Глава 18
Их глаза сверкали во мраке, испуская холодный свет, что буквально заставлял сердце замирать от надвигающегося ужаса. Из глубин повисшего тумана доносилась хриплая песнь, что пронзала душу лезвием отчаяния насквозь заставляя кровь стынуть в жилах. Маленький остров, который представал в ее снах настоящей сказкой, теперь казался заточением, ловушкой, из которой больше не было спасения. Химеры окружили его со всех сторон, их тени тянулись до слабого мерцания света душ ещё живших, заставляя каждого дрожать от страха.
И гаснуть навек.
Все надежды на спасение поглотила тьма, и лишь мертвенное молчание было ответом на крики, мольбы и отчаяния, что хором отпевались в ее голове. Тяжёлый воздух пропитался густым мраком, а от созерцания окружающей картины сердце то и дело сжималось от невыносимой боли.
Сверху, над погруженным в туман островом, темные клубни Пустоши собирались в нечто, отдаленно похожее на врата. Лицо защипало. Капли кислотного дождя, что усиливался с каждым часом, несли в своих венах равнодушное зло и мучительную смерть.
Тяжело выдохнув, она ступила вперёд, навстречу своим детским страхам. Химеры...Темное воплощение всех кошмаров и фантазий, гибриды между кошмарными созданиями и бывшими людьми. Через вычурные очертания они несли в себе весь гнев и боль, что копилась внутри многие годы. Знала, что их изуродованные тела отражали грехи прошлого.
Но за свои ли грехи они несут это бремя?
Она все бежала, пыталась укрыться от безумного шествия чудовищ, но тишина, еще более злая и ужасная, окутала густым покровом каждый сантиметр суши. Горькая безысходность собственного положения наполнила душу до краев.
Лицо девушки было бледным, словно увядший цветок без надежды возвращения в жизнь. Она помнила призрачный блеск счастливого времени, когда остров из снов был ее собственной сказкой, а небо в своих голубых тонах дарило чувство безопасности и покоя. Но теперь окружающая ее пустыня воплощала идущую мировую погибель — разрушалось все, что она когда-либо знала.
И всем сердцем любила.
Кислотный дождь стеснял и грыз ее кожу, словно наказывая ее за то, что она осталась одна в этом кусочке бессмысленного мира. Жидкие капли проникали сквозь каждую пору ее тела, оставляя на своем пути тропы тлена и разрушения. Все вокруг погрузилось в мутный мрак бесконечной порчи. Земля расходилась под ее ногами, источая из своих трещин стоны и страх, который становился частью горечи и отчаяния самой девушки.
Темная армия монстров подходила все ближе и ближе, и их бездонные глазницы излучали безжалостное желание уничтожить итак разрушенный мир.
Оставшись одна среди хаоса, девушка ощущала, как истекает последняя нить ее силы, и страдание проникает в самые глубины ее существа. Она знала, что борьба с монстрами не ведет ни куда, и все, что остается — это уныние перед величием зла, означающего конец ее мира.
Мерзкие гнилостные зубы вонзились в ее шею, заставляя наконец проснуться.
Полумрак комнаты окутал ее. Видения бессмысленных ужасов в очередную ночь лишили ее покоя, заставив в ужасе вскочить с постели и броситься к единственному человеку, способному прогнать страхи.
Через минуту дверь в комнату напротив тихо отворилась. Не до конца проснувшийся Фаро не сразу сообразил, что произошло. Лениво потерев глаза, он сразу увидел ее плачущей, с головой закутанную в покрывало. В ее глазах еще горела тревога после очередного кошмара, заставляя дрожать от страха и нерешительности.
Фаро, заметив эту борьбу с собой, медленно, чтобы не спугнуть, приблизился к ней. Он взял ее руку в свои сильные ладони и мягко подтянул Иви в комнату.
Лёгким движением погладил ее рыжие волосы и успокаивающе шепнул:
— Я здесь, рядом с тобой. Ты в безопасности. Кошмар ушел.
Его голос стал лучом света во тьме, успокаивая Иви.
Покой вновь нашел свое место в ее сердце, когда она упала на мягкую постель, под защитой Фаро, чье присутствие было словно надежным якорем в бурном море.
— Ложись спать, я буду рядом в кресле, — продолжил успокаивать Фаро, накрывая Иви своим одеялом.
Но рыжая не разжала руки, крепко держа его за предплечье.
— Иви, – начал он шепотом, словно желал заполнить ее пространство покоем, — Твои кошмары — лишь отражение сомнений и страхов. Ни одна химера даже не успеет посмотреть на тебя, я обещаю.
