Маленький интроверт внутри меня. Боль.

Впервые за долгое время мне не так уж плохо. Я даже чувствую себя спокойно. Пока я могу просто учиться, хотя теперь все куда более пусто. Да и общаться со мной особо не хотят, и только поглядывают периодически весьма косо. Не могу сказать, что это сильно меня беспокоит, но частично влияет на мою жизнь. Мы с Фредом, к слову, стали как-то ближе. Не знаю, как это назвать, но это очень доверительные отношения. Никто ничего никому не говорил, но я к нему очень привязалась, что иногда напрягает Джордана, мы с ним мало общаемся. Он предлагает деньги за жилье, и все такое, но каким бы я была другом, если бы брала их у него? Он старался для меня все время, что мы знакомы, и я просто не могла так ему отплатить.

Кажется, что это какие-то утомительные выводы, будто сейчас все закончится, и я навсегда уеду в закат, да? Очень бы хотелось, чтобы так и было, но на деле, все очень печально. Я недовольна многим из того, что происходит. Например, разговор с Ребелом сегодня утром.

- Фредерик, я тут поймала себя на мысли...

- Да? – он медленно пьет чай из большой кружки, мы сидим у нас на кухне, и теперь тут невероятно тихо.

- Я почти ничего о тебе не знаю, – пожимаю плечами и опускаю взгляд в свой стакан. – Последний раз ты откровенничал давно, когда рассказывал про Аннету.

Он затих. Я тоже затихаю, потому что не хочу нарушить что-то в этот момент. Все было точно так же, как и в тот момент, когда он говорил про свою девушку.

- Думаю, это к лучшему, – выдает он. И снова молчит, а я не знаю, что сказать. – Прошлому лучше оставаться прошлым. Надо двигаться вперед, Кэсси.

- Но... я подумала, что ты знаешь обо мне так много, и это немного несправедливо.

- Ну, знаешь, я пережил несколько неприятных и жестких ситуаций, но не хочу их вспоминать. Правда, давай оставим это.

- Ладно, – я состраиваю грустную гримасу и отвожу взгляд. – Если ты так хочешь...

Но меня это беспокоит до сих пор. У него есть силы оставаться позитивным и добрым, помогать мне, а я терзаюсь от того, что происходит со мной. Мне даже становится стыдно, хотя что я могу с этим сделать? Уважаю его и не могу успокоить себя. Я очень хочу знать его прошлое, но не могу его заставлять. И неприятно, и понятно, что это его дело. Я очень разочарована.

Ну и да, люди на лекциях шепчутся, люди в столовой шепчутся, люди везде будто наблюдают и шепчутся, и это я ненавижу. Хочу, чтобы никто ничего не знал, меня не знал, и чтобы никто не трогал. По сути, никто меня и не трогает, но это только видимая сторона. На деле же я под пристальным присмотром, и это меня убивает. Ну то есть, это чувство не уходит: взгляды в столовой, взгляды на парах, взгляды на кампусе. Некоторых людей я вижу у общежития или в кафе рядом. Перестала туда ходить из-за этого. На меня давят все эти взгляды, я очень хочу верить, что это ощущение пройдет, и вся нервозность по этому поводу – просто моя паранойя. Но верится с трудом.

Очередная лекция по истории проходит по одинаковому сценарию. Разве что теперь Фред сидит справа от меня и иногда мне это очень помогает не думать обо всех возможных разговорах за спиной. Наверняка Джордан в обиде на меня, ведь он устроился в кофейню близ университета, но я перестала туда ходить. Он не знает, что причина не в нем, и скорее всего поэтому перестал выходить на связь. Неправильно это, надо будет как-нибудь все же заглянуть, но уж очень мне этого не хочется. Наверняка это не обернется для меня ничем хорошим. А пока это застывшее состояние оказывается наиболее спокойным. Хотя я знаю, что любое неловкое движение – и все мигом выйдет из-под контроля. Боюсь даже думать, что в итоге моя жизнь сводится просто к тому, чтобы не стало хуже. Очень переживаю за Роба. Звоню ему каждые выходные, он доволен обучением, доволен сверстниками, но я очень боюсь, что все это тоже легко рушится, и что виновата в этом буду я...

