Глава 10. "Джордан".
Я стала проводить довольно много времени в квартире в общежитии, потому что я прониклась сантиментами. Да, вот так просто. Когда я вернулась с похорон, то поняла, что здесь все пропитано духом Тины, и больше всего здесь именно ее вещей. И меня пробило на ностальгию. Я вспоминала те времена по утрам, когда она что-то недовольно бурчала после пьянок, как жаловалась на Томаса, которого мне действительно жаль. Не знала, что во мне есть столько эмоций и чувств, но сейчас меня в буквальном смысле разрывает. Я сижу и обнимаю кружку чая, а напротив – очень чуткий Фред. Он заходит по вечерам, но сегодня выходной, и я попросила быть его с самого утра. Сейчас было как никогда важно выговориться ему, ведь мне предстояло столкнуться с тем, от чего я так долго бежала.
- Ты говорила, что хочешь поговорить и срочно, – вдруг разрушил молчание Фредерик. – Пока как-то непохоже на разговор.
- Да, да. Мне нужно поделиться с тобой кое-чем важным, – говорю я, боясь поднять на него взгляд и потерять концентрацию. – Это о Джордане.
- О Джордане? Но какое...
- Ты все поймешь. Это действительно очень важно, потому что я до этого никогда не говорила, за что именно ненавижу Фиби Лифф, – я отпиваю немного чая, но в горло не лезет, поэтому делаю огромное усилие над собой. – Точнее, да, она много говорила гадостей, всячески поносила меня перед родственниками, и изначально идея родиться средним ребенком была плохой, но... есть еще один ее поступок, который перекрывает все. Однако стоит начать издалека.
- С Джордана?
- Именно с него.
- Ладно, я весь внимание, – он выпускает стакан из рук и садится в расслабленную позу. Я же напрягаюсь еще сильнее, ведь эти воспоминания действительно не из приятных.
- Джордан – один из милейших людей на планете. Он всегда помогал мне, когда случались неудачи, а когда я ссорилась с родными, оказывал поддержку. В отличие от меня, у него была очень крутая мечта: он стремился стать звездой баскетбола. И он шел к этой мечте с большим энтузиазмом и долгими тренировками. Тем не менее, это не мешало ему часто тусоваться со мной: как-то так вышло, что у меня особо не было друзей, и тусовалась я в основном с ним. Уэйн умел располагать к себе людей все время, сколько я его помню. Для него никогда не было проблемой найти компанию. Казалось бы, что могло пойти не так?
- Твоя мать? – вдруг спрашивает Ребел, отчего заставляет меня немного вздрогнуть.
- Моя мать, – отвечаю я и усмехаюсь.
- Но что этот довольно милый по твоему описанию парень мог ей сделать?
- Очень хороший вопрос Фредерик. А дело в том, что он ничего ей не сделал. Его судьбу сломал тюремный срок. Теперь ему не светят ни разряды, ни профессиональный рост в спорте. Ему теперь вообще позволено не так много. Его обвинили в убийстве человека. Нашего ровесника.
Фред поперхнулся, не могу его осуждать. Я сама была в шоке, когда только услышала о том, что Уэйна увезли в тюрьму.
- Мне тогда было четырнадцать, ему пятнадцать. И жертве тоже. Я была на суде, моя мать выступала свидетелем. Тогда я и заметила, насколько она хладнокровна. Джордана признали виновным и дали ему срок ровно в его пять лет, которые он и отсидел. Уже дома, спустя две недели моей рождающейся депрессии я узнала в очередном откровенном разговоре с матерью, что он ни в чем не виновен. Он просто идеально оказался рядом, когда все случилось. А убила мальчугана она. Она, блять!
Я не выдерживаю и рыдаю. Фред не сидит на месте, подходит ко мне и обнимает меня. Я обнимаю в ответ. Мне очень это нужно, как никогда. Вообще не знаю, сколько выдержу еще всего этого.
