В каморке, что за актовым залом

Антон абстрагировался от всего, что на него тогда навалилось, и на сцене он решил отдохнуть, повеселиться и отвлечься. Как капитан он передал свой позитивный и боевой настрой команде, и по итогу концерт прошел успешно: зал смеялся, импровизация понравилась людям, комиссия была впечатлена, а Павел Алексеевич остался доволен проделанной работой и своими ребятами.

В оставшиеся две недели до Нового года у Антона выдалось свободное время: репетиции КВН должны были возобновиться только в следующей четверти, потому что сейчас не было смысла репетировать старый материал или придумывать новый. Занятий по футболу тоже стало меньше, потому что тренер уехал на соревнования с семиклассниками; хвостов по учебе, которые срочно нужно было закрывать, у Антона не было, и он учился в привычном спокойном режиме. Поэтому в этот период он много тренировался к соревнованиям по скейтбордингу и работал, взявшись за разнообразные проекты, чтобы купить подарки к празднику и чтобы меньше себя ненавидеть.

Сначала-то все было хорошо. Нет, конечно, Сережа был прав, Антона любить тяжело. И поэтому он Арсения ни в чем не винил: понимал, что сам не пришел, когда действительно был очень нужен; сам испортил все так бездарно, обидев Арса, когда тот вернулся. И думать, что после всего этого Арсений кинется к нему на шею, было глупо. Антон решил не напирать и ждать его, ведь больше ему ничего не оставалось. Тем более что с надеждой это было не так мучительно.

Но после поцелуя с Сережей в его голове что-то перемкнуло.

Антон поймал себя на мысли, будто все, что он приносит людям — это боль и разбитые сердца, словно он и не умеет по-другому. Первым таким человеком был Арсений, который до сих пор не может его простить. Дальше были какие-то девчонки из школы, которые вешались Антону на шею, но после расставания с Арсением он даже не пытался завести хотя бы подобие серьезных отношений. Антон только пользовался их телами и вниманием, потому что было интересно, но не удосуживался даже запоминать их имена. Хорошо, что он зашел не слишком далеко, потому что в его жизни появилась Ирина. Она хоть и была поначалу всего лишь очередной интересной мишенью, вот только попал он, что называется, «в яблочко», потому что в итоге с ней он встречается уже год. Она смогла сделать так, чтобы Антон успокоился и осел, полюбила его, но сам он все равно ничего к ней не чувствует. А теперь еще появился Сережа. Сережа же красивый до чертиков, очень общительный, интересный и приятный. Так как его занесло в такой пиздец, как Антон? Опустим то, что Сережа гей, потому что это совершенно неважно; факт в том, что было бы намного логичнее, если бы он втрескался, например, в симпатяжку Арсения (хотя тогда Шаст повырывал бы ему все ноги). Почему Антон? Почему Сережа не мог влюбиться в какого-нибудь красавчика или хорошего человека, а не в Антона, который уже сам себя терпеть не может?

Антону было так стыдно за все сделанное, что не передать словами — и за то, что обижал Арса, что не щадил никого на пути к своей цели; и за то, что не смог ответить взаимностью Сереже или найти в себе храбрость, чтобы расстаться с Ириной. Она ведь и правда его любит, а он за все это время даже ни разу не сказал, что влюблен в нее в ответ. Он понимал, что нужно порвать отношения, но не знал как, чтобы это было для нее не так больно, потому что как бы банально это ни звучало, дело же не в ней. Ему жаль, ему очень стыдно и даже страшно, и поэтому он оттягивает момент: то говорит себе, что перед самым праздником бросать ее не хочет, потому что «портить новогоднее настроение — это как-то по-свински», то в его гороскопе написано, что «сегодня не день для принятия важных решений», хотя Антон в принципе не верит в астрологию, то любая из кучи других отговорок.

Конечно, особенно сильную вину Антон чувствует перед Арсением. Ты всегда больше всего на свете будешь сожалеть о боли, причиненной любимому человеку, ведь ты должен оберегать и защищать его, а не обижать. И Антон надеется, что раз Арсений вернулся, раз судьба была к нему благосклонна, то он сможет все исправить и быть рядом с ним.

Но если Арсений все же посчитает, что больше он ему не верит, Антон поймет.

Правда, так и будет. И Антон знает, что отпускать Арса вновь будет мучительно, что скорее всего ему вообще больше не доведется встретить человека, которого он сможет полюбить так же — вся любовь, на которую Антон был способен, уже давным давно у Арсения. И Антон уверен, что после его ухода на город опять опустятся серые тучи, ведь уже сейчас ему невыносимо представлять разлуку, и сердце точно будет болеть не один год. Но в этом вопросе никогда не было места эгоизму: если Арс не захочет возвращаться больше, Антон поймет — лишь бы Арсений был счастлив.

Антон чувствует себя виноватым по всем фронтам. Ему нужно обмозговать это в тихой и спокойной обстановке, поймать дзен и слиться с бесконечно вечным, так что громкие вечеринки к Новому году отметаются сразу, и встает вопрос о месте для празднования. Оставаться в пустой квартире и встречать Новый год в полном одиночестве не хочется тоже — мама в праздник будет на дежурстве в больнице, ведь пациентов в такие дни, как ни странно, только больше. Поэтому он с радостью принимает приглашение отца поехать с ним, Лерой и маленьким братишкой встречать праздник за городом — и плевать, что ехать туда “через две избы, три пизды и семь залуп”, как говорит Эд. Ведь там будут папа, по которому он скучает, и маленький Артур, с которым он хочет провести как можно больше времени — Антону хочется тискать пухлые щечки и ни о чем не думать. У него было тяжелое учебное полугодие, ему нужно расслабиться и отдохнуть.

Поэтому сейчас, сидя в прихожей возле своей сумки с вещами, он пишет смс с объяснениями для Димы, раз в Новый год он решает не идти на вечеринку, где будут все друзья, Арсений, Ирина и Сережа. Перед остальными своими ребятами и девушкой он оправдывается тем, что не в настроении праздновать в шумной компании, и вообще, он болеет, у него много работы даже в Новый год, по нему соскучился отец и еще миллион причин — он завирается так, что даже не запоминает, кому и что сказал. Но объясниться перед Позом — это святое.

~•~

В маленькой деревне, на самой ее окраине, где нет интернета, стоит небольшой деревянный домик. Внутри уютно, наряжена пушистая ель, под которой лежит гора подарков и от которой запах хвои разносится по всему дому; разноцветными огоньками мигают и искрятся гирлянды, на экране лампового телевизора при помощи видика проигрывается старый советский фильм. Два взрослых человека заняты последними приготовлениями, а юноша укладывает маленького мальчика в кроватку, целует его в лоб, накрывает одеялом и возвращается в комнату к родителям, садясь на диванчик возле окна.

— Я провела здесь практически все свое детство, — Лера отвлекает Антона от рассматривания пейзажа за окном: почти полночь, на улице кромешная темнота. Идет снег, формируясь в блестящие сугробы, а вдалеке, в свете фонарей уличного освещения, виднеется лес с вечнозелеными деревьями. — Красиво здесь, правда?