- Мисс Лифф, что Вас так занимает? – вдруг вырывает меня из пучины мыслей лектор. Я вздрагиваю, оглядываюсь по сторонам, понимая, что кроме меня и Кестена в аудитории больше никого не осталось. Даже Ребел ушел.

- Ох, – вздыхаю я, не зная, какую же ложь придумать, чтобы было максимально убедительно. – Я сильно задумалась, профессор, простите, в последнее время все непросто, и еще учебные дела не даются просто так... сами понимаете, в такой ситуации я очень рассеяна.

Кестен ничего не говорит. Не упрекает меня, как он обычно делал это в легкой форме – ничего. Просто поджимает губы и понимающе кивает. Я смотрю на него и понимаю, что что-то вертится в его голове, поэтому собираюсь медленно, вдруг он решится все-таки что-то сказать. И я не ошибаюсь.

- Кэсси, – вдруг произносит он. – Ты должна знать одну очень важную вещь. Не хотел нагружать тебя лишней информацией в такой сложный период, но... возможно, тебе понадобится помощь.

Я не знаю, как реагировать. Медленно застегиваю молнию на рюкзаке, специально тяну время, чтобы сообразить, угроза это или что.

- О чем Вы, профессор Кестен? – стараюсь быть аккуратнее. Вдруг я где-то страшно накосячила?

- Твоя мать была здесь, Кэсси, – многозначительно произносит мужчина. – Она разговаривала с мистером Страггински, и это был не просто разговор. Кое-что более серьезное.

- Вы знаете, чего она хотела? – с надеждой вопрошаю я, хотя даже если не знает, это все равно предупреждение о том, чтобы быть начеку. Похоже, даже давая обещания, эта женщина не бросает своих целей и идет абсолютно на все.

- Это была попытка дать какую-то странную взятку, – Кестен слегка причмокивает, будто рассуждая на ходу. – Фиби Лифф просила увеличить нагрузку на тебя, увеличить число учебных часов и предметов, которые ты должна изучать. Что вызывает уважение, – он разводит руками. – Наш ректор не поддался на подобного рода провокацию.

- Занять мое время... – я начинаю задумываться прямо при историке. – Видимо, она решила таким способом добраться до Роба. Профессор, могу я задать Вам деликатный вопрос?

Кестен молчит, пытаясь предугадать. Но кажется, что он совершенно спокоен.

- Да?

- Зачем Вам все это? К чему предупреждать меня?

Еще немного молчания в практически пустой аудитории. Из коридора доносятся посторонние звуки, напоминающие, что где-то там бежит жизнь.

- Это опасная женщина. И я знаю, что ты давно с ней не в ладах, – профессор пожал плечами. – Ты можешь думать иначе, но я хорошо к тебе отношусь. Тем более, пережила ты многое, и все еще ходишь на мои лекции. Не могу это не ценить. Мой сын когда-то связывался с Фиби Лифф, и сильно пожалел об этом. Теперь он в Лондоне и рад никогда не вспоминать об этой особе, но вот меня с ней столкнула судьба. И я надеюсь, что хотя бы кто-то сможет избежать участи моего сына – и не страдать от ее рук.

Я практически расплакалась. Еле сдерживаю подступающие слезы. Мне говорили много приятных вещей, но именно искренность сухого Кестена подкупила. Я решаю задержаться еще на пару минут и припоминаю ту старую книгу, которую он посоветовал, начинаю ее обсуждать. На лице старого мужчины виднеется еле заметная улыбка, исполненная благодарности.

Похоже, мне пора перестать обедать в столовой. Я больше так не могу: никто и не скрывает, что они меня обсуждают. И причем, чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее напряжение, потому что становится ужасно тихо, и почти все, кто там сидит, просто смотрят, как я ем. Отвратительно. Я могла бы это невероятно долго описывать, но мое терпение уже давно перестало быть крепким.

- Да что такое? – спрашиваю я, когда с соседнего столика на меня снова очень долго смотрела какая-то девушка, а потом она с подругами стала громко перешептываться. – Что я вам сделала?

- Все в курсе.

- О чем? – я искренне не понимаю.

- О Тине. И Томасе. Ты стояла и смотрела, как они умирают. Ты не сделала ничего, а они разве не были твоими друзьями? – девушка разгорячилась. А я какое-то время сижу в ступоре.

