В каморке, что за актовым залом

♫О чем ты думаешь, скажи?
Опять задачка не решается?
Как теорема наша жизнь И не всегда мечты сбываются♫

— Как гопник.

Антон смотрит на себя через зеркало: на нем костюм «Адидас» — черные штаны свободного кроя, белая майка и черная олимпийка со вставками фиолетового цвета. Такое носили лет двадцать пять назад, и этот прикид ему дал отец для школьной дискотеки под тематику девяностых.

— Тебе к лицу, — усмехается Арсений, лежа на кровати и наблюдая за парнем.
Антон закатывает глаза.

Конечно, он-то в каких-то классных розовых штанах и объемной желтой футболке с длинными рукавами, а у Антона особо и не было времени, чтобы выбирать наряд.

— Ну что тебе не нравится? Хорошо же выглядишь. К тому же ты сам не захотел со мной по магазинам прошвырнуться, — или так: Антон, в отличие от Арсения, не испытывает радости от шоппинга.

Но это правда, у него много дел (в общем-то, как и всегда): подготовка к экзаменам, учеба в автошколе, работа. Иногда он возится с Артуром, пытаясь запечатлеть счастливые моменты взросления малыша, ведь дети, оказывается, растут очень быстро. Вчера, например, они вместе с Арсом провели с ним весь вечер. А прошлая неделя была и вовсе сумасшедшей: подготовка к КВНу, напряженная игра в тридцатой школе, где они все-таки одержали победу. Этот успех Антон с командой отметили с большим размахом — так, что ему до сих пор стыдно перед Арсением за то, каким пьяным он был в тот вечер, и за то, что Арс потом волок его до дома и следил всю ночь: после тяжелого сотрясения Антон совсем придурок так пить, но что-то пошло не так. Слишком много на него навалилось — как хорошего, так и плохого — и это была так называемая «разрядка».

— Ладно, хрен с ним, — Антон заканчивает рассматривать себя в зеркале, — зато удобно. Да и многие парни в девяностых именно так и выглядели.

— Конечно, удобно, — играет Арс бровями, вставая с кровати. — Снимать этот костюм с тебя будет особенно незатруднительно.

Теперь Антон много времени проводит с Арсением. По сути, они сейчас живут вместе у Арса на съемной квартире, а Антон возвращается домой покормить кота, когда мама на работе, и в те редкие моменты, когда у мамы выдаются долгожданные выходные. Но сейчас он дома, потому что ему исполняется восемнадцать, и Майя попросила дождаться ее с работы, чтобы она вручиласыну подарок.

Да, Антону сегодня исполняется восемнадцать, и эта мысль выносит ему мозг:
теперь он совершеннолетний. Конечно, нет такого, что с этим числом что-то кардинально и резко изменилось в его жизни (кроме того, что он теперь может покупать сигареты себе сам), но это словно опускает его с небес на землю, напоминая, что он должен делать выбор. Нужно принять так много важных решений, что даже дыхание от волнения сбивается.

— Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — восемнадцать мне уже, — напевает Антон, когда Арсений подходит к нему сзади, обнимает за талию и целует куда-то в загривок.

— Мне бы очень этого хотелось, — грустнеет Попов, шепча себе это под нос, но Шастун слышит. Он только спустя несколько мгновений понимает, что сейчас напел.

— Арс, — вздыхает Антон: вот же пизданул! Он выбирается из объятий и поворачивается к Арсению, чтобы взять его за руку и посмотреть в глаза.

— Нет-нет, — шепчет Арсений, улыбаясь. — Мы много с тобой об этом говорили и договорились, что эта тема — табу. Ты должен сам принять это решение. Я не хочу, чтобы ты уезжал из города, который любишь, только из-за меня. Это неправильно, как бы мне этого ни хотелось. И давай не будем о грустном, у тебя сегодня праздник, — Арсений достает из кармана своих ярких модных штанов небольшую черную коробочку и вручает ее Антону. — У меня есть для тебя подарок.

Антон открывает коробку, и внутри находится серебряный браслет с небольшими голубыми камнями.

— Арс, как красиво, — восхищенно говорит Шастун, доставая украшение из коробочки и рассматривая его.

— Делал на заказ. И это парные браслеты, — Арсений улыбается, довольный, что смог угодить с подарком. Он закатывает свой рукав, показывая такой же браслет, и перехватывает Антонову руку, чтобы надеть украшение на него. — С днем рождения, Воробей. Я тебя люблю.

— И я тебя люблю, Арс. Но это, наверное, дорогой подарок. Не стоило, — Антон пытается высмотреть эти камушки, чтобы примерно можно было сказать стоимость подарка, но он не разбирается в этом от слова совсем. — А я тебе фотосессии подарил, блин.

На восемнадцатилетие Арсения Шастун и правда подарил ему набор из различных креативных фотосессий, потому что тот любит фотографироваться (Попов, к слову, сходил за месяц на все пять и был в восторге, и они даже сделали вместе несколько совместных фотографий). Его подарок тоже был не из дешевых, но у Арса получилось сделать сюрприз более знаковым, значительным и особенным для них двоих. От того, что Арсений решил подарить ему не просто украшение, а сделал себе точно такое же, парное, Антон готов растаять. Это же так трогательно и чудесно, что он решил обозначить связь между ними таким способом, как подтверждение своих слов о том, что он рядом, что он здесь для него.

— Антон, мне очень понравилось! — тысяча фотографий в Инстаграме об этом кричат, конечно. — И я иногда тоже подрабатываю, если ты не забыл, — Арсений говорит о кастингах: модельное агенство иногда предлагает ему съемки, да, но вряд ли там платят много. Да и в последнее время предложений все меньше, а и без того недолгий контракт через пару месяцев должен закончиться. — И это всего лишь бирюза, полудрагоценный камень. Считается, что если влюбленные обменяются подарками с бирюзой перед разлукой, то они будут тосковать друг о друге и не смогут изменять, — Антон цокает и тяжело вздыхает, смотря на Арсения с вопросом в глазах, мол, «серьезно?», но Арсений смеется. — Шучу, конечно. Хотя так и было: в средние века дамы незаметно зашивали оберег из бирюзы в одежду мужа, чтобы сохранить любовь и верность.

— Мне что, проверять свою одежду теперь? — усмехается Антон в ответ.

— Хватит того, что теперь на тебе будет браслет, — Арсений застегивает украшение на руке своего парня и оставляет несколько нежных поцелуев на его запястье. — А еще существовал обычай дарить кольца с бирюзой в знак серьезности намерений.

— Спасибо, малыш, — некогда шутливое прозвище теперь превратилось в способ выражения Антоновой нежности: Арсений показывает серьезность своих намерений, словно «окольцевав» их, и Шастун улыбается как идиот, когда осознает это.

В этот момент слышится, что в замочной скважине поворачивается ключ: мама вернулась с работы.

— Я не буду вам мешать и пойду на улицу, ладно? — Арсений целует Антона и подхватывает свою курточку. — Как раз встречусь с Димой, Катей, Сережей и Окси. Не торопись, посиди с мамой, время есть.

— Хорошо. А если я узнаю, что ты будешь курить, то я надеру тебе зад.

— Ого, — Арсений удивленно поднимает брови. — Значит, точно буду, — усмехается он и по пути до входной двери приветственно обнимает тетю Майю.

Антон уже и сам давным давно хочет бросить, а то, что из-за него Арс опять начал, его злит — незачем тому портить свое здоровье. И да, это все еще красиво и ахуенно эстетично, когда Арсений курит: как он втягивает свои щеки, выпускает сизый дым, сладостно выдыхая… но ведь Антон уже повзрослел.

— Успела! — вздыхает женщина, пытаясь отдышаться, когда Антон выходит из комнаты, провожая взглядом уходящего из квартиры Арса. — Привет, милый. Вы с Арсением не опоздаете из-за меня?

