Глава 31
Ветры отчаяния завывали скорбью на опустошённых землях, неся собой шепот разрушенных сёл и городов. Небо превратилось в мрачную бездну, где в ее пучине лишь сверкали молнии — предвестники мрачных времён, когда магия, некогда даровавшая людям шанс на новую жизнь, обернулась источником ее разрушения. Обломки древних храмов и крепостей тянулись по горизонтам, как останки последней людской цивилизации. В их тенях прятались последние выжившие — словно тени в ночи, они бродили сквозь развалины, пытаясь найти отблеск надежды в этом мире, где магия лишь отравляла, а мечи ломались от бесконечных сражений.
— Не хочу умереть в этом сумрачном гетто!
Но оставались и упрямцы. Они, измождённые и израненные, пытались усмирить гибельный поток тьмы, который затопил их земли, но каждая попытка вызывала очередную волну катастрофы. Среди ломающихся скал, движение обломков которых походили на танец, они упрямо выставляли лица вперёд навстречу кислотному дождю. Но даже эти безумцы, казалось, метались на грани разложения — их лица погрузились в тени, а глаза налились болью.
— Каждый акт магии — это война, — шептал Габриэль, ощущая боль от кислоты на своих костях. — Мы танцуем на краю пропасти, оттягивая неизбежное. Природа слишком долго прощала нам наши ошибки.
— Дэмиэно ещё не нашли? — сглотнул Ремо, до крови кусая нижнюю губу.
— Рыцарь ещё не вернулся, — покачал головой Серхио, отворачиваясь от протянутой бутыли с водой. — Не буду. Есть более нуждающиеся в них.
— Ты не пил уже давно, — устало прошептал Лиам. — Прошу. Хоть глоток.
— Отдайте мою порцию пушистым, как вернутся. Они сильно рискуют, отправляясь на разведку. Или нашим, если проснутся.
— Не если, а когда, — поправил его Аттуал, держась рукой за камень.
Их взоры метались от бесчисленных руин к мрачным небесам, ища ответ на вопрос, который, казалось, был уже предрешён. Но в углу сердца всё ещё тлела искорка надежды — надежда, что однажды они смогут возродить этот мир, показать ему, что даже после падения и бесконечного мрака возможен новый рассвет.
— Строимся, очередная волна, — прохрипел Лоцман, вставая с земли.
— Феб, сколько можно спать, — с отчаянием взмолился Рей, глядя на безжизненные тела своих товарищей.
— Гатто стоит!
— Бергхан, они изменились, — шепнула Конджиламента, опасливо глядя вперёд. — С каждым разом они все сильнее, словно питаются нашим отчаянием и болью.
— Сейчас все и закончится, — Габриэль говорил с некой грустью, проводя рукой по своему обезображенному лицу. — Против этой волны мы уже не выстоим.
— Хватит бурчать, ты насчёт двух предыдущих тоже самое твердил! — прокричал Уомо вылил остатки воды на тряпку, затем провел ею по губам Терра.
— Приближаются! — гаркнул Серхио и сделал шаг вперёд, закрывая собой товарищей.
Звон стали эхом отразился от стен пещеры.
Никто из них не знал, выстояла ли Столица, продолжает ли Север бороться с Тьмой, существует ещё Остров Свободы или залег пылью на морском дне. Колыбель Дейви Джонса склоняла их в сон, но крики надежды заставляя их стоять на ногах.
Казалось, что сама ночь обрушивается на них огромным вихрем, готовым поглотить все живое. Химеры и создания, чьи конечности словно были сотканы из кошмаров, стремились вперед, и ярость их криков резонировала в ветре.
Сложив руки на поясе, Габриэль с сомнением осмотрел своих спутников. Каждый из них знал — возвращения уже нет. И если учёный был готов принять смерть после нескольких веков гниения заживо, то молодые сердца лихорадочно искали храбрости, пусть и иллюзорной, мимолётной. Их силы истощились, надежда угасала, и вместе с ней желание бороться.
— Мы не отступим, — произнес капитан, взглядом убивая мимолетное желание сдаться. — Мы дали клятву защищать их.
Либерта, громко вздохнув, дотронулась до своей раны на плече. Она почувствовала, как кровь медленно стекла по еще теплой ладони. Она уже давно для себя решила, что не позволит себе упасть в пустую бесконечность без борьбы.
