В тени ее глаз

Гостиная Хейвенбрука утопала в тёплом мерцании камина, янтарные блики танцевали на стенах, отбрасывая мягкие тени. Аромат горящих дров смешивался с терпким духом виски, который Дэниел разлил в хрустальные бокалы, его движения были размеренными, но в голубых глазах мелькала тревога, как тень далёкой грозы. Шейла сидела на диване, её каштановые волосы сияли в свете огня, а карие глаза были глубокими, как омут, в котором тонули её страхи и решимость. Воздух между ними искрил, как будто само пространство чувствовало их растущее напряжение. Дэниел протянул ей бокал, его пальцы слегка дрогнули, когда он встретил её взгляд. — Нам обоим нужно снять стресс, — выдохнул он, его голос был низким, с хрипотцой, как шёпот ветра перед бурей. — После всего… я не знаю, как ты держишься, Шейла.
Она приняла бокал, её пальцы случайно коснулись его руки, и оба замерли, как будто электрический разряд прошёл между ними. Её сердце заколотилось, а в груди разлилось тепло, которое она не ожидала. Он так близко, — подумала она, её голос дрогнул, но она быстро оправилась, её тон стал твёрдым, но мягким: — Я держусь, потому что должна, Дэниел. Ради Лилиан. Ради Хейвенбрука.
- А ты… ты как справляешься? Дэниел опустился на диван рядом, его сильное тело напряглось, но в глазах мелькнула уязвимость, которую он редко показывал. Он сделал глоток виски, его губы сжались, а взгляд устремился к огню.
— После Лилиан я думал, что больше никому не смогу доверять, — признался он, его голос был хриплым, как будто слова царапали горло. — Всё, что у меня осталось, — это Хейвенбрук… и гнев. Но ты… ты заставляешь меня сомневаться в этом.
Шейла повернулась к нему, её глаза вспыхнули, но в них мелькнула нежность, которую она не могла скрыть. Она сжала бокал, её пальцы побелели, а голос стал тише, но твёрже: — Я тоже не доверяю легко, Дэниел. После Лилиан я закрылась от всех. Я боялась, что, если откроюсь, меня снова предадут. Но ты… ты показал мне, что даже сильные могут быть добрыми. Как с тем котёнком. Дэниел улыбнулся, его голубые глаза заблестели, как озёра под солнцем, и в них мелькнула искренняя теплота.
— Малыш? — уточнил он, его голос стал мягче, почти ласковым. — Он напомнил мне, что даже в темноте есть что-то, о чём стоит заботиться. А ты… ты напоминаешь мне, что я всё ещё могу чувствовать, Шейла.
Её щёки слегка порозовели, но она не отвела взгляд, её глаза встретили его, и между ними повисла пауза, длинная и осязаемая, как натянутая струна. — Чувствовать — это опасно, — прошептала она, её голос дрожал от смеси страха и нежности. — Но, может, оно того стоит? Он наклонился чуть ближе, его дыхание стало теплее, а взгляд глубже, как будто он пытался заглянуть в её душу. — Может, — согласился он, его голос был низким, как рокот далёкого грома. — Но я не хочу, чтобы ты снова закрылась, Шейла. Ты… ты как огонь. Яркий, сильный, но… я боюсь, что ты сгоришь, если будешь одна. Её сердце сжалось, а в груди разлилось тепло, как будто его слова растопили что-то внутри. Она улыбнулась, её губы дрогнули, а голос стал мягче: — Я не одна, Дэниел. Ты здесь. И… я начинаю думать, что это не так уж плохо.
Они продолжали говорить, их голоса переплетались, как мелодия, то мягкая, то напряжённая. Дэниел рассказал, как однажды чуть не потерял всё из-за предательства партнёра, его голос дрожал от гнева, но в нём звучала боль: — Я доверился ему, как брату. А он продал меня за деньги. После этого я поклялся, что никогда больше не буду никому доверять. Но с тобой… я не могу не доверять.
ФШейла кивнула, её глаза заблестели, как будто слёзы были близко, но она сдержала их. — Я понимаю, — выдохнула она, её голос был мягким, но твёрдым. — Я всегда боялась подвести Лилиан. Она была такой… сильной, такой доброй. Я хотела быть как она, но… я боялась, что не смогу. И теперь, когда её нет, я чувствую, что должна быть сильной за нас обеих.