— Привет, мамуль. Не опоздаем, не переживай, — Антон заключает маму в объятия, и женщина просит его нагнуться, чтобы она смогла поцеловать сына.

— С днем рождения, крошка. Хотя какая ты крошка? Давно уже нет, а тем более сегодня, — Майя целует Антона в щеку и крепко прижимает к себе.

От нее, как и всегда, пахнет сладкими духами, ягодным шампунем и немного больницей. Антон льнет сильнее в мамины объятия, потому что по ней он очень скучает. И он думает в этот момент: как же он будет без нее — без вкусных ужинов, ее волшебного запаха, ее поддержки, любви и тепла, — если он все же решится уехать?

~•~

За чаем и тортиком Антон рассказывает маме о событиях прошедших дней, в течение которых им не удавалось пообщаться: про оценки, школу, подарок Арсения и сегодняшнюю школьную дискотеку. Спрашивает мнение о его внешнем виде (о костюме отца в частности) и хочет узнать, что нового у мамы в больнице.

— Антош, — мама немного нервничает: поджимает губы, не смотрит на Антона, пытается занять руки хоть чем-то, поэтому добавляет в чай варенье и размешивает его по дну кружки дольше положенного. — Я хотела сказать, что познакомилась кое с кем.

— В смысле? — уточняет юноша. Нет, он, конечно, понимает, к чему клонит мама, и на его губах появляется улыбка, потому что больше всего она заслуживает женского счастья, любви и крепкого мужского плеча рядом, но разве у нее есть время на это?

— Мужчину. Я встретила мужчину, который мне очень нравится. И я хотела бы познакомить вас. Надеюсь, что ты не против.

— Конечно, мам, я не против, — на лице Антона смешивается удивление с радостью: мама давно вся в работе и делах, и ей после развода с отцом словно было вовсе неинтересно заниматься своей личной жизнью. И это так прекрасно, что теперь она встретила кого-то. — Но когда ты успела? Ты же безвылазно работаешь.

— На работе и встретились. К нам перевели врача из другой больницы…

— Стоило догадаться, — Антон усмехается и берет маму за руку, с интересом заглядывая ей в глаза. — Какой он? Расскажи мне о нем.

И мама так рада, что сын принимает эту новость положительно, так вдохновлена новыми отношениями и так влюблена в некоего Владимира, что готова рассказывать об этом человеке весь вечер. С ее лица не сходит улыбка, на щеках появляется румянец, и она выглядит окрыленной и счастливой, когда говорит о враче из нейрохирургии.

Антон засматривается на мамины блестящие глаза и посвежевший цвет лица, замечает маникюр, макияж и даже укладку и размышляет о том, что же с людьми делает любовь. Когда он говорит об Арсении, то выглядит, наверное, примерно так же, если не хуже.

— Ой, тебе уже пора идти, наверное. Арсений заждался, а я тут разболталась, — Майя смотрит на настенные часы и встает с места, чтобы убрать грязную посуду со стола. — Тогда я позову Вову к нам на ужин на этих выходных?

— Конечно. Я буду рад познакомиться, — Антон улыбается, наблюдая за женщиной. — Ты знаешь… — немного теряется он, собираясь с мыслями, и Майя оборачивается. — Я надеюсь, что этот мужчина — хороший человек, и он сможет позаботиться о тебе, если я уеду. Я думаю о переезде в другой город, мам.

— Я знаю, милый, — спокойно отвечает она. — Ты думаешь о Петербурге.

— Откуда ты знаешь? — удивленно вопрошает Антон: с матерью на эту тему он пока не разговаривал, потому что и сам еще ни в чем не уверен. — И как ты к этому относишься?

— Когда я прибиралась в твоей комнате пару дней назад, я увидела распечатки с некоторыми питерскими университетами, — мама вытирает руки полотенцем, решая помыть посуду чуть позже. — Я отношусь к этому хорошо — лучше сказать, отлично. Я и сама раньше говорила тебе, чтобы ты брал выше, а не топтался на одном месте, ты у меня мальчик умный и талантливый. И я уверена, в Питере образование лучше, а возможностей для тебя больше. Однако мне было немного непонятно, почему ты не сказал мне об этом раньше. Я думаю, что ты и сам не уверен, так? — почему-то она улыбается, и Антон непонимающе хмурит брови.

— Да. Изначально я задумался об этом из-за Арсения, но теперь мне хочется, чтобы переезд был и ради меня в том числе, — соглашается Антон, потирая переносицу. — И я стал мониторить сайты университетов. Постепенно понял, что не хочу поступать на менеджера, потому что мне всегда было интересно все, что связано с программированием, и что именно с IT-сферой я хочу связать свою жизнь. Я даже стал копить деньги на обучение, потому что у меня нет стопроцентной гарантии, что я смогу поступить на бюджет хотя бы в воронежский университет. Но я не уверен, что вообще дотяну… что я смогу, что я делаю правильный выбор. И понятно, почему Арсений стремится в Питер. Его здесь же ничего не держит, и даже наоборот — у него есть весомая причина, почему ему обязательно нужно уезжать. А там у него мама, по которой он скучает, да и сам город ему нравится очень. А еще он талантливый, эрудированный и способный, перед ним все двери открыты, и будет преступлением, если он останется топтаться в Воронеже. Он спонтанный авантюрист, но я другой. И я не знаю, смогу ли я выйти из своей зоны комфорта, оставить здесь все, поменять свою жизнь ради него. Однако и расстаться с ним я не могу, понимаешь? Да и не хочу. Тем более после того, как я поступил два года назад. Я не хочу повторения прошлых ошибок.

— Милый, ты в любом случае выйдешь из зоны комфорта. Ты взрослеешь, меняешься, и меняются все и все вокруг тебя, и это нормально. В твоем возрасте в порядке вещей сомневаться во всем, что ты делаешь. Я тоже через это проходила — все мы проходили, — мама подходит ближе, успокаивающе гладит Антона по голове. — Детство не вечно. Школа не вечна. И ты все равно не будешь жить постоянно со мной или с папой, а твои друзья разъедутся кто куда, так что ты ничего здесь не оставляешь. Но ты лишаешь себя перспектив, амбиций, желаний и Арсения.

— Я и сам это понимаю, но я не уверен… это серьезное решение.

— Понимаю, что ты сомневаешься, боишься, не уверен в себе, но нельзя стоять на одном месте. Нужно что-то делать, — она идет в прихожую, чтобы взять свою сумочку, а затем быстро возвращается обратно.

— Я не знаю, как мне набраться смелости и уверенности, чтобы решиться.

— Зато я знаю, — Майя достает из сумки белый конверт и протягивает его сыну.
— Еще раз с днем рождения, котенок. Откроешь и посмотришь потом, а теперь иди: Арсений тебя уже заждался.

~•~

♫И в мокрых пятнах чистый лист, Сдана тетрадь, урок закончился.
Но уходя, ты оглянись… Пусть это все тебе запомнится♫

Когда начинает играть Чиж & Со и их «О любви», ребята собираются в круг своей компанией, чтобы громко подпевать песне.

Свет приглушен. Зеленым и синим светят дешевые стробоскопы, пытаясь создать подходящую обстановку, ребята одеты в пеструю, разноцветную одежду, и поэтому перед глазами рябит. Музыка слишком сильно бьет по ушам, вокруг шум и голоса. Душно, смешаны запахи людей, столовской еды и даже алкоголя — кто-то умудрился протащить в школу бухло, надо же. Но все это совсем не плохо, нет. Антон счастлив.

Он много улыбается и утопает в атмосфере. Вокруг друзья — каждый, кто сегодня здесь, в отличном настроении и расположении духа, и даже Сережа Лазарев: он общается с Афанасьевым и лучезарно улыбается ему (Антон думает:
«Ахуеть не встать, это тот самый гомофоб Никита Афанасьев?») Правда, по какой-то причине нет Иры.