Его слова проникли в самое сердце, словно волшебное лекарство, что было способно успокоить самую тревожную душу. Чарующий звук его голоса согревал не хуже двух одеял.
— Это не реальность, просто сон, — продолжал он, слегка приподняв ее за подбородок, чтобы их глаза соединились взглядами.
— Я ничего не могу сделать, — хрипло запротестовала Иви.
— Как это ничего? — улыбнулся ей Фаро. — Ты сильная и безумно смелая женщина, и мир должен лишь радоваться, что имеет столь драгоценный алмаз. Ведь даже в самые темные часы, ты остаешься вдохновением для всех нас. Для меня особенно.
Его силуэт был порталом, ведущим ее из мрачных коридоров кошмара к покое и свету. Его руки тепло обняли ее, словно щит, защищающий от любых невзгод. Под его крылышком, она ощущала себя в крепком коконе.
— Расскажешь ещё о Бене? — тихо попросила Иви, прислонившись щекой к его груди.
— Мы были как две ветви одного дерева, неразлучны и сильны, — с грустной улыбкой начал мужчина, проводя рукой по ее непослушным волосам. — Вечера мы проводили, бедокуря, сидя у костра, который освещал наш путь во мраке ночи. Мы делились своими мечтами и страхами, смеялись и плакали вместе, словно ничто не могло нас разлучить.
— И не разлучит, — прошептала Иви.
— Почему ты каждый раз спрашиваешь о нем? — наклонил голову мужчина.
— Нам обоим нужно это волшебное лекарство, чтобы заштопать дыру в сердце, — лишь прошептала Иви, погружаясь в сон.
Фаро на момент опешил, но затем вновь расплылся в ласковой улыбке:
— Ты удивительна. Никогда не перестану этого повторять, — перешёл на шепот мужчина, рукой поглаживая непослушные пряди.
В объятиях его любви и защиты, девушка медленно скользнула в сон, зная, что рядом с ней человек, готовый пройти через огонь и воду, чтобы даровать ей покой и безопасность.
Сегодня химеры больше не осмелились тревожить ее сны. Пока рядом он, свет ее сердца испепелял даже самые темные фигуры, что рисовало ей подсознание.
***
— Спасибо, что согласилась сходить со мной, — мягко улыбнулась Каталина Такаре, выходя с ней на главную улицу.
— Я и сама соскучилась по Иримэ, — улыбнулась северянка. — Совсем из постели не встаёт.
Последние слова обдали сердце холодом, что даже шерстяная шаль не могла защитить ее своим теплом. Беременность Иримэ протекала очень тяжело из-за позднего диагностирования. Полученные ранее травмы и физические нагрузки лишь усугубили течение, приковав ее для сохранения плода в постели. Каталина и сама разделяла с ней опасения. Крепко сжав ее руку, они шли дальше в молчании по полупустой улице, где лишь редкие прохожие мелькали вдали, словно призраки во мгле.
— Все будет хорошо, — уверила ее Каталина, мягко погладив ее по плечу. — Иви и Мадре знают, что делают
Вдруг, словно отголосок прошлого, в ее памяти ярко вспыхнуло воспоминание о битве. Тогда, в те страшные дни, когда сердце билось в унисон с грохотом оружия, она, сидящая в замурованном лавиной доме, встретила Гатто. Его глаза обрели свет в тот день, а голос зазвучал как песня мужества, в котором так нуждалась северянка.
— Как мне тебя не хватает, — лишь прошептала она в пустоту. — Милый Гатто...
Несмотря на холодный ветер, в сердце девушки горел огонь, которым она была намерена греть сердце Иримэ столько, сколько от нее потребуется. Решительно, она постучала в деревянную дверь.
В длинном платье и с растрёпанным пучком Шиабола встретила их с натянутой улыбкой и впустила во внутрь.
— Подождите немного, Мадре почти закончила осмотр, — прошептала она, вновь садясь на стул близ закрытой двери. Такара присела рядом и крепко сжала морщинистую руку Саблезубой. Буреломы времени конечно разлучили ее с дочерью, но жизнь продолжила плести свои узоры, сводя их вновь.
— Лиата уже добралась до Севера? — спросила она, хотя все ее мысли находились по ту сторону двери.
— Я думаю да, — шепнула Каталина, ставя чайник на маленькую печь.
Такара, кивнув, вновь посмотрела на Шиаболу. Сколько себя помнила девушка, никогда Север не был настолько един и близок. Старые раны зажили, оставив лишь шрамы в памяти, а помощь матери стала сильной опорой Иримэ и предметом восхищения самой Такары.