- Как оказалось, – медленно говорила я, всхлипывая в плечо Фреда. – Она в то время сидела на каких-то гормональных лекарствах и психанула, когда парнишка сказал ей что-то обидное в ее адрес. И она проткнула его несколько раз ножом, который носит с собой всегда для обороны.
Я продолжаю плакать. На какой-то момент мой рассказ прерывается, и в квартире слышны только всхлипы и тихий шепот успокаивающего меня парня. Я благодарна ему, как никому другому. Сейчас у меня нет никого ближе. Разве что Джордан, но его слишком долго не было, и Роб, но тот учится далеко от меня. Фред просто спасает меня от сумасшествия.
- Тебе лучше? – спросил он спустя несколько минут. Я кивнула.
- Больше всех пострадал Джордан. Я просто испортила отношения с родителями, а вот ему пришлось отсидеть пять лет в тюрьме.
- Ты же не думаешь, что он винит тебя?
- Думаю, он бы сразу сказал мне об этом. Мы всегда были честны друг с другом, – пожимаю плечами я, хотя я уже не знаю, о чем и думать. Кажется, будто я полностью оголилась перед ним и сейчас совершенно беззащитна. Промелькнула мысль, что когда-то я предупреждала Фредерика, что ему не на что надеяться, а сейчас не могу без него. Какая ирония.
- Надеюсь, ты права. На твою голову свалилось слишком много, – Ребел встает и наливает мне еще чаю.
- Сегодня я встречаюсь с ней снова. По ее требованию, – произношу я, но на лице Фреда не дрогнул ни один мускул.
- Что думаешь по этому поводу?
- Мне страшно. И я позвала с собой Джордана. Думаю, его поддержка в разговоре с ней просто неоценима.
Фред как-то отвлеченно пожимает плечами, но кивает.
- Думаю, ты права. Но пожалуйста, – он смотрит на меня печальными глазами. – Будь осторожна.
- Буду, – обещаю я и пытаюсь придумать, как бы смягчить обстановку. – Давай вечером посмотрим какой-нибудь фильм?
- Отличная идея. Буду ждать тебя.
Этот разговор с Фредом был тяжелее, чем я думала. Пока я рассказывала историю, я ни о чем не думала, но потом мне хотелось как можно меньше задевать его чувства. Я не совсем понимаю, как он относится к Джордану. Я сейчас жду его, чтобы вместе отправиться к матери, но пока могу поразмышлять обо всем за сигаретой. Я не знаю, что говорить, не знаю, как говорить. Вообще не очень понимаю, зачем моя мать зовет меня. Страх пронизывает до кончиков пальцев, хотя, возможно, это просто зимний холод, надвигающийся на Ливерпуль. Джордан приходит довольно быстро, мы перекидываемся буквально парой слов, но отправляемся в полной тишине. Мне неловко, и возможно, ему тоже.
Я ужасно боюсь того, что будет дальше. Хотя, кажется, говорила, что ничего не боюсь. Я лгала.
Мисс Лифф (или у нее уже другая фамилия?) встретила меня лично. По крайней мере, я сумела ее удивить тем, что появилась не одна.
- Я ожидала тебя одну, – сдержанно произносит она, но голос уже повышен на пару тонов.
- Насколько мне кажется, Джордан здесь далеко не лишний.
Она скептически хмурится, но пропускает нас обоих.
На самом деле, я более чем зла. Фиби Лифф предлагает нам напитки, пытается общими фразами вести диалог, но мы с Джорданом не многословны.
- Ладно, перейдем к сути. То, что ты привела своего друга – это прелестно, – ее голос слегка дрогнул, но кажется, она очень даже хорошо справляется. – Но переговорить я хотела наедине. Кассандра, не могла бы ты уделить мне время и пройти со мной в кабинет?
Пожимаю плечами, смотрю на Джордана: он кивает, потягивая сок. Отчего-то у меня к нему огромный кредит доверия, и я чувствовала, что если что, то он поможет. Также киваю ему и поднимаюсь. Атмосфера напряжена до предела, но отступать особо некуда. Медленно движемся к кабинету с лакированной дверью из темного дерева.
