Капля 19. Когда наступает ночь
Человек не замечает, как он дышит. У него есть легкие, и это происходит само, но если забрать у него воздух — он умрет. Именно так я сейчас себя чувствовала.
Я сидела у камина в резном кресле с обшарпанной зеленой обивкой и изучающе смотрела на огонь, словно видела его впервые. Часы на каминной полке только что пробили три ночи. В таверне было темно и пусто. Воздух пропитался запахом хмельной браги. Компанию мне составлял только старый облезлый котяра серой масти, которого подкармливал по ночам Виктор. Он развалился на коврике и тихо храпел, иногда кося на меня зеленый глаз. Я зябко обхватила плечи, подула на ладони в очередной раз — тщетно. И так увлеклась, что не заметила, как подошел Виктор.
— Я принес ромашковый взвар, — он протянул мне высокую кружку со сколотой ручкой и дождался, пока сделаю глоток.
Я поблагодарила, посмотрела сквозь пар почти обиженно и осторожно отхлебнула.
— Он должен быть еще теплым, — мягко проговорил Виктор, отходя мне за спину.
Он всегда вставал за спину, когда хотел со мной о чем-то поговорить, а я всегда при этом начинала нервничать.
— Я... — посмотрела на чашку, обернулась на Виктора и созналась. — Я перестала чувствовать тепло. Я вижу огонь, слышу, как трещат искры и гудит пламя, но оно словно ненастоящее. Чувствую вкус напитка и пар, но чего-то жутко не хватает. Я боюсь... что это навсегда.
— Не говори ерунды. Это пройдет. Лучше скажи, ты ведь уже видела Ее?
По шее пробежали мурашки. Тяжело сглотнула и опустила взгляд:
— Я не знаю, что видела.
— Знаешь, — твердо произнес маг тем своим особым тоном, от которого у меня леденела кровь.
Как бы ни противно было это признавать, но некромант был прав. Я не просто знала, что видела, но ждала этого. Что-то внутри меня жаждало ее появления и жалело, что это случилось так поздно. Я готова была поклясться, что ничего не знаю о природе этого нового для себя чувства благоговения, любви и почтения к чему-то древнему и, безусловно, великому. К магии, которая зародилась, как только над землей раздался первый крик. К магии смерти.
— Почему она называла меня своей дочерью?
— Каждый некромант использует ее силу. Она приходит по первому нашему зову и уходит, если попросить. Мы те, кто мы есть, только благодаря ей. Думаю, она имеет право считать нас своими детьми. Ты теперь тоже одна из нас, хочешь того или нет.
— Я знаю, знаю! — возразила неожиданно даже для самой себя. Отхлебнула взвара, стараясь выровнять дыхание, но в горле стоял противный ком. — Просто смерть в моем понимании не приходит ночью в комнату и не рассказывает сказки. Это не та смерть, о которой я знала.
Руки Виктора легли на спинку кресла, и я ощутила, как маг подался вперед, словно нависая надо мной. Попыталась обернуться, но смогла только опустить взгляд на его запястья в идеально чистых перчатках.
— Так бывает. Ты запуталась, но если продолжишь прятаться и убегать, запутаешься еще больше, — произнес он тихо, щекоча дыханием волосы на макушке. — Остановись и подумай хорошенечко, от чего конкретно ты бежишь.
Я не ответила. Тело вдруг охватил озноб, и я поежилась. Кот, который до этого дремал у огня, теперь терся о ноги Виктора. Маг, заметив это, нагнулся и подхватил животное на руки. Нежно поглаживая его и бормоча что-то невразумительное, он обернулся на каблуках — от этого паркет противно скрипнул.
— Спи спокойно, юная нимфа.
— Научи меня! — Я вздрогнула, когда поняла, что действительно сказала это вслух. Потупилась под удивленным взглядом Виктора, отставила чашку на небольшой круглый столик и решительно встала, расправляя складки на юбке. — Я хочу учиться.
Голос мага сел до хрипоты, даже кот на его руках навострил уши.
— Ты... — Виктор прочистил горло. — Действительно этого хочешь?
— Думаю, я готова.
Виктор свел брови, казалось, он задумался, и с минуту просто смотрел в никуда. Потом поднял взгляд на меня и твердо кивнул.
— Хо-ро-шо, — протянул он, чеканя слоги, — очень хорошо. Думаю, Див будет доволен.
«Почему Див должен быть доволен?» — успела подумать я, пока маг поднимался по лестнице, слегка хромая.
Обернулась на камин, на барную стойку и прикрыла на секунду глаза, собираясь с мыслями. Что ж, впереди у меня очередная длинная ночь. И куча вопросов, над которыми стоит подумать.
Заглянув на кухню и стащив со стола трехлитровую банку простокваши, я огляделась. Стараясь не шуметь, прокралась к черному входу. Дверь была заперта, но ключ — я уже знала — висит над дверью под широкой медной подковой.
Дверь тихо хлопнула, и я очутилась в ночной прохладе прямиком под пожарной лестницей. В тот же миг у ног закружили десятки кошачьих хвостов. Укрытые тенью во мраке ночи вспыхнули янтарные глаза, и со всех сторон разом раздалось протяжное «мяу».
Уличные коты отличаются от домашних. У них другой взгляд, и глаза такие пронзительные. У них темнее шерсть, и она часто висит колтунами. От них пахнет пылью и чем-то горьким. Облезлые хвосты, отмороженные уши, сломанные лапы.