Никто ее не заткнул. Все сидят и выжидательно наблюдают, что же я сделаю. И я понимаю, что мне придется что-то сказать, чтобы от меня отстали, но слова совсем не лезут в голову.

- Вы не понимаете, – тихо начала я, надеясь, что мне дадут шанс сказать все и уйти, потому что ком в горло не лезет. – Вряд ли вам удавалось видеть собственными глазами смерть близких вам людей. Тина... она была очень хорошей соседкой. Понимающей. Я даже не осознавала раньше, как она принимала меня и все мои недостатки, а их немало. Я всегда считала ее гиперактивной и нетерпеливой. Но на самом деле, она оказалась терпеливее некоторых моих родственников. Правда в том, если вы хотите правды, – мне не хватало дыхания, и казалось, что я сейчас расплачусь, голос дрожал: я не привыкла быть абсолютно искренней на публике, это очень ранит. Надеюсь, от меня действительно отстанут после этого. – Что я не могла ей помочь, хотя очень хотела. К сожалению, я не придумала лекарство, которое смогло бы ее вылечить. А Томас...

Я замолчала. С Голденом меня связывает более длительная история. Он видел, как меня унижают мои родственники, когда встречался с сестрой, и никогда не вмешивался в эти ссоры. Но иногда успокаивал наедине. Говорил, что я сильнее, что нельзя дать себе прогнуться, а нужно через это перешагнуть. Я считала его слабым мерзавцем, раз он позволяет себе не вмешиваться и не защищать меня, но он поступал правильно. С Тиной он был другой.

- Они любили друг друга. Я не верю в любовь, но по-другому описать то чувство, что возникало между Томасом и Тиной, я не могу. Я видела, как он уже умер, будучи живым, когда понял, что Тина...

Слезы медленно начали сползать по щекам, и я поняла, что не прошла тест на прочность, но я видела в глазах людей жалость. Я не хотела жалости.

- Пожалуйста, не жалейте меня. Я действительно этого не заслужила, – я вытираю слезы, хотя они все равно хлещут против моей воли. Руки еще не трясутся, но я снова чувствую приближающийся озноб. – Я просто человек. Такой же, как и вы. Я не знаю, что со мной случилось тогда, но я позволила Голдену сделать то, что он сделал. Я не хотела ни перед кем оправдываться, ведь для меня это ужасно больная тема, поэтому, с вашего позволения...

Никто ничего не говорит мне вслед, а я лишь смогла выйти из столовой, дойти до ближайшего поворота и рухнуть на пол, потому что ноги меня не держат. Я слишком долго держу в себе эту боль. Я сама себя виню в том, что произошло, в том, что я не спасла хотя бы одну жизнь. Я говорю сама себе, что это прошлое, и его не вернешь, но это ничего не значит иногда для моего мозга. Если бы не Фред и Джордан, я уверена, что сама бы закончила так же, как и влюбленные голубки.

Я сижу и рыдаю, не в силах подняться. Я не знаю, что сейчас делать, потому что обессилила и просто хочу продолжать сидеть. В голове невероятно пусто, тело содрогается в конвульсиях, хоть рыдания и перестают быть истерическими. Становится так пространно и сюрреалистично, что я просто надеюсь, что смогу подняться на ноги раньше, чем увижу чье-то лицо.

Отдыхать долго не пришлось, хотя едва ли подобное состояние можно назвать отдыхом. Как только мое дыхание пришло в норму, в гулком коридоре слышится звон моего телефона. Руки дрожат, но я так или иначе замечаю имя «Элайза». Мне и в голову не приходит, что на этот раз ей от меня нужно: помочь ей в борьбе с матерью я вряд ли смогу, да и она вряд ли захочет.

- Алло? – это слово звучит так вымученно, что на месте Эл я бы точно сбросила. Но Эл не я.

- Кэсси? – спрашивает сестра полушепотом. – Господи, я так рада, что ты мне ответила. Я боялась, что ты больше никогда не захочешь со мной говорить, я...

- Да? – произношу я, потому что пауза затягивается. Я понимаю, что ей тяжело говорить, потому что слышу редки вздохи, похожие на всхлипы. – Элайза, ты в порядке?