Там безумно красиво, с тонким чувством стиля – все, как люблю я, и как любит моя мать – уж что нельзя отрицать, так ее способность чувствовать все детали.
Что ж, кажется, началось самое сложное.
- У меня есть к тебе предложение, Кэсси, – начинает она довольно мягко. Но я знаю, что от нее всегда стоит ждать подвоха, и просто так не дамся.
- Я тебя ненавижу, и ты это знаешь. С чего это я приму твое предложение? – да, грубо, но эффективно.
- Не спеши с выводами. Я знаю, что у нас с тобой непростые отношения, – она неплохо играет с эмоциями людей, я знаю это как никто другой. Желательно и мне бы самой не купиться на это. – Но ты уже не ребенок, выслушай для начала. Чаю?
- Спасибо, откажусь, – выдыхаю я, но становится не по себе. Кажется, что беседа будет долгой и неприятной. Женщина наливает себе в чашку чай, ставит ее на стол.
- Присаживайся, – медленно прохожу, располагаюсь на стуле, обитом зеленым бархатом. Здесь очень красиво, как я уже говорила, но и при этом невероятно неловко. Не похоже, чтобы я чувствовала себя хоть сколько-нибудь расслабленно. – Лучше, если бы здесь все-таки не было Джордана. Здесь решаются, знаешь ли, дела семейные.
- Фиби, – я облокачиваюсь на стол, думая, как бы не налажать со словами. – Ты выдала свое преступление за его. Я просто не могла не напомнить, что ты оставила меня без моего единственного друга.
- У тебя была – и есть – семья.
- Если ты про себя, то хреновая из тебя семья, – фыркаю я, понимая, что веду себя не слишком по-взрослому. Но слишком давно я не говорила с ней с глазу на глаз, дав эмоциям раскрыться. – Так что за предложение?
- Да, к сути, – моя мать максимально медленно делает из чашки глоток. – Ты девочка занятая, тебе надо учиться, обустраивать карьеру. Жить, в конце концов. Я предлагаю тебе помощь, в основном финансовую. Взамен на дом твоего отца и опекунство над Робертом.
Думаю, мое лицо выглядит максимально удивленно, потому что я в шоке от того, что вдруг пришло в голову этому человеку. По сути, она просто хочет меня купить! Злость, которая была с самого начала, закипала во мне с новой силой.
- Я все больше убеждаюсь в том, что не зря хотела избавиться от твоего гнета, – медленно проговариваю я, стараясь придать голосу как можно более спокойный тон. – Что не зря все это время злилась, презирала тебя, срывала семейные обеды... и просто ждала, когда я смогу уехать отсюда, чтобы не терпеть твои россказни при родственниках.
- Детка, ты преувеличиваешь...
- Никакая я тебе не детка. Роберта и дом я тебе не отдам даже за огромные деньги. Я не настолько падка на деньги, а даже если бы мне это и было выгодно, то Роберта я ни за что и никогда бы не отдала такой, как ты: такой бесчувственной, неспособной на любовь, меркантильной женщине!
Кажется, я сильно вспылила. Но на то, как ни крути, есть весомый повод. Не могу представить себе, как ей такое в принципе пришло в голову. Нет, я понимаю, что она всеми силами хочет власти, денег, чего-то еще, возможно, но думаю, что это тоже сводится к материальным благам. И я знаю, что она может сделать все, что угодно, чтобы достичь своей цели – в этом я уже убедилась. Но насколько надо быть бестактной по отношению ко мне, чтобы такое предлагать? Куда катится этот мир? Мои руки снова трясутся, но я стараюсь не подавать виду и успокоиться.
Фиби шумно выдыхает. Вспоминаю, как раньше после таких дыхательных упражнений следовали самые желчные слова, которые давили на тебя всем весом, заставляли бояться, плакать и страдать от беспомощности. Но в этот раз все было по-другому.