А от слов Лоцмана в душе огонь разгорался сильней.
— Если мы умрём, пусть смерть будет с мечом в руках, а не в страхе! —закричала она, держа клинок наготове.
— Гатто старается использовать камень. Пускай они блокируют сердце Гатто, они точно пропустят секунду и Гатто всех вылечит! — кричал брюнет, сплевывая кровь.
— Не смей так изводить себя! — прохрипел Лоцман.
— Нет! ГАТТО ВСЕХ СПАСЕТ!
Ремо, впервые поднявший спустя время голову, ощутил, как слова капитана разжигают огонь и в его сердце. Отчаянный поступок Дэмиэно убил его морально. Поступок, что изначально имел нулевую вероятность успеха.
А этот засранец все равно так поступил. А я чем хуже ?
Он сжал пальцы вокруг холодного металла своего оружия, как будто тот мог вернуть ему утраченное тепло. Вернуть его друга...
Его Дэмиэно.
— Не дадим им пройти! — закричал он, делая шаг вперёд.
Они, тронувшись с места, встали на защиту последнего человеческого бастиона. В каждую мышцу просачивалась сила, и даже физический голод, что сводил их с ума, был на время заглушен решимостью. Они застыли столбами света перед наступающей тьмой. И вот, когда она приблизилась, заглушая собой все живое, они подняли свои мечи и щиты. Уже давно знали, что жертва их будет велика, но в этом и был смысл жизни — защищать то, что осталось. И даже если их имена будут забыты, это сражение станет частью легенды, написанной на возрожденном звёздном небе.
— Эй, у вас осталась хотя бы одна шутка про смерть? — спросил Аттуал, подтянувшись к остальным, несмотря на неприятное колющее ощущение в груди.
Обратя на себя внимание, Темпеста слабо усмехнулся и поправил рукавицы — перед ними лежал мрак, которому стоило противостоять, и, несмотря на страх, смех для него казался единственным способом справиться с мыслью о неминуемой погибели.
— Похоже, что через пару минут мы сразимся с самой смертью! — подхватил Лоцман, лукаво прищурившись. — Надеюсь, у неё есть чувство юмора!
— Извольте , моя погибель ей не по карману, — выдавил из себя смех Уомо. — За мной пусть присылает экипаж, я не намерен оставлять на этих развалинах все свое золото.
— Снова будем издеваться над Камилло и его безответной любви к леди Калинон? — усмехнулся Лиам.
— Ещё спрашиваешь, — хрустнул шеей Серхио, морщась от холодного ветра, словно ему кто-то прописал подзатыльник.
— Зато больше не нужно беспокоиться о том, что Феб может утопиться, — натянул улыбку Рей.
— Дорогой мой Рей, этот экземпляр нам и в Темноте не даст спокойно существовать, — нервно взъерошил волосы Аттуал.
— Как и я с Айканаром! — Берхан вытер пот со лба и выставил руку кпереди. — Бесконечный чемпионат кулачков!
— Слышишь, Смерть, ещё не поздно отступить. Они тебе там все разнесут, — шепотом взмолился Ремо.
Пока очередная волна химер сокращала между ними расстояние, пираты щеголяли шутками о собственных похоронах, представляя, как будут сидеть среди мёртвых в компании своих, что возрадовались бы их находчивости. Напряжённость нарастала, но каждый из них чувствовал: в духе этого лёгкого юмора прятался глубокий смысл. Они были готовы сразиться даже с самой смертью, вытаскивая из себя последние искры отчаяния и надежды.
— Кто первый умрет, тот будет сто лет проставляться — рассмеялся Аттуал, подмигнув остальным.
— А завещание все написали? — подхватил Лиам. — Лично Фаро завещает свои волосы — великое наследие!
Взгляды соратников встретились вновь, и в каждомиз них читалась искорка поддержки. В этом безмолвном согласии они нашли то, что могло объединить их — силу, чтобы сражаться.
Сражаться до конца.
Когда облака свились вокруг, и ветер усердно завыл, поглощая их шутки, они стали теми, кто без страха нырнут в бездну. Пираты подняли оружие, не смея шагнуть назад, и поклялись друг другу, что если последняя битва положит конец их жизням, смех будет звучать в звуках сражения гимном отваги перед лицом неизбежного.
