Капля 7. Эмоции
Я проснулась от странного чувства. Вряд ли я бы смогла объяснить его, даже если б постаралась, но больше всего оно напоминало плотную канву из бессилия, злости и боли. Только эти эмоции были не моими. Совсем не моими. По щеке мазнул холодный сквозняк, я открыла глаза и поняла, что уже давно ночь. Тесная комнатка была окутана тьмой. Див все еще не вернулся?
Глаза долго привыкали к темноте, а когда это случилось, я уловила тихий звук из соседней комнаты. Через секунду он повторился, отчего по спине пробежали мурашки. Я встала, тело ломило после сна в неудобной позе. Стараясь дышать через раз, сделала шаг и, выглянув за дверь, заметила в темноте какое-то движение. Сначала решила затаиться, помня о приказе не высовываться, но потом, узнав в тени Дива, выдохнула. Только судьба сегодня, похоже, была не на моей стороне. Я навсегда запомню его слова, они калёным железом отпечатаются в моей груди с этого момента и навечно.
— Лучше бы ты просто не рождалась, Надя. Лучше бы тебя просто не существовало.
Он прислонился к стене, взъерошив волосы руками. И столько неприкрытого раздражения было в этом жесте, что я предпочла беззвучно скользнуть назад. В тень, чтоб не видеть его. С Дива словно слетела маска, и его истинное лицо напугало меня куда сильней, чем перепады настроения. В один миг я поняла, что просто помеха, навязанная кем-то досадная обязанность, и будь его воля, он бросил бы меня на произвол судьбы. Сейчас больше всего на свете мне хотелось сбежать. Мысли были только о том, чтобы неслышно проскользнуть по коридору, выбраться на улицу и нестись куда глаза глядят, прочь от Дива, от его душащей неприязни, от проклятого дара, сломавшего мне жизнь.
Я так и сделала. Дождалась, когда дух уйдет, что произошло очень скоро, мышью пробралась на улицу, но не успела уйти далеко. Постыдный страх остаться наедине с незнакомой магией останавливал. Я просто не выживу одна в большом городе, без денег и возможности свободно перемещаться. От безысходности хотелось выть. Я скрипнула зубами и повернула было назад, как вдруг мне на плечо легла тяжелая рука.
Едва не вскрикнув, обернулась, передо мной стоял мужчина неопределенного возраста. Высокий такой, лунный свет едва просачивался из-за его спины. Не маг — я облегченно выдохнула.
— Простите, — он растерялся, заметив на моем лице страх, — что юная лэрри* делает здесь в такой поздний час?
— Гуляет...
Я только сейчас заметила форменную синюю куртку городской стражи и поняла, как сильно влипла. На левом кармане мужчины красовалась красная нашивка, а на груди несколько отличительных значков, которые обозначали должности. Только в военной иерархии я разбиралась слабо, поэтому понять, кто передо мной, не могла. Значков было три, и внутри каждого словно пылал крохотный огонек, переливаясь всеми оттенками красного.
— Вам не следует здесь находиться, — проговорил мужчина мягко, и его интонация меня немного успокоила.
Впрочем, расслабилась я рано, так как от следующей фразы все внутри оборвалось.
— Вы совершеннолетняя? Предъявите, пожалуйста, слепок ауры.
Под ложечкой засосало, а в животе свернулся тугой тяжёлый ком. Я отступила на шаг, но стражник опустил руку на мое плечо, терпеливо, но настойчиво пригвоздив к земле.
— Мне есть шестнадцать, — ответила из-за всех сил, стараясь, чтоб голос не дрожал, — документы с собой не взяла.
Только слепок ауры был необычным документом. Его делали, когда ребенку исполнялось десять, заключая с помощью магии частичку его ауры в агат. Из агата обычно делали кулон и носили всегда с собой, он мог указать на расу, пол, кровных родственников и место жительства, по сути, он служил чем-то вроде знака принадлежности к Агатовому Королевству. Только вот мой слепок ауры всегда хранила мама, а значило это только одно — доказать его наличие я сейчас не смогу. А без него я не являюсь гражданкой этой страны. Сейчас я простая бродяжка без прав.
