Глава 11.
я хочу целовать свой дом, а не зашивать раны, оставленные на теле.
Меня учили тому, что всё в этом мире возможно. Что тот мальчик будет моим, если я того захочу. Что тот ресторан можно купить, если я того пожелаю. Но никто не говорил, что принцип «всевозможности» работает и в обратную сторону. Никто не сказал, что кучка хладных может убить моего могучего отца. Промолчали и том, что охотник может стать неожиданно моим единственным товарищем.
В тот момент, когда я мчала по прекрасному ночному Нью-Йорку, моя жизнь стремительно рушилась. Сидящий рядом Аргос терял сознание от укуса хладного, а моё предплечье горело от пролетевшей мимо боярышниковой пули.
Я была потеряна и напугана. Чертовски напугана... Хотелось взвыть от боли и ярости, переполняющих меня, но я продолжала сохранять контроль.
- Аргос, пожалуйста, не теряй сознание, - в который раз молила я. – Осталось немного. Потерпи.
Мужчина устало смотрел на меня, по его лицу катились капельки пота. Сапфировые глаза казались угольно-черными, а кожа неестественно бледной.
- Я пытаюсь, - прохрипел он.
Я петляла по дороге, судорожно пытаясь найти хоть какое-нибудь укромное местечко. Но город, как назло, всё не кончался и не кончался. Рука каменела всё больше, потому я старалась вести машину другой. Получалось нелепо.
Через пару поворотов я, наконец, нашла то, что искала. Это был строящийся коттеджный поселок. Несколько домов уже были готовы, но по-прежнему не заселены. Я припарковалась у одного из таких, помогла Аргосу выйти из машины и осела на зеленый газон.
Тяжелое прерывистое дыхание вылилось в безутешные слезы. Я разрыдалась так, что соленая вода смешивалась с соплями и струйками стекала по подбородку. Дрожащими руками я хваталась за волосы, закрывала лицо, словно больше не могла видеть этот мир. Может, так оно и было. Мой истошный крик разнесся по поселку, растворяясь в темноте. Мне было больно. Я не знала куда деться от этого чувства. Хотелось вернуться в тот зал и уничтожить всех, кто там был. Разорвать в клочья собственными зубами и когтями. Испепелить, поджарить и скормить бродячим псам.
Сильные руки Аргоса прижали меня к себе, начиная поглаживать мои волосы.
- Боль – это твой проводник от слабости к силе, - прошептал он. – Помни об этом. Сегодня тебе больно, а завтра ты одним мизинцем размажешь всех своих врагов по стенке.
От мужчины исходило успокаивающее тепло. Мои мысли приходили в покой, а боль медленно затихала. Оставалась лишь пустота.
Я не могла смириться с мыслью о том, что отца больше нет. Еще несколько дней назад я стояла в его офисе, рядом с ним, а сегодня видела лишь отрубленную голову.
- Может, это был лишь муляж? – прохрипела с надеждой я. – Может, папа еще жив?
Мне хотелось верить в невозможное. Конечно, я знала, что голова была настоящей. С мертвенно-бледным лицом и опущенными веками. Это был он.
Я встала, потянула за собой Аргоса, и мы вошли в дом, сломав замок. Удивительно, что в поселке не было сигнализаций и камер видеонаблюдения. Но нам это лишь на руку.
Я посадила мужчину в бархатное кресло в гостиной, сбегала за аптечкой в машину и принялась изучать рану. Укус был глубоким, кожа вокруг него начала трескаться. Я стерла кровь, когда почувствовала головокружение.
О, нет.
Яд боярышника начинал действовать. Нужно поторопиться.
- Аргос, укус убивает охотников? – спросила я.
- В девяноста восьми случаях, - ответил он. – А другие два процента я ни разу не видел.
Я снова неожиданно всхлипнула. Мужчина удивленно посмотрел на меня.
- Ты чего?
Я не хотела его терять. Чёрт, да я бы после окончания задания помчалась бы за ним хоть на край света! Он стал важен для меня. Никто никогда до него не прикрывал мне спину, никто никогда не целовал меня с таким упоением, как он.
- Ты не сдохнешь, ясно? – яростно выкрикнула я ему в лицо. – Ты еще не сводил меня на самое прекрасное свидание из всех возможных.
Аргос прикрыл глаза и лучезарно улыбнулся.
- Я покажу тебе Зальцбург, если выживу, - усмехнулся он. – Где древние дворцы соседствуют с безмятежными горами и ярко-зелеными лугами.