— Очень, — Антон улыбается: здесь и правда волшебно. Глядя на елки за окном и слушая рождественские песни по еле ловящему радио, он увязает в своих мыслях так, что даже теряется во времени.

— Прости, я бы не стала отвлекать тебя по пустякам, — улыбается мачеха и протягивает Шастуну-младшему бумажку и ручку, — просто до Нового года осталось всего лишь пять минут, — на фоне отец выключает фильм и пытается настроить телевизор. Здесь ловит не очень, и президент немного в помехах, но его речь разобрать можно.

— Это чтобы желание загадать? — парень показывает на листочек в руках.

— Угу. Когда забьют куранты, пиши свое самое заветное желание, поджигай бумажку с ним, кидай в бокал с шампанским и пей.

Антон знает, что загадать. Точнее, кого. Но ему уже не семь лет, и он понимает, что просто так он свое желание не получит.

— Лер, можно спросить? — просит юноша, а женщина кивает. Конечно же, в силу своей профессии именно Лера располагает Антона к беседе, так что парень считает, что разговор с ней поможет ему распутать клубок из собственных мыслей.

— После того, как один человек уехал, мне было очень тяжело… можно сказать, мое сердце было разбито. И, наверное, как следствие — я поступал некрасиво с некоторыми людьми, потому что за своими переживаниями я не замечал чужих. Теперь мне стыдно, и я не знаю, что мне делать.

— И ты хочешь узнать мое мнение на этот счет? — Антон кивает, а мачеха хмыкает, будто бы собираясь с мыслями, и присаживается к нему. — Все мы совершаем ошибки, Антон. Но главное, что ты все осознал. Просто постарайся не повторять прежних косяков и, если это требуется, попробуй как-нибудь исправить уже сделанное: извиниться перед теми, перед кем ты виноват, загладить свою вину, — Лера задумчиво чешет подбородок и уточняет: — Но если ты имеешь в виду разбитое сердце, то за него прощения не просят. Хотя, конечно, объясниться тебе придется, потому что все заслуживают объяснений.

— А что мне нужно сделать, чтобы человек, которого я когда-то обидел, простил меня? Как загладить вину? У меня были к нему чувства, и теперь, спустя пару лет, он вернулся. Но я накосячил, потому что испугался и мне было стыдно, и все пошло как-то неправильно.

— Очень обидел? — уточняет женщина.

— Да. Думал, что поступил правильно, когда порвал с этим человеком — как для себя, так и для него. Во благо старался и думал, что мы больше никогда не увидимся, убеждал себя, что так будет легче. В общем, это сложно объяснить… но кто-то свыше распорядился так, что этот человек вернулся, а я до сих пор… — он замолкает, даже не зная, как это обозначить, но Лера понятливо кивает. — И я понимаю, что он не обязан меня прощать, и пойму, если не простит. Да и ситуация двоякая, оба накосячили. Все запутано.

— Возможно, пройдет время, и он сможет тебя понять. Или… А что ты от него хочешь? Простого прощения? — спрашивает она. Антон опускает взгляд, мотая головой. — Не только прощения?

— Если бы это было возможно, то не только прощения. Я бы хотел, чтобы он вернулся ко мне, — вздыхает парень, поднимая глаза и заглядывая в голубые глаза женщины. — И я все пойму, если он не захочет. Но я же могу попытаться?

— Конечно. Просто аккуратно, — Лера подсаживается поближе и успокаивающе гладит пасынка по плечу. — Все всегда решает разговор. Поговори с этим человеком, — она выделяет «с этим человеком», словно понимает, почему Антон не говорит никакой конкретики и не обозначает пол. — Скажи ему, как ты сожалеешь, и объяснись ему в чувствах, чтобы он был в курсе, а не строил догадки и тому подобное. А в остальном — просто дай ему время. Не напирай, поддерживай, если нужно, и дай ему знать, что ты всегда будешь рядом, что ты его ждешь.

— Есть еще кое-что, — вполголоса говорит Антон. Лера вопрошающе заглядывает ему в глаза. — Он после выпуска хочет уехать далеко отсюда, ему это действительно нужно. И я так боюсь опять потерять его. Но забыть все и начать с чистого листа, как тогда, уже не смогу, потому что знаю, что если в первый раз не получилось, то и во второй вряд ли выйдет. Да и без него — уже не то. Ничего там не построить нового, — Антон грустно улыбается, пожимая плечами. — Я не знаю, как нам быть дальше.

— Со-олнышко, — Лера успокаивающе приобнимает пасынка за плечи, — первой любовью жизнь не заканчивается. Ты же понимаешь это?

Антону хочется в сердцах объяснить ей, что он был бы счастлив, если бы Арсений стал и последней его любовью, потому что эмоции зашкаливают. Ему хочется делиться этими сильными и потрясающе нежными чувствами со всем миром, и кажется даже, будто то, что происходит между ним с Арсением, действительно навсегда — так что ему есть что возразить ей. Но он вовремя себя останавливает: не то место и не то время, да и Лера переводит тему.

— А куда он хочет уехать?

— В Питер, наверное, — пожимает плечами парень. — Или в Москву.

— А почему ты бы не хотел уехать в Питер? — интересуется мачеха, на что Антон хмурится. — Или в Москву?

— Не знаю… — поджимает губы он. — Это трудно осуществимо, и я об этом никогда не думал. Да и что мне там делать?

— Понятно, — улыбается женщина. — Я уверена, что...

— Минута, — командует отец, стоя у стола и открывая шампанское. Он тоже задумывается о чем-то: скорее всего о том, что написать на листочке.

— Я уверена: после такой разлуки то, что вы будете вместе — самое главное. А дальше — разберемся. Нужно решать проблемы по мере поступления, мы обязательно что-нибудь придумаем, — Лера целует Антона в макушку, и он улыбается — так приятно иногда просто поговорить с кем-то. — Подумаем потом. А Андрею ничего не скажем на счет этого, ладно? — шепотом добавляет она, подмигивая. Юноша понимает, что она имеет в виду, и кивает. — Папа сейчас этого не поймет... Но я буду готовить его.

— Что вы там шушукаетесь? — Андрей заканчивает с шампанским. — Желание загадывать будешь, сынок?

— А оно точно исполнится? — усмехаясь, уточняет Антон.

— Конечно, — улыбается Лера, трепля пасынка по голове. — Так что не распыляйся на какие-то неважные вещи… загадывай то, чего тебе действительно хочется, и тогда твое желание обязательно претворится в жизнь.

— Хорошо, — шепчет ей в ответ Антон и берет в руки , смотря на бумагу. — Тогда…

Когда начинают бить куранты, Антон быстро выводит на листочке то, что первое приходит ему в голову. Он поджигает бумагу о пламя свечи, кидает ее пепел в бокал шампанского и выпивает. Он успевает сделать все это прежде, чем пробьет последний, двенадцатый удар курантов, так что Антон надеется, что его желание действительно исполнится.