— Выкуси! — закричала Нереа, выбегая с чем-то искрящимся из пещеры.
— ТЫ С УМА СОШЛА? — истошно закричал Рей.
— НЕРЕА! — отчаянно пыталась достучаться до нее Либерта.
Как и Дэмиэно, она была непоколебима. В воздухе завитал дым, едкий и пепельный. В свете зловещего пламени, вспыхнувшего от ужасного взрыва, ее тело отлетело в сторону, словно кукла, выброшенная из рук своего создателя. Крики из строя разнеслись по опустошённому краю. Время замерло, словно само пространство застыло в ожидании. Мгновение, полное боли и безумия, расползлось, заполнив всё вокруг. Пустота охватила собою все.
Внезапно ожил ветер. Его лёгкие прикосновения принесли с собой свежесть, словно пробудились сами истоки надежды. Тело, отлетевшее вверх, подхватил потоком силы Феб. Он усмехнулся, увидев в глазах Аттуала проблеск надежды, смешанную со слезами, — вспышку, напоминающую солнечный зайчик, появляющийся после долгой непогоды.Эта искорка жизни пронзила собой окружающий мрак. Словно солнце, пробивающееся сквозь мрачные облака, он парил в воздухе, окутанный голубой аурой. Лёгким движением он уложил бессознательное тело Нереа под камень, где уже охраняли обессиленного Дэмиэно отряд пушистых защитников.
— Ррррыцаррррь держит защиту! — важно заявил попугай. — АЮТО НЕ СПАТЬ!
— Гав! — подтвердила Колбаса и начала вылизывать лицо девушки от грязи и пороха.
— Ты прав, Аттуал, покоя в Темноте я вам точно не дам, — усмехнулся Темпеста. — Пригнитесь! Живо!
Последнее слово превратилось в свист прежде, чем их тела отбросило в сторону укрытия. Вся земля вокруг затряслась, а клубни пыли завесой закрыли обзор. С каждой секундой напряжение нарастало, волны энергии прокатывались по их телам, проникая в каждую клеточку. Озлобленные химеры двинулись с удвоенной яростью. Их бесформенные тела изогнулись, готовясь к удару.
Терра, окутанный желтой аурой, закрыл глаза и сконцентрировался на своем дыхании. Он ощущал пульсацию земли под ногами, как если бы живая сущность прислушивалась \ к любому его желанию. Вдруг он открыл глаза, исполненные ясности и решимости. Позади него разразился белый поток. Он больше не чувствовал усталости, лишь сияние Света, сквозь которое он всматривался в Тьму.
Подняв молот над головой, он закричал и крик его разнесся по воздуху. Вокруг молота сияла яркая энергетическая сфера. И в это самое мгновение, он обрушил его на поверхность земли с такой силой, что мир вокруг взорвался словно хрупкая стеклянная чаша. Земля под ним содрогнулась, а трещины паутиной начали расползаться по всем направлениям.
Молниеносный шум раздался, сотрясая уши, а потом... снова удар. Он был столь силен, что сам воздух замер в ожидании. Химеры, абсолютно неподготовленные к такому натиску мощи, начали падать в образовавшиеся трещины, их дикие крики страхом переплетались с гулом земли.
Терра не останавливался, он продолжал бить молотом, каждая новая волна ударов, прогибала землю, формируя бездонные пропасти. Химеры исчезали в них, не успевая понять, что произошло. Дей не позволил чувствам восторга или ненависти затмить свою магическую фокусировку, он действовал, выигрывая время на постройку временной баррикады.
Тяжелые трещины в земле всё больше углублялись, и вскоре они превратились в бескрайние пропасти, столь глубокие, что из них не было возврата.
— Мы не будем жертвой тьмы! — с этими словами он поднял молот еще раз и обернулся на Каскату, которая уже успела опуститься на землю.
Окутанная синей аурой, Каската бежала к уцелевшим товарищам. Вода повиновалась ей, как никогда раньше. Она чувствовала ее каждой своей клеточкой, ее прохладную мощь, ее тихую силу. Испытание забрало ее голос, не оставив даже хриплый шепот, но взамен подарило нечто большее — истинное единение со стихией.
