Маленький интроверт внутри меня. Боль.

Я надеялась, что Тина уже ушла или хотя бы спит. Комната была закрыта, и мне не хотелось туда даже идти, потому что сил не было. Вместо этого я быстро прошла на кухню и поставила чайник, а сама решила принять душ. Да, ванна сейчас не будет иметь нужного эффекта.

На меня свалилось слишком много всего: сестра со своими бешеными запросами, различные истории про семью, Фред...

К слову, о Фреде. Я не знаю, что с этим делать, правда. Это выходит за границы всего, что должно происходить. Да, у него было горе, и я разгадала мучившую меня загадку, но больше мне не было нужно. Почему я позволила дать себе слабину и отдала свой номер?

Холодные струи резко били в лицо и медленно стекали по плечам, спине, груди. Я только надеялась, что смою с себя этот тухлый смрад харчевни, где обитают байкеры, эти лживые образы, всю ту дрянь, которая прилипла сегодня ко мне. Если бы вы знали, через что я переступала, чтобы просто выполнить хотя бы одну просьбу Эл.

Она собиралась отдать Роберта. Причем если бы у меня ничего не получилось, она бы его отдала. Она ограбила родителей. Интересно, что бы она говорила им в свое оправдание? В оправдание за все поступки? Нет, нужно было отказываться помогать с самого начала, а теперь уже поздно что-то говорить. Нужно выбросить их всех из головы. Их всех. Навсегда.

Я знаю, что это все выглядит глупо, но это лучше, чем жить с ними и пытаться исправить. Я ведь пыталась. Ничего хорошего не вышло, как видите. Без этих людей живется спокойнее.

Мокрые волосы тонкими прядями спадают на плечи и бьют по спине. Завариваю чай и слышу, как телефон вибрирует в сумке. Неловко орудую пальцами – совсем меня не слушаются – и, наконец, достаю сей аппарат.

- Алло? – спрашиваю тихо, на случай, если Тина все-таки спит в комнате. Я должна ей за Роба.

- Знаешь, мне не спится, – слышу я мужской голос, и, разумеется, узнаю.

- А я думала, что ты шутил, когда говорил, что позвонишь, – усаживаюсь поудобнее и пью чай. В этот раз даже без лимона. Мне нужно просто прийти в себя и расслабиться.

- Ну, я просто проверил, не обманываешь ли ты меня, – в его голосе слышалась улыбка. Ну, или мне просто так казалось. Хотя обычно мне не казалось, люди слишком открыты. – Будешь спать?

- Наверно. Уже довольно поздно, – я бросаю взгляд на часы – время около двенадцати. – Если не случится форс-мажора, то я прочту главу-другую в книге, и погружусь в царство Морфея.

- Хорошо, тогда до завтра? – мне постоянно кажется, что он пытается быть осторожным, боится перегнуть. Но какой в этом толк? Мы просто поговорили один раз нормально – и все.

- Да, конечно. Пока.

Бросаю, не дожидаясь ответа. Не хочу быть с парнем грубой, но и не хочу, чтобы он думал лишнего. Хотя такое ощущение, что это я постоянно приплетаю к истории ненужные детали. Надо бы как-нибудь отвлечься от всего, что произошло. Стакан быстро опустел, но стало легче.

Как оказалось, Тина в комнате, но на этот раз она просто лежала и смотрела в потолок до тех пор, пока полоска света из коридора не попала ей на глаза. Кудрявая голова повернулась лицом ко мне и осмотрела силуэт.

- Ты неожиданно поздно, Кэс, – сказала Берт и грустно поджала губы. – Твой брат оказался милым мальчиком.

- Да, он милый, – кидаю фразу, даже не задумываясь. Просто поддержание разговора. – Ты разве никуда сегодня не собиралась?

- Я хотела пригласить тебя, – моментально отвечает соседка. – Сколько я помню, ты еще ни разу не была на университетской вечеринке.

Неужели Тина думает, будто бы я соглашусь на это?

- Я не очень-то и жажду туда попасть, – мой ответ должен был ясно дать понять, что я никуда не пойду.

- Нет, давай разок, пожалуйста! – она практически умоляла. – Тем более что Том...

- Ах, Томас? – похоже, кто-то еще решил мной воспользоваться. – Только не говори, что я должна что-то с ним сделать.

- Нет-нет, что ты! Я знаю, что тебя практически не заставишь, – тогда какого черта она меня упрашивает пойти? – Я просто хочу, чтобы он понял, что я и без него могу веселиться.

- Это так глупо, Тина! – не удерживаюсь и закатываю глаза. Люди такие одинаковые. – Он делает то же самое. Лучше сядьте и просто поговорите обо всем друг с другом. Эффект будет значительно выше.

Она не хотела меня слушать. Похоже, вера в то, что разговоры – это вещь действенная, давно иссякла. Люди просто настолько заврались, что перестали ловить друг друга на этой самой лжи. Все выглядит однообразно ненастоящим. Ну, конечно.

- Ладно, но у меня мокрая голова, – решаю согласиться я. Лишь бы отстала.

- Там высохнет, не парься. Я верила, что ты согласишься! – она решила проигнорировать мою предыдущую реплику. Что ж, ладно. Я тоже проигнорирую эту. У меня полно других дел. И поспать мне, видимо, тоже не удастся. Девушка поднялась с постели и оказалась уже одетой и готовой. Ничего себе! Она все продумала. – Накинь сверху что-нибудь теплое. Ночь на дворе. И да, нам придется пробраться мимо охранника, так что отбрось в сторону все свои неуклюжие замашки.

У меня есть неуклюжие замашки? Серьезно? Я никогда не замечала за собой подобного. Она точно придумала.