— С ребятами все будет хорошо, — повторяла то и дело себе под нос женщина. — Иримэ сказала, что хочет назвать ребенка Ли или Ил, как первые буквы ее имени и имени Лиама. По мне очень романтично.
— Безусловно, — широко улыбнулась Каталина, наливая в три кружки травяной чай.
Такара согласна кивнула и прикрыла глаза, согревая руки об горячую кружку с ароматным чаем. Но внезапно эту идиллию нарушил громкий взрыв, разорвавший тишину.
— Тень? — подскочила Каталина.
— Химеры? — нахмурилась Шиабола.
— Я проверю, — сглотнула Такара, доставая клинок из бедренного кармана.
Несмотря на каменное лицо, ее сердце замерло на мгновение. Не обдумывая долго, девушка отставила чашку с чаем и выбежала из дома.
Оказавшись на улице, она увидела клубы дыма и обугленные обломки, разлетевшиеся от источника взрыва. В окружении суеты и криков, Такара ощущала себя словно в тумане. Неожиданный инцидент вновь напомнил ей о хрупкости жизни и как в одно мгновение все может измениться.
Смешение запахов гари и едких растворов создавало странный калейдоскоп чувств. С ноги была открыта дверь, откуда повалил наружу черный густой дым. Поняв абсурд ситуации, Такара не сдержала собственного смеха.
В лаборатории, освещенной тусклым светом свечей, где аромат трав и пряностей смешивался с запахом химических веществ, Нереа в пылу эксперимента вновь неосторожно смешала два реагента.
— Значит два грамма слишком много, — безразлично проговорила она сама себе, вытирая рукой глаза от черной субстанции. — Такара? Что-то случилось?
— Ты ещё спрашиваешь! — раздался мужской голос откуда-то снаружи.
И тут, из-за дыма и пыли, явился Дэмиэно. Смеясь, он переступил через перевёрнутый стол, сделал шаг вперёд и обнял ее, отряхивая ее лицо волосы от гари.
— Тупица, как можно было ошибиться в граммовке? — все причитала Нереа.
— Даже взорвав все лаборатории мира, ты все равно останешься самой умной и красивой бомбочкой всех островов.
— Что это с тобой?— фыркнула девушка.
— Не могу сдерживать радости от своего законченного изобретения.
— И пришел злорадствовать над моим провалом? — засмеялась Нереа, ударив легко его по груди. — Крыса ты!
Их смех смешался с эхом громкого бульканья, напоминая Такаре, что и в самых невероятных ситуациях надо оставаться смелыми и верить в свои силы.
С улыбкой, она вышла из дома, закрыв за собой дверь.
На склоне когда-то живописных холмов острова, что ранее обнимался с ласкающими лучами рассветного солнца, она услышала звук выстрела. Среди высоких серых трав, окутанный легкой дымкой пороха, стоял Ремо. В его крепких руках она заметила его удивительное оружие, но уже с некоторыми изменениями.
Так это и есть то самое изобретение Дэмиэно?
У дерева она приметила Либерту с другой девушкой. Ее глаза восхищенно следили за каждым его движением. Подойдя ближе, она узнала во второй жену Форзо. Она приветливо улыбнулась и крепче обняла грудного ребенка, что сладко спал на ее руках.
— Как он? — с нежностью спросила Такара, пальчиком проводя по маленькой ладошке.
— Джулиан младший также не отрывается от моей груди, как и его отец, — засмеялась девушка, поправляя синее одеялко.
— Были новости о нем? — тихо спросила Такара.
— Как уплыл месяц назад к Серхио, так и не писал, — шепнула девушка, бережно обнимая малыша.
Такара приобняла руку Либерты и посмотрела наверх. По следам затухающего дня, когда кисти былых небес в драконовом вихре уже размешали разноцветные облака, вдалеке показался силуэт. Каталина бежала к ним со всех сил, держась рукой за правый бок. Ее лицо было налито горькими слезами, мечущимися по ее щекам, словно безраздельные хозяева бурного потока ее эмоций, изломленные и потерянные.
— Такара! Либерта! — закричала она, приближаясь к ним.
Ее голос дрожал и сотрясался от накопившегося волнения.
Такара оторвала свой взгляд от тренировавшегося Ремо и в испуге повернулась к Каталине.
— Они говорят, что Иримэ... Иримэ не сможет вынести ребенка до конца беременности! — вырвалось из уст северянки, словно ветер из ущелины, проникающий своим прямиком в сердце.
Такара застыла на мгновение, пришедшая внезапность ошеломила ее душу. Слова Каталины отразились в ее глазах, из которых потекли горячие слезы. Ее сердце сжалось и закрылось на замок, и в груди забилось, стуча диким протестом.