Взмахом руки волна стала подобием носилок. Она бережно уложила туда Либерту, чье лицо исказилось от боли. Каската коснулась ее лба, посылая прохладу. Вода плавно подняла носилки, понесла их к входу в пещеру, где мерцал тусклый свет от факелов.
— Все к пещере! — хрипло закричал Лоцман, закидывая на плечо ослабшего Гатто.
Сердце сжалось, у входа ее уже ждал Аттуал, готовясь к созданию барьера. Увидев ее, он сразу все понял. Его взгляд, обычно искрящийся озорством, стал серьезным и полным сочувствия.
— Ну что, моя молчаливая сирена, — произнес он, стараясь сохранить бодрость в голосе. — Дай угадаю, ты теперь можешь говорить с рыбами на их молчаливом акценте? Только, боюсь, я не понимаю рыбий язык. Дай словарик, чтобы я знал, как с тобой разговаривать.
Каската попыталась улыбнуться, но вышло лишь болезненное подобие ухмылки. Она кивнула на носилки, давая понять, что нужно делать. Аттуал тут же подхватил Либерту, помогая нести раненую вглубь пещеры.
— Знаешь, — продолжал он, стараясь отвлечь ее и раненых от боли. — Теперь, когда ты стала безмолвной, мне придется говорить за двоих. Готовься слушать мои гениальные комментарии в двойном объеме!
Каската толкнула его плечом, стараясь скрыть улыбку. Аттуал всегда знал, как поднять ей настроение, даже в такой тяжелой ситуации.Они работали в паре, словно единое целое. Каската создавала водные носилки, исцеляла с прибывшим в укрытие Терра раны, а Аттуал, словно ее голос, подбадривал всех.
— Во имя Дейви Джонса заткнись уже, — прохрипел Лоцман, жадно умывая лицо водой.
— Барьер стал намного сильнее, — шепнула Конджиламента. — Даже раны стали затягиваться с удивительной быстрой скоростью.
Каждая спасенная душа была для Каскаты подтверждением того, что жертва, которую она принесла, была ненапрасной. И пусть она лишилась голоса, она обрела нечто большее — возможность исцелять, защищать и любовь, которая понимала ее без слов. А рядом с ней был Аттуал, ее верный спутник, готовый говорить за двоих, смеяться за двоих и любить за двоих. И вместе они были сильнее любой Тьмы.
— Барьер готов, сейчас будет трясти! — предупредил всех Рей. — Фиамма уже концентрируется!
— Я тогда от огненного шторма чуть равновесие не потерял, — шепнул Серхио, сжимая ладонь Конджиламенты. — Что же нас ждёт сейчас?
— Мы готовы! — закричал Лиам, посылая свой голос с энергией стихии непосредственно к тем, кто остался снаружи.
— Классный трюк, и голубей не нужно, — горько усмехнулся Уомо. — Ты бы так заработал на своем таланте...
— А я говорил, этот черт даже перед смертью будет думать как заработать, — усмехнулся Лоцман.
Крик Лиама растворился в воздухе, передавая сообщение. Огонь заплясал в глазах Фиаммы, отблескивая на ее уставшем лице. Пещера, ставшая временным убежищем для тех, кого она поклялась защищать, казалась ненадежной скорлупой перед надвигающейся бурей. Вокруг слышались жуткие завывания химер, их мерзкий запах проникал даже сквозь толщу камня. Души павших, что призвала она на защиту к живым, выстроились перед входом, сжимая в руках оружие. Если бы она могла, она показала живым, сколь храбры их погибшие товарищи, дала бы время им поговорить и попрощаться друг с другом. Так, по-человечески... Встряхнув головой, она отогнала от себя грёзы. Андриан и Менте стояли плечом к плечу, посылая ей с улыбкой поддержку. Вдвоем они подняли кулаки вверх, как символ борьбы, и все остальные павшие последовали их примеру. Окруженная алой аурой, она подняла и свой кулак в ответ, ощущая дуновение ветра за своей спиной. Рядом с ней приземлился Феб. Воздух, обычно послушный к его воле, сейчас казался взволнованным, вторя внутреннему смятению. Не дожидаясь, он взял ее руку в свою, его прикосновение, когда-то такое желанное, теперь вызывало сложную смесь боли и ностальгии.