— В таком случае вам придется пройти со мной, — нахмурился мужчина, отчего по его лбу пролегла глубокая морщина, совершенно меняя черты лица.
В эту же секунду я ощутила, как что-то невесомое обвило мое запястье, неразрывной магической связью приковывая к стражнику, и кровь окончательно отлила от лица.
† † †
— И что же вы делали ночью на закрытой территории? — Стражник крутил перо между пальцев, жёлтых от табака, неестественно длинных и толстых в сравнении с маленьким перышком.
— Заблудилась, — выпалила я, припомнив выдуманную мной же несколько минут назад отговорку.
От волнения голос звучал хрипло, как у больной гриппом. Стражник недоверчиво сощурился, разглядывая меня поверх очков, а я притихла, изобразив на лице неземное страдание — в моем случае спрос меньше — и тоже разглядывала взрослого. Мужик оказался немолодым. На висках уже виднелась пепельная проседь, на лбу между бровей пролегла глубокая морщина, выцветшие черные глаза смотрели устало.
— Имя, фамилия, место жительства?
— Надежда Хэмптон, — горло пересохло, я смолкла на мгновение, раздумывая, сказать ли правду. Перед внутренним взором во всей красе предстало мое возвращение домой. Возвращаться не хотелось. С другой стороны, убежать из дома будет куда проще, чем из воинской части.
— Я с Окраины.
— Хэмптон, значит? Родственница Георгия? — Лицо мужика из сурового стало сочувствующим. И мне это совсем не понравилось. — Вот как, значит...
Он отложил перо и вдруг гаркнул так, что я чуть не свалилась со стула:
— Эй!
Из-за двери высунулась белобрысая красноносая голова миловидного парня.
— Да, командир?
— Приведите мне рядового Хэмптона, живо!
— Слушаюсь, командир! — Голова поспешно скрылась, но через секунду появилась вновь. — Но рядовой Хэмптон взял выходной, командир...
— Плевать! Найдите его и живо ко мне.
Голова вновь исчезла.
Мой родственник — рядовой городской стражи? Во влипла. В нашем доме не любили большие семейные застолья, видеть всех родственников в лицо я при всем желании не могла, но знала, что у мамы есть несколько братьев, живущих в городе. Судя по всему, сейчас и познакомят с дядей. Я смущенно опустила глаза, поерзала на стуле, слишком высоком — ноги болтались в десятке сантиметров над полом — и воззрилась на стражника, старательно изображая до смерти перепуганную девочку. Хотя изображать толком не пришлось, я действительно была перепугана до смерти. Пальцы уже по привычке терзали прядь волос, а на лбу выступили бисерины пота. Правда, пугало меня не то, что я, по моим же словам, потерялась одна в незнакомом месте, а то, что сейчас дверь откроется, через порог перешагнет какой-нибудь, пусть даже самый слабенький, маг, поднимет тревогу, и меня оперативно пристукнут прямо на месте. В теории всех стражей-магов отправляли на границы и в столицу, где их помощь куда нужнее, но на практике... Кто это начальство разберёт?
Я скользнула по мужчине настороженным взглядом и отметила на его груди пять гранатовых значков. Командир, значит... Командир тоже смерил меня взглядом, но скорее брезгливым и презрительным. Меня укололо что-то вроде обиды. Конечно, понимаю, что выгляжу сейчас не лучшим образом, да и роль несчастной тронувшейся девочки далась легко, но это не повод смотреть так, будто я муха, каким-то чудом угодившая в его тарелку с супом.
— Эй! — снова гаркнул командир, но уже тише.
Из-за двери привычно высунулась белобрысая голова и сопливо шмыгнула носом:
— Да, командир?
— Эту, — он кивком указал на меня, — помыть, покормить и чем-то занять, пусть обед отрабатывает.