Все подпевают, смеются, много улыбаются, наслаждаются вечером. Музыка хороша, дела отложены в дальний ящик, никто не думает о поступлении или о ЕГЭ, и Антон тоже отпускает себя. А еще напротив него в круге, точно так же ухватившись за плечи ребят, что стоят по разные стороны, поет песню Арсений.
И он светится, он счастлив и доволен, и смотрит в ответ, улыбаясь.

Антон на мгновение грустнеет, потому что вспоминает слова мамы и думает, что совсем скоро все действительно закончится. Его охватывает тоскливое, но при этом трепетное и приятно волнующее чувство, словно что-то внутри него меняется.

Не описать словами время школьной поры: Антон не думал, что когда-нибудь будет скучать по школе, но теперь понимает, что будет, потому что это — детство. Счастливая пора, наполненная множеством событий — так много хорошего происходило, было столько моментов, научивших его чему-то и подаривших опыт, счастье и любовь. Это юношество, которое теперь уходит, забирая беспечность и оставляя после себя кучу вопросов, которые Антон теперь должен решать сам — вот, что меняется.

КВН, школьные истории, его одноклассники и друзья — все это останется позади. Подростковые драмы, беззаботность и легкость, любимые учителя и одноклассники, звонки и тетрадки, уроки и перемены. Время первой любви тоже уйдет — никогда не будет как прежде, Антон это понимает: ничто уже не будет ощущаться так, как в пятнадцать. И да, он любит Арсения, но уже по-другому, теперь это константа, и это совершенно другое чувство — необъятное, крепкое и принятое. Это больше не шторм, не ураган и не цунами. Это ясный, солнечный день, это штиль — спокойный и понятный, безмятежный и такой долгожданный.

Антон взрослеет и должен выбрать правильный путь. И теперь, смотря на Арсения, он чувствует ответственность за то решение, которое он должен принять. Он обещал, он должен сделать выбор, они теперь идут рука об руку.
Спустя столько лет они, наконец, одно целое, и он не хочет подводить человека, которого любит. Но он должен сделать это так, чтобы не подвести и себя самого.

Совсем скоро все изменится, жизнь повернется на сто восемьдесят градусов, и это надо принять и двигаться дальше.

— Воробей, — когда песня заканчивается, рядом вдруг оказывается Арсений. — Дальше — лучше. Не грусти.

Арс и правда читает его как открытую книгу.

— Хорошее было время. Но еще столько интересного впереди, что предстоит почувствовать и узнать. Ты создашь воспоминания еще лучше, а скучать по чему-то старому не придется.

— Знаю, малыш. Знаю, — Антон берет Арсения за руку. — Тем более, что ты не дашь мне соскучиться.

Арсений улыбается, а Антон старается не грустить и впитать в себя каждый момент, потому что такое больше не повторится. Он осознает это и отпускает свое детство окончательно и без сожалений.

— Пойдем, — оглядываясь, просит Арсений и тянет Антона к выходу из актового зала. Они быстро пересекают коридор и поднимаются на второй этаж, смеясь, потому что Антон, конечно же, запинается о свои собственные ноги и чуть не падает.

На этаже выше тоже шумно: здесь отдаются гул и басы музыки снизу, смех и разговоры школьников. Но им нужно в другой конец школы, где находится каморка, которая ожидаемо пустует.

Арсений быстро открывает дверь, впуская в каморку Антона, и точно так же быстро закрывает ее, включая свет. Садится на стол, свешивая с него ноги, и выжидательно смотрит на Антона. Антон же подходит ближе, встает между его ног и целует.

— Какие планы после дискотеки? Если хочешь, можем съездить в какой-нибудь клуб: теперь тебе можно, — улыбается Арсений, подушечкой большого пальца проводя по нижней губе парня. — Продолжим праздновать там.

— Может, просто поедем к тебе и отоспимся?

— Тебе восемнадцать или сорок восемь? — смеется Арсений, приобнимая его за талию. Антон улыбается, приговаривая: « Чья бы корова мычала». — Как скажешь, Птичка.

У Антона вибрирует мобильник, оповещая о смс, и он достает его из кармана штанов, случайно вытаскивая следом конверт, подаренный мамой. Тот падает, привлекая к себе внимание, и юноша забывает об уведомлении.

— Что это? — интересуется Арсений.

— Мама подарила, — поднимает конверт Шастун, распрямляясь. — Наверное, деньги.

Антон заглядывает внутрь, видя несколько плотных бумажек, похожих на билеты, и открытку.

— Нет, это не деньги, — растерянно отмечает Антон, передавая Арсению открытку и доставая из конверта, действительно, билеты. Он всматривается в то, что в них написано и, хмурясь, поднимает глаза на парня. — Два билета Воронеж – Санкт-Петербург.

Арсений шумно выдыхает, удивленно поднимая брови, и передает Антону открытку: наверняка там Майя все объяснила.

— Она хочет, чтобы мы с тобой провели первомайские выходные в Петербурге, — читая открытку, сообщает Шастун, — чтобы я смог понять, чего хочу и нравится ли мне этот город, и чтобы мы навестили твою маму, и я с ней познакомился.

— Антон! — восклицает Арсений, целуя до сих пор растерянного парня в щеку. — Мы что… едем в Питер?

— В Питер… — ошарашенно повторяет Антон. — Она сняла нам гостиницу на три дня, а еще созвонилась с твоей мамой…

— В Питер! Очешуеть! — Арсений закрывает лицо ладонями, неверяще мотая головой.

Антон наконец приходит в себя и улыбается, убирая руки Арсения от его лица.

— Малыш, — Арс практически задыхается от радости и нахлынувшего на него волнения, — покажешь мне Санкт-Петербург?

Щеки Арсения розовеют, он улыбается донельзя счастливо и практически пищит от радости, запрокидывая голову назад.

~•~

— Столько всего нужно будет показать тебе, — мечтательно говорит Арсений, подуспокоившись, и, все так же сидя на столе, опирается руками о столешницу.
Антон же одной рукой опирается на его ногу, немного ее поглаживая, а другой — курит, выставившись в окно и оглядываясь по сторонам.

Конечно, он безумно счастлив, что проведет майские выходные с Арсом и отправится в небольшое путешествие, которое поможет ему понять, чего он действительно хочет, но все-таки Антон переволновался, так что у него по сигаретам практически ломка началась. И понятно, что так делать нельзя, потому что в школе много народу и учителя пытаются следить за подростками в оба, однако Шастун пошире открыл окно, да и в каморку сегодня вряд ли кто-то заглянет — из учеников ключи есть только у них. К тому же для пущей убедительности они выключили свет и включили настольную лампу, решив сидеть в полумраке, чтобы никто не подумал, что здесь кто-то есть.

— Хорошо знаешь город?

— Я недолго там был, но посмотрел все, что только мог и что успел. Я остался в восторге. Тем более рядом была мама — это была наша первая встреча за последние десять лет, — Арсений начинает чуть ли не мурчать от приятных прикосновений. — Солнца в Питере, конечно, мало, но ты жару особо и не любишь.

На самом деле, они немного говорят за это время: только иногда спрашивают о чем-то друг друга насчет предстоящей поездки, а в остальное время думают о своем в приятной тишине. А когда Арсений все же что-то рассказывает о Санкт-Петербурге, он такой восторженный, что улыбка с лица Антона не сходит.

Арсений вдохновленный и отпускает себя полностью, он дает себе выходной и не думает ни о чем: ни о спектакле, с которым у него что-то не получается, ни о кастингах, учебе, отце или о каких-то проблемах. Он счастливый, умиротворенный, расслабленный и чертовски красивый: пушистая челка спадает на лоб, и он постоянно ее поправляет; от предвкушения и волнения он облизывает губы, а в свете неяркой лампы черты его лица выглядят такими мягкими, что по каждой хочется пройтись губами нежными поцелуями.

— Ты такой красивый, — вдруг вырывается у Антона.