— Я знаю, это наши последние мгновения. Знаю о твоей жертве, какую ты принесла во имя этой силы. Пока у нас осталось время, выслушай. Прости меня, — шептал он дрожащим голосом. — Прости за всю боль, что я причинил тебе. Я был слеп, был глуп. Но я по-прежнему люблю тебя, Фиамма. Я всегда любил. И не перестану любить даже после смерти, когда поток этой энергии сожрет всю мою сущность, оставив лишь оболочку.
Ее сердце сжалось. Глаза резко зажмурились, сдерживая слезы.
— Я потеряю свое тело после этой битвы, такова цена, — шепнула она. — Ты же будешь жить. Рассудок покинет тебя и ты забудешь обо всем. Забудешь обо мне.
— Ни на мгновение, — покачал головой Феб, поднося ее руку к своей груди. — Этот шрам не позволит забыть.
— Тогда ты будешь чувствовать боль до самой смерти, — она осмелилась посмотреть ему в глаза. — И будешь испытывать из-за этого лишь ненависть.
— Только каплю сожаления, — грустно улыбнулся он. — Что не послушал своего младшего братца. Ни в Ордене, ни на Острове, ни в Пустоши.
В этот момент все сомнения отступили. Они стояли плечом к плечу, две неконтролируемые агрессивные стихии, связанные прошлым и общей угрозой. Они были энергиями, которые должны слиться воедино. Фиамма глубоко вдохнула, собирая в себе всю силу огня. Держа ее за руку, он поднял вихрь ветра, раздувая пламя в неистовый смерч. Вместе они создали огненный шторм, бушующий Рундук, который с ревом вырвался наружу.
Химеры, застигнутые врасплох, не успели среагировать. Огонь поглощал их, сжигая их мерзкие тела до пепла. Завывания сменились предсмертными криками, а затем тишиной.
Когда огонь утих, они стояли, задыхаясь, посреди обугленной земли. Вокруг валялись останки химер, напоминая о том, какой ценой досталась им очередная передышка перед новой волной.
Быстрыми шагами они добрались до пещеры.
В воздухе висела тяжелая тишина, пропитанная дымом и запахом свежей крови. В пещере было тоже было неспокойно — мимолётная радость быстро сменилась напряжением. Все слушали Терру, затаив дыхание. Его слова, словно удары молота, обрушивались на их сознание, разбивая прежние представления о мире. Дей, с лицом, измученным болью и усталостью, рассказывал о древней тайне, о рождении их мира и об Артуре Дее, создателе всего сущего. Он говорил о его извращенной любви к власти, о его стремлении подчинить себе стихии, о его безумной жажде контролировать саму жизнь. Рассказывал о том, как отец, вместо гармонии и процветания, посеял хаос и раздор, превратив мир в поле битвы.
— Он был моим отцом, — произнес Терра, его голос дрожал и периодически срывался на крик. — Но он предал нас всех! Он предал саму суть жизни!
Вокруг послышались вздохи и шепот. Неверие смешивалось с ужасом. Все знали, что зло существует, но представить, что его корни уходят так глубоко, в само основание мира, было выше их понимания.
Закончив свой рассказ, Терра замолчал, опустив взгляд. Наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра.
— И что же нам делать? — наконец, спросил Габриэль, его голос был полон отчаяния. — Мы сражались, мы умирали, но зло только крепчало. Как нам победить его?
— Я на Артуррррра сейчас как насррррррр....
Терра поднял голову, его глаза горели решимостью.
— Есть только один способ, — сказал он. — Нужно пожертвовать стихиями. Вернуть их природе. Отдать ту силу, которую Лев Зоки так стремился подчинить.
Вновь воцарилась тишина. Жертва, о которой говорил Терра, казалась непостижимой. Отказаться от стихий, от самой основы их существования, означало лишить себя защиты, силы.
Лишиться самой жизни.
— Но... но как? — прошептал Гатто, его лицо было бледным. — Как это сделать?
Терра вздохнул.
— Я должен сделать это, — сказал он. Я родился при смешении крови рода Магистров, несущего Свет и крови моего отца, в котором бурлила Тьма. Поглотив две сердцевины, я стану сосудом для стихий, верну их Древу и остановлю Артура.