Не буду рассказывать весь путь от дома до ничего из себя не представляющего, абсолютно обычного клуба. Скажу только, что нас едва не спалили, и мне пришлось перелезать через какую-то дырку в заборе. Нет, серьезно, что за детские забавы?

Я почувствовала, насколько сильно я вымоталась. До этого, серьезно, все мое тело было напряжено, всему сопутствовали контроль и тонны адреналина, которые ушли на задний план, если вообще не отсутствовали. Зато ко мне вернулась прежняя выдержка. По крайней мере, какое-то время я смогу пробыть в этом дрянном месте. На деле клуб выглядел так, будто был подпольным самодельным хобби студентов. Или у меня просто слабое представление о клубах? Тела, выпячивающие сиськи, жопы и мышцы напоказ, тряслись в такт громкой и раздражительной музыке.

Тина была со мной рядом первые тридцать секунд. Потом же, со словами «Мне надо выпить. Тебе принести?» ушла, не дожидаясь ответа. Она знала заранее, что я скажу «нет». Я вообще слабо себе представляла, что я тут забыла. Ах, да. Я пришла сюда просто для того, чтобы отвязаться от вечного нытья своей соседки. Что ж, поскольку она уже нашла себе алкоголь, можно выбираться отсюда.

Здесь и началось самое ужасное. Когда я повернулась назад, то поняла, что потеряла выход: толпа накрыла с головой, повсюду мерцали яркие огни, распространялись запахи дешевых и дорогих духов, алкоголя и пота. В беспорядочной последовательности прыгали под музыку девушки и парни. Я стояла одна в этот момент. Наверняка, но меня всю сковал ужас, и холод пробежал по спине. Казалось, каждый здесь пожирал остальных взглядом, готовый просто растоптать в собственном мнимом величии. Но самым ужасным, разумеется, было то, что они все терлись друг о друга, и я боялась, что то же будет и со мной, что кто-то будет тереться об меня и доставлять еще больше дискомфорта. Я все сильнее жалела об этой затее. Надо было всеми силами посылать эту чертовку... куда делась Берт?

- Ты что здесь забыла, тихоня? – кто-то окрикнул меня, но я даже не сразу поняла, с какой стороны: прямо передо мной возвышался юноша, с которым раньше мне доводилось сталкиваться. Он был широкоплеч, плотного телосложения, коротко стриженые волосы и те умудрялся всегда зачесывать на правый бок. Всегда так делал. Несмотря на темноту, невозможно было не заметить зеленые глаза, которые сверкали, думаю, уже по пьяни. Я и забыла, что все это затевалось Тиной ради Томаса Голдена.

- Ты не видел Тину? – я старалась не смотреть ему в глаза, потому что тогда точно вспомнила бы о сестре. Просто одна мысль о погружении в воспоминания задерживала мой взгляд на его груди. Вы удивитесь, но мир теснее, чем вам кажется. До того, как встречаться с Тиной, этот красавчик ухлестывал за Элайзой. Так, стоп. Никаких воспоминаний.

- Тина здесь? Ты не шутишь? – понятно. Становилось все дурнее, еще немного – и воздух из меня точно выкачают. – Эй, тихоня, может тебе выпить? Ты неважно выглядишь.

Голден схватил меня за плечи и слегка потряс. Прикосновение пробежало по мне, словно электрический ток – да, настолько это было неприятно. Но только в руках этого парня я поняла, насколько бессильной была – я попросту обмякла, не в силах сопротивляться физически. В клубах всегда так душно? Мне буквально нечем было дышать. Не поднимая глаз, я отстранилась и, всего лишь слегка пошатнувшись, старалась перекричать музыку:

- Ничего не надо, Томас, – ответила я и оглянулась. – Я попытаюсь найти ее сама, спасибо.

- Не думаю, что тебе это уже понадобится, – буквально прорычал Том. Он явно был не в себе. Тогда я все же заглянула в его глаза – но только для того, чтобы проследить за взглядом.

Он был направлен в центр зала. Точнее, почти в центр зала, я плохо здесь ориентировалась. Несмотря на постоянные вспышки, благодаря которым создавалась динамика, кое-что оставалось неизменным: Тина и ее новый друг. Она буквально облепила его, позволяла ему лапать задницу, грудь, да что угодно! Он покрывал ее шею поцелуями, а она трепала его прическу, постоянно будто ласкала, и сама также охотно расцеловывала. Меня тянуло блевать от этой картины. Я, конечно, понимаю: показать Томасу, что не в нем одном заключается мир, но не таким же способом! Я не лезла в их личную жизнь, но своими глазами еще не наблюдала «бабника Тома».

Я отвела взгляд от этой развязной картины и вновь обернулась к парню, который стоял сам не свой.

- Думаю, мне пора, тихоня, – Голден сжал одну руку в кулак и то и дело стучал по ладони другой руки. – Наслаждайся вечером.

Я еще долго смотрела ему вслед, хотя толпа вскоре скрыла его напрягшуюся спину.

Насколько сильно его это задело – не мне гадать. В общем-то, сцена интересна только тем, что, оказывается, Тина сама виновата. Если начнет допытываться завтра – узнает об этом. На какое-то время я была спокойна, но потом поняла, что теперь я осталась совершенно одна в этом неприглядном месте. Теперь уже даже Томас вряд ли поможет найти выход. Я пыталась продраться сквозь толпу, чтобы хоть как-то приблизиться к цели, но паника только росла, а выхода так и не было. Словно его скрыли по волшебству.

Но я знаю, что на свете нет места волшебству. Нет сказок. Это все вымысел для глупых детей, которые всему подряд верят в своем бессознательном возрасте. Паника от безысходности, от безуспешных попыток сбежать от людей заполнила меня с ног до головы.