- Кассандра, я понимаю, что ты очень на меня сердишься, – ее пальцы крепко сжимают чашку. Настолько, что даже побелели от напряжения. – И у тебя есть на это полное право. Ты можешь думать, что я вообще не испытываю к тебе светлых чувств, но это не так. Все эти годы я видела в тебе стержень, которого не хватает твоей сестре, и взращивала в тебе его, как только могла. Я люблю тебя, золотце. И все, что я делала, я делала из самых добрых чувств, вся моя истинная любовь принадлежит тебе, – мне становилось тошно от этих слов. Я прямо видела, как выгляжу со стороны: становлюсь белее мела, глаз начинает слегка дергаться, а руки все никак не унимаются. – Из всех моих детей именно ты способна на самостоятельную жизнь. Именно ты можешь здраво мыслить и принимать взрослые решения, брать на себя ответственность. Я начала понимать и ценить это уже давно. Здесь нельзя было без подходящего воспитания. Так что ты должна быть мне благодарна, ведь все, что я делаю – это желаю помочь тебе.
- Благодарна?.. – шепчу я, опешив. Мой голос не сразу понял, что нужно действовать. – Благодарна?! За что? За то, что ты погубила невинную жизнь? Или за то, что ты подставила моего друга?! А может быть, за то, что все эти годы третировала отца и своей изменой довела его до смерти? Или нет! Кажется, я знаю! За то, что твоя, как ты говоришь, любимая дочь превратилась в психически нездорового человека, и все благодаря тебе! Спасибо, конечно, но кажется, этого слишком много для взаимной любви. Не смей больше портить нашу с Робом жизнь, а уж тем более жизнь Джордана, за тюремный срок которого я тебя не прощу.
- То есть, милая, ты хочешь сказать, – она гордо поднимает голову, и ее худое лицо сразу показывает и властность, и строгость, и все те черты, от которых сердце стынет в груди. – Что, выбирая между матерью и другом, ты выбираешь друга? Вряд ли он смог бы обеспечить тебе достойное будущее, что изо всех сил старалась сделать я.
Она не слышит. Она слушает, цепляется за слова, но просто гнет свою линию. Мои глаза уже начинают намокать, но я точно знаю, что ни за что не соглашусь на то, что она мне предлагает. Мне просто нужно выстоять. Я сделала это однажды, когда ушла у всех на виду, и я сделаю это снова, но уже в личном с ней разговоре.
- Если все твои уничижения были ради того, чтобы дать мне достойное будущее, то нахуй такое будущее, слышишь? – уже шепчу я, не в силах говорить. Мне удалось угомонить свои руки, но внутри все просто клокотало. – Ты все время кричала на меня, била посуду, из которой я ела, говорила далеко не самые приятные вещи и творила еще много чего, что нельзя счесть нормальным. И если ты назовешь это воспитанием, то тебя точно надо лишить родительских прав.
- Ты выставляешь все в дурном свете, но это все было...
- Ты не дала мне закончить! – пылю я. – Я не знаю, почему ты была так добра с Элайзой, но из нее выросла очень плохая дочь. Я не знаю, в чем виноват Роберт, но если бы я его не забрала, то его психика полетела бы к чертям, как и моя. Я ненавижу людей и общение с ними, и не думаю, что в этом нет твоей вины.
- Теперь закончила? – ее взгляд насмехается надо мной, и в голосе слышится усмешка. Как ей только не противно от самой себя?
- Допустим.
- А теперь послушай меня, пожалуйста. Я не говорю, что не совершала ошибок. И позвала я тебя не для того, чтобы ты постоянно припоминала мне случай с твоим дружком, – кажется, она сама начинала немного выходить из себя: это уже какой-то новый уровень. – Я хочу, чтобы мы поговорили с тобой, как два взрослых человека.
- Не нужно жонглировать словами, чтобы все выглядело так, будто ты одна творишь благо, а вокруг тебя все идиоты.