Я краем глаза посмотрела на хозяина головы. От него виднелись только плечи и правая рука, но этого вполне хватало, чтоб понять, что он тощ, высок и кудряв. Хозяин головы придирчиво меня оглядел, похлопал густыми белесыми ресницами и тихо произнес:
— Прошу за мной.
Я кивнула и, сглотнув очередной ком в горле, соскользнула со стула.
† † †
— Вот, — парень шмыгнул носом, указав на дверь, — купальни.
Я кивнула, дожидаясь, когда он наконец перестанет меня разглядывать, словно зверушку с самых глубин Изумрудной империи, и скажет, что ему нужно. Надо признать, я тоже разглядывала своего, как он гордо себя именовал, «конвоира-сопровождающего», пока мы шествовали по пустому коридору куда-то вглубь Воинской части. Я не ошиблась. Он был худым и высоким. Разговаривая с ним, мне пришлось поднимать взгляд вверх, что плохо сказывалось на и без того больной шее. Его волосы странного желтоватого оттенка оказались коротко сострижены и сильно топорщились, отчего стражник напоминал нахохлившегося цыпленка, какие часто бегали по Окраине без присмотра. Стражницкая форма висела на его худых плечах, однако парня это ничуть не смущало. Отличительных значков не было совсем.
— Но это ведь мужские купальни, верно? — вкрадчиво осведомилась я, почему-то уверенная в правдивости своих слов. И стражник поспешил обрадовать:
— Женские у нас не предусмотрены, но я прослежу, чтоб сюда никто не входил.
— Что? — поперхнулась воздухом. — Ты будешь караулить, пока я моюсь?
Стражник сдержанно кивнул, но кончик его носа предательски покраснел. Кадык на шее нервно дернулся. Мысленно раздосадованная таким исходом событий, я шмыгнула в приоткрытую дверь. Меня мгновенно поглотила прохладная, тихая сырость. Где-то журчала вода. Я огляделась: довольно большая комната с влажным каменным полом и низким потолком. Тяжёлый пар клубился в приглушенном свете настенных светильников. По левую сторону длинным рядом тянулись деревянные лавки, напротив располагался огромный полог и несколько душевых кабинок. Да, всё же мне повезло — душ явление не распространенное и дорогое, хоть везение и было сомнительным. Похоже, предполагалось, что куча мужиков будет мыться здесь разом.
Я залилась предательской краснотой, представив, сколько человек ежедневно проходит эту комнату, потрясла головой, чтоб выкинуть лишние мысли, и резко развернулась, пристально уставившись на дверь. В замочной скважине что-то мелькнуло.
«Дианаров извращенец!» — мысленно выругалась я, укоризненно сверля замочную скважину глазами.
Огляделась, зацепила взглядом самую маленькую лавочку, с утробным оханьем подхватила ее и подтащила к двери. Скамейка оказалась неожиданно тяжёлой. Или это я вымоталась больше, чем предполагала? Однако через секунду она уже подпирала дверь, закрывая ножкой замочную скважину. Из коридора послышалось недовольное ворчание и тихая возня. С чувством выполненного долга и немалой долей злорадства я улыбнулась. На всякий случай огляделась, проверяя наличие окон. Таковых не оказалось. Еще секунду нерешительно помялась у порога. Пальцы дрожали, пуговицы всё никак не хотели попадать в петли, но всё равно очень скоро платье соскользнуло к моим ногам. В странном исступлении я ещё долго сидела на лавочке, обхватив себя руками. Тэра, подери, что же мне делать? Здесь нельзя оставаться. Даже если этот родственник согласится меня забрать, доверять ему нельзя. Он наверняка отведет меня домой к отцу, тьфу на него. Ядом.
Паника подкралась незаметно и обвила свои щупальцы вокруг моей шеи.
«Карма такая сука, неправда ли?» — прозвучал в голове знакомый голос. Див. Внутри сжалась непонятная тоска и предчувствие чего-то страшного, но я быстро это отогнала. «Вряд ли дух будет меня искать», — отдернула я себя. — «Скорее откроет на досуге бутылочку игристого».