Я признаюсь, я честно растерялась. Я готова была зарыдать, но нужно было что-то предпринять. Я хотела вырваться на свободу, вдохнуть воздух и добраться уже, наконец, до кровати, где тепло, сухо и никто не трогает.

Рука машинально полезла за телефоном. Залезла в контакты и стала просто механически просматривать. Не от кого было ждать помощи, да и не так много знакомых у меня было. Выбираю номер наугад и жду, когда кончатся мучительные гудки. Вдруг трубку все-таки снимают.

- Алло? Кэсси, ты смотрела на часы?! – я еле слышу голос, пытаясь разобрать, кому же все-таки позвонила. – Почему так шумно? Ты не дома?

Я узнала этот голос. Почему-то из всех своих знакомых я позвонила именно Ребелу. Может быть, это не самый плохой вариант. Чего я не ожидала, так это своего трясущегося и необычно высокого голоса.

- Фредерик? – я откашлялась, но от этого только начало саднить горло. – Помоги мне. Моя соседка затащила в клуб, а я не могу даже найти выхода, – под конец предложения голос опять начал дрожать. Фред молчал.

- Так, тихо, – вдруг заговорил он спустя вечность. Хотя, может, мне просто так кажется. – Только не паникуй, все хорошо. Как называется клуб?

- Эмм... – я запаниковала еще больше. Он был незаурядный, и с таким тупым названием... я точно отметила это про себя. – «Пиковый туз». Да, кажется, как-то так... я плохо помню.

- Я тебя понял, – интересно, парень специально говорил так уверенно, или это действительно было так. – Скоро буду. Только не паникуй.

Я не могла расслабиться даже после того, как нашла помощь. Где-то рядом постоянно проносились люди, музыка становилась все громче и неприятнее, воздух оказался настолько спертым, что мне казалось, будто проще перестать дышать. Голова начала тяжелеть, а единственный мой прием пищи за день – завтрак с утра – просился обратно.

Осознание происходящего начало улетучиваться, но я все еще стояла на ногах и озиралась. Кто-то поднял крик, но музыка его заглушала. Последней каплей стала резкая хватка за руку: я точно знала, что не смогу дать отпор, но любое прикосновение было настолько пугающим и одновременно противным явлением, что это быстро приводило в чувство. Я оглянулась с двойной силой и попыталась выдернуть руку, но меня только потянули на себя.

Почему я такая слабая? Почему я не осталась дома? Эти вопросы из раза в раз все громче произносятся в моей голове. Вскоре я понимаю, что вижу перед собой мрак ночи, но зато свет в конце тоннеля. Неужели выход? До меня только дошло, кто все это время меня тащил. Ребел вытащил меня на свободу, быстро и бескомпромиссно. И с потоком воздуха в меня сразу же ворвался и поток мыслей, беспорядочный и объемный.

- Ты в порядке? – наконец, спросил Фред, замечая, что я просто стою и смотрю на него. На самом деле в этот момент я пыталась сфокусировать взгляд на одной точке.

- Сколько времени? – только и смог пролепетать мой заплетающийся язык. Удивительно, я вымоталась еще сильнее. Ненавижу клубы.

- Почти три, – тревога в его голосе увеличивается. Нет, я зря ему позвонила. – Ответь мне, ты в порядке?

- Я не пила, – отвечаю невпопад, но мне все кажется правильным. – Надо сообразить...

Кажется, я заставила его беспокоиться только сильнее. Этого мне не хватало. Надо было все-таки выпить, наверно.

- По-моему, нам точно пора идти, Кэсси, – Он осторожно берет меня за плечо, но я скидываю его руку. – Что такое? Ты вся бледная, белее мела!

- Там Тина, – я ткнула пальцем в название клуба и так и осталась стоять. – Ее надо забрать.

- Тина? – похоже, он недоумевал. Да я и сама бы недоумевала, но сейчас во мне говорили остатки здравых мыслей. – О чем ты?

- Ну, такая... кудрявая брюнетка. Еще соображает плохо, – вдруг я рассмеялась, но это продолжалось буквально две секунды. – Ее все знают. Ее нужно забрать.

Я точно не сошла бы с места, пока мы не забрали бы мою соседку. Остатки моих мозгов говорили, что она может натворить куда больше дел, если мы сейчас этого не сделаем. Похоже, юноша просто устал со мной бороться.

- Ладно, – буркнул он, зевая. – Жди здесь и никуда не смей уходить, пока я не приду. Хорошо?

Я только кивнула и пронаблюдала, как он скрылся за дверями клуба. Только тут я поняла, что мои мозги отключились полностью. Небо сейчас стало единственным сфокусированным объектом, и оно казалось настолько необычайно красивым, что я не могла даже на секунду закрыть глаза, потому что боялась потерять его.

Не знаю, что уж происходило внутри клуба, но когда я поняла, что стою без малого вечность, то стала гипнотизировать двери, из которых вскоре вышел Фред с девушкой на плече.

- Больше ты никого там не забыла? – его голос стал раздражительным, что мне очень не понравилось. Я нахмурилась и замотала головой. – Тогда пойдем.

Мне нравилось идти рядом с ним. Сейчас Ребел казался таким мужественным и сильным, что я не боялась остальных людей, которые могли встретиться нам этой ночью. Я точно знала, что он поможет мне, защитит, если надо. Откуда в моей голове была такая уверенность – не понятно. Я даже не знаю, откуда там брались такие мысли.

