8.Зеркало прошлого
Рассвет застал нас уже в пути: мы шли по сырой древней дамбе вдоль тихой реки, где утренний туман плёл узоры над водой и скрывал берег.
Каждый шаг отдавался глухим звуком по старым булыжникам, и в груди Леи стучало так, словно она несла в себе целый мир.
Марк шёл впереди, плечи его были сгорблены - как будто он тащил на себе не только свой рюкзак, но и всю тяжесть чужих грехов. Позади нас шла тётя Нина, загруженная свитками, старыми картами и ключами, которые уже спасли нас не раз.
Мельница показалась из тумана первозданным призраком: огромная, ветхая, с облупившейся штукатуркой и заросшими плющом лопастями, давно стоящими неподвижно.
Мы остановились у массивной дубовой двери, где в центре красовались вырезанные три трещины вокруг круга - точно такие же, что мы видели и в лесу, и на книге. Марк осторожно вынул из кармана обломок фляжки, который мы сохранили после той ночи, когда сожгли капюшон незваного гостя, и приложил его к металлическому диску.
Прах вспыхнул бледным, холодным светом, и замок с тихим щелчком отперся. Дверь медленно сдвинулась, впуская внутрь туман, запах сырости и древнего дерева.
Внутренность мельницы встретила нас тяжёлой темнотой - такой густой, что казалось, её можно было разрезать ножом. Узкий луч фонаря выхватил из мрака кривые балки потолка и странные узоры на полу: растаявшие выжженные печати, растекавшиеся по камню.
Мы спустились по скрипучей лестнице, ведущей в подвал, где стены были обтянуты влажным конденсатом, а в углублениях пола звенела ледяная вода. Тётя провела рукой по одной из стен, нажала едва заметную точку, и плита камня сдвинулась, открывая нишу, в которой лежал потёртый сундук.
Мы не раздумывая распахнули крышку - перед нами оказалось старинное зеркало в резной раме: одна половина стекла сломана и залатана латунной полосой, другая - цела, но по краям покрыта тонкой ржавчиной. Казалось, в этих трещинах застыли годы, а само зеркало было не просто предметом - оно хранило силу и память.
Мы вынесли его на середину коридора, и первым в него заглянул Марк. Его отражение мигнуло, исказилось, и тут же за ним проступило другое лицо - худое, со скулыми скулами и взглядом, полном спокойного удовлетворения.
Лея сбросила с себя страх и тоже приклонилась к стеклу. Сначала отразилась она сама: бледная, уставшая, но с глазами, которые загорелись живым интересом.
Затем стекло задрожало - и в нём засветились новые лица: женщина в старинном платье, похожая на тётю но с жёстким выражением, старец с мудрыми глазами, державший в руках древний свиток, и, наконец, лицо, знакомое только из рассказов: лицо её отца, давно умершего «героя» села, которого считали защитником.
Лея почувствовала, как в груди у неё сжалось сердце.
Перед зеркалом было что-то священное и ужасное одновременно: это не просто отражение, это открытая рана прошлого. Она перевела взгляд обратно на своё лицо и поняла, что ей нужно увидеть всё - до конца.
Чтобы вызвать окончательный образ, Лея вынула заколку и решительно уколола кончик пальца. Капля крови упала на хрупкий край стекла, и зеркало вспыхнуло изнутри.
В огненном языке на нём проступило последнее лицо - того, кто начал всё: старец в тёмном плаще, чьи глаза светились жадностью власти. Его губы изогнулись в едкой усмешке.
Лея с трудом отодвинулась - но знала, что не может отойти дальше. Марк, коснувшись её плеча, тихо сказал:
- Это он. Всегда он.
Тётя Нина, стоявшая позади, добавила:
- Он всё ещё жив. И его последователи разошлись по миру, чтобы сохранить сделку любой ценой.
Лея упала на колени, обхватив книгу, которую кровью открывала не раз.
Мир вокруг застыл: звуков не было, лишь картины прошлого обрушились на неё лавиной судеб. Она закрыла глаза и вдохнула глубоко, чувствуя, как страх становится решимостью.
Перед ней стояло зеркало, обнажившее истинный круг виновников - и теперь никто не мог ускользнуть от её правды.
Мы вернулись наверх, и солнечный свет, кажется, трепетал особенно ярко, когда впервые за долгие дни освещал наши лица. Леса за мельницей наполнились летом:жёлтые поля, мерцающие на ветру, река, отражавшая небо, и лесные птицы, которые снова запели, будто приветствуя окончание ночной тьмы.
Лея почувствовала, что в её руках - сила: у неё были и книга, и зеркало, и сверток с печатью - теперь лишь шаг оставался до конца пути.
- Завтра мы отправимся к старому монастырю, - сказал Марк, - там он прячется в руинах, и мы потребуем ответа.
Лея подняла голову, впервые за долгое время улыбнулась и прошептала:
- Я готова.
И когда мы уходили от мельницы, дверные створки за нами закрылись с тихим стуком, словно окончательно запечатав тот мир, который уже никогда не вернётся.