Глава 19
Гибкие Лианы сидела у входа в пещеру, глядя, как ветер играет травой, как утренние лучи солнца пробиваются сквозь листву и рассыпают на землю золотые пятна. Лес дышал, жил, двигался — и вместе с ним пульсировала её память.
Словно что-то внутри неё само начало складываться. Плавно, осторожно. Пазл за пазлом. Лианы. Всё начиналось с Лиан.
— Я… Лиана, — прошептала она себе под нос, и сердце её болезненно сжалось. — Мой брат… Темные Лианы. Мой отец… Сухие Лианы.
Имя прозвучало в её голове как раскат грома в тишине. Она дрожала. Не от страха. От осознания. От той мощи, что жила в её крови.
Она вскочила, словно толчком ветра подброшенная, и начала ходить по пещере — то останавливаясь, то снова двигаясь, не в силах оставаться на месте.
— Я — не просто Лиана, я носительница их крови. Я — часть чего-то большего. — Её голос дрожал, но в нём слышалась растущая уверенность. — В моих жилах течёт сила Лиан. Я — наследие. Не просто имя. Я часть древней линии. Темные Лианы, Сухие Лианы… и я.
Слёзы снова навернулись на глаза. Но теперь это были слёзы не боли, а гордости и решимости. Она чувствовала, будто старый, древний огонь разгорается внутри неё.
— Я знаю, кем я была, и я знаю, кем должна стать.
Серебристый Кот подошёл тихо, не спеша, уловив её возбуждение. Остальные выглянули из глубины пещеры, чутко прислушиваясь.
— Что ты поняла? — мягко спросил он.
Она повернулась к нему, её глаза горели.
— Я поняла, чья кровь течёт во мне. Я — из рода Лиан. И я обязана им… обязана себе. Я должна идти дальше. Я должна стать той, кем меня звала судьба с самого начала.
Тишина повисла между ними. Но это была особая тишина — насыщенная смыслом, согретая дыханием предков и наполненная звоном решимости.
С того мгновения всё изменилось. Она больше не была потерянной. Теперь она знала, кто она. И что должна делать.
***
Гибкие Лианы сидела у самого края пещеры, ощущая, как лёгкий ветерок касается её шерсти, как будто шепчет ей: «Ты готова». Она оглянулась на пятерых котов, что стали её опорой, её спасением. Без них она бы не вспомнила. Без них она бы не встала на лапы. Без них... она бы не выжила.
— Спасибо вам, — её голос дрожал, но в нём звучала сила. — Благодаря вам я вспомнила всё. Я нашла себя. Но теперь... теперь дальше я должна идти сама.
Тенелист, стоявший рядом, нахмурился. Его глаза засияли болью, будто она уже уходила, и он не мог её остановить. Он подошёл ближе, опустил голову и тихо произнёс:
— Я понимаю. Но ты не одна. Когда ты решишь вернуться за котятами — я буду рядом. Я приду, даже если вокруг будет тысяча врагов. Я дам тебе клык, коготь и силу. Ты — не одна.
Остальные подошли — Янтарь, Прыг и Угорь. Каждый заглянул ей в глаза. Каждый коснулся носом её плеча.
— Мы не оставим тебя, — твёрдо сказал Янтарь.
— Я знаю, что значит потерять всё. Но ты ещё можешь вернуть, — добавил Прыг, глаза его были серьёзны.
— Мы с тобой. Всегда. Просто позови, — прошептал Угорь.
Гибкие Лианы смотрела на них, и в груди у неё что-то согрелось, как слабое пламя в промозглой ночи. Это было больше, чем благодарность. Это была связь. Их сердца теперь говорили на одном языке.
Она медленно вдохнула, словно собирая в себя всю силу леса, дух предков и воспоминания крови. Сердце стучало чётко и уверенно.
— Я найду себя до конца, — сказала она. — Я узнаю, кем мне суждено быть. А потом... я вернусь. И освобожу своих детей.
И в этот момент небо над пещерой будто прояснилось. Тучи, что клубились в её душе, начали рассеиваться. Она была готова.
Её путь только начинался. Но теперь он был её собственным.
***
Гибкие Лианы стояла перед ними, глядя на пятерых, кто стал ей новой семьёй. Сердце било глухо, но спокойно — как барабан, отмеряющий начало чего-то великого. Она подошла к Тенелисту первой — прижалась к его плечу, обняла его лапами. Он чуть вздрогнул от неожиданности, но тут же прижал её в ответ, будто не хотел отпускать. Её усы коснулись его уха, и она прошептала:
— Спасибо. За всё.
Потом подошла к Янтарю — тот слегка смущённо отвёл глаза, но когда она обняла его, он мягко прижал её к себе. Слов не нужно было — в этом прикосновении было всё: и тепло, и поддержка, и обещание.
Прыг засмеялся, когда она обняла его, но смех у него дрогнул в горле — он вцепился в неё сильнее, чем ожидалось. Он не умел прощаться, и она это поняла.
С Угорем всё было по-другому — он стоял, будто стена, но когда она прикоснулась к нему, его глаза вдруг стали мягче, и он тихо сказал:
— Береги себя, Гибкие Лианы.
Она отступила на шаг, посмотрела на них всех разом. Эти глаза, эти морды, эти сердца... Они отдали ей часть себя. И она знала — когда придёт час, они снова будут рядом.
Губы её дрогнули, и она... улыбнулась. Настояще. Тепло, мягко, как весенний луч сквозь голые ветви. Такая улыбка не касалась её морды уже moons назад. И все пятеро увидели это. Увидели, как оживает душа кошки, сломанной и собранной вновь.
Она развернулась. Солнце уже стояло низко, золотя горизонт. Оно будто ждало её. Гибкие Лианы сделала шаг. Один. Потом ещё. Земля под лапами казалась знакомой, будто родной. Тени ложились длинными полосами, но она шла к свету.
С каждым шагом она ощущала, как прошлое отпускает, а будущее зовёт. Шла не быстро, не бегом — с достоинством. С силой. Она больше не была жертвой.
Она была Гибкие Лианы — кровь Лиан, дочь Березовой Веры, дитя Сухих Лиан.
И она шла за солнцем. Вперёд.