Я точно заснула позже Тины. То, что происходило в нашей квартире, и как мы туда добрались, я помнила очень смутно. Я все время смотрела на небо, а потом просто делала то, что мне говорил Фред. Я, наверно, впервые в жизни вообще не сопротивлялась. Он дал мне поесть что-то вместе с чаем. Жаль, что чай, в котором хоть и болтался беспомощный кусочек ярко-желтого лимона, оказался холодным. Но было на удивление вкусно, и я даже сказала какой-то комплимент. По крайней мере, хотела сказать.

Он тогда улыбался на каждое мое слово. Мне не нравилось выставлять себя клоуном, но он мне не перечил. Наверно, самым заботливым действием с его стороны было то, как он меня укладывал. Это отпечаталось в моей голове хорошо. Я смотрела то на его лицо, то в потолок, а он накрыл меня теплым одеялом.

- Тебе пора спать, – прошептал парень мягким голосом. – Ты переутомилась и ничего не соображаешь.

- Угу, – буркнула я и закрыла глаза. Я уже слышала, как он уходит из комнаты, но тут ко мне в голову пришла одна мысль. – Фредерик?

- Что? – он остановился. Не знаю, смотрел ли он на меня, но я говорила все с закрытыми глазами.

- Как ты думаешь, бегемоты умеют летать? – я говорила на полном серьезе, но он почему-то обозвал меня дурой.

- Нет, дурочка, – я слышала, как он немного улыбнулся. – Спи.

- А завтра все будет также? – я нахмурилась. Мне это казалось очень важным.

- Посмотрим. Кэсси, не будь глупенькой девочкой. Спи, – он не стал дожидаться моего нового вопроса, а у меня в голове появились тысячи вопросов, которые мешали мне окунуться в царство снов. Тем не менее, я обещала себе не открывать глаза до самого утра.

Проснулась как всегда – за несколько минут до будильника. Наконец-то я чувствую ясность ума: весь вчерашний день пронесся, как вспышка фотоаппарата, не оставляя приятных ощущений, но оставляя воспоминания. Где-то в глубине души я уже понимаю, как много ошибок я успела наделать всего лишь за один день, поэтому сегодня нужно просто собраться с мыслями и надеяться, что решение проблем найдется.

Как обычно встаю: Тина спит крепко и даже не шелохнется. Черные кудри раскиданы по подушке, спокойное выражение лица наконец сопровождает ее. Хотя бы во сне. Вечно суетливое дитя, всегда и везде должна быть Тина Берт, в курсе всех событий. Она очень активная, общительная. Возможно, именно поэтому смогла ужиться даже со мной, а может, ей дома просто нужна отдушина в виде неразговорчивой соседки?

Так или иначе, я не забуду вчерашних событий. Хоть меня и накрыло под ночь, я помнила все четко. И особенно хорошо я запомнила лицо Томаса, который в этот момент казался жертвой. Действительно ли Тина желала таким образом отомстить своему возлюбленному? Если да, то, на мой взгляд, это не самый лучший способ. Если, конечно, она не хочет с ним окончательно порвать. Тогда да, смысл есть.

В любом случае, сегодня мне стоило выбить из себя всю вчерашнюю дурь. Я, кажется, спрашивала у Фредерика что-то про бегемотов. Ох, точно, Ребел! Не то чтобы мне стыдно, но явно неловко. Я подняла его поздно ночью и заставила бежать к клубу с наитупейшим названием, потому что меня одолел приступ паники. До сих пор страшно вспоминать пьяные и трясущиеся тела, и чтоб еще раз хоть кто-нибудь затащил меня в клуб не по своей воле!

Ладно, надо вернуться к прежним реалиям и вспомнить, что все люди эгоисты. Конечно, я не исключение – скорее наоборот, полное тому подтверждение. И сейчас мне больше всего хочется быстрее принять душ, плотно позавтракать и выйти на свежий воздух. На этот раз пойду пешком и все хорошенько перетрясу мозгами.

Чай еще с ночи оказался просто божественным. Бодрит и приводит в тонус, заставляя кровь быстрее течь по жилам. Иногда этот мир кажется таким приятным и прекрасным, что веришь в его будущее. Особенно когда не слышишь голосов людей.

На улице было достаточно светло, но уже холоднее, по-осеннему. Я поднимаю воротник кожаной куртки и немного ускоряю шаг. До университета идти придется куда дольше метро, поэтому тормозить не следует.

В голову мне приходит, что, по сути, я приняла правильное решение, и было бы гораздо хуже, если бы я свалилась в этом самом клубе на пол. Мало того, что меня могли и не забрать, так и проснуться я могла, будучи обтроганной всеми, кем только можно. Фу, какая мерзость! Не удерживаюсь и поеживаюсь от одной только этой мысли. И не важно, что я наговорила, потому что вчера вечером я приняла несколько правильных решений: во-первых, не отвечать на звонки своих родственников и вообще прекратить любые отношения с ними, во-вторых, не спешить давать надежду Фреду. Я знаю, что ему нужен друг, который обеспечит его моральной поддержкой, но я – явно не этот друг.

Да, я могу признать, что это тяжелый факт, и мне даже жаль его немного, но я не могу действительно сопереживать. За годы такой жизни мне плевать на проблемы. Даже если у него умрут все родственники, но он займет мое место в аудитории, я накричу на него – и прогоню. И буду считать это верным. И да, это так и есть, согласитесь.

Небо сегодня кажется слишком недоброжелательным: оттенки облаков медленно сменяются от кремового до темно-серого, те будто так и наливаются свинцом, ветер заставляет все чаще балансировать, дуя все сильнее и сильнее. Я люблю ветер, он всегда успокаивал и был признаком какого-то равновесия. Чем сильнее он дул, тем крепче я чувствовала теплоту моего сердца, тем сильнее я казалась себе. Иногда это было особенно важно, например, сейчас.