Потому что это желание самое важное и самое заветноручкуе.

Потому что Антон загадывает «еще хотя бы раз поцеловать Арсения».

~•~

♫А именно что привело нас в это мгновение,
В котором мы догораем с тобой в свободном падении?
Мы не ждем извинений, слез и прочей такой ерунды.
Прошу, говори о чем тебе будет угодно, но не говори о любви♫

Антон просыпается, когда на часах уже два часа дня: минут через двадцать со школы придет Арсений, чтобы занести домашку и навестить его.

Он быстро меряет температуру, пьет все таблетки, умывается и чистит зубы, приводя себя в порядок. Его тело ватное и его колбасит, поэтому он закутывается в плед и идет ставить чайник: от горячего чая ему станет лучше, да и Арсений, наверное, после улицы придет замерзший.

«Ну ничего», — думает Шастун. — «Он придет, и мы друг друга согреем».

Пока чайник греется на плите, Антон, сидя на стуле, потому что у него нет сил стоять, смотрит в окно: небо затянуто тучами, завывает ветер — и это конец сентября. Неудивительно, что он простудился.

Когда раздается трель дверного звонка, Антон уже успевает выпить таблетку жаропонижающего.

— Привет, — Шастун быстро целует своего парня и сильнее закутывается в плед, потому что Арсений приносит с собой в квартиру холодный воздух.

— Привет. Как ты? — Арсений наспех снимает с себя верхнюю одежду, ежась от перепада температур.

— Да ничего, тридцать семь и пять только. Чай будешь?

Обычная будничная беседа. Только выражение лица Арсения такое же хмурое и серое, как небо. От Антона это не укрывается.

— Буду, — Арсений идет на кухню за юношей. — Погода сегодня ужасная.

— Ага, — Шастун тянется за кружкой для Арсения на верхнюю полку шкафчика и оборачивается на парня, улыбаясь и закрывая дверцу. — Так и тянет поспать.

— Небо все затянуло…

Антон смотрит на Арсения — тот взвинчен, нервно трясет ногой, кусает губы и почти в панике, — и начинает всерьез переживать. Улыбка сползает с его лица.

— Эй, что случилось? — тихо спрашивает Антон, перебирая в голове самые страшные варианты того, что могло произойти, и ставит кружку на стол.

— Да так, ничего.

— Не обманывай, — Антон берет табуретку, двигает ее ближе к парню и садится.

— Это домашка, — Арсений достает из рюкзака тетрадку и кладет ее на стол. — Представляешь, что сегодня было в школе? Выграновский и Макаров…

— Подожди, — прерывает его словесный поток Шастун, непонимающе уставившись на него. — Ты сам не свой, и…

— Все подстроили, представляешь? Весь этот розыгрыш! Так все просчитать! — Арсений деланно восторгается чему-то, и Антон совсем теряется.

— Арс.

— Петарды в школьном туалете! Нет, ну ты можешь себе представить?.. — продолжает Попов, и Антон начинает волноваться о состоянии Арсения не на шутку. Арса восхищают тупые розыгрыши, которые в их школе проворачивали уже, по ощущениям, десятки тысяч раз? Даже Антону уже вряд ли было бы смешно.

— Арсений…

— Розыгрыш такой глупый, но так все подстроить и продумать все до мелочей! Еще и подставить других! — на секунду Антон даже задумывается: может его мозги сварились от трехдневной температуры и все, что сейчас происходит — это бред и галлюцинация его больного ума?

Вдруг начинает свистеть чайник, только усугубляя напряжение и точно убеждая Антона, что это самая что ни на есть реальная реальность. Атмосфера накаляется, и противный свист словно обжигает нервы. Арсений вздрагивает и быстро поднимается с места.

— Скажи, как есть, — отрезает Шастун. — Ты же знаешь, что я не люблю, когда юлят.

— Чего ты чайник-то не выключаешь? — улыбается Арсений, словно не слыша вопроса Антона, и быстро поворачивает ручку плиты. — В общем, они вышли сухими из воды и за подорванные толчки платить не будут. Это искусство, я считаю!

Антон качает головой, прикрыв глаза и устало потирая лоб. Он не понимает, что происходит, и просто ждет, пока Арсений раздуплится: кладет в кружку чайный пакетик, добавляет пару ложек клубничного варенья, как Арс любит, и еще какое-то время сидит и бездумно мешает вязкую сладость ложкой по дну.

Тишина становится давящей, тесной, будто сейчас от нее голова взорвется — это больше, чем куча мыслей, кишащих в голове. Антон затянувшегося молчания не выдерживает, поэтому встает с места, чтобы налить горячей воды в кружку и занять себя хоть чем-то.

— Я уезжаю в Москву, — разрезает тишину Арсений словно раскаленным ножом. Она осыпается горячим пеплом на голову Антону, обжигает и заставляет насторожиться.

— Ладно, — выдыхает он. Неприятно, конечно, но не критично, потому что Антон уже успел напридумывать себе самые ужасные сценарии того, что могло случиться. — Надолго?

— Насовсем.

Одно слово воплощает ночной кошмар в реальность.

Антон чувствует резкую боль, словно кто-то вонзил ему под дых тысячу острых ножей, а картинка перед глазами рассыпается на осколки: у него была одна реальность, а теперь вдруг резко стала другая, в которой он остается без Арсения — словно заменили пленку диафильма. Из его рук выпадает кружка, разбиваясь: он и так ощущал слабость во всем теле из-за болезни, а от этой информации у него не хватает сил банально удержать ее в руках.

— Зачем? — закрывая глаза, непонимающе вопрошает Антон.

— Отец открывает там филиал. Решил, что нам будет лучше перебраться туда.

Антону кажется, что его сердце вырывают из груди. Ноги подгибаются, и он опирается руками о стол.

— Воробей, ты в порядке? — подрывается с места Арсений, хватая Антона, чтобы не упал.

— Когда ты?..

— Через неделю, — Арсений понимает с полуслова, о чем говорит Антон.

— Нет-нет-нет, — повторяет он, несильно отталкивая Арсения от себя, чтобы посмотреть в глаза. — Ты не уедешь. Разве ты хочешь?

— Это же столица… Москва со всеми ее возможностями, театральными ВУЗами. Отец обещал мне подумать, — шепчет Арсений, смотря в пол.

— Какая на хрен Москва?.. — задает риторический вопрос Антон, валясь на табуретку и потирая виски. Голова наливается свинцом, и подкатывают слезы. — Какие на хрен театральные ВУЗы? Отец ни за что тебе не разрешит, манипулирует тобой только так.

— Он меня все равно здесь ни за что не оставит. Ты его знаешь.

— А ты? — заглядывая в голубые глаза, спрашивает Антон. — А ты сам-то хочешь уехать?

Казалось бы, простой вопрос, на который нужно ответить короткое «да» или «нет», но Арсений молчит и стыдливо отводит глаза. Антон трактует эту тишину как положительный ответ.