- Кассандра, прекрати, – к ней снова вернулось самообладание, я тоже подостыла, но все равно еще слишком агрессивна и разочарована, из меня уже давно льются слезы, и я не знаю, как их сдерживать. – Нечего распускать нюни. Я хочу, чтобы мы с тобой пришли к общему решению.
- И это решение – мой отказ. Однозначно.
Я трясу головой для убедительности, как вдруг слышу знакомый рингтон. Сейчас мне кажется, что мой телефон просто разрывается от громкости, стараюсь скорее сбить с себя это состояние печали и прекратить плакать. Получается не очень, но поговорить я должна суметь. Звонит Ребел.
- Извини, мне придется прервать нашу дискуссию, – говорю я и снимаю трубку. – Алло? Фредерик?
- Привет. Ты в порядке? – голос его звучит обеспокоено.
- Ну, в общем и целом можно сказать, что да, – я усмехаюсь, и из меня вырывается всхлип. – Нельзя описать все одним словом.
Я стараюсь осторожно подбирать слова, чтобы не дать слабину перед матерью.
- Просто тебя уже очень долго нет. А в свете обстоятельств я, знаешь, реально испугался и задумался, все ли хорошо.
- Не переживай так, – я улыбаюсь. – Я уже почти закончила.
- Отлично. Хочешь, я приготовлю что-нибудь поесть?
- Да, было бы просто замечательно. Спасибо, Фредерик.
Бросаю трубку. И вот тут-то начинается самый ад. Все происходит так быстро, что я не успеваю анализировать это.
- О, Фредерик? Не тот самый молодой человек, у которого умерла девушка? Между прочим, он хотел бы, чтобы его семья была рядом с ним.
- Ты ничего о нем не знаешь, – говорю я, понимая, что я начинаю сдавать позиции, а миссис Лифф ухватилась за нужную ниточку.
- Да? Ну, может ты и права, Кэсси, – на ее лице уже проступает победная улыбка, и мне это совершенно не нравится. – Но зато я знаю, что он в трудную минуту помогал друзьям, в то время как ты изображала из себя страдалицу, – блондинка пожимает плечами. Ее лицо снова становится таким безукоризненным, что становится абсолютно точно не по себе.
- Если мне плохо, то я этого не изображаю.
- Ну, конечно. Разве же я спорю? Кэсси, признайся, что ты просто хотела, чтобы все тебя любили и не думала о том, что творится в их жизни. В жизни Фреда, в частности.
- Что? Я не...
- Сейчас ты будешь все отрицать и говорить, что тебе никто не нужен, да-да. Но твое лицо тебя выдает. Тебе нужен этот юноша. Думаю, именно на нем и его доброте все и держится, – она обходит стол и становится ближе ко мне, после чего наклоняет голову, и наши лица разделяет слишком мало пространства, на мой взгляд. В этот момент она начинает кричать. – Может, это лучше Фреду опекать Роберта, владеть домом?! Может, это ему я должна посылать деньги, а не своей нерадивой дочери?! Он уж точно уважает свою мать, ему бы не пришлось ничего доказывать! Как же ты уже достала!
Я вижу, как она замахивается одним кулаком на меня, ее дыхание стало шумным, а лицо слегка покраснело. Давно я ее не видела такой несдержанной, и это напугало меня еще больше, чем ее сдержанность. Моя голова инстинктивно вжалась в плечи, и я уже готова была закрывать лицо руками.
Вдруг дверь распахнулась. Лицо Фиби искажается в удивлении, она убирает кулак, выпрямляется и начинает поправлять одежду.
- Замолчи, сука! – слышу я знакомый голос, и оборачиваюсь. Наблюдаю самоотверженно ворвавшегося высокого парня, который выглядит таким же взбешенным, какой выглядела пару секунд назад моя мать. – Как ты можешь ей что-то доказать, если вместо твоей, так называемой, любви она слышит оскорбления?!
- Джордан, не надо, – тихо говорю я. – Не вмешивайся в это, пожалуйста.