Арсений с нежностью заглядывает ему в глаза, мягко улыбаясь и перехватывая его руку с сигаретой, забирая ее себе.

— Не выводи! — Шастун ошарашенно смотрит в ответ.
— Мои слова про зад все еще в силе.

— Да неужели? — Арсений игриво хлопает глазами и уворачивается от хватки Антона, не отдавая ему сигарету. — Я этого и добиваюсь.

Арсений делает затяжку, и это так эстетично, что Антон теряет дар речи, даже возмутиться не в силах — нет, не повзрослел. А когда Арс тянет его на себя и выдыхает дым прямо ему в рот, Антон вовлекает Арсения в поцелуй, хватая его за бедра и ближе притягивая к себе.

Антон, не отрываясь от любимых губ, все же отбирает сигарету, тянется рукой до окна, быстро тушит ее о металлический отлив окна и не глядя выкидывает.

— Все говорят, что ты такой милый, хороший и добрый человек — словно ангел.
Но я знаю, что это не так, — говорит Антон, когда Арсений быстрым движением снимает с себя свою яркую кофту и откидывает ее в сторону, открывая взору Шастуна вид на поджарый торс с родинками.

Он быстро припадает к Антоновой шее, оставляя отметины и тут же их зализывая. Дыхание Антона сбивается, и как бы он ни пытался сжать зубы, чтобы не застонать, у него это не получается: протяжный стон все же вырывается наружу, особенно, когда Арсений прикусывает мочку и оставляет поцелуи за ухом, а табун мурашек проносится по телу.

— Нихуя ты не ангел. Провокатор, — Антон продолжает мягко водить по бедрам Арсения ладонями, наслаждаясь ласками. — Дьявол во плоти.

— Дьявол, то есть Люцифер, вообще-то был ангелом — просто изгнанным с небес, — Антон чувствует кожей у ключицы, что Арсений улыбается.

— Ну вот видишь, даже он испортился. Тебе недалеко, — Антон перемещает свои руки на талию Арсения и грубо ее сжимает, отчего парень томно выдыхает ему в шею что-то вроде слова «пожалуйста».

— А я этого хочу. Испорть меня, — вдруг просит Арсений.

И это звучит развратно, слишком пошло, немного даже неловко — как из какой-то порнухи, но у Антона от этого встает. Он думает: «Пиздец, нашли друг друга два извращенца», но от нахлынувшего возбуждения пелена перед его глазами застилает практически все, так что он не заостряет внимание на ужасно дешевой порнушности фразы.

Его немного отрезвляет стук в дверь: по ту сторону Дима спрашивает, здесь ли Антон. Понятно, почему у Позова первым вариантом, где искать друга, стала каморка.

— Наверное, они нас потеряли. Нас нет уже не меньше получаса, — предполагает он, на что Арсений закрывает ему рот ладонью.

— Блин, да где же они, — немного нервно отвечает Дима кому-то за дверью. — Всяко же с Арсением куда-то умотали.

— Антон, если ты сейчас ничего не предпримешь, — говорит Арсений шепотом и трется своим стояком о стояк Антона, намекая, — то я точно превращусь в дьявола и начну всех убивать.

Антон кивает, так и не ответив Диме, и друг уходит — голоса по ту сторону двери стихают, смешиваются с шумом школьной дискотеки, и Антон не выдерживает, возвращается к любимым губам. Арсений же развязывает шнурки на штанах Антона, потому что медлить сейчас — это недоступная ему роскошь.

— Нас могут услышать, малыш, — шепчет Шастун, прервавшись, когда за дверью снова слышится шум: кто-то проходит мимо.

Дыхание сбито, словно Антон спринт бежал. Каждое прикосновение к нежной коже отдается будто током на кончиках пальцев, да и, признаться честно, страх быть застуканным только усиливает возбуждение. Но Антон надеется, что Арсений будет светлым умом для них обоих.

— Не услышат. От грохота музыки аж стены дрожат, в этом конце школы практически никогда никого не бывает. Да и вообще, не все ли равно? — тщетно.
Антон только и успевает как можно плотнее захлопнуть окно.

Арсений стягивает штаны Антона вместе с трусами и проводит по его члену рукой, отчего Антон негромко стонет, от удовольствия откидывая голову назад.

— Воробей, это твое самое любимое и сокровенное место в школе. Ты что, никогда не думал заняться сексом здесь? Никогда не фантазировал, как разложишь меня на этом столе?

Эта мысль возбуждает до звезд перед глазами, хотя, казалось бы, куда уже сильнее, и поэтому Антон скулит, зажмуриваясь.

— Никогда не думал, как будешь затыкать мне рот, пока я кричу от удовольствия, чтобы мимо проходящие ученики нас не застукали?

И в какой момент милая беседа с предвкушением скорой поездки на романтический уикенд перетекает в такое развратное действо — Антону непонятно, но ему очень нравится.

Арсений двигает рукой быстрее, немного надавливает на головку, и в этот момент Антону становится абсолютно все равно: сейчас есть только Арсений с поплывшим, осоловелым взглядом, пунцовыми пятнами на шее и щеках от возбуждения, приоткрытыми губами и подрагивающими ресницами. От наслаждения Антон немного пошатывается, но хватается за стол, нагибаясь к Арсению и опаляя его шею горячим дыханием.

— Неужели ты не представлял, как с силой будешь прижимать меня к столешнице, когда я прошу все глубже и глубже? — продолжает Арсений, пока Антон, рыча, снимает с него кроссовки, а затем и штаны с нижним бельем. — Неужели никогда такого не было, чтобы ты мечтал, как прижмешь меня грудью к столу, а сам… — Арсений ложится на стол, развратно раздвигает ноги и медленно проводит по своему члену руками.

— Бля-я-ять, — тянет Антон, перебивая Арсения — ему невыносимо смотреть на все это. Приехали, конечная — правда не в прямом смысле, а то еще слишком рано, Антон пытается оттянуть этот момент. — Чего я буду фантазировать, если я сейчас так и сделаю?

Он припадает к шее Арсения, и он так его хочет, что это не поцелуи, а засосы — раньше за ним такого не наблюдалось, это был фетиш его парня. Но сейчас это какая-то животная страсть, и она для них с Арсением в новинку — эта стадия возбуждения жутко приятная, она сводит с ума.

Он переходит поцелуями ниже, и Арсений прикусывает свое запястье, чтобы не закричать. А когда Антон все же опускается на пол и встает на колени, удобнее подтянув под себя Арсения, тот не сдерживается и так сладко и протяжно стонет, что это все гарантирует закончиться в самое ближайшее время — уже без шуток, почти конечная, здравствуйте-приехали.

— Я долго не продержусь, — одновременно с мыслью в голове Антона, сообщает Арсений.

Антон кивает, встает и помогает встать Арсению. Тот не понимает, что от него хотят, и стоит, держась за плечи парня, на дрожащих ногах. Шастун разворачивает его, нагибая и опуская грудью на стол — как сам Арс и говорил.
Арсений же от предвкушения закусывает губу до крови и до посинения сжимает углы столешницы руками.

— Нет ни презервативов, ни смазки, — вдруг стопорится Антон: он не уверен,что его слюны и предэякулята хватит, и ему не хочется делать Арсу больно — все же он хочет попытаться сделать их первый раз хотя бы минимально нежным. Но ему рвет крышу и церемониться не хочется, так что он говорит это сквозь зубы, сквозь опавшую на его глаза пелену страсти — такой, когда нет места деликатности. — У тебя нету?

— В нижнем ящике… посмотри,— напоминает Арсений, нетерпеливо ерзая на столе.

— Точно! — радуется Антон, доставая тюбик: он остался здесь спрятанным после их классной… встречи на прошлой неделе. — А у тебя есть с собой… — Антон успевает только открыть тюбик и размазать содержимое по члену, как Арсений его перебивает:

— Ты достал, — Арсений рычит, приподнимается и заводит руки себе за спину так, чтобы схватить ими бока Антона и сделать резкое движение — Антон только восхищенно выдыхает. — Я тебе доверяю, — Арсений же опадает обратно на стол, мыча то ли от удовольствия, то ли от боли, а может от смешения различных ощущений и эмоций в целом. Антон, безмолвно соглашаясь, нагибается, чтобы оставить несколько поцелуев на его плече.

