-то не так.
На моей работе также стояло отлично. И еще приписка размашистым почерком: «Останьтесь после пары». Наверняка, Кестен все понял и определенно хочет влепить мне жизненный урок прямо в лицо. Так или иначе, пришлось сидеть и слушать его разбор и пожелания на следующий семестр.
- Мисс Лифф, – сухо начал произносить он, слегка повысив голос. – Я настоятельно, настоятельно рекомендую Вам больше не заниматься фальсификацией работ.
- Да, профессор, – он прав. Но я и не собиралась, это был единичный случай.
- Я понимаю, что вы все – молодые люди, у вас свои тараканы в голове... впрочем, это не отменяет того, что Вы и в этот раз не должны были проворачивать такие трюки, Кэсси.
- Профессор Кестен, я понимаю, - мой голос звучит жалобно и слегка дрожит. – Но он мне важен, и я не могла просто...
- Да, да, Кэсси. Вероятно, ты забыла, Фредерик Ребел – студент, который отлично справляется с моим предметом. Но при нынешнем его положении вполне нормально, что с некоторыми работами он не справляется, – историк развел руками, а я нахмурилась. – Я дам ему больше времени на то, чтобы досдать какие-то работы, чтобы поднять балл. Что, впрочем, не будет для него проблемой позже.
- Ну неужели! – я разозлилась. Мне в какой-то момент захотелось разнести всю аудиторию от досады, но мой самоконтроль достаточно хорошо был развит, чтобы я ограничилась только вопросами. – Даже Вы знаете, в чем дело? Все, кроме меня? Это не справедливо!
Старичок с грустью смотрит на меня, долго о чем-то думает, но спустя долгую паузу все-таки неохотно выдает:
- Скажем так. На Фреда сейчас сыпется множество угроз серьезного характера. Связанное с его прошлым, и даже немного настоящим. Тебе пора Кэсси. Не совершай ошибок.
Я хватаю вещи и выхожу из кабинета, не попрощавшись. Может показаться, что я в бешенстве, но на самом деле, я в растерянности. И не знаю, что делать дальше. Стою у окна и смотрю на зимний пейзаж. Так себе погода.
Прошлое, которым Фред так и не захотел делиться. Достаю телефон и смотрю на кучу звонков, которые так и не были отвечены. Мать не унимается. И сейчас мне кажется, что позвонить и узнать все от нее – единственный выход. Потому что больше никто и не хочет делиться информацией, кидаясь абстрактными фразами, а я сгораю от боли изнутри.
Это будет тяжелый разговор.