- Тут она права, – женщина скрестила руки на груди и довольно улыбнулась. – Тебе не стоит вмешиваться, недомерок. В тот раз ты оказал мне огромную услугу, но теперь мне ничего не стоит снова раздавить тебя и испортить твою и без того жалкую жизнь.
- Думаю, ты переходишь все границы, – говорю я, а ее взгляд снова свирепеет.
- Ах, ты думаешь?! Неужели? Тогда подумай еще, Кэсси, и скажи мне, какое решение ты должна принять.
- Она его уже приняла, неугомонная! – вскрикивает Джордан. – Не все в жизни вертится вокруг тебя. Ты сделала ей предложение, и она от него отказалась. Хватит пытаться убедить ее доведением до слез.
- Ты стал слишком дерзким!
- Я всегда был таким. Просто тогда я хотел помочь Кэсси не потерять мать, – тон его голоса перешел из раздраженного в какой-то опустошенный. – А теперь я понимаю, что сделал медвежью услугу, и с такой матерью счастливым не станешь.
- Да как ты смеешь так говорить про маму? – вдруг послышался голос за дверью. В кабинет зашла еще и Элайза – отлично, цирк набирает обороты. – Ты совершенно ее не знаешь.
- Как и она меня. Только я знаю, что она убила человека, а сидел за это я.
- Она прекрасная женщина и хорошая мать, – вдруг достаточно спокойно начала моя сестра. Выглядела она еще более невыспавшейся, чем в нашу последнюю встречу. – Она всегда находит именно те слова, которые нужно сказать, дает все, что в ее силах. Она скупа на чувства, но я знаю, что она любит всех своих детей.
- Элайза, – вдруг послышался резкий звук со стороны матери. Она выглядит очень строго.
- Да, мама?
- Ты кошмарно выглядишь. Снова вернулась домой под утро?
- Нет, я не...
- Думаешь, я ничего не замечаю? – кажется, ее новой целью стала старшая дочь. Я раньше никогда не видела, чтобы мать была зла на мою старшую сестру. – Думаешь, я совсем слепая и глупая?
- Что ты имеешь в виду? – Элайза робеет и пытается всеми силами скрыть, что напугана.
- Я имею в виду, что ты тратишь мои деньги направо и налево, не думая даже хоть как-то улучшить свое положение и хоть к чему-то стремиться, кроме разгульного образа жизни.
- Но, это не так... Мама, это не так!
- Ты украла у меня деньги. И сколько из тех запасов ты вернула?
- Я не крала!..
- Хватит меня обманывать, господи! Видеть тебя не желаю. Вырастила дрянь, которая ничего из себя не представляет. Уйди, потом поговорим.
Фиби раздражена. Кажется, она устала и разочаровалась в Элайзе от слова «совсем». Я могу это понять. Я тоже в ней разочаровалась. В этот момент я решила ничего не говорить, ведь, кажется, она просто растратила и мои деньги. Хотя, так я и думала, в общем-то... не знаю, на что я надеялась, когда давала их ей в руки.
- И думаешь, после этого я поверю в твою любовь? – теперь усмехнулась горько я, и единственное, чего мне действительно хочется, так это поскорее уйти. Джордан молча наблюдал за разыгрывающимся действом.
Фиби Лифф шумно выдыхает, немного ходит туда-сюда по ковру в комнате, и все это сопровождается полной тишиной. Я в ожидании, ведь что-то явно идет не так.
- Вот как мы поступим, – внезапно нежно и мягко говорит она. Сейчас я вижу перед собой усталую женщину, в которой нет вот этой безупречной красоты, а есть только потрепанное жизнью состояние. – Я не могу перестать тебе помогать. Мне нужно знать, что тебе есть на что жить, и что я хоть как-то могу тебе в этом помочь. Мне очень тяжело принять твой отказ, Кэсси, прости меня за мое поведение. Но я просто хочу вернуть ту семью, что была у нас когда-то.