И когда томные вздохи и стоны заполняют помещение, когда контролировать их уже не получается, Антон закрывает Арсению рот ладонью, а сам закусывает губу. Ускоряясь, он думает, что у Арсения на бедрах и тазовых косточках наверняка останутся синяки от столешницы.

В каморке, что за актовым залом, репетировал уж точно не школьный ансамбль.

~•~

У Антона в жизни все удивительно хорошо: Арсений рядом, со всеми своими проблемами Антон, вроде как разобрался, решил все, что мог. И, казалось бы, вот он — штиль, такой нужный, такой долгожданный. Но только Шаст знает и привык, что ничего в жизни не бывает идеально: если сейчас все идет отлично, обязательно случится что-то плохое. Это баланс, о котором Антон забывает в этот вечер, потому что он находится в эйфории от всего происходящего.

— Пиздец ты мне засосов наставил, — улыбаясь, говорит Антон по пути до первого этажа, потирая шею: парни решили вернуться обратно на дискотеку, к друзьям, чтобы попрощаться с ними. Он застегивает олимпийку и поправляет ворот в надежде, что тот сможет скрыть хоть что-нибудь. — Опять тоналку покупать.

— А сам-то? — улыбается Арсений в ответ. — Ничего, до Питера заживет.

У Арса немного растрепаны волосы, он выглядит расслабленным, довольным и умиротворенным, и Антону хочется одного: поехать домой, лечь спать с Арсением в обнимку, сопеть в темную макушку, прижимая к себе все ближе и ближе, и отоспаться на год вперед. И пускай, если это не самый веселый способ празднования совершеннолетия — Антону сейчас большего и не надо.

— Антон! — в холле второго этажа Позов все же встречает потерявшегося друга.
Он разочарованно и потеряно разводит руками, а Матвиенко, стоящий рядом с ним, пристально оглядывает парочку. — Где тебя черти носят? Мы тебя обыскались!

— Скорее, это он носил тут одного черта, — шутя, фыркает Сережа, изучая взглядом потрепанного, но довольного Арсения с до сих пор немного осоловелым взглядом. Дима на это закатывает глаза.

— Почему ты не отвечаешь на звонки и смс? — продолжает Позов, прекрасно осознавая, в чем причина. — Где вы были?
— Поз, ты чего паникуешь? — не понимает Шастун, усмехаясь. — Все в порядке?

— Ни хуя не в порядке! Тебе нужно в больницу!

— Что? — сердце Антона ухает вниз, ладони потеют моментально, улыбка сползает с лица: он прокручивает тысячу событий, что могли произойти с его близкими и родными, и хмурясь смотрит на Диму.

— Мама Ирины попала в страшную автокатастрофу, и ты очень нужен Ире сейчас, — Сережа говорит это спокойным стальным голосом, хватает Антона за плечо, словно не дает ему начать паниковать — а то по нему видно, что он уже вот-вот. — И ты не дергайся сильно при ней, ты должен ее поддержать, помочь и дать уверенность в том, что все обязательно будет хорошо.

Блядский баланс должен быть соблюден.

~•~

Отца Ирины не стало, когда ей было десять. Тогда единственным родственником, оставшимся у нее, стала мама.

Мать много работала, чтобы обеспечить безбедное существование дочери, и Кузнецова во многом была предоставлена сама себе. Может быть поэтому, когда она сошлась с Антоном, она так сильно за него держалась, так сильно хотела быть ближе, так с ним сроднилась — она за каждого человека цеплялась, как за спасительную соломинку, а за Антона, который был для нее поддержкой и опорой, уж и подавно. Наверное, по этой же причине она долгое время не замечала или пыталась не замечать того, как он к ней относится, считая, что он доказывает свою любовь не словами, а поступками.

Антон ее не любил: поначалу он был увлечен и очарован, однако этим чувствам было не суждено перерасти во что-то серьезное, это неоспоримый факт. Но все же он всегда был рядом, когда был ей нужен, он подставлял свое крепкое, мужское плечо, которого ей так не хватало.

Он никогда не обращался с ней грубо — бывало, что он не любил слушать ее девчачьи разговоры, или не звонил, хотя обещал; порой из-за сильной занятости он не водил ее на свидания, но в моменты, когда Ирине нужна была поддержка, он ей в этом не отказывал и давал ту ласку, которой ей так не доставало. И материально он помогал тоже, если было совсем тяжело, и выдворил пьющего отчима из их дома, и был жилеткой для плача, и очень ей сочувствовал. Он искренне сопереживал тому, что происходило в ее жизни, старался помогать всеми силами, но полюбить он ее так и не смог.

Антон защищал Ирину, бывало, попадал в передряги из-за нее, не позволял никому и пальцем тронуть свою избранницу. И теперь он больше всего жалеет, что самую большую боль причинил он сам.

Эта солнечная девчонка заслуживала другого. Не такого, как Антон. Она не заслуживала ничего из того, что с ней происходило.

— Черт, — вдруг вырывается у Антона, когда он с Арсением едет в больницу на такси.

Антон потирает переносицу и опускает голову, пытаясь не заплакать, потому что он думает о том, что чувствует в этот момент Ирина, когда ее мама, ее самый любимый и близкий человек находится на грани жизни и смерти. Особенно теперь, когда в ранге близких людей осталась только она, ведь сам Антон ее оставил.

Антон крепко хватается за руку Арсения, словно за спасательный круг, и пытается унять свою панику и страх. Он ведь сейчас даже не уверен, что нужен ей в больнице: разве Ирина в такой момент ждет его? Ждет его после всего случившегося, после того, как Антон с ней поступил — после разбитого им сердца? Разве ей нужен человек, оставивший ее, растоптавший ее чувства, который не удосужился даже сказать правду и морочил ей голову столько времени?

— Конечно, ты сейчас нужен ей, потому что она тебя любит. Уверен, она до сих пор полагается на твое крепкое, мужское плечо, и она будет рада твоей поддержке, — убеждает его Арсений, когда они заворачивают к больнице.

И Арсений, как и всегда, оказывается прав. Увидев Антона в холле больницы, где обычно люди ждут вердикта насчет судьбы своих близких и родных, Ирина встает и быстрым шагом направляется к нему, падает в объятия и горько плачет, прижимаясь к груди.

Судьба ее мамы пока что неопределенна, а прогнозы весьма туманны. Сейчас в операционной ей собирают кости ноги и устраняют разрывы внутренних органов, а после ей потребуется сложная нейрохирургическая операция. И это время ожидания растягивается словно на долгие-долгие годы, потому что неведение, надежды и предположения «а что, если…» — всегда хуже всего.

Полночи они сидят в холле больницы на лавочке, и к ним присоединяются Позов, Оксана, Катя, Матвиенко — близкий круг как Антона, так и Ирины. После они все уходят: сама Ирина их прогоняет, потому что ей не нравится: «Как на похоронах, и вы все устали», — и остаются только Антон, которому она, несмотря ни на что, доверяет больше всего, и Арсений, что суетится рядом и пытается хоть как-то помочь.

Еще полночи Антон стережет чуткий сон Кузнецовой, сжимая ее в своих объятиях крепче, а к утру, когда ее маму переводят в реанимацию и заканчивают многочасовую операцию, Ира впервые решает заговорить — ровно тогда, когда Арсений уходит за кофе.

— Он тебя ревнует — поэтому остался здесь, несмотря ни на что? — протирая глаза и отстраняясь от Антона, спрашивает она.

— Ирин, я понимаю твою позицию насчет Арсения, но он не виноват. И я думаю, что сейчас не время выяснять отношения, — не в упрек говорит он: только любовной драмы здесь не хватает.