— И все? — возмущенно спрашивает Антон, а по окну вдруг начинает тарабанить дождь, что собирался все утро. По телу пробегают мурашки, а руки начинают подрагивать. — Это что, все?

— Нет, конечно, нет, — Арсений садится рядом, возле Антона, на корточки. — Мы же можем…

— Что? — поднимает брови Антон и поджимает губы. — Что же мы можем, а? Хочешь мне предложить отношения на расстоянии?

Перед Антоном весь мир резко становится смазанным. Он никогда не верил в отношения на расстоянии, с Арсением они как-то разговаривали на эту тему. И неужели теперь ему придется смиряться с новой реальностью? Будто героя компьютерной игры жанра РПГ забросили в другую вселенную, в мир игр про Барби — все ощущается так неправильно. Это самая жестокая шутка, на которую способна судьба.

— Я не хочу с тобой расставаться, Птичка.

— Но именно это ты и делаешь! — кричит Антон, вспыхивая. Он вскакивает с места, чувствуя, как злость, порожденная несправедливостью, заполоняет его.

Арсений поднимается с корточек и отходит, а Антон закрывает мокрое от слез лицо руками. Он думает: «Пиздец, расплакался, как нюня», и поэтому отворачивается к окну.

Нервы натянуты до предела. Эмоции зашкаливают, в воздухе искрит напряжение, а отчаяние придавливает к земле.

— Мне ничего другого не остается, так что я просто пытаюсь сохранять позитивный настрой, — вполголоса говорит Арсений, пытаясь хоть как-то успокоить Антона. — В Москве много возможностей. Я буду посещать больше кастингов, меня могут заметить. А еще я заприметил один театр…

— А что насчет нас, Арсений? — фыркает юноша, неверяще мотая головой. — Что насчет меня? Мы будем в полтысячи километров друг от друга. Я буду звонить тебе по утрам и вечерам, ты будешь писать мне смс-ки, желая доброго утра и спокойной ночи?

— Например, — спокойно отвечает Арсений.

— Я не буду иметь возможности прикоснуться к тебе, а ты ко мне? — повышая голос, вопрошает Антон. — Ты будешь покорять столицу, а я останусь здесь? Мы будем обмениваться фотографиями и видео, и ты будешь приезжать раз в год в гости?

— Возможно чаще, — Арсений резко выдыхает и поджимает губы — напускное спокойствие трещит по швам.

— А еще я тебе письма писать буду в надежде, что мой суженый из ссылки вернется, — поворачивается к нему Антон, морщась и опуская голову. Он нервно облизывает губы и потирает переносицу. — Да это даже и не ссылка, ты хочешь уехать! И если тебе подходят отношения на расстоянии, то ты думаешь, что и меня это устроит? Ты просто взял и решил все за двоих.

— Это все, что я могу предложить тебе, — Арсений подходит к Антону, кладет ему ладонь на плечо и с мольбой в глазах просит: — Давай попробуем? У нас должно получиться.

— Ты сам-то веришь в это, Арс? — подавленно говорит Шастун и убирает его руку.

— Не знаю! Не знаю я, ясно тебе? Но очень хочу! — взрывается Арсений. — Что ты напал на меня, думаешь, мне легче? И что я должен сделать? У меня нет выбора!

— Это у меня нет выбора! И что, по-твоему, должен делать я?

— Ты должен остаться со мной! — кричит Арсений до боли в горле.

— По твоему мнению это просто? Ты уже смирился с этим! — Антон отвечает ему точно так же, на повышенных тонах. — Когда ты об этом узнал?

Арсений молчит, отводит взгляд и кривит губы.

— В августе.

— Когда? — изумленно, на выдохе переспрашивает Антон, закрывая глаза и чувствуя, как глаза опять наполняются слезами, а весь воздух из легких словно украли. — Уже почти октябрь!

Обида смешивается с горьким разочарованием. Антон чувствует себя загнанным в угол — он и без Арсения не сможет, и с Арсением будет тяжело. Он часто дышит, обхватывает голову руками, не понимая совершенно, что ему делать.

Арсений не смотрит, он зажмуривает глаза, пытаясь выровнять дыхание, а когда Антон одним рывком смахивает поднос со стола вместе с сахарницей, вареньем и другой мелочевкой, Арсений вздрагивает и сжимает кулаки. Посуда разбивается с жутким грохотом, как и его собственное сердце.

♫Я без тебя завтра встречу рассвет,
Что будет дальше — я знать не желаю.
Ответь, за причиненное счастье нужно прощать или нет?
Прощай. И я тебя прощаю♫

~•~

Антон просыпается и вздрагивает. Протирает глаза, осматривая салон автомобиля, и осознает, что это был всего лишь глупый сон-воспоминание.

Отпуск у отца оформлен на две недели, так что он с Лерой и Артуром остается еще на недельку, а Антон решает уехать на такси обратно в город, потому что завтра у него начнутся тренировки — через неделю с небольшим соревнования по скейтбордингу. И хоть они и не самые важные, Антону хочется поучаствовать: катать ему нравится, и если бы КВН и футбол не были у него в приоритете, он бы все свое свободное время уделял только скейту. Но жизнь штука такая — приходится делать выбор.

От отца приходит смс, чтобы он позвонил, как доедет до дома, и Антон чувствует, что начинает скучать. Новогодние каникулы в кругу семьи прошли спокойно, уютно и хорошо: они вместе с отцом и мачехой выбирались в ближайший город и ездили смотреть местные достопримечательности, часто Антон оставался с братом и гулял с ним, отпуская родителей на свидания, потому что с Артуром, что странно, ему было совсем не сложно, хоть тот совсем еще малыш. С братишкой у него сразу установилась связь; в Антоновых руках мальчик не плачет, а только улыбается и быстро засыпает, если уже «пора баиньки».

До дома остается двадцать минут дороги, и Антон решает проверить свои социальные сети за неделю отсутствия — в деревне со связью было плохо, — чтобы избавиться от противного послевкусия от сна и пульсирующего кома из напряжения и боли, завязавшегося в солнечном сплетении.

Сообщений и уведомлений куча, как от друзей, так и от знакомых: поздравления с Новым годом, лайки, комментарии… но только смс от одного единственного отправителя привлекает его внимание.

Арсений Попов (1 января, 00:00):
С Новым Годом, Воробей!

Арсений Попов (3 января, 12:22):
Привет. Нужна твоя помощь

Арсений обычно никогда не пишет ему и уж тем более ничего не просит. А то, что ровно в полночь первого января он подумал о нем и решил поздравить с Новым годом, заставляет Антона широко улыбаться. Антон ведь тоже вспоминал Арсения в ту самую минуту.

Только о нем и думал.

Антон Шастун (8 января, 20:10):
Привет. Извини, что раньше не ответил,
Не мог зайти в интернет.
И тебя с прошедшим праздником!
В чем дело? Нужна еще помощь?

Арсений не онлайн, но ничего страшного: прочтет смс потом.