- А? Да, да, я... Я в смятении, или что-то вроде того, – она шумно выдыхает, явно собираясь с мыслями, и я даю ей время. Что-то внутри меня говорит, что мне надо дать ей возможность выговориться. – Я знаю, ты не очень любишь подобные разговоры, но, пожалуйста, пообещай, что выслушаешь до конца?

- Я обещаю, – я стараюсь быть как можно спокойнее, чтобы не вызывать лишних вопросов и волнений. Я практически ощущаю в каждой вибрации ее голоса, насколько она встревожена. – Я все выслушаю.

- Спасибо, Кэс. Ты очень добра. И я не знаю, как тебе за это отплатить. Я звоню, чтобы извиниться перед тобой за все. Я ужасно виновата перед тобой, и не знаю, сможешь ли ты найти силы, чтобы меня простить.

Я молча слушаю. Наверное, нужно было бы ее успокаивать, но мне приходится тратить все силы на то, чтобы самой держать себя в руках. Поэтому паузы, возникающие в ее монологе, ничем не заполняются, кроме наших вздохов.

- Честно говоря, я не знаю, что нашло на маму. Она обещала, что наша семья воссоединится, и я очень этого хотела. Знаешь, я верила, что это поможет мне избавиться от проблем, – и снова тяжелый вздох. – Это было ошибкой. Она просто железная женщина, раз после всего в нашей жизни ее нервы остаются такими крепкими. Я не знала, что она на самом деле уже давно не на моей стороне...

- Ты в этом не виновата, Эл, – пытаюсь успокоить ее я, но она тут же меня перебивает.

- Нет, именно я и виновата, да еще и смела надеяться на то, что все образуется, и мы станем одной дружной семьей, хотя не приложила к этому никаких усилий. Больше всего я виновата перед тобой, ни перед кем другим. Мне ужасно стыдно за себя. За то, как я обращалась с Томом, за то, как я перестала себя контролировать и начала позволять себе делать вещи без разбору, за то, что взяла у тебя деньги, не подумав, и не просто их не вернула, а спустила еще на дозу, и не одну. Я... я, правда, сожалею, Кэсси. Я осознаю, как это плохо.

- Вот видишь. Да, это плохо, но это прошлое. Мы все за него цепляемся, и видишь, что с нами стало? – не знаю, откуда на ум пришли эти слова, но я не чувствовала злости по отношению к сестре. Я представляла ее в одном из худших ее состояний, со спутанными черными волосами, размазанной тушью, на полу, среди гор салфеток (и возможно, не только их), рыдающую. – Я не сержусь на тебя.

И это правда.

- Прости меня. Пожалуйста, насколько сможешь, прости. И да, – она высморкалась, отдалившись от трубки. – Я хотела сказать, что решила уехать туда, где меня не станут искать. Даже если я буду доставлять проблемы, то хотя бы не вам. Если спросят, скажи, что не знаешь, куда я направилась?

- И я не совру, – рефлекторно кивнув, соглашаюсь я. – Надеюсь, ты сможешь найти себе счастье, Эл.

- Спасибо, Кэсси. Я люблю тебя.

Она бросает трубку, не дожидаясь ответа. Я в растерянности. Слезы снова хлещут рекой, а сил не остается даже на то, чтобы подняться. Я замечаю Ребела, который медленно шел мне навстречу, и с мольбой в глазах просто плакала, не произнося ни слова.

- Кто-то сегодня невероятно самоотвержен, – тихо шепчет он, обнимая меня и даря мне немного тепла. Что бы я сейчас делала, если бы он не пытался мне помочь?

Я снова в офисе Майка. Он сам написал мне, чтобы я приехала, и желательно, срочно. Если честно, я не очень хочу ездить в этот офис, видеться с этим человеком. Меня все время смущает... что-то. Я даже не могу точно сказать, что. Мне просто неловко, хотя я всеми силами стараюсь это побороть. Надеюсь, срочное дело решается быстро, и я уйду поскорее, этот день и так кажется слишком длинным.

Сегодня мужчина выглядит очень хорошо. Я раньше никогда не акцентировала внимание на его внешности, но этот тип из тех околохипстерских ребят, которые носят прически, которые очень любят девочки лет 15-20, небольшая борода, за которой тоже постоянно ухаживают, и вот этот стиль в одежде, когда ты вроде бы официален, но в то же время и небрежен. Майку очень идет, надо сказать, и его улыбка, которая озаряет лицо каждый раз, когда я вхожу, дополняет этот образ очень хорошо. Сегодняшний день – не исключение.