С тревогой обдумывая свои дальнейшие действия, я встала под душ. Холодная вода скользнула по спине, заставляя спутанные волосы прилипать к коже. Я закрыла глаза. Всё будет хорошо. Это испытание, посланное богами. Его просто надо пережить. Достаточно быть сильной и больше не вестись на провокации тех, кто сожалеет о моем рождении. Внезапно в моё недолгое спокойствие тонкой струйкой ворвалась боль, едва заметная, но всё же ощутимая. Я потеряно поднесла к глазам руку, в немом изумлении глядя на тонкую красную линию на ладони. Вода вымывала кровь, которая серыми струйками скользила по коже. Я уставилась на порез почти обиженно. Видимо, заживать в ближайшее время он не планировал.
† † †
Он не спал уже очень давно, гораздо дольше пары дней — духам не нужен сон. Не так часто, как смертным. Он уже не помнил, что чувствует тело, которому больно, тогда от чего внутри полыхает пожар? Он не должен это чувствовать. Все смертные эмоции обходят таких, как он, стороной.
Див жадно хватает ртом воздух, но кажется, будто вдыхает раскаленный едкий дым. От него болят легкие и сердце, сердце, которое уже давно не принадлежит ему. Это всё она. Девчонка, которая спокойно спит за стеной на стуле. Последние годы он жил мыслью о встрече с ней, а теперь не способен дать ей даже кровать.
«Див, у Нади нет никого, кто поможет ей, когда придет время. Только ты. Научись контролировать магию, которой она наградила тебя, и вместе вы станете непобедимы».
Он оказался ни на что не способен. Бесполезный, жалкий, вымотанный нескончаемым потоком эмоций. Где свои, где ее — он уже не различает. А не так просто контролировать эмоции, когда по венам вместо крови течет жидкий Мрак. Когда все ее чувства усиливаются в разы и гулким эхом отдаются в каждой клетке его тела болью. Если бы эта боль была физической, он бы стерпел. Див умел терпеть.
Это ее присутствие так влияет на него. Та его часть, которая уже побывала по ту сторону могилы, хочет ее крови, как любая другая тварь Нижних Земель. А чего хочет он сам? Что это за привязанность — что-то настоящее или выученная любовь дрессированной собаки к своему хозяину?
Он столько лет смотрел на ее слезы и улыбку издалека, не имея возможности прикоснуться, и думал, что знает ее. Только вот он ошибся. Наблюдать за человеком многие годы со стороны и залезть к нему в голову — не одно и тоже. Как бы тщательно Див не изучил все ее привычки, оставался бесконечно далеко и к этой встрече все равно оказался не готов. Хотя сейчас он надеялся, что понимает ее.
Он чувствовал то же, когда его сознание вдруг вырвали и поместили в это тело, как муху в банку. Он ненавидел за это своих создателей, ненавидел свою жизнь, эту связь и этот дар. А ещё ответственность, которая обернулась незримой удавкой вокруг горла. Она пришла чуть позже, с осознанием того, что ничего не изменить. И к Наде она обязательно придет.
Не описать словами, когда от тебя зависит жизнь человека. Твоего человека. Чувство, балансирующее на грани одержимости и ненависти, которое пропитало каждую клеточку его тела, заполнило любое свободное мгновение. Он не хотел принадлежать Наде. Он хотел, чтоб она принадлежала ему. Он в любую минуту может залезть в ее голову, ее мысли будут как на ладони, каждая эмоция — словно под стеклянным колпаком, так почему он всё ещё этого не сделал? Эта та связь, о которой говорили боги, он ещё никогда не ощущал ее так ярко, не желал так сильно и не сходил с ума от невозможности владеть ей полностью.
«Дурак, ты не поможешь ей, если будешь сидеть, забившись в угол».
Лучше бы ты просто не рождалась, Надя. Лучше бы тебя просто не существовало.