Снова раздались крики. На этот раз в них звучал протест.
— Нет, Терра! Не делай этого! — крикнула Фиамма, ее глаза были полны слез. — Мы не позволим тебе!
— Ты нужен нам! — прохрипел Серхио.
— Ты наша надежда! — закричал Лиам. — Должен быть другой способ!
Терра покачал головой.
— Нет другого способа, — сказал он, переводя взгляд на Габриэля. — Хранители долго искали, испробовали все. Это единственный путь. Если я не сделаю этого, мир будет обречен.
Он оглядел собравшихся. В их глазах он видел не только страх и отчаяние, но и надежду. Он видел веру в то, что он сможет спасти их.
— Я знаю, что это трудно, — сказал он. — Но я прошу вас, поверьте мне. Поверьте в то, что это необходимо. И когда все закончится, постройте новый мир. Мир, в котором не будет места жадности и ненависти. Мир, основанный на любви и гармонии. Подарите его моей матери, Эрбе и моему не родившемуся ребенку.
Он замолчал, собираясь с духом. Впереди его ждала жертва, величайшая жертва, на которую только способен. Он знал, что ему будет больно, что его жизнь оборвется, но он верил, что это того стоит. Он верил в будущее, в новый мир, который они смогут построить.
—Я готов, — сказал он, его голос звучал твердо и решительно. — Начнем.
— Ррррыцаррррь не отпустит тебя одного! — запротестовал попугай и величественно сел на его плечо. — До конца! К хозяйке и Трррррою!
Аюто начал протестовать, Колбаса же жалобно завыла. Глаза выживших наполнились слезами. Они понимали, что видят перед собой не просто юношу, а героя, готового на самопожертвование ради всего мира. Без лишних слов, один за другим, они начали подходить к Терре, высвобождая свои стихии.
Габриэль держал Терра костлявыми пальцами за правую руку, передавая ему энергию камня Тьмы, по левую руку же стоял Гатто.
— Не смотрите на меня, как только последняя капля силы покинет меня, моя душа освободится от этого гнилого тела! — улыбнулся Габриэль. — Зрелище будет гадким.
Терра благодарно принимал стихии от товарищей, и каждая волна силы отзывалась эхом в его душе, разворачивая перед внутренним взором яркие полотна воспоминаний.
Воздух... Легкий ветерок, наполненный смехом и азартом, принес ему воспоминание о первой рыбалке с Фебом, когда они застряли на Острове Девятерых. Они сидели на берегу реки, с самодельными удочками в руках, и хвастались, кто поймает больше. Подплывший незаметно Аттуал подцепил ему на крючок старый башмак, и они долго хохотали, пока Терра не сбросил его в реку. Этот смех, чистый и беззаботный, заполнил ее грудь вместе с принятой стихией.
— Пусть ты не сдал вначале экзамен, Дей, мое сердце будет бесконечно биться за тебя, — шепнул Феб, отпуская его плечо.
Огонь... Жаркое пламя костра отозвалось в памяти картиной из таверны "Пылающий котелок" после воскрешения Фиаммы. Вместе с ней и Каскатой они праздновали всю ночь долгожданное восссоединение. Громкий смех, тосты, матерные песни в исполнении Бергхана, и Айканар, что рассказывал небылицы о своих подвигах, размахивая кружкой эля. Огонь дружбы, согревавший их сердца в самые темные времена, вспыхнул в нем с новой силой.
— Надери ему задницу, Терра. Пусть страдает за то, что отнял тебя у меня, — всхлипнула Фиамма, дрожа в его объятьях.
Вода... Прохладная волна окатила его, вызывая в памяти тихий вечер у горного озера с Каскатой. После долгого дня, полного тренировок, они сидели молча, глядя на отражение звезд в темной воде. Каската, обычно сдержанная и немногословная, тогда открыла ему свою душу, поделилась страхами и мечтами. Глубина их связи, такая же бездонная, как и то озеро, наполнила его покоем.
В ее молчаливом взгляде он прочитал все сожаление и поддержку, какое бы не передалось одними лишь словами. Мягко обняв девушку, он ещё раз поблагодарил ее за то, что она была с ним рядом, когда беспощадная правда разделила его жизнь на до и после.