Антон улыбается, как дурак, и ничего не может с собой поделать. Он мечтательно рассматривает сквозь окно такси ночной город, украшенный к празднику, его разноцветные огни, здания и высотки, что быстро проносятся мимо него, и даже вздрагивает, когда телефон в руке вибрирует, оповещая о новом сообщении.

Арсений Попов (20:23):
Воробей, где тф?

Антон пялится на экран, не понимая, с каких пор Арсений мажет по буквам на экране смартфона: тот перфекционист до мозга костей абсолютно во всем и, прежде чем отправить сообщение, он всегда несколько раз перечитывает то, что написал.

Шастун в ответ отправляет простое: «Что?»

Арсений Попов (20:26):

Антон начинает переживать. Он ничего не понимает и дрожащими пальцами набирает сообщение.

Антон Шастун (20:27):
К дому подъезжаю.
Что случилось?

Сообщение прочитано, но остается без ответа, и это только сильнее нервирует Антона. Благо до дома ехать остается всего лишь пару минут.

По приезде он платит таксисту, выскакивает из автомобиля и на ходу нервно набирает номер Арсения: в какие проблемы тот опять вляпался и где его искать? Но Антон вздрагивает, когда, стоя у подъезда и доставая из кармана ключи от дома, слышит, как где-то рядом громкая знакомая мелодия оповещает о входящем звонке.

Юноша оборачивается и видит в желтом свете практически неработающего фонаря чей-то силуэт на лавочке. Антон убирает мобильник от уха, подходит к человеку ближе и опознает в темной фигуре Арсения.

— Привет, — заплетающимся языком говорит Попов, снимая с себя большой и пушистый капюшон пуховика. На нем нет ни шарфа, ни шапки, благо, что на улице не очень холодно, да и Арсений наклюкался так, что ему будет хорошо при любой погоде еще ближайшие пару часов.

— Арс, ты чего тут делаешь? — Антон подходит к парню ближе, поднимает его лицо за подбородок и смотрит в глаза, пытаясь понять, насколько тот пьян.

— К тебе, — заикаясь, сообщает тот и дышит перегаром прямо в лицо юноше, — к тебе пришел.

— Ладно? — не понимает Антон и наконец сбрасывает звонок.

Он берет рюкзак Арсения, что лежит рядом на лавочке, и вешает его себе на плечо. Тем временем Попов, не ощущая больше под своим подбородком чужих пальцев, роняет голову вниз.

— Я так ждал, когда ты объявишься. Ты где был так долго? — вяло спрашивает он, вскидывая голову обратно, к Антону, но перебарщивает. — Ого. Звездочки, — улыбается юноша, рассматривая черное небо.

— Звездочки, — удивленно вторит Антон, наблюдая за этой картиной. Он часто моргает, смахивая с себя удивление, и поднимает Арсения с места.

— Созвездия-я… — мечтательно тянет Арс, все еще глядя на небо, и даже протягивает руку к звездам.

— Да пошли уже, Большая Медведица, — цокает Антон. Он перекидывает руку Арсения через свое плечо и тащит его к подъезду.

— А ты знаешь, что Большая Медведица является третьим по величине созвездием на небе?

Они еле как преодолевают препятствия в виде подъездных дверей и лестницы под рассказы Арсения о звездах — он всегда любил астрономию. Антон соглашается со всем, что бы ему ни сказал Арсений, и затаскивает его в лифт. Он аккуратно скидывает ношу с плеч, но прижимает ее к стене, чтобы не упала, и нажимает кнопку нужного этажа.

— Так и где ты был, Воробей? — спрашивает Арсений, наконец отвлекаясь от темы созвездий. Он не держится на своих двоих, поэтому медленно сползает вниз по стене лифта, но Антон вовремя его ловит.

— С родителями отдыхал в деревне. Там глухомань, извини, что не смог ответить, — говорит Шастун, а затем подбирает Попова и вновь несет его на себе до квартиры.

— Значит, это правда, — икая, говорит Арсений, на что Антон непонимающе смотрит на него. — Ну, я спросил у Позова, где тебя черти носят все это время, и он сказал мне.

— А ты как здесь оказался? Я же не был в сети неделю, меня не было дома, и ты не знал, когда я приеду. Да даже Дима не знал, может, только приблизительно.

— Понадеялся на удачу. И на интуицию Димы Позова.

— А если бы я приехал через день, два, неделю? Ты бы тут замерз насмерть? — цокает Антон, удобнее перехватывая Арсения за талию.

— Мне повезло, Птичка. Мне почти всегда везет, если дело касается тебя.

Антон открывает дверь, попадая в замочную скважину не с первого раза, и захлопывает дверь за собой. Аккуратно усаживает Арсения на пуфик в прихожей, после чего снимает с него ботинки.

— Ненормальный, — отзывается Антон, ставя обувь на полку.

— Ты не понимаешь, да? — как-то грустно усмехается Арсений, откидывая голову на стену позади себя. — Без тебя тут невыносимо… — пауза затягивается, и сердце Шастуна пропускает удар. — И скучно, — а это даже немного смешит, — и грустно, и некому руку подать, — Антон стягивает с него пуховик, раздевается сам и тащит его до ванной.

— Малыш, — усмехается Шастун, прерывая речь Арсения, когда тот по пути до туалета без чужой поддержки путается в собственных ногах и чуть не валится, — я тебя понял. А блевать будем? — процесс засовывания пальцев в чужую глотку не самый приятный, но Антон ради Арса готов стерпеть и не такое.

После промывания желудка Антон умывает Арсению лицо и убирает капельки рвоты с челки, чуть ли не самостоятельно переодевает его в домашнюю одежду, дает аспирина и воды, укладывает в кровать и ставит рядом тазик на всякий случай.

— Воробей? Иди сюда, — просит Арсений, когда Антон хочет уйти спать в гостиную: по его мнению, будет не очень, когда утром Арсений проснется в его постели, ничего не помня о вчерашнем вечере, и подумает невесть что. Но если пьяный вдрабадан человек хочет, чтобы с ним поболтали, ему никак не откажешь. Тем более, если это Арс.

— Хорошо, — соглашается Шастун и садится рядом, на одеяло. Арсений чуть привстает и кое как усаживается, спиной опираясь об изголовье. — Расскажешь, почему напился?

— Отец вернулся, и я… не знал, что мне делать. Я хотел пойти к тебе, но ты был вне зоны действия сети.

— А Матвиенко? Или Эд?

— Матвиенко на Бали с родителями свалил на две недели, скот такой, а Эд… — вздыхает он, потупив взгляд. — Не хотелось мне к нему. А к тебе хотелось.

Антон глядит на Арсения и не может вымолвить ни слова. Он весь замирает, забывая дышать.

— Эд допытывать бы стал, почему я к нему пришел, а мне не хочется никому рассказывать о том, что у меня дома происходит. Да и я почему-то не могу ему довериться, — признается он, так и не подняв глаз. — А тебе могу.