— О, нет! Иримэ... Сестренка! — тихо прошептала Либерта, судорожно пытаясь контролировать свои эмоции. Она вцепилась в ствол дерева, будто искала опору в мире, что продолжал трещать по швам.
Такара подошла ближе и взяла Либерту за теплые дрожащие плечи, встряхивая ее тихим резонирующим голосом:
— Мы все ее опора, ее семья. Мы сможем помочь Иримэ, поддержать ее в самый сложный момент ее жизни. Вместе мы сделаем все возможное, чтобы ее детишка увидел этот мир и своего папу!
Такара своим шепотом словно наполнила воздух надеждой и верой.
Либерта посмотрела в глаза Такары, видя в них силуэт Айканара, что теплой и ласковой улыбкой будто уверял, что все обойдется.
Слова северянки стали оазисом в пустыне ее боли.
— Неужели все настолько ужасно? — тихо спросила Либерта, прощаясь взглядом с Ремо.
— Все очень плохо, — вновь повторила Каталина.
— Все очень плохо, — наконец выдала Фиамма, когда Лиам закончил перевязывать ее раны. — Разлом Пустоши сконцентрировался прямо в склепе семьи Инокензы. Я уверена, эти твари чувствуют кольцо.
— Значит стихии там не работают? — нахмурился Феб, переводя взгляд на Гатто.
— Во всей столице не работает. Поток слишком сильный, маленького камня не хватает, — выдохнула Фиамма.
— Значит если во всей столице будет заблокирован поток ваших энергий, то операция накроется, — нахмурился Харрисон.
— Гатто залезет наверх, и сконцентрирует всю силу, чтобы закрыть пролом, — шепнул парень, поднимаясь с места. — Гатто переживает, ведь Гатто думает, что другие камни тогда перестанут работе, и тогда Север и Остров Свободы...
— Будут готовы отражать атаку, — закончил за него Лиам. — Ты дал нам много времени, чтобы подготовиться. И мы все благодарны тебе за столь долгий отдых.
— Я пойду с тобой, — кивнул капитан. — Со мной Орден тебя не тронет.
— Тогда ты, Темпеста, идёшь с ней, — заявил бывший советник, показывая на кудрявого пальцем. — Если ты и ее не защитишь, то не жди от меня милости.
— Надеюсь у других дела обстоят лучше, — прошептал Лиам, обводя взглядом комнату.
— Не знаю как дела у других, но мы в полном дерьме, — сказал с рваным дыханием Аттуал, помогая Каскате забраться на крышу. — Потерпи милая, мы почти отстали. Сколько их там?
— Сколько их там? — сглотнул Рей, поправляя дорогую мантию.
— Они прибыли все, — вздохнула Конджиламента, лёгким движением, поправляя его воротник.
— Думаешь они ещё мечутся между сторонами?
— Надеюсь, — опасливо прошептала Калинон, заходя с ним в огромные каменные двери. — Иначе тогда, какой во всем этот смысл?
— Какой во всем этом смысл? — обречено прошептал Терра, натягивая на себя одежду.
— Не сиди снова допоздна, — сонно шепнула Эрба, натягивая одеяло до своей груди.
— Постараюсь, — шепнул Терра, оставляя невесомый поцелуй на ее виске. — Ради мира, я должен узнать правду.
— Ради семьи, — все приговаривал Бергхан, сидя в скованной позе, полностью сконцентрировавшись на энергии, лишь изредка кидая благодарные взгляды на Лиату, что приносила ему воду и пищу.
— Ради правосудия, — прошептал в пустоту Уомо, натягивая верёвку для регулирования парусов, уплывая в сторону Южного Региона.
— Ради друзей, — устало улыбнулся Форза, кидая якорь глубоко в воду.
— И живых, и мертвых, — поддержал его Серхио, доставая подзорную трубу.
— Ради швета и шонца, — с тоской прошептал Осте, мягко поглаживая Колбасу, что осталась с ними на Севере.
— Ради любимых, — прошептала Такара, решительно заходя в комнату к Иримэ.
— Во имя будущего, — прошептал Лиам, завязывая хвост.
— Гатто приложит все силы, — пообещал брюнет, надевая капюшон.
— Как бы трудно не было, — произнёс Феб, наблюдая за тем, как Фиамма срезает клинком красные цветы.
— Но трудно будет, — повторила Мадре, вымывая руки в ведре с холодным водой.
— Фигуры расставлены, партия начинается, — сказал сам себе обезображенный силуэт, надевая маску Тени.
В руке блеснул камень Тьмы.