* * *
Ему становилось всё хуже. Периодически он терял сознание, лежа на моем плече. Нам было некуда идти. Мир вампиров-демонов погряз в хаосе, о мире охотников и думать не хотелось. Меня саму бросало то в жар, то в холод. Похоже, пуля нехило прошлась по руке.
- Почему ты хотел выполнять задание именно со мной? Дело лишь в профессионализме? – прошептала я.
Аргос молчал некоторое время. Единственным признаком жизни было его сердцебиение. И когда я задала вопрос, оно значительно ускорилось.
- Я наблюдал за тобой после Токио, - едва слышно ответил мужчина. – Мне хотелось положить конец роду Линкольнов или... Или снова усадить тебя за мой мотоцикл и ехать-ехать-ехать. Чтоб ты снова обнимала меня.
Я буквально упивалась его словами. В груди поднималось что-то невероятно теплое, даруя долгожданный покой. Это было ново для меня – чувствовать спокойствие рядом с кем-то. А с Аргосом я всегда была расслаблена. Наверное, поэтому всё так и сложилось. Мы сидим здесь, раненные, но не готовые отпустить друг друга.
За окном светало, и отчаяние настолько охватило меня, что я неосознанно зарычала, освободив свой истинный облик. Нужно предпринять хоть что-нибудь!
- Я и без когтей и клыков помню, что ты тварь, - попытался пошутить охотник. – Спрячь это.
Я опустила взгляд на когти. Слегка клюющие, чертовски острые и крепкие, словно титановая пластина. Если бы когтями можно было излечить Церинга, то я бы до конца жизни не прятала их. Через секунду они исчезли, и я сжала пальцы в кулаке.
- Аргос, у тебя есть хоть кто-нибудь из друзей?
Охотник вздохнул.
- Старина Карл, мой бывший наставник, живет в Картерете. Но может выгнать нас из-за тебя, даже не выслушав.
- Отлично. Поехали.
Я помогла Аргосу дойти до машины и быстро завела мотор, попутно вбивая маршрут в навигатор. Мужчина пытался возразить, аргументируя это тем, что и сам может подсказать дорогу.
- Ты едва держишься в сознании, дружище, - отмахнулась я.
Ехать до Картерета было около часа, и я украдкой глянула на охотника, оценивая его состояние. Кожа стала еще бледнее, а вокруг глаз болезненно покраснела. Губы отдавали мертвенной синевой. Аргос заметно устал и отвернулся от меня к окну, словно не хотел, чтобы я была свидетельницей ухудшения его самочувствия.
Если гнать достаточно быстро, то мы успеем.
Я никогда не желала спасения кого-то так остервенено. Может быть, всё дело в чертовом эгоизме, который шепчет мне: «Умрет он, и ты останешься совсем одна. Без родных и близких, без своего дома и своего мира». А может дело действительно в том, что я не хочу остаться именно без него.
Он первый, кто не смотрел на меня с похотью и вожделением. Он смотрел на меня, как на равного себе во всём. Даже в те моменты, когда во взгляде сапфировых глаз читались ненависть, злоба и презрение. И это цепляло.
Я завернула к городу, когда заметила, что Аргос больше не двигается.
- Аргос? – мой голос дрогнул. – Эй?
Я пихнула его в бок, но не получила никакой реакции в ответ.
Сердце ухнуло где-то в груди, я резко свернула на обочину и выскочила из салона. Открыла дверцу к охотнику. Мне понадобилось пять секунд, чтобы прийти в себя и вытащить его из машины.
Я осела на гравий, пытаясь вспомнить, как делать непрямой массаж сердца. После тридцати нажатий на грудину, я совершила искусственное дыхание, затем снова тридцать нажатий и снова искусственное дыхание.
- Аргос, черт возьми! – заорала я, когда руки перестали меня слушаться, а дыхание сбилось от выступивших слёз.
Я отчаянно пыталась вернуть охотника к жизни, срывая свой голос до хрипоты. Боль разрывала мои внутренности, но еще сильнее чувствовалась ярость. Это задание подарило мне Церинга, но и оно же отнимает.
Когда силы закончились, а головокружение стало невыносимым, я прижала тело мужчины к себе и разрыдалась сильнее. От него по-прежнему пахло чем-то хвойным и до боли полюбившимся мной.
Солнце стремительно поднималось над горизонтом. Оно было настолько нежеланно и отвратительно, что я задрала к нему голову и завопила. Мой вопль оглушительно разнесся по пустынной местности, выплескивая из меня всю горечь очередной потери. А заодно забрал и все остатки сил. В глазах потемнело, собственное тело показалось невесомым.
И последнее, что я почувствовала - легкое дуновение утреннего ветра, который ласково огибал мое лицо. Точно прикосновение человека.