— Я все это знаю, Антон. Я общалась с Арсением, мы дружили когда-то давно, и я знаю, что он за человек, и я никого не виню. А вот ты вроде юморист, а шуток не понимаешь. Я просто пыталась хоть как-то разрядить обстановку… — опять пытается пошутить она, но выходит не очень.

— Он здесь, потому что очень тебе сопереживает. Все мы очень тебе сочувствуем, — Антон не знает, как может выразить свои чувства и поддержку, а Ирина кивает. — Но он, как и я, не знает, как можно помочь тебе.

— Останешься еще? — просит Ирина, словно понимая его намек, и грустными глазами смотрит прямо в душу. — Пожалуйста, не уходи. Расскажи мне о чем-нибудь, как ты умеешь, чтобы отвлечь.

— Конечно, я никуда не уйду, — он прижимает девушку к себе, нежно целует ее в макушку.

Он благодарен Ирине за все, что та для него сделала — ведь в один момент она его спасла, она подарила ему необходимую ласку, поддержку и любовь. Она вытащила его из ямы, в которую он сам неосознанно закапывал себя после того, как Арсений уехал. Неизвестно, что с ним было бы, в какого человека он бы превратился, если бы не Ира — она была его моральным ориентиром, она не давала ему сбиться с пути. И теперь он не знает, как отплатить ей. Быть рядом сейчас — это малая часть того, что он может сделать. И как бы там ни было, все же он всегда ее уважал и старался быть для нее опорой, и теперь ничего не меняется.

— Ирин, — просит он, и девушка поднимает на него свой взгляд. — Несмотря на все, что происходило и происходит между нами… я хочу попросить твоего прощения, я был очень неправ. И неважно, в каком ранге отношений мы с тобой находимся, я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. Ты всегда можешь положиться на меня, что бы ни случилось. Это никогда не изменится.

— Кофе, — возвратившись, Арсений протягивает картонную подставку со стаканами, предлагая взять кофе и тем самым прерывая разговор молодых людей. Ирина успевает только кивнуть Антону в ответ. — Извините, я помешал.

— Да нет, — Ирина слабо улыбается — как может — и привстает, разминая плечи. Она берет кофе с подставки. — Все нормально. Спасибо за кофе, и… я могу попросить тебя кое о чем?

— Конечно, — Арсений, несмело улыбаясь, от волнения перекатывается с пятки на носок, не в силах спокойно стоять на месте.

— Не мог бы ты сходить ко мне домой и принести кое-какие вещи? — она достает из сумочки ключи, а Антон улыбается — он рад, что между ними нет недопонимания, вражды или ненависти. Хотя они оба те люди, которые не способны на это, но все же. Два близких ему человека ладят, и это важно. — Я не собираюсь покидать больницу. Список я скину тебе в смс…

Арсений успевает только схватить ключи, ответить короткое «ладно» и уже почти что развернуться к выходу из больницы, как к ним подходит врач, представившийся нейрохирургом Владимиром Анатольевичем. Он сразу узнает Антона, и Антон понимает, кто это — мамин возлюбленный.

Они быстро перекидываются любезностями, мол, «очень жаль, что нам довелось познакомиться в таких обстоятельствах», и Владимир не спрашивает, кем Шастун приходится Ирине — от Майи он и так все знает и тоже по-человечески сочувствует этой еще совсем молодой девчонке с трудной судьбой. Он знает, что этот парень — ее поддержка, единственный близкий человек, практически член семьи, поэтому он выкладывает при нем все, как есть — только немного отводит их в сторону от незнакомого ему Арсения и ближе к окошку, к свежему воздуху.

Провести эту сложную нейрохирургическую операцию он сможет, но главным в лечении женщины и последующем выздоровлении будет жизненно необходимая реабилитация. Она будет нелегкой, долгой, однако без нее Марина Александровна не встанет на ноги и не сможет нормально функционировать, и начинать заниматься нужно будет практически сразу, как она придет в себя — времени терять нельзя. Но, что самое важное, реабилитация будет недешевой — не запредельно, конечно, но и такую сумму Ирина вряд ли сможет найти.

Услышав это, Ирина не выдерживает: понимает, что она ничем не сможет помочь своей маме. Это становится последней каплей. Она хватается за стену, словно сейчас упадет в обморок, начинает рыдать и передвигается по стеночке, задыхаясь. Ей не хватает воздуха, и когда она пытается вобрать его полной грудью, у нее это не получается, и слезы безостановочно катятся по щекам. Она валится на пол, сворачиваясь калачиком.

Это похоже на паническую атаку: с Антоном такое случалось после того удара, что он пережил в пятнадцать. И он знает, почему паника охватывает Ирину — без реабилитации свою маму она не вернет.

— Уводи ее, — просит Шастун Арсения.

— Что? — Арсений уже сидит возле Кузнецовой, пытаясь помочь, но он не знает как.

— Уводи ее к моей маме, — повторяет он, — она знает, что нужно делать, чтобы остановить это. И не отходи от Иры ни на шаг.

— А ты?.. — теряется Арсений, хватая Ирину на руки.

— Иди, Арс.

~•~

Одну тяжелую неделю спустя, когда Марина Александровна начинает реабилитацию, а Ирина, что ни на секунду не отходит от матери, заверяет Антона, что все в порядке, мол, «Шаст, вали в свой Питер и отдохни, как следует», у Антона отлегает от сердца, и они с Арсением отчаливают в Санкт-Петербург.

Антон задумчиво смотрит в окно такси, когда на третий день пребывания в Петербурге они возвращаются с экскурсии по Петергофу. Сегодня майский, солнечный день; зеленеют деревья, птицы поют, люди снимают куртки и нежатся в лучах редкого питерского солнца, а Антон грустит, когда глядит на эти величавые улицы.

Внезапно для самого себя Антон в Петербург влюбляется так же, как он когда-то влюбился в Арсения: неожиданно, ярко, с восторгом и интересом. Внутри что-то трепещет, когда он смотрит на архитектуру Питера; с горящими глазами он прогуливается по улочкам, не упуская из виду ни единой детали, с большим удовольствием слушает рассказы Арсения и экскурсоводов о городе триумфа мастеров.

За эти выходные он побывал вместе с Арсом в Эрмитаже, Мариинке, Исаакиевском соборе, Спасе на Крови, Петропавловской крепости, даже посетил Петергоф. На самом деле, куда ни ступи — в Петербурге ты наткнешься на произведение искусства, и Антон никогда не был ценителем, но тут даже он сдался перед такими красотами.

Вместе с Арсением одной ночью они прогулялись на катере по Неве, а затем сидели у Дворцового моста, чтобы понаблюдать за этим потрясающим техническим явлением — разводом мостов, пили вино и разговаривали о всяком. То, что Арсений был все это время с ним, разделял вместе с ним такие важные моменты жизни в теперь и его городе-мечте, держал его за руку, украдкой целовал в загривок, видя, как ему нравится — это то, о чем Антон и мечтать не мог пару месяцев назад.

Он и не думал, что когда-либо познакомится с мамой Арсения, Мариной Владимировной, очень приятной женщиной, рядом с которой Арс светится.
Арсению по жизни не хватало маминой ласки, заботы и любви, и не мудрено, что он так рвется к ней — она удивительная женщина.

После знакомства с Мариной Владимировной Антону становится ясно, в кого Арсений пошел своей харизмой, чувством юмора, легкостью и жизнерадостностью, откуда у него талант к театру — его мать и сама актриса:
после развода она кочевала по Европе со своей театральной труппой, а пару лет назад решила осесть в Питере. А еще Марина Владимировна принимает Антона как родного, не упрекает Арсения в выборе пары, и даже устраивает им свидание в классном ресторанчике у Невы, оплачивая ужин.