Дэниел смотрел на неё, его взгляд был глубоким, как океан, и в нём мелькнула нежность, которую он не мог скрыть. — Ты сильнее, чем думаешь, Шейла, — прошептал он, его голос был тёплым, как каминный свет. — Лилиан гордилась бы тобой. Я уверен. Их руки снова коснулись, когда они потянулись за бокалами, и на этот раз ни один из них не отстранился. Их пальцы замерли, переплетённые, и воздух между ними стал тяжёлым, как перед грозой. Шейла почувствовала, как её сердце заколотилось, а тепло в груди стало жаром. Он видит меня, — подумала она, её голос дрожал от нежности. Дэниел смотрел на неё, его грудь сжималась от влечения, но он боялся переступить черту. Она как огонь, — думал он, его глаза блестели от восхищения. Они не сказали ни слова, но их взгляды говорили больше, чем любые слова.

Ночь накрыла окраину города, и заброшенный склад утопал в мраке, лишь тусклое свечение фонаря дрожало в темноте, отбрасывая зловещие тени. Дуновение сырости смешивалось с едким запахом ржавчины, а воздух был тяжёлым, как перед ударом молнии. Клара стояла у стены, её светлые волосы сияли в полумраке, но голубые глаза были холодными, как лёд, и в них мелькала злоба. Мортис мерил шагами грязный пол, его тёмные глаза горели, а плечи напряглись, как у зверя перед прыжком. Джейкоб сидел на ржавом стуле, его улыбка была скользкой, как масло, а голос — холодным, как сталь.— Ты должен был её остановить, Джейкоб! — прошипела Клара, её голос был ядовитым, как у змеи, готовой ужалить. — Теперь она знает о долге, о документах! Если она найдёт доказательства, мы все сядем!
Джейкоб усмехнулся, его глаза сверкнули, но в них мелькнула тревога, которую он пытался скрыть. — Я сделал, что мог, Клара, — отозвался он, его тон был расчётливым, как у игрока, который знает, что ставка высока. — Лилиан доверяла мне, как щенок. Она сама всё рассказала — про операцию матери, про долг. Я передал тебе её слова, и ты… закончила дело. Не вини меня за то, что ты не смогла замести следы.
Мортис остановился, его кулаки сжались, а голос рявкнул, как выстрел в тишине: — Хватит спорить! Если Шейла копнёт глубже, мы все сядем! Она уже знает о переписке, о плане! Надо найти её слабость, Клара. Дэниел сломается, если она исчезнет.
Клара шагнула к нему, её глаза вспыхнули, как молнии, а голос стал тише, но ядовитее: — Ты думаешь, я не знаю этого, Мортис? Она — единственное, что держит его на плаву. Если мы уберём её, он станет марионеткой в наших руках. Но нам нужно время. И информация.
Джейкоб наклонился вперёд, его улыбка стала шире, но глаза оставались холодными, как лёд. — Тогда найди кого-то, — промурлыкал он, его голос был скользким, как шёлк. — Пусть следит за ней. Каждый её шаг, каждая ошибка — я хочу знать всё. Если она оступится, мы будем готовы. Мортис сжал челюсть, его тёмные глаза горели, но в них мелькнула паника. — А если она найдёт больше? — прорычал он, его голос дрожал от злобы. — Если она раскопает, что ты с нами, Джейкоб? Ты уверен, что Лилиан ничего не оставила против тебя?
Джейкоб побледнел, его улыбка дрогнула, но он быстро оправилась. — Она ничего не знала, — отрезал он, его голос стал резким, как лезвие. — Она доверяла мне до последнего. Но… если Шейла начнёт копать, нам нужно действовать быстрее. Мой человек начнёт завтра. Она не уйдёт от нас.
Клара кивнула, её пальцы сжались в кулаки, а сердце колотилось от ярости. Я не проиграю, — думала она, её глаза горели, как угли. Мортис смотрел на неё, его злоба пересиливала страх. Дэниел заплатит, — думал он, его кулаки дрожали. Джейкоб откинулся на спинку стула, его мысли кружились, как вихрь. Если она раскопает больше… — думал он, его пальцы сжали подлокотники. Их разговор длился, они спорили о деньгах, о рисках, но их общая цель объединяла их, как цепи.

День в городе был серым, но солнечный свет струился через окна маленького кафе, наполняя его теплом. Аромат свежесваренного кофе смешивался с запахом корицы от выпечки, а гул голосов создавал уютный фон. Шейла сидела за столиком у окна, её карие глаза были острыми, как лезвия, но улыбка на губах была мягкой, притворной. Она пригласила Джейкоба под видом дружеской беседы, но её цель была ясна: узнать правду. Джейкоб вошёл, его светлые волосы были аккуратно уложены, а улыбка — скользкой, как масло, но в глазах мелькала насторожённость.
