Катастрофа
Ощущение было такое, словно жизнь остановилась и остались лишь холодные стерильные инструменты. Яркий свет. Химические растворы. Стекло. Металл. Резиновые хирургические перчатки. И что-то еще, чего Фрэнки никак не могла определить. Она попыталась открыть глаза, но веки словно склеились. Она была как будто скована по рукам и ногам. И не могла выдавить ни звука. Говорят, собаки чуют страх, значит, страх имеет запах. Быть может, это был именно он. Вокруг пахло страхом.
Страх звучал в голосах тех, кто был рядом. Он сочился из людей, точно вода из губки.
— Началась охота на ведьм!
— Двое копов целый час шарили у меня на чердаке!
— Наша жизнь пошла прахом!
— Ничего не понимаю. Ну как вы могли не заметить, что ваша дочка выбралась из дома?!
— Тоже мне, родители!
— Такое поведение опасно для общества, тем более для нашего общества!
— А что с тем мальчишкой-нормалом? Если он не придет в себя, это станет известно на всю страну!
— Может, уже стало, откуда мы знаем?
— Уверяю вас, — всхлипнула Вивека, — мы не меньше вашего подавлены случившимся! И мы тоже многим рискуем! Мы с Виктором сделаем все от нас зависящее, чтобы такое никогда не повторилось!
— Не повторилось?! Проблема далеко не в этом! Что делать с тем, что уже произошло? Если так и дальше пойдет, моей Лялечке придется удалить клыки! Клыки, понимаете?
— А Клодин и ее братьям придется сделать лазерную эпиляцию! Вы представляете, какое это для них унижение? А ведь зима на носу! Они же замерзнут!
— Ладно, вы, по крайней мере, знаете, где ваши дети. А Джексон до сих пор не вернулся домой! Каждый раз, как я слышу на улице сирену, у меня начинается тахикардия! А вдруг они начнут арестовывать подозреваемых? А вдруг они... — госпожа Дж. разрыдалась.
— Господа, прошу вас! — Голос у Виктора был глухой и усталый. — Мы полностью принимаем на себя ответственность за сегодняшний... несчастный случай, однако прошу вас учитывать, что мы рискуем большим, чем все вы.
Он шмыгнул носом и высморкался.
— Эту нашу дочь они ищут. Нашу девочку! И да, она совершила нечто непоправимое, но преследователи гонятся именно за ней. А не за вашими детьми!
— Это пока!
— Они ищут зеленую девицу без головы в карнавальном костюме монстра, — сказал Виктор. — Всегда можно отговориться тем, что это была детская шалость.
— Ничего себе шалость!
— Мы с Вивекой сделаем все, что потребуется, чтобы ликвидировать последствия этого инцидента. Мы начнем с того, что заберем Фрэнки из школы. Переведем ее на домашнее обучение и запретим ей выходить из дома.
— А я считаю, что вам следует уехать из Сейлема!
— Да-да!
— Согласен!
— Уехать из Сейлема?! — прогремел Виктор. — А я-то думал, мы все одна семья! Как вы смеете поворачиваться к нам спиной после всего, что мы...
— Мне кажется, все мы сегодня переутомились! — поспешно перебила Вивека. — Давайте свяжемся с утра и поговорим на свежую голову!
— Но...
— Спокойной ночи! — сказала Вивека.
Компьютер сыграл прощальный аккорд и отключился. Вивека разрыдалась.
— Я просто поверить не могу, что все это происходит на самом деле! Нет, мы не можем отсюда уехать! А как же наша работа? А твой грант на исследования? А наш дом? Куда нам деваться?
Виктор вздохнул.
— Понятия не имею!
Он наложил последнюю марлевую прокладку на швы Фрэнки и выключил свет.
— Единственный светлый момент — это что нам больше нечего бояться!
— Почему?
— Потому что худшие наши кошмары уже сбылись!
И дверь фабулатории захлопнулась за ними.
Оставшись одна, Фрэнки погрузилась в полубессознательное состояние. Она то пробуждалась, то снова ныряла в сон. Но спала она или бодрствовала, она не могла избавиться от всепоглощающего чувства вины. Скольким людям она поломала жизнь! Во сне эта вина представлялась ей в самых разных обличьях. Она устраивала смертоносные обвалы, правила тонущими кораблями, пугала сироток, наливала своим друзьям воду, которая обращалась в кровь, сталкивала родителей с утеса и целовала Бретта острыми лезвиями, которые были у нее вместо губ.
После каждого такого сна Фрэнки просыпалась вся в слезах. Однако и покой и тишина в ее комнате не приносили утешения, потому что здесь все было настоящим. И вина становилась огромной, невыносимо огромной. Каждый раз, как Фрэнки открывала глаза, она тут же поспешно зажмуривалась. Ей отчаянно хотелось больше никогда не просыпаться.