— Хотя и не должен, — Антон словно договаривает за Арсения фразу.

— Наверное, так, — соглашается тот, пожимая плечами. — Но тебе тогда было не легче. Я тоже поступил неправильно… я не хочу сейчас об этом, потому что от этого голова пухнет. Об этом сложно судить.

— Хорошо, — не спорит Шастун и думает, как перевести тему разговора. — И где ты жил эти пять дней?

— Мне все-таки пришлось пойти к Эду. Я соврал, что у меня тараканы завелись, и дома проводят санобработку. Хотя вредитель там только один, и то это мой отец, — грустно усмехается Арсений, теребя в руках одеяло. — Он снова уезжает через три дня, и это вроде недолго, но с Эдом мы вместе жить не можем вообще. Не ладим от слова совсем, можем переносить друг друга, только если видимся не двадцать четыре на семь. Вот и сегодня поссорились в пух и прах, и я ушел. Так все надоело, честное слово, столько всего навалилось, и я напился. Пришел к тебе, но ты не отвечал, и дома тебя нет. Я уж думал, что все, нужно возвращаться к Эду, либо ночевать на лавочке или на теплотрассе с бомжами, но тут ты написал мне смс. Это было спасение, — Арсений наконец поднимает взгляд на Антона. — С Эдом — не то… понимаешь? Не так, как с тобой. С тобой мы наоборот всегда стремились проводить все свободное время вместе и отлипнуть друг от друга не могли.

— Ты его любишь? — срывается с уст Антона вполголоса, потому что он боится услышать ответ.

Вопрос оказывается сложным. Арсений молчит и смотрит на Антона, будто и сам не знает, что чувствует. Он к тому же скрытный, что пиздец, и по нему трудно сказать что-либо, так что Антон теряется.

— Извини, — осекается он, отводя взгляд, — это не мое дело.

— Да нет, — вздыхает Арсений, зачесывая челку Антона назад, — вообще-то, твое. Я, получается, насилую твои мозги.

— Арс, — начинает Антон, собравшись с мыслями, и перехватывает руку Арсения. — Я просто хотел еще раз извиниться за… да за все. Я так много говна сделал за эти два года, и я очень жалею. И я чувствую… — он постоянно запинается, подыскивая правильные слова, потому что «я люблю тебя, но понимаю, что только врежу‌ тебе» — слишком в лоб и слишком больно. — Я чувствую, что ты правильно делаешь, отталкивая меня, потому что я тебя не достоин. И доверия твоего не достоин, понимаешь? Но если я могу что-то сделать для тебя, ты только скажи. И если тебе нужно остаться где-нибудь, двери этого дома всегда для тебя открыты.

— Что все это значит? — хмурит брови Арсений, растерянно почесывая лоб. — Ты же говорил, что будешь ждать меня?

— Говорил. И я буду, — Антон прикладывает ладонь парня к своей щеке и ластится к ней, прикрывая глаза. — Но если ты не вернешься, я все пойму и в любом случае буду рядом, если тебе понадобится помощь. Ты можешь на меня положиться.

Арсений опускает взгляд и мотает головой, словно пытается обработать всю поступившую в его нетрезвый мозг информацию. И он хочет что-то возразить, поднимая свои невозможные голубые глаза, но Антон не дает: он отрицательно качает головой в попытке дать Арсу понять, что не стоит ничего говорить. А затем тишину разрезает мяуканье кота: Пушистик уселся в дверном проеме, грустно уставившись на хозяина.

— Пойду покормлю его. А тебе нужно поспать. Спокойной ночи, — говорит юноша, не без сожаления убирая руку Арсения от своего лица, и выходит из комнаты.

Эти три дня они почти не видятся и встречаются только по вечерам, потому что Шастун постоянно находится на тренировках по скейтбордингу. Но Арсению не скучно: у Антона дома приставка, ноутбук, неуемный Пушистик и иногда тетя Майя, которая Арсения обожает.

В свободное время, когда они все же пересекаются дома, они много болтают, слушают музыку, вместе готовят ужин и смотрят фильмы. В один из таких вечеров в гости заявляется Ирина. Антон не может ее прогнать или устроить драматичную сцену расставания прямо перед Арсением, так что они садятся смотреть фильм все втроем. Антону как-то неловко от этой ситуации, даром, что вкусы в выборе фильмов у Арсения и Кузнецовой схожи. Вначале все даже идет вроде бы неплохо, но когда Ира тянется к Антону, чтобы приобнять его, ведь технически он все еще ее парень, Арс уходит, жалуясь на усталость.

После того, как Арсений возвращается к себе домой, они иногда списываются: в перерывах каждодневных тренировок Антон скидывает Арсу мемы и фильмы с захватывающим сюжетом, а Арсений делится музыкальными подборками и рассказывает о сериале, что смотрел на каникулах за чашечкой пряного латте. И это простое, ежедневное общение становится очень важной частью жизни Антона.

~•~

♬Когда ты сказал свое последнее “прощай”,
Внутри я умер.
Я лежу в слезах на кровати всю ночь
Один, и тебя рядом нет♬

Антону снится, как в последний день каникул он много курит, подставляя лицо редким лучам зимнего солнца, прежде чем войти в здание скейт-парка.

Он помнит, что внутри душно и смешаны разнообразные запахи. Громко играет музыка из больших колонок, и Антону после уютных и спокойных каникул возвращаться в шумный социум тяжеловато.

Соревнования самые простые, здесь все любители, но Антону и этого хватит, ведь ему всего лишь навсего не хочется терять форму. Он не замахивается на другие, более серьезные состязания только потому, что на их подготовку нужно тратить гораздо больше времени, которого у него нет. И обычно он никогда не нервничает перед соревнованиями, потому что у него много опыта и, стоя на доске, он чувствует себя в своей тарелке. Так что, казалось бы, поводов для мандража нет, но Шастун почему-то переживает.

Люди снуют туда-сюда. Кто-то надевает защиту, кто-то просто не может найти себе место, а немногочисленные зрители усаживаются на свои места. Эта суматоха раздражает и только сбивает.

Что-то не так.

— Ты должен остаться со мной! — на задворках сознания эхом отдается голос Арсения.

— Как настрой? — Позов подходит сзади, хлопая Антона по плечу. — Надеюсь, победный?

— Как и всегда, — улыбается Антон, поворачиваясь к другу. Когда он видит, что Дима пришел вместе с Катей и держит ее за руку, его улыбка становится шире.

— Удачи, — друзья уходят, когда в колонках раздается голос ведущего, уведомляющего о начале соревнований, и Антон быстро напяливает свою старую защиту — ей столько лет, что она надета уже просто для вида.

— Ты же не пришел в тот день, — голос становится громче, и от него начинает болеть голова.

Называют его имя. Антон берет свою любимую доску, выходит вперед. Становится у большой рампы, смотрит вниз, а затем поднимает глаза, чтобы пробежаться взглядом по трибунам и найти там голубые глаза: Арс обещал прийти.