А еще Антон и представить не мог, что сможет действительно влюбиться в город и в его улицы; что будет мечтать об их с Арсением совместном быте в Питере, когда Арс бегает по интересным кастингам и учится на актерском, а Антон занимается любимым делом, и, возвращаясь домой после одного дождливого денечка, варит им кофе.

Но скоро им придется уезжать обратно домой, оставив такие замечательные каникулы позади — когда они просыпались рано утром бодрыми, потому что хотели успеть посмотреть больше достопримечательностей, не отходили друг от друга ни на шаг и мечтали о совместном будущем. По утрам кто-то из них ходил за кофе и круассанами в кофейню на первом этаже. Возвращаясь в гостиницу после наполненного событиями дня, они подолгу сидели на балконе, наблюдая за все еще активным и живым городом, а после засыпали в обнимку, переплетая руки — уставшие, но ужасно счастливые.

Антон и до этого фантазировал о том, что же дальше ждет их вместе с Арсением. А теперь, когда он и сам полюбил этот город, когда эта поездка расставила все по местам, он только об этом и думает — как было бы замечательно жить здесь, учиться, узнавать лучше Питер, Арсения и, как оказалось, себя. Но есть одно «но» — как и всегда, это баланс.

По приезде в отель Арсений идет в душ, чтобы смыть с себя всю усталость, а Антон лениво листает ленту социальной сети, пока ему не приходит запрос на входящий видеозвонок от лучшего друга. Димка с восторгом рассказывает о Кате и их прошедшем свидании и просит у друга совета, как ему еще можно удивить свою девушку. Получив парочку, Позов хочет узнать у Антона, как ему поездка.

— Ты не выглядишь впечатленным или счастливым, — замечает Дима. — В чем дело, Шаст? Ты же мне в таких красках рассказывал, как тебе нравится Питер.
Проблема решена, разве нет? Город нравится, Арсения ты любишь, на айтишника поступать собрался. Чем тебе не переезд?

— Все нормально, просто… — отвечает ему Шастун, кусая губы от нервов. — У меня была кое-какая накопленная сумма на черный день. Потом, узнав о том, что Арс хочет уехать, я начал копить еще усерднее, потому что думал, что не поступлю на бюджет и деньги мне точно понадобятся — неважно, уеду я за ним или останусь учиться в Воронеже. Но маме Ирины нужна была недешевая реабилитация…

— Которую ты оплатил, — удивленно договаривает Дима за Антоном, констатируя факт.

— Я отдал все деньги, что откладывал. Обучение в Питере — да где угодно — достаточно дорогое, и я отдал все то, что накопил для оплаты первого семестра.
Думал, что потом буду работать и успею заработать денег для дальнейшей оплаты, но… — он трет переносицу.

— А что Ирина?

— В шоке. Но от помощи, конечно же, не отказалась. Разве можно отказаться от спасения своего единственного близкого человека? — задумывается Шастун, пытаясь оформить свои мысли правильно. — Да и я оплатил, не спрашивая ее.

— Ты сделал такое доброе дело, — практически восхищается Поз. — Это очень правильный и хороший поступок с твоей стороны, ты же понимаешь это?

— Понимаю, — соглашается парень. Дима смотрит на своего друга, вглядывается в пиксели на экране, потому что не понимает, в чем дело, а потом до него доходит.

Антон уверен, что это верное решение, и он сделал это, не поколебавшись и секунды, и сейчас бы он ничего не изменил, если бы мог вернуться назад. Но это же не сожаление о своем выборе, это — моральная дилемма: отказаться от своей мечты и жизни с человеком, которого ты любишь, поменять все свои планы, чтобы спасти другого.

Арсений не будет его винить за этот поступок, но теперь у Антона гораздо меньше шансов, чтобы поехать за ним — если только Антон хорошо сдаст ЕГЭ и поступит на бюджет туда, куда хочет. А это очень вряд ли.

— Все решится. Мы поищем другие пути, я собственноручно буду сидеть с тобой над математикой… родители наймут тебе репетитора, или будут еще способы, — сочувственно смотрит на него Дима сквозь экран — тем более теперь, когда Антон, наконец, понял, чего он хочет. — То, что ты сделал — у меня нет слов!
Это поступок, который вызывает у меня восхищение и гордость, что ты мой друг. Ты же спас человека! И я уверен, Ирина никогда тебе этого не забудет.

— Спасибо, Дим, — слабо улыбается Антон. — Надеюсь, что Марина Александровна будет в порядке и сможет восстановиться.

— А ты Арсению об этом рассказал? — все же решается спросить Позов, на что Антон отрицательно качает головой.

О случившемся с Ириной они с Арсением не говорят, потому что Антон не готов рассказывать, на что он пошел, а Арсений сам все понимает и просто ждет, когда Антон решится — в этом плане они всегда друг друга уважали.

— Когда я буду уверен в своем решении и дальнейших действиях, я ему скажу, — поджимает губы Антон, устало потирая виски. — Не хочу его обнадеживать.

~•~

— Я видел, как вы росли, как вы менялись, как вы становились серьезными и ответственными, видел вашу дружбу, первую любовь… школьная пора — это так прекрасно, и я надеюсь, что вы, как и я, с большой любовью в сердце будете вспоминать эти годы.

Арсений никогда не любил показывать свои чувства и эмоции при других людях — это он уяснил еще лет с четырнадцати, потому что люди, а особенно дети, достаточно жестоки, да и к парням в этом плане у общества требования выше, нежели к девчонкам. Но когда на последнем звонке речь говорят любимые учителя — Павел Алексеевич в особенности — плачут практически все: и ученики, и родители, и преподаватели, и даже Арсу сложно сдерживать свои эмоции, поэтому Антон незаметно от всех ласково гладит его по спине.

— Малы-ыш, — немножко насмешливо и сочувственно тянет он ему на ухо, а Павел Алексеевич на сцене тем временем продолжает толкать свою речь.

— А сейчас вы все превратились во взрослых людей, умных и талантливых, с большими перспективами, перед которыми открыты все двери. Я горд называть вас моими учениками! — Воля от переизбытка чувств держится за сердце, оглядывая свой класс. — И я надеюсь, что вы будете хотя бы изредка приходить в школу и навещать своего старика… ой, — учитель совсем расчувствовался, и у него даже голос задрожал, а рядом стоящая Утяшева приобнимает его. Павел Алексеевич нежно гладит уже выступающий животик супруги, чтобы успокоиться.

Это становится последней каплей. Ирина, что стоит впереди Антона, начинает хныкать от трогательности момента, и Антон достает из кармана своего пиджака салфетки — Кузнецова их туда лично положила для таких моментов.

Антон успокаивающе гладит девушку по плечу, просит не плакать: «У тебя же тушь потечет!», — потому что и ему становится грустно.

В зале сидят родители, и они тоже не делают лучше. Мама роняет слезу, приговаривая отцу на ухо наверняка что-то вроде «наш мальчик совсем вырос».
Лера держит на своих коленях маленького Артура, который с интересом рассматривает обстановку вокруг него, будто бы что-то понимает, и совсем не плачет. А сама она с восторгом глядит на Антона в костюме — утром мачеха уже сказала ему, что он отлично выглядит в рубашке — и присматривается к голубоглазому брюнету рядом с пасынком, и у нее тоже глаза на мокром месте.

Когда ребята начинают танцевать вальс, родители вообще от Антона не могут отвести взгляда — тот вальсирует с Ириной, и она сегодня очень красивая и светится, потому что последний звонок смогла посетить ее мама. А еще тот факт, что их сын танцует, очень их удивляет. Он ведь даже не наступает девушке на ноги!

Заключительной частью последнего звонка становятся шарики в небе. Девчонки опять плачут, ударяясь в сентиментальность; у всех вокруг в груди разрастается волнение за свою дальнейшую судьбу и грядущие экзамены, когда шары выпускаются из рук и летят все выше и выше, уносятся ветром и скрываются из виду. Но ребята стараются спрятать хотя бы на сегодня свои переживания подальше, потому что их ждет грандиозная вечеринка на даче Макарова — шашлыки, громкая музыка и куча алкоголя.