Мне кажется ужасным все, что происходит прямо сейчас. Тем более что я практически на мели. Осталось на крайний случай немного на счету, но я почти все отдала своей нерадивой сестрице, которая может и не донести их до лиц предназначенных. Этого я и боюсь. Я впервые за долгое время сделала какой-то добрый жест в сторону матери, с которой не хочу иметь ничего общего.

Несмотря на такую путаницу в голове, я кое-как разобралась и даже быстро дошла до здания университета. Теперь оставалось только верить, что день пройдет быстро, все забудется еще быстрее, и я вернусь в свою комнату и буду наслаждаться четырьмя стенами.

Сегодня на обед на редкость вкусное меню. Наверно, где-то сейчас был пойман единорог, потому что даже повариха оказалась доброй. Честно признаюсь, никогда не интересовалась ее фамилией, куда там именем. Обычно ее глаза выражали ненависть ко всему, что она, как говорится, видит.

Я поперхнулась содовой, когда подняла глаза на сидение напротив, и едва не выплеснула содержимое своего рта на поднос. Меня очень внимательно изучали зеленые глаза, что заставляло меня тут же прекратить трапезу.

Я молчу все это время, но и молодой человек тоже не спешит начинать. У меня есть время детально рассмотреть его, хотя я уже делала это не раз. Светло-русые волосы, небольшая челка поднята вверх и зачесана направо, скулы напряжены, взгляд острый, заинтересованный, глаза так и горят. Аккуратный нос, немного пухлые губы – в нем мало что изменилось с тех пор, когда я его рассматривала, как следует, последний раз.

- Что тебе от меня нужно, Голден? – не выдерживаю нагнетающего молчания и задаю вопрос, хотя знаю, что ответ мне точно не понравится. Терпеть не могу, когда люди просто наблюдают, как я ем. Это так унизительно, а я не люблю унижать.

- Кушай, тихоня. Мы еще успеем поговорить, – Том не спешит, и мне не нравится это еще больше. По его пристальному взгляду мне думается, что парень готовит мне западню, а я и так настрадалась за вчерашний день, и сегодня хотела бы погрузиться обратно в свой мирок и надолго обо всем забыть, если не навсегда.

- Томас, я привыкла есть в одиночестве, – сложив руки в замок, заглядываю ему прямо в глаза. Они настолько проникновенные, что непременно отвлекут любую девушку. Как жаль, что я с ним уже давно знакома. Или это к счастью? – Выложи уже то, что хочешь.

- Все просто, Кэсси, – голос твердый и холодный. Мне вдруг показалось, что он долго это репетировал. – Я по поводу Тины. Что за парень с ней вчера был?

- Ты знаешь меня давно, я плохая подруга, – хмыкаю я и пожимаю плечами. Тоже мне, сыщик. Мне нет дела до чужой личной жизни. – Я не знаю.

Естественно, на глазах у снующих учителей Томас – надежда нескольких спортивных дисциплин университета – не стал бы портить себе репутацию. Но, похоже, Тина хорошо постаралась вчера. Юноша со злостью в глазах хватает меня за руку как можно крепче и сжимает изо всех сил так, что я морщусь.

- Отпусти немедленно! – зло шиплю я, но тот не ведет и бровью.

- И не подумаю, – похоже, Том настроен серьезно. Мне это не нравится, и даже слишком. – Я уверен, что такие, как ты, легко втираются в доверие. Божий одуванчик, подумать только! – также шипел он. – Тина слишком болтлива, чтобы ничего не рассказывать.

- Я не спрашиваю – она не говорит, – сужаю глаза, пытаясь вырваться из железной хватки. Мне нет никакой пользы от того, что какой-то смазливый ублюдок хватает меня, как свою собственность. Пожимаю плечами. – С пьяной Тиной мне разговаривать неприятно, а трезвая не будет упоминать о ночных похождениях.

Томас сжимает мою руку еще сильнее, и я стискиваю кисть в кулак. Еще немного, и мне кажется, что он сломает все кости, что там находятся. Глаза парня наливаются злостью.

- Что за глупости ты несешь, тихоня? – его голос дрожит от негодования. – Говори сейчас же.

- Отпусти меня! – я стараюсь требовать этого, а не вымаливать, но голос предательски выдает боль. За что мне это? Зачем я вообще поперлась в этот клуб?

Голден опускает взгляд на мой кулак, уже побелевший от слабого притока крови, и внезапно ослабляет хватку. Мне нечего сказать, я только быстро выдергиваю руку, пока он не успел ее снова схватить, и начинаю потирать, надеясь на отсутствие синяков.

Его плечи опускаются синхронно с головой, сам он весь словно оседает, теряется, растворяется в воздухе. Вся напускная ярость исчезает на глазах, оставляя меня в легком недоумении. Мысль о том, что кто-то может так быстро терять свое обличие, не боясь открыть душу людям, отвращает и пугает. Это неестественно и неправильно.

- Ты действительно ничего не знаешь, тихоня? – Том поднимает свой взгляд, и я вижу в нем боль. О, эти глаза есть в каждом! Боль всегда отображается одинаково, всегда распространяется ядом по телу и душе, скоблит грудь изнутри, просверливает дыры. От нее не деться. Ты либо смиряешься с ней, поглощаешь ее всю, до дна, либо ненавидишь всем сердцем и пытаешься от нее сбежать. Но я отвлеклась.

Боль растеклась по Голдену болотной дымкой, тягучим туманом заполняла все уголки его души, мешала дышать и жить.

- Ничего, – откашливаюсь и выпрямляюсь. – Ваши отношения – не мое дело.

- Я уже не уверен, что это можно назвать отношениями, – фыркает парень и встряхивает головой. Мне это не нравится.