— Спасибо, что пришёл, Джейкоб, — начала Шейла, её голос был мягким, как шёлк, но с подтекстом, который он не заметил. — Я знаю, ты был близок с Лилиан. Мне нужно понять… что с ней происходило перед смертью.
Джейкоб сел напротив, его движения были плавными, но пальцы слегка дрогнули, когда он взял чашку кофе. — Конечно, Шейла, — отозвался он, его тон был беспечным, но глаза насторожённые, как у лисы. — Она была как сестра. Всё мне рассказывала — про долг, про операцию матери… Слишком доверяла, знаешь. Шейла кивнула, её улыбка осталась на месте, но глаза вспыхнули, как искры. — Доверяла… Это хорошо, когда есть такие друзья, — промурлыкала она, её голос был ровным, но в нём мелькнула твёрдость.
— А ты… помог ей с долгом? Или с тем кто шантажировал? Скажи кто посмел ей угрожать?Джейкоб усмехнулся, но быстро сменил лицо на унылоеего голос стал скользким, но в нём мелькнула оговорка: — Я… сделал, что мог. У меня самого были финансовые проблемы и я не в силах был  помочь. Лилиан она была сложной. И говорила, что шантажистка посадит Лили если та расскажет, кто ею угрожает. Шейла замерла, её сердце сжалось, а глаза горели холодным огнём. Шанташистка! Это женщина и скорее всего Клара — подумала она, её голос дрожал от ярости, но она скрыла это за улыбкой. Ты передал её слова Кларе. Она сделала вид, что не заметила, её тон остался мягким: — Понимаю.  Расскажи, что думаешь о поступках Клары Лилиан?Джейкоб расслабился, его голос стал беспечным, он старался то и дело оправдывать Клару, но Шейла уже достаточно поняла, что Джейкоб тоже с Кларой. Их разговор длился, она задавала вопросы, он отвечал, но её мысли кружились, как вихрь. Он предал её, — думала она, её пальцы сжали чашку, ногти впились в ладони. И он работает с Кларой. Она улыбнулась, её голос был тёплым, но внутри бушевала буря. Я найду доказательства, — решила она, её решимость стала твёрже.

Кухня Хейвенбрука была залита мягким светом, льющимся через окно, а благоухание свежесваренного кофе смешивалось с запахом тёплой выпечки. Шейла сидела за столом, её пальцы сжимали кружку, а карие глаза были острыми, как кинжалы. Эмма вошла, её рыжие волосы сияли, но глаза были нервными, как у оленя, готового бежать. Она поставила перед Шейлой тарелку с булочками, её голос дрожал, но в нём звучала искренность:
— Я испекла их для тебя, Шейла. Я… я хочу поговорить.Шейла подняла взгляд, её глаза вспыхнули, а голос стал холодным, как лёд: — Ты хочешь поговорить, Эмма? После всего? Ты знала, что Клара сделала с Лилиан, и молчала. Почему я должна верить тебе? Эмма побледнела, её умоляли поверить ей но она стиснула зубы, её голос дрожал, но был искренним: — Я знаю, что ты мне не веришь, и я это заслужила. Но я хочу помочь. Клара угрожала мне, Шейла. Я боялась. Но я не хочу, чтобы она победила. Шейла сжала кружку, её сердце сжалось от гнева, но в груди мелькнуло сомнение.
— Страх — не оправдание, Эмма, — отрезала она, её голос был острым, как бритва, но в нём мелькнула тень сомнения. — Ты могла прийти ко мне. Ты могла рассказать Дэниелу. Почему сейчас?
Эмма шагнула ближе, её пальцы дрожали, но голос стал твёрже: — Потому что я ненавижу её, Шейла. Она сломала мою жизнь так же, как твою. Я знаю, где она прячет свои бумаги — настоящие, не подделки. Я видела их. Дай мне шанс доказать, что я на твоей стороне.
Шейла посмотрела на неё, её глаза сузились, но в них мелькнула задумчивость. Может, она говорит правду? — подумала она, её голос смягчился, но остался твёрдым: — Если ты лжёшь, Эмма, я тебе не прощу. Но… расскажи всё, что знаешь. Каждую мелочь. Где эти бумаги? Кто ещё с ней? Эмма кивнула, её голос дрожал, но она начала говорить, её слова лились, как река, полные деталей. Шейла слушала, её вопросы были острыми, как стрелы, но внутри она сомневалась. Если она искренна… — думала она. Их разговор длился, напряжение между ними росло, но Шейла начала видеть в Эмме не только предательницу, но и жертву.