Виктор любил котов больше, чем людей, и всегда оставлял для них простоквашу и куриные кости. Он говорил, что таких, как они, не возьмут домой. Люди ведь всегда выбирают что-то более презентабельное, а те, кто не подходит под каноны, вынуждены выживать. Хоть я и сомневалась, что последнее было о котах.
Я перевернула миски, стоящие у стены длинным рядом, и заполнила их до краев. Ревущие комки меха накинулись на еду, и мне пришлось благоразумно посторониться. Я оперлась на стену Бочки, глядя в черную пропасть неба. Холодный ветер разносил по подворотням запахи города и шум экипажей. Казалось, они проносились совсем близко, вон за тем поворотом, но так бесконечно далеко от меня. Эта Дианарова свобода, которая канарейкой ускользала из рук, сводила меня с ума своей недоступностью. Эти стены давили, смыкались над головой, пряча небо, а я тем временем просто хотела жить, как обычный человек, не прячась и не ожидая каждый день удара.
Он, как всегда, подкрался незаметно, тихий и молчаливый. Только порыв ветерка донес до меня хвойный запах, и по спине пробежали мурашки.
— Тебе не следует гулять в одиночку.
Я повернула голову. Див стоял на самом верху пожарной лестницы, ведущей к открытой двери второго этажа. Он оперся на металлические перила, которые скрипнули и опасно накренились, но духу, кажется, было все равно, он не сводил с меня своих серых глаз, и столько в них было укора, что я, сама не зная чего, устыдилась.
— Виктор разрешил, — поспешно отворачиваясь, проговорила я, — да и что может случиться в двух шагах от двери?
Спорить Див не стал, чем сильно поднялся в моих глазах. Один из его главных плюсов — не перегибать палку. Заботиться, но не ограничивать свободу. Показывать, что готов оберегать только в тех случаях, когда это действительно нужно.
Ступени заскрипели под размеренными шагами Дива, и, услышав это, я инстинктивно обхватила плечи.
Стоило нам только остаться наедине, меня охватывало странное напряжение. Каждый раз в воздухе словно разливалось растительное масло, и становилось труднее дышать. Я была почти уверена, что эту странную, глупую неловкость чувствовали мы оба и оба не знали, как ее преодолеть. Странно быть обязанной жизнью и полагаться на человека, которого знаешь едва ли больше недели, но при этом чувствовать, что вы знакомы всю жизнь. И постоянно, даже ночью, ощущать его незримую поддержку.
Див тактично кашлянул, и я вздрогнула, не заметив, что он уже совсем спустился с лестницы и стоял теперь рядом.
— Ты вовсе не обязана здесь оставаться. Ты никому ничего не обязана, — проговорил он, глядя куда-то в сторону. — Ты свободна уйти в любой момент, и я приму твою сторону, но... — Он осекся, отдернул рубаху, небрежно заправленную в слишком широкие брюки. — Помоги мне спасти тебя.
Этот его странный вид, слова и взгляд, которым он все пытался перехватить мой, никак не хотели складываться в голове в цельную картину. Стоило лишь начать думать, что я его понимаю, как он одной своей фразой доказывал мне обратное. Я его не понимала. А что еще хуже, я не понимала себя, не принимала ту волну эмоций, которую во мне будили эти слова.
Я в любом случае приму твою сторону.
— Я не хочу покидать Бочку, мне так нравится здесь, просто...
— Просто?
Див оперся о стену рукой и подался вперед. В какой-то момент он оказался слишком близко. Я невольно покачнулась ему навстречу, вдыхая полные легкие воздуха. Мягкий ненавязчивый запах втекал в мою грудь с неотвратимостью яда и лихорадил мысли.
Я замолкла, беспомощно хлопая губами, и уже не знала, что конкретно меня не устраивает. Говорить о своих кошмарах совершенно не хотелось, а жаловаться на отсутствие свободы казалось такой глупостью, что я просто пожала плечами и отвела взгляд.
— Хочешь, я покажу тебе город?
Эти слова прозвучали так непринужденно, что в первую секунду я решила, что ослышалась. Но Див смотрел выжидающе, и в его взгляде вдруг появились задорные огоньки.
— Ты серьезно? — Я затаила дыхание, чувствуя, что сердце пропускает удар.
— Не то чтобы я очень хорошо знаю Лэст, но... — Он кивнул изумленно, словно сам удивлялся своим словам. — Да. Если обещаешь хорошо себя вести.
Он весело подмигнул и взял меня за руку.
В тот же миг в ладонь словно ударила сотня крошечных молний. Нереальное, такое живое тепло поднялось через запястье вверх, проникнув в грудную клетку и рассыпавшись там тысячей горячих осколков. На секунду я замерла, не веря сама своим ощущениям. Я чувствовала тепло впервые за многие дни. Это было невероятно. Я снова чувствовала себя живой!
Див обернулся. Заметив мое замешательство, обеспокоенно спросил:
— Что такое?
— У тебя руки теплые, — ответила я, сглотнув ком в пересохшем горле.
— Глупышка, конечно, у меня теплые руки. Или я похож на умертвие? — спросил он с усмешкой.
Я не нашлась, что ответить. Смотрела на наши переплетенные пальцы, и на мгновенье мне показалось, что между ними проскользнула яркая вспышка. Крошечный разряд магии, который засел в моей голове, оставляя в памяти волнующий осадок.