- Тина привязалась к тебе. Я уверена, что вам двоим просто нужно сесть и поговорить, а не пудрить мне мозги. А теперь, если ты позволишь, я...

- Я просто не понимаю, что ей нужно, – не дав мне закончить, перебивает и приходит в ярость Том. – То ли дело ты.

- Я? – поднимаю бровь и усмехаюсь. – По-моему, ты ошибаешься, Томас.

Еще чего не хватало.

- Нет, серьезно. Я знаю тебя ни один год, и моя бывшая, и нынешняя так или иначе связаны с тобой, – он пожимает плечами. – Я ни на что не намекаю, но, может быть, именно ты – мой тип?

- Ты меня не расслышал, – цежу я, не сводя с него сердитого взгляда. – Ты ошибаешься, Томас.

Юноша слегка прищуривается и становится похожим на котенка, задумавшего пакость. Слегка наклонив голову, начинает вещать:

- Ты молчалива, умна, не лезешь в карман за словом. Уважаешь чужие интересы и крепко стоишь за свои, но не разводишь скандалов. Ты красива, красноречива, добра, – он делает паузу, а я не удерживаю смешка, который, по всей вероятности, сбивает того с мысли. – Что смешного?

- Ты глупец, Томас, – не сдерживаю себя я. – Неужели ты, и правда, бабник? Меня не подкупят твои добрые слова, потому что они лживы. Ты меня не знаешь, и я не хочу, чтобы ты меня знал, – наконец прямолинейно отчеканиваю я. – Уходи. Пой дифирамбы кому угодно, но не мне.

Похоже, парень давно не слышал отказа, но больше он меня не беспокоит. Я все-таки приступаю к остывшему обеду.

- Мы с тобой еще поговорим, тихоня, – произносит он спустя несколько минут. – Зря ты так.

Без общества Томаса Голдена становится легче дышать. Что во всем этом должно было меня забеспокоить? Наверно, только то, что парень нанес мне увечья. Конечно, это можно пережить – в общем, это не такая уж пытка для человека, но я всегда ненавидела, когда он меня трогал. А он всегда нарушает чужое личное пространство. Даже не задумываясь о последствиях. Конечно, его слова тоже должны меня взволновать, но я всегда готова буду его осадить. По-моему, он просто входит в отчаяние – бесполезная это штука.

Не трачу на Томаса больше ни минуты своего времени и приступаю к обеду. Все немного остыло, но еще не потеряло приятного вкуса. Стараюсь насладиться им, но не тут-то было.

- Как себя чувствуешь? – громко спросил меня Ребел, наплевав на предваряющие реплики и сев напротив. Я решила не давать хотя бы ему шанса лишить меня обеда.

- Прекрасно, – бубню я, не поднимая глаз. Поведение Фреда до банального приподнятое. Надо же, все, скорбь по девушке пропала?

- Может, это не очень приличный вопрос, – начал Фред, настораживая меня. – Но все-таки ты вчера пила?

- Что? Нет! – я сдвинула брови в негодовании. – Мне просто стало плохо, и ты оказался тем, кто может помочь.

Мне было как-то неприятно это. Этот человек все время задевал какие-то струны внутри меня, и меня это все больше выводило из себя. Я совершенно не знаю Фреда, и не уверена, что хочу его знать. Парень предстает передо мной слишком светлым человеком, а мне по душе темные уголки одиночества.

- Забавно. На этом самом месте не так давно ты сказала, что вряд ли мы с тобой еще пересечемся, – к нему явно вернулись прежняя веселость и самоуверенность, вот только мне было еще более не по себе. Я чувствовала, как по мне растекаются негодование и что-то еще, склизкое и противное.

- Фредерик, – я подняла на него глаза, стараясь смотреть как можно более сурово. – Я не хочу это обсуждать.

- Ладно, – хмыкнул он, пожав плечами. – Твои предложения?

- Предлагаю дать мне спокойно поесть, – парирую я со злостью. – Нет смысла делать вид, что все хорошо. Я нуждаюсь только в самой себе. Уйди, Фредерик.

Похоже, вся его радость была напускной. Улыбка превратилась в неказистую гримасу и так и застыла. В глазах появился какой-то мрачный оттенок: о, эти шоколадные глаза, казалось, способны выразить все, что нельзя сказать словами. Но нет, меня не собьет с пути даже этот печальный взгляд. Действия Ребела становились все более заторможенными, видимо, он явно не знал, что сказать.

- Эм... ну, ладно, – неловко бубнил он, словно не понимая, что говорит. – Наверно, мне действительно пора.

Я не бессердечная, и это действительно заставило даже меня усомниться в верности решения, но сейчас так было значительно лучше всего остального. Я хотела побыть в одиночестве. Хотя бы несколько дней. Понятное дело, совсем одной мне вряд ли удастся остаться, но хоть как-то ограничить круг лиц, имеющих со мной контакт...

Кстати, мисс Иквел все-таки записала меня на конкурс. Там довольно многогранная концепция, и мне придется как следует постараться – не уверена, что я действительно справлюсь со всем, что мне нужно будет сделать. Однако так я точно займу себя делом. Все последние события заставляют меня сомневаться, пошатывают мой стержень, и от этого мне становится только хуже. Кажется, что все делается только для того, чтобы сбить меня с пути, который уже выверен до безобразия. Я не хочу ничего менять, да и не собираюсь. Ничего.

Осталось только дожить этот день без приключений, а дома все будет лучше. Все значительно лучше, когда есть четыре стены, в которые никто не ворвется.