— Почему, Антон? Я ждал. Почему ты не пришел? — его голос в голове такой печальный.

Арсений улыбается, когда понимает, что Антон смотрит на него. У Арсения такие красивые искрящиеся глаза, он закусывает губу от волнения — он всегда выглядит как самый преданный поклонник, — и сегодня он весь светится. Говорил же пару дней назад, что с нетерпением ждет; давно не видел, как Антон катается, а он ведь это обожает. Кажется даже, будто Арс замирает, ожидая, когда Антон начнет катать, и поддерживающе кивает.

Антон, немного успокаиваясь, выдыхает. Затем делает глубокий вдох. Настраивается, встает на скейт и начинает катать.

— Почему? Все же могло сложиться по-другому,

♬Но если ты любил меня,
Почему ты покинул меня?♬

Все идет хорошо, каждый прыжок, каждое приземление, все «грайды, слайды, вся хуйня», — как бы сказал Эд. У него отлично идут дела с рампой, и он с легкостью выполняет бэксайд фифти.

Выдох.

— Это было несложно — просто взять и прийти, когда ты так нужен, — кажется, будто голова скоро взорвется.

Вдох. Рампа, заезд наверх, на следующий трюк. Выдох, на котором что-то идет не так, и Антон даже до конца не успевает осознать что — видит только, как с него слетает шлем. Одно неверное движение, и он срывается со скейтборда, падая вниз.

Антона охватывает чувство, будто он резко погружается в ледяную воду, а голос Арсения в голове слышится как сквозь толщу воды:

— Ничего ведь не было закончено, — как будто по голове ударили чем-то тяжелым.

Последнее, что проносится у Антона перед глазами — это силуэт Арсения в темноте. Стоя у подъезда тем промозглым вечером два года назад, он нервно курит, оглядывается по сторонам и, отчаянно цепляясь за надежду, набирает номер, который недоступен.

А затем — оглушительная, звенящая пустота и кромешная темнота.

Антону это вовсе и не снится.

~•~

♪Ночь у подъезда, музыка детства
Давай не будем взрослеть♪

Неделю до отъезда Арсения они проводят почти все время вместе, но только физически.

Арсений крепко обнимает, целует, кажется, на год вперед; говорит о том, что верит в их с Антоном отношения: «Мы еще и не такое переживем», — и берет с него слово, доверительно смотря в глаза, что между ними ничего не кончено и Антон обязательно придет его проводить. Антон соглашается и дает обещание, которое, он знает заранее, сдержать не сможет.

Потому что Антон, в отличие от Арсения, настроен не так позитивно. Он метафорически находится где-то глубоко в себе, принимая самое сложное решение в своей жизни. Он не спит ночами, мало ест и много курит, пока мысли в его голове копошатся, мечутся и не дают ему покоя, а сердце неприятно ноет в груди круглыми сутками, не давая вздохнуть без боли.

После того как сегодня днем Арсений ушел из его квартиры, оставив после себя словно ожог от нежного поцелуя в щеку и призрачный аромат своего парфюма, Антон даже не вставал с кровати: мысль, что это была их последняя встреча, придавливала к земле и не давала пошевелиться, потому что казалось, что от этой боли он рассыплется, закончится, и от него тогда совсем ничего не останется. Так он и остался лежать и смотреть в потолок, пытаясь не следить за тем, как Арсений уходит.

Антон отмирает и приходит в себя только тогда, когда видит, что на часах полдевятого вечера. Он наконец-таки встает с постели, начиная судорожно собираться, хотя он и сам до конца осознать не может, зачем — он этого не планировал. Точнее сказать, планировал он все с точностью до наоборот.

Он быстро одевается и умывается холодной водой, потому что только так можно хотя бы минимально привести себя в чувства, да и его глазам, опухшим от слез, благодаря этому становится чуточку легче. На пути в коридор он надевает куртку, но его словно к земле примагничивает, и он валится на пуфик.

Антон сидит в темноте, смотрит на полоску света от уличного фонаря и причудливые тени на стене кухни, дыша через раз. Идея идти к Арсению вдруг кажется ему плохой, потому что так больнее и больше похоже на изощренную пытку, ведь он весь день игнорировал желание пойти его провожать и хотел закончить все вот так, последним счастливым утром вместе, считая, что так будет правильно.

Обхватив голову, он мечется и не знает, что ему делать. На часах уже без двадцати, и ему нужно срочно принимать решение, потому что такси увозит Арсения от его дома ровно в девять.

Желание еще хотя бы раз увидеть его оказывается сильнее.

Антон, на ходу застегивая куртку и надевая кепку и капюшон, сбегает по лестнице вниз, потому что кажется, что на лифте дольше, и пулей вылетает из подъезда. На улице стоит холодный октябрь: завывает ветер, моросит противный дождь, превращаясь в лужи под ногами, но это ничего, Антон так боится опоздать, что только сильнее натягивает на голову капюшон и бежит к дому Арсения — благо, что он недалеко.

Из-под его ног летят брызги, марая кроссовки и джинсы; ветер заглядывает под вздымающуюся от бега толстовку, а капли усиливающегося дождя неприятно бьют в лицо. И когда Антон наконец-таки забегает во двор Арсения, в груди неприятно жжет от быстрого бега и поглощенного холодного воздуха.

Успел.

Он видит фигуру, стоящую у подъезда. До Арсения рукой подать, а через час самолет увезет его за полтысячи километров, и ему бы попрощаться — упасть в самые нужные и теплые объятия, сказать, как он любит. Или украсть, увезти к себе и никуда от себя не отпускать.

Но это так не работает.

Арсений ходит из стороны в сторону, раскуривая сигарету, и Антона словно кто-то останавливает, удерживая на месте и не давая сдвинуться. Он замирает на детской площадке, за припаркованными автомобилями, спрятавшись в темноте, чтобы видеть Арсения, но чтобы его самого не заметил никто — хорошо, что работает только один единственный тусклый фонарь.

Антон смотрит на Арсения и понимает, что если сейчас подойдет, то не сможет сказать ему в глаза то, что должен. Что не верит, не сможет, отчаялся и что хочет порвать сейчас, потому что не видит смысла. Он встает как вкопанный, потому что не может осмелиться и по сути просто позорно сбегает от проблем, решив, что Арсений и сам все поймет.

«Что я творю?» — думает Антон и прикладывает руку к груди: отдышаться все никак не получается. Он мотает головой и садится на корточки, опираясь спиной на дверь какого-то автомобиля. Плевать, что авто грязное, у него нет никаких сил. — «Нельзя к нему приближаться».

Он хотел его увидеть — он увидел. Но необязательно, чтобы видели его.

Антон достает из кармана пачку сигарет и зажигалку. Зажимает сигарету меж зубов, прячет огонек от ветра и прикуривает. Когда сизый дым проникает в легкие, становится легче.

На часах восемь пятьдесят пять: времени остается совсем немного. Арсений скоро укатит и, возможно, они больше никогда не встретятся.

Голова разрывается от копошащихся в ней мыслей.