Я смотрю на нее и вижу обычную женщину. Которая могла бы быть моей матерью, которая могла бы заботиться обо мне. Но этой женщины не было рядом со мной, она выбрала другой путь, мечтая о том, как бы добиться влиятельности.
- Семью? О какой семье идет речь? – я заглядываю ей в глаза и вижу тот ужас, который она никому не готова показывать, который мне открылся по чистой случайности. – Ты разрушила все еще раньше, мама. Наше существование уже давно похоже не на семью, а на бомбу. И если провода не перерезать, то она взорвется. Я этого не хочу.
Я встаю, и мы с Джорданом направляемся к выходу. Это определенно конец разговора и надеюсь, что и взаимодействий.
- И да, я сказала «мама». Запомни этот момент, ведь больше он не повторится.
Мы снова на озере. Моему сердцу как раз не хватает его спокойствия.
- Я рад, что ты смогла отстоять свою точку зрения, – говорит мне Фред по телефону после моего краткого пересказа. – Ты молодчина.
- Спасибо большое. Мне самой не верится, что все было именно так, как было, – усмехаюсь я, хотя понимаю, что все могло быть и хуже.
- Я представлял себе совершенно разные картины. Еда уже готова, кстати.
- Ах, да. Я скоро буду, обещаю, – улыбаюсь я, и мы прощаемся.
Всю дорогу назад Джордан Уэйн молчал, о чем-то всерьез задумавшись. Я решила его не тревожить, но он все еще молчал, и меня это до ужаса пугало. Я просто сидела рядом и ждала, когда он что-нибудь скажет. Вдруг он вздохнул.
- Спасибо тебе, Кэс, – он пожал плечами. – Ну, за то, что отстаивала меня перед ней.
- Я и не могла иначе, Джордан, – смотрю в его карие глаза и не вижу ничего, кроме грусти. А ведь когда-то они было полны оптимизма и надежд. Как же мне больно от этого. – Ты не заслужил всего того, что с тобой случилось. Ты должен был стать крутым баскетболистом с великой историей...
- А стал преступником с великой историей, – он вновь пожал плечами. – Кэс, кое в чем твоя мать очень даже права.
- Что? Ты о чем?
- Сейчас от меня абсолютно никакого толку. Учиться я мог бы пойти, но заново нужно готовиться к экзаменам, – он смотрел куда-то вдаль, будто бы за горизонт. – Если найду работу, то хоть как-то смогу тебе помочь, а если нет... все точно пойдет под откос.
- Не говори так, пожалуйста, – с каждым днем разговоры становятся все грустнее. – И вообще, это моя мать сотворила ужасные вещи, поэтому это я должна тебе помочь. Я чувствую себя ужасно виноватой.
- Не ты несешь ответственность за ее поступки.
- Это, конечно, так, – говорю я, туша сигарету. – Но изначально по человеку судят о его родителях, если их знают. А мою мать знают многие.
Мы молчим какое-то время. Пока меня не посещает одна важная мысль.
- У меня есть идея. Я могу предоставить тебе дом, – я улыбаюсь. – Найдешь работу неподалеку. Все равно сейчас там никто не живет, я побуду в общежитии, мне так легче. Что скажешь?
- На самом деле, – парень весь просветлел. – Это просто замечательная идея. Потому что у меня сейчас действительно есть проблемы с жильем. Спасибо.
Я улыбаюсь, но вдруг он начинает говорить снова.
- Ты же понимаешь, что у нас уже не будет той прежней дружбы? Мы с тобой пять лет не виделись и не общались. Многое переменилось. Я об этом очень много думал, и пришел к выводу, что мы уже давно далеко не близкие друзья, а просто выживаем на воспоминаниях.
Я молчала. Я не хотела отвечать. Я не хотела в это верить, но понимала, что он прав. Понимала, что весь мой прежний мир сейчас рушится, а я совсем не готова увидеть, что за развалинами, что мне готовит новый мир.
Мне страшно знать, что будет дальше.