Моя комната была наполнена тишиной. Той самой удовлетворяющей и на редкость успокаивающей, холодной тишиной. Она была равнодушна ко мне, но заполняла собой все пространство. Последнее время я скучала по такому состоянию: когда я могу просто побыть одна, в тишине, в своих собственных мыслях.

Легко можно абстрагироваться от людей, но звуки имеют очень важную структуру и постоянно влияют на ход мыслей и идей. Я уже говорила, кажется, что обожаю тишину. Несколько минут я просто сидела и не двигалась. Мне казалось, что я погрузилась в некий вакуум, совершенно отстранилась от всего и потеряла счет времени. Я сидела несколько минут, а может, и больше: кто знает теперь?

Очнулась я в смятении, отчего-то стало совершенно пусто и грустно, будто что-то случилось во вселенной, и она вытолкнула меня из себя. Что-то стало не так.

Я хмурюсь, но ничего не понимаю. Все еще в тумане, встаю и понимаю, что мои ноги затекли и еле разогнулись. Иногда мне кажется, что весь мой внутренний мир против перемен. Даже самых мелочных вроде передвижений. Наверно, в такие моменты я просто схожу с ума.

Так или иначе, я села за ту самую книгу, заданную профессором Кестеном. Сейчас все слова мне казались куда более глубокими, чем обычно, и я даже не придала значение тому, что было открыто окно, и я слышала шум города. Я поняла это спустя полглавы. И еще я вспомнила, что не делала этого.

- Тина? – мой голос слегка охрип, и я откашлялась. Каждый звук разлетался по комнате так, словно я находилась в концертном зале. Стало не по себе, потому что было страшно тихо. – Ты дома?

Оставалось все также тихо, но уже как-то иначе. Я поняла, что дома не одна, когда заметила свет на кухне. Иссиня черные кудри плавно спускались с макушки по спине, плечам и рукам, закрывавшим лицо. Вся ее одежда была мятой и казалась будто бы совершенно испорченной. Ну, знаете, будто она прокатилась по земле. Мне это все страшно не нравилось. Страшно.

- О, Кэсси? – полуразборчиво спросила Берт и подняла глаза. В них виднелось куда больше боли, чем я видела в глазах Томаса. Она выражала полное отсутствие всего остального: отчаяния, надежды или презрения – чего угодно. Только боль, выжигающая все изнутри. Да, я слишком много знаю всего о боли. – Я... дома, да. Прости, – она неловко улыбнулась. – Может, ты хочешь чаю?

Я не хотела пить чай. Я вообще ничего не хотела и это и собиралась ей сказать. Но посмотрев еще раз на боль в глазах соседки, поняла, что если она ни с кем не поговорит, то взорвется. Поэтому покорно пошла ставить чайник.

На самом деле, Тина Берт не похожа ни на кого из тех, кого вы знаете. В ней умеют уживаться совершенно противоречивые черты, и иногда я не понимаю – искренне не понимаю, откуда что берется, а что самое главное: как Тина сама с этим всем живет?

Иногда я понимаю, что не очень-то просто. Ей на голову всегда что-то валится. Метафорически, разумеется. Но, честно говоря, иногда ее действительно хочется огреть чем-нибудь тяжелым.

Какова же она – Тина Берт? Это своенравная, независимая девушка, всегда добивающаяся того, что ей нужно. Она общительная, красноречива и, полагаю, обворожительна, потому как многие говорят о ней много хорошего. Тем не менее, мисс Берт слишком эгоистична: порой ей буквально плевать на чужие принципы, а иногда наоборот, она всем сердцем сочувствует и сострадает, уважает и поддерживает.

Говорят, что в каждой женщине должна быть загадка. Главная загадка Тины – это ее характер. Такой же непредсказуемый, как погода. От нее можно ожидать всего, чего угодно. Даже я, прожив с ней год, всякий раз нет-нет, да и узнаю что-то новое. Хотя это редко означало что-то хорошее...

Молча сажусь прямо перед ней и просто жду. Я не разговорчива, и Тина знает это.

- Знаешь, – начинает она, посмотрев на меня. – В твоих глазах пугающая пустота, Кэс, – она с тяжестью выдыхает и вытягивает руки на столе. – Почему? Почему так?

Я все также молчу. Мне нечего сказать. Я просто сидела в пустой комнате и освобождала себя от мыслей. Я не хочу объяснять, зачем. Это все испортит. Да и больно нужен мой ответ сейчас. Девушка просто не знала, как начать. Обычное дело, вы же понимаете.

Разговоры – трудное дело, если так посмотреть. Никто не осиливается за них браться сразу, все оттягивают до последнего, когда уже слишком поздно и разговоры не помогут. Забавно. Хорошо, что я ничего не обещаю людям и не обязана объясняться.

- Я не понимаю, что происходит, – снова говорит Тина, наклоняя голову на бок. – Он постоянно только и делает, что ссорится со мной, пытается заставить ревновать... не понимаю.

- Ты помнишь вчерашнюю ночь? – совершенно не по теме задаю вопрос я, понимая, в чем дело. Томас. Конечно, что еще может заставить ее так переживать? – Ты сейчас трезва?

Глаза Тины смотрят на меня долго, внимательно изучая. Потом ее рука неестественно поправляет волосы, словно вся изломана. Наконец воздух с шумом из нее выходит.

- Трезва, как никогда, – она пожимает плечами. – Но я ничего не помню из вчерашнего. С тобой что-то случилось? Том что-то натворил?

Моя бровь выгибается, но чайник спасает ситуацию. В полумраке я завариваю чай – да, я постоянно это делаю, я любитель чая.

- Не Томас. Ты, – я не собиралась долго оттягивать этот момент. Сейчас не самое подходящее время для того, чтобы помучить человека. – Ты натворила очень много всего.