Допустим, они будут встречаться на расстоянии, имея возможность увидеться раз (максимум два) в год. Так нужно протянуть два с половиной года, до одиннадцатого класса. Продержатся ли они?

Антон любит Арсения, очень, очень любит. Но знать, что тот в полутысяче километрах от него, ему будет невыносимо — ровно так же, как жить в вечном ожидании звонка, терзать себя мыслями о том, где Арсений и с кем, постоянно ревновать, скучать по прикосновениям и не быть рядом. Это ведь будет сплошное мучение, проще пустить себе пулю в лоб.

Антон уверен: ничего не получится, будет все тяжелее и тяжелее и долго будет болеть, потому что в один момент, рано или поздно, кто-то из них перегорит или устанет от таких отношений. Кому-то надоест любить, не имея возможности прикоснуться, или кто-то встретит того, кто будет ближе. Например того, кто пускай и будет жить в получасе езды на маршрутке, но к кому не придется лететь на самолете и кто сможет дать нужную тепло и ласку.

Так стоит ли бороться за то, что обречено?

Антону кажется, что лучше разорвать отношения сразу и двигаться дальше по раздельности, чем издеваться друг над другом. У Арсения ведь на Москву планов много, он горит этой идеей: подать заявление в хорошую гимназию, ходить на фотосессии, попробовать себя в профессиональном моделинге, посещать актерские кастинги. И он уже заприметил себе один театр, в котором хочет играть — он театралку в прошлом году закончил, у него получится, Антон верит.

Но, даже если предположить, что да, они продержатся — а что дальше? Расстояние кажется Антону непреодолимой преградой. Арсений стремится покорять столицу, он решил укатить за тридевять земель в тридесятое царство, решив все за них, а Антон не собирается совать нос дальше Воронежа. Он не хочет, не видит смысла в переезде, и он не жена декабриста, чтобы ехать за своим любимым на край света, не имея твердой почвы под ногами. Даже если он сунется к Арсению года через два, вряд ли у него когда-либо хватит баллов поступить в столичный ВУЗ, а платное обучение его семья не потянет.

Антон убежден, что так будет правильно. Он успокаивает себя тем, что у них нет никакого совместного будущего — это будет не любовь, это будет мучение с вечным ожиданием редкого свидания и постоянной горечью разлуки. И это у Арсения надеты розовые очки, сквозь которые ему кажется, что жить от встречи до встречи — это не проблема, это романтично и укрепляет отношения.

Он наивен и думает, что живет в подростковой мелодраме, где люди несмотря ни на что остаются вместе. Вот только Антон реалист и хочет, чтобы Арсений очнулся.

Женя Мильковский пел в своей песне: «Это не боль — это груз, и я освобождаю наши плечи. Может, жесток, но не трус. Это сейчас так больно, будет легче» , — и Антону непросто, ему ужасно тяжело, но это именно он, пускай и таким способом, но освободит их плечи от непосильной ноши.

«Оставь его».

Антон успокаивает себя тем, что им же всего по пятнадцать. Расставаться — нормально, они совсем юны и обязательно еще встретят людей, которые будут любить их и, что самое главное, будут рядом. Они пока в самом начале пути, впереди столько всего нового и интересного, и не нужно терзать себе душу и взваливать на себя то, с чем ты не можешь справиться.

Да, сейчас болит, но перестанет, ведь все проходит — и это пройдет.

Антон повторяет это про себя, как мантру: он хочет в это верить. В глубине души все совсем не так, но если он не будет держать себя в руках, то он сделает шаг, чтобы выйти из тени и показаться на глаза Арсению, и тогда все рухнет.

Хотя в любом случае все разрушится. Уже — рушится.

♪Мятая пачка, вкус от жвачки,
Я могу вечно смотреть,
Как ты куришь одну за одной,
Тлеет на губах сигарета♪

Когда жуткого жжения в груди становится меньше, Антон поднимается на ватных ногах и подходит чуть ближе.

Он наблюдает за Арсением, который курит. Арсений нервно трясет ногой, задирает голову, глядя на небо и выпуская дым из легких, оглядывается и постоянно смотрит на часы.

— Едем? — отец Арсения выходит из подъезда, вытаскивая за собой чемоданы. Арсений судорожно бросает окурок себе под ноги, в лужу. — Такси подъехало.

— Еще чуть-чуть, — просит юноша, — еще немного времени.

— Опять куришь? Что я тебе говорил насчет этого?

— Прости.

Мужчина грузит вещи в подъехавший автомобиль, а Арсений достает телефон и звонит. Спустя несколько секунд он убирает мобильник от уха, потому что на том конце провода наверняка раздается тупиковое: «Абонент вне зоны действия сети», — Антон телефон поставил на авиарежим еще днем.

— Арсений, — строго говорит отец, захлопывая багажник такси. — Пора ехать.

— Знаю, знаю. Еще две минутки, пожалуйста, — переминаясь с ноги на ногу и дыша на ладони горячим воздухом, чтобы согреть их, умоляет парень и еще раз пытается набрать непослушными пальцами номер Антона.

Безуспешно.

— У нас самолет совсем скоро, нет времени ждать! — повышает голос отец, залезая в машину. — Быстро садись!

Парень опускает голову и потирает переносицу — пытается не заплакать при отце. Получается плохо, ведь его сердце разбито.

— Арсений! — рявкает мужчина, опуская стекло. — Опоздаем!

За время короткого пути до машины Арсений еще раз с мольбой в глазах осматривается по сторонам, но все попытки найти Антона оказываются тщетными.

Когда Арсений захлопывает дверь автомобиля, Антон вздрагивает, зажмуривая глаза, и одинокая слеза все же катится по щеке.

♪И кажется, мы — целое одно,
Но мне совсем не верится в это♪

Полная безнадежность и сожаление, замешательство, стыд и горечь затапливают Антона, когда машина трогается с места. Он открывает глаза только тогда, когда такси выезжает со двора, и смотрит на окно квартиры Арсения, в котором больше не горит свет.

Сердце бьется сумасшедше, голова раскалывается, руки дрожат, картинка перед глазами смазана из-за слез, и Антону кажется, что он теряет реальность. На ватных ногах он разворачивается и бредет к дому.

Это только сейчас так сильно стыдно и мучительно больно. А потом будет легче, верно?

♪Внутри людей так много желчи,
Проходит время, но не лечит.
Мы так же избегаем встречи
Друг без друга♪

Для атмосферы ♫ Terry – Не о любви
inspired by ♪ кис-кис – мелочь

Курсив – прошлое.

P.S. Автор не разбирается в скейтбординге от слова совсем. Автор гуглила и читала, но разбирающимся людям что-то может показаться странным. Sorry. Все в угоду художественности.

——————————————————
Всем привет!
Барьер мы не побили и я очень огорчена этому но ничего страшного,значит буду выставлять проды без барьера)
Я как всегда это пишу ночью по этому я пошла спать😴
У кого на момент прочтения тоже ночь спокойной ночи!)