- Кэсси! – радостно восклицает он, все еще невероятно энергичен под конец дня. – Ты очень вовремя. Я как раз собирал необходимую информацию. Как твой день?

- Насыщенно, – решаю не вдаваться в подробности, тем более что мы не так близки. – Какую информацию?

- Ну, знаешь, – он заговорщически подмигнул. – У меня везде есть свои птички, и некоторые из них сообщают, что мисс Лифф не желает успокаиваться.

- Да, что-то такое я уже слышала, – хмыкаю я, не удивляясь.

- Она собрала целую плеяду юристов, которые всеми способами ищут любую лазейку в подготовленной нами с тобой документацию.

- Тобой, – поправляю я, учтя уже его просьбу перейти на «ты». Это была одна из тех неловкостей, которые я не любила. Он немного смущенно улыбнулся.

- Ну, не скромничай. В общем, я навел справки, и есть еще пара вещей, которые нам лучше всего сейчас оформить, чтобы Фиби точно не смогла ничего найти и ни к чему придраться, – он выжидающе смотрит на меня так, будто я действительно могу отказать. Не в этом случае.

- Звучит как раз так, как мне нужно. Не будем медлить?

- Это именно то, что я хотел услышать! – он с энтузиазмом достает из стеллажа бумаги, которые, видимо, приготовил заранее. Их много, и я чувствую, вечер немного затянется, чтобы с ними разобраться.

Выходит не так уж долго. Мне кажется, скоро я начну разбираться в документах по делам опеки не хуже Майка Реда, настолько много я всего повидала и наслушалась. Когда мы все-таки заканчиваем, я не сдерживаюсь, и устало падаю на диван, закрывая лицо руками. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и я больше не вынесу, просто лопну от напряжения, и не будет больше Кэсси Лифф на этом свете, способной сделать хоть что-то.

- Ты в порядке? – спрашивает Ред обеспокоенно, что для меня не ново. Он часто интересовался, в порядке ли Роб и как идут мои дела. Но сегодня все по-другому.

- Разве похоже, что да? – спрашиваю я, совершая ошибку.

- Что случилось? – он участливо садится рядом и берет за плечо. Второй рукой он протягивает воду, и я принимаю этот стакан.

- Слишком много всего, – я даю себе слабину, чувствуя, что действительно нужно это вылить, пока не поздно. – Все наваливается на меня бесконечным потоком, и такое ощущение, что я просто уже не смогу все разгрести.

По крайней мере, я держу себя в руках настолько, чтобы слезы не подкатывали к глазам. Или я просто настолько устала, что они и не собираются появляться?

- Ты справишься, иначе и быть не может, – произносит Майк, гладя мое плечо. Я осознаю, что это то, чего никогда не происходило, тем более на нашем деловом уровне отношений.

- Мне приятна вера в меня, спасибо, – я ставлю стакан на стол и нем самым освобождаюсь от объятий. – Я просто дала слабину. Мне пора.

Я уже встаю и направляюсь к двери, как его голос снова меня останавливает.

- Кэсси, постой, – я слышу нотки отчаяния, и мне это не нравится. – Мне нужно объясниться.

- Да? – я уже не собираюсь протестовать. Проще выслушать его и пойти домой, стараясь забыть об этом дне, чем грубить и еще больше портить себе настроение. И ему тоже.

- Я не хочу этого скрывать, да и не могу больше, – он прокашливается, скорее всего, чтобы подобрать слова. В моей голове уже складываются мысли о том, что он хочет сказать. И мне это не нравится. – Поверь мне, я не позволю выйти ситуации из-под контроля, не позволю причинить тебе боль, отнять у тебя брата, потому что ты очень важна для меня.

- Не надо, – шепчу я от подступающей неловкости, но Реда уже не остановить. Он просто вываливает все потоком, не смотря на меня и не давая вставить и слово.

- Нет, послушай, я все понимаю: я довольно взрослый, мне уже тридцать три, ты еще юная девушка, но я просто не могу отрицать, что у меня есть к тебе чувства. Мне не нужна взаимность, я даже думаю, что это будет крайне неправильно, если ты вдруг почувствуешь что-то ко мне. Но я желаю тебе счастья, и не могу не участвовать в его создании. Меня вовсе не интересуют отношения с тобой – мне просто достаточно видеть тебя иногда, слышать твой голос, шутить, чтобы заставить тебя улыбнуться. Я знаю, как это звучит, и я надеюсь, что ты поймешь меня правильно.