Глаза девушки запылали испуганным пламенем. Дрожащие угольки так и перекидывались в них. Мне было немного не по себе от того, что и ей было не по себе. Забавный пинг-понг. Для такой жгучей брюнетки ее светлые голубые глаза выглядели, будто чудо. В них действительно можно утонуть. Белые искорки выдавали печаль, и я не могла не сообщить ей обо всем.

- Ты, видимо, опять перебрала, – пожимаю я плечами. – Не знаю, часто ли ты так делаешь, но вчера ты была в объятиях какого-то парня. И не только в объятиях. Возможно, мне удалось вовремя вытащить тебя оттуда.

- Что? – в смятении только и вопросила Берт. Схватившись рукой за лоб, она лихорадочно стала соображать. – Черт, нет. Томас видел все это?

- Похоже, что не впервые, – я ставлю перед ней кружку горячего и крепкого черного чая. Раньше мне казалось, что чем крепче чай выпьешь, тем слаще покажется жизнь. Это иногда работает. Хотя это слишком наивно, чтобы быть правдой, верно?

Так или иначе, Тина молчала. Вместо нее говорило ее лицо. Отторжение реальности, неверие, ужас и раскаяние – все они сменялись по очереди. Руки ее тряслись, нервно обхватили кружку, и вдруг по телу ее пробежала судорога. Нет, только не это! Только не плач и стенания! Терпеть их не могу. Женщины всегда бросаются в плач, когда желаемое от них ускользает слишком быстро. Женщины не умеют контролировать ситуацию и не сдаваться – они не сдаются, они плачут. Они плачут на глазах других женщин и мужчин, чтобы те сделали для нее то, что не сделала она сама. Но я не буду мирить ее с Томасом. О, этот говнюк еще пытался нелепо склеить меня. Не так быстро, дорогой.

- Кэс, – протянула девушка явно в отчаянии. Думаю, она всегда верила моим словам – это тоже зря. Никогда и никому нельзя доверять. И все же, пока я ей не лгала. – У тебя всегда все складно получается, – закатываю глаза и не удерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Я просто не треплю о своих проблемах. Простая истина: если никто не знает о твоих проблемах, все будут думать, что таковых и не имеется. Наивное предположение. – Что мне делать?

Снова сажусь перед соседкой и гляжу ей в глаза: в них отражалось безоблачное небо, которое давно нас не посещало. Последнее время участились дожди – что ж, вот тебе и осень пришла. Но нет, осени в глазах Тины не было. Была безудержная, бурная и уже теплая весна, которая цвела пышным цветом и всем дарила тепло и уют. Тина всегда была такой.

- Берт, ты же умная и сообразительная девочка, – я могла немного преувеличить. Иногда глупая, а иногда и недогадливая. С кем не бывает? – Я уже говорила, что вам с Томасом нужно сесть и поговорить. Вместе, спокойно. Вы бегаете друг от друга, пытаясь показать друг другу, что виноваты противоположные стороны. Это просто.

- Просто? После всего, что произошло? Что он... и я... И вообще, Кэсси, я что-то не видела, чтобы у тебя был парень! – она не может. Она боится разговоров и переходит в нападение. Поднимаю руки в сдающемся жесте.

- Окей, мисс Берт, я за тебя это делать не буду, – нервно усмехаюсь, ударяю ладонями по столу и поднимаюсь. – Жизнь твоя, любовь – тоже. Когда осмелишься, может стать поздно, имей в виду.

Как же все они любят задевать тему личной жизни. Все думают, наверно, что я такая одинокая. Смешно даже. Мне никто не нужен, я сама по себе. Еще не было ни одного человека, который заставлял меня забыть обо всем, кроме него самого. Нет еще на свете человека, ради которого я была бы готова бросить дела и помчаться на помощь, или даже просто так. Мне и не нужен этот человек – это просто лишняя трата нервов и времени, знаю на чужом опыте.

Тем более с таким, как Томас.

Дверь, наконец, захлопнулась. Спустя четыре главы. Даже неожиданно быстро для Тины, я ожидала большего. Поеживаюсь и поднимаюсь с насиженного и нагретого места, подхожу к окну. Окоченевшие пальцы сами набирают номер, а глаза сами смотрят в нужное окно: клянусь, не понимаю, зачем я это делаю.

- Алло?

- Тебе не спится? – да, время позднее. Пора бы и самой улечься, Лифф, а не названивать всяким парням без толку.

- Я смотрю, тебе тоже, – недоверчиво бормочет Фред. Я хмурюсь.

- Я живу с Тиной, не забывай об этом, – он смотрит в окно и задергивает занавеску.

- Тина вышла из общежития, – Ребел умело парирует мои попытки примирения. Да, думаю, я действительно задела его в столовой, и пока это единственный человек, способный меня понять. Всегда хорошо иметь одушевленную отдушину.

- Ага, – улыбаюсь я, даже тон моего голоса веселый. – Спокойной ночи, Фредерик.

- Кэсси?

- Да? – вдруг наступает пауза. Фред молчит несколько секунд, а я не решаюсь его одернуть. Я хочу, чтобы он сам сказал то, что хочет сказать. Он все-таки нарушает молчание.

- Нет, ничего, – если бы я его не знала, подумала бы, что последует что-то романтичное. Но этого не могло и быть, что радует. – Спокойной ночи.

Мне было этого достаточно, чтобы пойти спать. После теплого душа, конечно.

Я слышала все: скрип двери и легкие женские шаги, радостный плюх на кровать и спор о том, кто первый кладет трубку. Абсолютно все, что только можно охарактеризовать как счастливые отношения. Это так мило и так по-детски, умереть можно.

Но я не пошевелилась и ничего не сказала.