Звук... Ритмичный гул отозвался в ней эхом старой мелодии. Вместе с Лиамом они часто устраивали импровизированные концерты в долгих плаваниях. С его любовью к музыке, длинноволосый мог превратить обычный вечер в феерию звуков. Терра, хоть и не обладал особым талантом, подпевал ему, смущаясь и смеясь над своей неуклюжестью. Гармония их душ, выраженная в этих простых мелодиях, зазвучала в нем с новой силой.
— Клянусь, твоя жертва увековечится в моей книге, — прошептал он со слезами на глазах, нехотя отпуская его руку.
Пустота... Ощущение всепоглощающего мрака напомнило ему о партии в карты с Бергханом и Уомо. В полумраке каюты, освещенной лишь свечой, они часами играли, обмениваясь шутками и колкостями. Уомо, всегда немного отстраненный и загадочный, умел разглядеть его истинную сущность, а беззаботность и азарт Лоцмана подогревали его изнутри. Тишина и доверие, царившие между ними, наполнили его ощущением безусловного принятия.
— Я горжусь тобой, мой мальчик, — с этими словами Лоцман по-отечески прижался лбом ко лбу Терра и болезненно всхлипнул.
Молния... Внезапный разряд энергии перенес его в воспоминание о совместной тренировке с Аттуалом и Серхио. Они сражались под проливным дождем, их движения были быстры и точны, как удары молнии. Серхио, всегда стремящийся к совершенству, подбадривал его, заставляя преодолевать свои пределы, а колкие комментарии Аттуала поднимали моральный дух. Воля к победе и стремление к росту пронзили его с новой силой.
Магнетизм... Невидимая сила притяжения напомнила ему о совместном походе за провизией с Реем и Лиатой. Они исследовали древние руины Острова Девятерых, рассматривая изменённую природу после раскрытия Пустоши. Рей, с его острым умом и аналитическим складом ума, всегда находил выход из самых сложных ситуаций, а Лиата своей терпеливой сушью, всегда добивалась своего. Их взаимодополняющие навыки и общая цель создавали между ними тремя нерушимую связь.
— Я не прощаюсь, Терра, — коротко сказал Рей, крепко сжимая его руку.
Лёд... Охлаждающая волна принесла воспоминание о снежной крепости, которую они построили вместе с Дэмиэно, Аюто и Ремо. Они, как дети, кидались снежками, хохотали и валялись в сугробах. Ремо, обычно сдержанный и серьезный, тогда дал волю своим эмоциям. Подорвала их эго Конджиламента, построившая замок с одного щелчка пальцев. Чистота и невинность этого момента заморозили его боль и наполнили надеждой.
— Я позволю себе не сдерживаться в словах, — она мягко обхватила руками его лицо. — Мне очень будет не хватать тебя, Терра. Эту боль не остудит ни один лёд на Северных землях.
Каждая стихия была не просто силой, но и кусочком души его товарищей, навсегда вплетенным в ткань его существа. Он чувствовал, как могущество растет внутри него, как каждая стихия вплетается в его сердце, усиливая и изменяя его.
Когда последний отдал свою силу, Терра почувствовал небывалый прилив энергии. Он стал средоточием всех стихий, воплощением природной мощи. Взглянув на выживших, он произнес уверенным голосом, скрывая свой страх.
— Я иду к нему, чтобы положить конец этому. А вы живите в мире и помните, что даже в самые темные времена всегда есть надежда и свет.
— Ррррыцаррррь перррредает всем прррривет! — крикнул попугай, сидя на его шее. — Кто заплачет, тот петух!
С этими словами они взмыли в небо, оставляя за собой лишь светящийся след. Терра был готов пожертвовать всем ради мира, ради будущего, в котором больше не будет места ненависти и войне.
Внезапно время вокруг словно остановилось. Скорбящие фигуры застыли восковыми фигурами, мир же потерял свои цвета, окрашивая пейзаж в серые тона. Приземлившись обратно, Терра потряс рукой перед неподвижным лицом Гатто, как вдруг ощутил ледяной холод за своей спиной.
— Нетороплив и сентиментален. Впрочем как и всегда.