Он выдыхает, а я наоборот, пытаюсь вдохнуть воздух. Это самое странное признание, которое только можно было услышать. Самое противоречивое, если уж на то пошло.

- Я не понимаю, – наконец выдавливаю я из себя. – Тебе нужно просто мое присутствие в твоей жизни, и все?

- Да, вроде того, – проговаривать он слегка осипшим голосом, все также не поднимая на меня взгляд. Я не ожидала такого развития событий. Никогда не думала, что внутри моего юриста сидят такие ко мне чувства. И все-таки... я удивительно тронута этим. Человек отрицает всякую телесную связь, обращаясь только за духовной. Достойно похвалы, но я такого точно не стою.

- Майк, я... я понимаю тебя. Точнее, думаю, что могу понять, – я никогда раньше не подбирала слов, чтобы не ранить человека. Сейчас мне кажется правильным это сделать. – Но все же, я думаю, тебе нужен кто-то другой. На свете много прекрасных женщин, и наверняка найдется достойная тебя, – я стараюсь улыбнуться, но губы не слушаются. – Лучше оставить между нами деловые отношения.

Он кивает. И только теперь переводит взгляд, в котором я замечаю что-то странное, отдаленно напоминающее боль. Меньше всего я хотела бы сейчас его ранить, но что я могу?

- Хорошо, – говорит он. – Но я не отказываюсь ни от единого своего слова в твой адрес.

Выйдя из затхлого метро, я устало бреду по улице, приближаясь к общежитию. Честно говоря, не знаю, откуда я беру на это силы, потому что последние ушли на то, чтобы добраться до метро. Разговор с Майком вообще не входил в сегодняшние планы, да еще и такой. Я очень надеюсь, что Фред заглянет ко мне сегодня, чтобы я просто почувствовала, что не умираю.

Именно на этой мысли меня прерывает телефонный звонок. Иногда мне кажется, что мой телефон просто проклят, потому что от него одни беды, и я просто должна его выкинуть. Снова звонит Элайза, что показалось мне странным, потому что последний раз показался мне ничем иным, как добрым прощанием сестер. Видимо, снова я должна буду вытащить ее откуда-то.

- Кэсси? – не тут-то было. Я слышу незнакомый голос, и это меня настораживает. Дохожу до ближайшей скамейки и присаживаюсь.

- Да, это я. С кем я говорю? – сердце начинает биться чаще, и я чувствую неладное, но пока не могу понять, что.

- Это доктор Ларс, кем Вы приходитесь Элайзе Лифф? Последний раз она звонила именно Вам.

- Я ее сестра, младшая. Доктор Ларс, что-то случилось? Где Элайза? – сейчас напряжение выросло до такой степени, что если представить его в виде каната, то осталась только одна ниточка, которая удерживает его от того, чтобы разорваться.

- Мне жаль, Кэсси, Ваша сестра мертва, – врач выдерживает некоторую паузу, пока я не знаю, как отреагировать. – Она попала в аварию на своем мотоцикле, разбилась насмерть. Налицо все признаки того, что она была в нетрезвом состоянии. Возможно, наркотическое опьянение, Вы не в курсе?

- Нет, доктор, я давно не видела ее, – сообщаю я путано, едва понимая, что происходит.

- У Вашей сестры еще есть родственники? – снова задает вопрос мужчина, явно не догадываясь, что я уже ничего не соображаю. Но я все также на автомате отвечаю ему, будто во сне.

- Да, есть мать, Фиби Лифф, но я не знаю ее номера...

- Думаю, мы сможем оповестить мать, Кэсси, – доктор, кажется, начал все понимать. – Соболезную.

Я бросаю трубку, телефон сам выпадает из руки, я больше ничего не могу. Канат разорвался. Я просто сижу на этой скамейке, не в силах двинуться с места и хотя бы добраться до своей квартиры. Я потеряла еще и сестру, старшую сестру, которая больше всех надеялась на чудо.

Чудес не бывает. И жизнь доказывает это своими методами.