Антона немного охватывают паника и переживания, и он не выдерживает:
решает покурить перед тем, как пойти на вечеринку, чтобы успокоить свои нервишки. Да и к тому же он видит, как к курилке направляется Эд, а им уже давно нужно поговорить.

— Здорова, — говорит Эд улыбаясь и пожимает Антону руку. — Как дела, братец? Рад, что школа почти закончилась?

— Страшно как-то, — отвечает Шастун, на что Выграновский кивает, усмехаясь.
— Эд, нам уже давно пора поговорить. Я хотел извиниться.

— Да ничего страшного, Тох. Арсен мне все рассказал, и я тебя понимаю. К тому же я тоже отстойно себя вел. Я ведь Егора всегда любил, а Арса, получается, использовал, — он делится с Антоном сигаретой, а сам выпускает дым из легких.
— Но я не виню себя, если что. Чувство вины — это твоя прерогатива, — шутит он, на что Антон закатывает глаза. — Сенька твой тоже идиотом оказался.
Вообще, тяжело встречаться с человеком, когда между вами невидимой тенью стоит кто-то третий. Нужно было просто сразу сказать, что Арсений — это твое.
На территорию своего друга я и не полез бы.

— Я не мог утверждать, что Арсений — мой. Ничего тогда не понимал и очень запутался, — Шастун прикуривает сигарету, с наслаждением делая затяжку. — Эд, ты же видел как мне было плохо все это время — еще тогда, два года назад, и после возвращения Арса. И что мы с ним не ладили, и что у нас были странные взаимоотношения всегда… Почему ты никогда не спрашивал, в чем дело?
Неужели ты не обижался, что я не договариваю тебе чего-то?

— Ты же сказал, что сам расскажешь, когда перестанет болеть.

— Да. Но прошло два с половиной года, — недоумевает Антон.

— Ага. И за эти два с половиной года болеть не переставало, как бы ты ни пытался обмануть всех вокруг. А мне два раза объяснять не надо, — усмехается Эд, успокаивающе хлопнув Антона по плечу. — А потом ты со скейта ебнулся, и Сеня просил тебя не нервировать и не выяснять отношения.

— Ага. А как сердечко ныть перестало — вот он я, — Антон улыбается в ответ. — Правда, извини, что я не сказал об Арсении сразу — и о том, что нас когда-то раньше связывало, и что я никогда не делился своими переживаниями о нем.
Просто когда меня начали травить, в какой-то момент я даже отрицал, что бисексуал. И когда Арс уехал, я пытался забыть его всеми способами. А говорить о нем — значит помнить и бередить себе душу лишний раз.

— Шаст, а че теперь? — Эд тушит сигарету о стену и выкидывает ее в импровизированную пепельницу — жестяную баночку из-под кофе. — Мы с Арсеном дружим, и он ничего не говорит мне, вообще старается не затрагивать эту тему, но я знаю, что он очень переживает. Неужели вы опять разойдетесь в разные стороны? Повторите свою прошлую ошибку?

— Я не знаю, — Антон рассматривает сигарету, задумываясь, словно сейчас она каким-либо образом сможет подсказать ему, как поступить.

Майский, почти уже летний ветер немного расслабляет. Антон подставляет лицо теплым солнечным лучикам, пробивающимся сквозь крону раскидистого клена, который прячет курилку в тени. Сидя на высоких ветках дерева, весело поют свои песни воробьи, и, вдыхая свежий майский воздух полной грудью, Антон вдруг успокаивается. У него в душе расцветает надежда, что это лето изменит его жизнь только к лучшему, что у него все получится.

— На этот раз я очень постараюсь сохранить наши отношения. И я очень хочу уехать с ним, но обстоятельства против. Теперь вся надежда на то, что я хорошо сдам ЕГЭ и поступлю на бюджет.

— Ладно, — Эд, словно довольный ответом, достает еще одну сигарету, и Шастун непонимающе на него косится. — Ну че? Егор уехал записывать песню, представляешь? Свою первую песню… на студию! Вот я и распереживался.

Эд. Распереживался. Так сильно распереживался о Егоре! Что с этим миром происходит?

— Как мило, — прыскает Антон и тушит сигарету. — Вы походите на женатиков, но только на тех, кто наоборот в идеальных отношениях и сохраняют свой брак на протяжении долгих лет. В чем секрет, не расскажешь?

— Да уж, такой прям идеальный брак! И сам будто не знаешь, — хмыкает парень, на что Антон вопросительно поднимает бровь. — Секрет в любви, бро.
Вы с Арсеном тоже смогли сохранить отношения, хотя и криво, хотя и через расстояние и время, только благодаря любви.

Антон все еще с сомнением на лице пялится в его сторону.

— Все мы знаем, что ты строил из себя супер крутого мачо, полностью довольного своей жизнью. Но скажи, после его переезда был хотя бы один день за эти два года, когда ты не думал о нем? — продолжает объяснять ему Эд, задавая такой, казалось бы, очевидный вопрос.

И Антон задумывается: наверное, как бы он себя тогда ни убеждал, такого дня не было. Ведь все эти два года он только и делал, что пытался забыть Арсения.
Все то, что с ним происходило, было для того, чтобы унять боль от разбитого сердца.

— Вот именно, — видя его реакцию, подытоживает Выграновский. — Если это — настоящее, оно нихуя не уйдет, сколько бы времени ни прошло и сколько бы километров вас ни разделяло. Другое дело — когда ваша встреча произойдет вновь и произойдет ли вообще. Но тебе повезло.

— Красиво говоришь.

— Да бля, это Егор так говорит, — Антон смеется: надо было догадаться, а Эд задумчиво почесывает лоб — не хочет потерять мысль. — Короче, я не осуждаю тебя за то, что ты тогда поступил так, как поступил. Тем более, что вам повезло встретиться вновь, и вы сумели сохранить свои отношения, хоть и не без ошибок, просто потому что вы до сих пор друг друга любите — вот и весь секрет, чувак. И я надеюсь, что вы больше не разбежитесь по разные стороны, а то по одиночке вы как ебланы.

— Звучит философски, — продолжает дразнить его Антон, вспоминая их разговор двухгодичной давности.
Эд пихает его в плечо, но дальше тему не развивает: запас мудрых речей он исчерпал на год вперед. Зато он с большим энтузиазмом рассказывает о том, как Егора заметил один влиятельный человек и хочет помочь ему с карьерой артиста, и делится переживаниями.

— А ведь еще концерт скоро! Комиссия опять приедет. Я в ахуе, — заключает Эд, напоминая, что через пару дней действительно концерт команды КВН и драмкружка Арсения, и у Антона от вновь накатившего волнения мурашки бегут.
Улыбка с его лица стирается, и он следует примеру друга, доставая из пачки еще одну сигарету.

По итогу, волноваться о концерте ему не стоило: заготовленные номера отработаны тысячи раз, импровизация нравится зрителям, а Арсений опять блистает на сцене, но уже в новом амплуа.

Весь июнь Антон ходит к репетиторам, постоянно учится и усердно готовится к экзаменам, Арс и Дима тоже стараются помогать ему по учебе. А еще он сдает на отлично с первого раза вождение в городе, и вроде бы все хорошо, но.

Антон заваливает ЕГЭ.

♫Ты не забудь то, что было в школе.
Все: и любовь, и до неба горе.
Все: и друзей, и врагов, и до драки споры, Ты не забудь♫

–––––––––––––––––––––––––––––––––—
Всем привеееет👋

Да это я,так ещё й с новой главой)
Правда,с публикации прошлой прошло почти два месяца 😅

Ну что ж скоро финал,заключительная часть)

Не обещаю что выложу завтра или послезавтра но постараюсь хотя бы через недельку,когда будет время

Надеюсь вы получили удовольствие при прочтении этой главы 💗