4
Десятки тропинок вели в горы, изрезанные множеством расселин. Но тропинки по большей части оказывались ложными или заводили в тупик. В расселинах же гнездилась всякая нечисть и подстерегали страшные опасности. Много дней и много миль пролегло между нашими путешественниками и Последним Домашним Приютом. Они поднимались все выше и выше, тропа была трудная, опасная, путь окольный, пустынный, бесконечный. Если глянуть назад — внизу расстилалась местность, которую они не так давно покинули. Становилось все холоднее, между скал свистел пронзительный ветер».
Узнать больше
Если до сего момента Торин вел отряд с достаточным количеством передышек, которые позволяли перевести дух, то после фактического побега из земель Элронда будто бы обрел второе дыхание и, словно боясь опоздать или быть застанным кем-либо в пути, гнал соплеменников со скоростью гончей, что поймала след. Гномы, привыкшие к подобному роду путешествий, не жаловались и даже поддержали заданный темп, а вот Брехте подобное давалось с трудом и она буквально падала на землю всякий раз, как случался отдых. Торин, понимая необходимость наискорейшего достижения намеченной цели, все же осознавал, насколько непривычна девушка к таким заходам на долгие дистанции, а потому старался замечать любые намеки на сильную усталость в травнице, что удавалось не всегда. Будучи прекрасным воином, отважным лидером и привыкшим достигать желаемого упрямым гномом, он, к сожалению или к счастью, не отличался излишней теплотой нрава и внимательностью, а потому выносить девушке приходилось куда больше, нежели можно было представить. Возможно, Торином управляло понятие, что раз мужи его отряда способны вынести невзгоды, то и девушка, на кого пало его внимание, должна быть закаленной под стать королю, хотя о планах далеко идущих речи пока что не шло совершенно; возможно, слишком давно он не ухаживал за кем-то, да еще и продолжительно, привыкнув к мужской компании суровых гномов, не осозновая того факта, насколько непривычна может быть даже не кисейная барышня к продолжительным походным условиям; а возможно было что-то еще. Однако факт оставался фактом: Брехте не доставало выносливости, что имелась у женщин из рода Дурина, как и энтузиазма, который проявляли в походе остальные его члены. Она плелась в самом конце, устало передвигая ногами, а когда погода испортилась и отряд вышел к горному ущелью, стало совсем скверно. — Нам нужно где-то переждать дождь. — Говорит Бофур, указав подбородком на совсем измученную взломщицу. — Она еле идет, нужен привал. Торин, будто бы опомнившись, тотчас велел искать ночлег, заметив, как отрешенно смотрела девушка на узкий уступ, по которому приходилось идти, будто бы была готова улечься прямо там. Они проходят немного дальше, и вдруг из-за каменного склона выделяется огромная фигура существа, который сам был как единый кусок скалы — мощный и непоколебимый. — Чтоб я прям на месте провалился! — Глоин буквально впечатывается в какой-то валун, глядя на громадину широко распахнутыми глазами. — Великан... — Там еще один! — Кричит Ори, тыча пальцем в тяжело ступающую по ущелью фигуру. — Они сражаются! Гном успел это выкрикнуть как раз в тот момент, когда один из исполинов метнул глыбу прямо в собрата, однако задело и без того узкий уступ, шагать по которому стало совершенно невозможно. Гномы бегут, что есть мочи, стараясь не провалиться в чернеющую под ногами бездну, и как только выдается возможность, Торин пропускает отряд вперед, сам остановившись, дабы поравняться с Брехтой. — Как ты? — Могло бы быть и лучше. — Она невольно жмется к укрывшему ее своим телом от великанов мужчине, глядя, как за его спиной разворачивается настоящая битва. — Ты когда-нибудь видел прежде этих существ? — Нет и не горел желанием. — Король под Горой осматривает каждую трещину в скале, пытаясь найти место для укрытия, и наконец замечает крупную расщелину. — Быстрее сюда! Фили, Кили! Всем на уступ! Они скрываются как раз в тот момент, когда великаны бросают им вслед огромный кусок скалы и он с треском разваливается на мелкие частицы, вызвав настоящий камнепад. Назад дороги не было, оставалось лишь идти дальше вперед. Убежище оказалось просторным, и там, чуть дальше в глубь скалы, можно было свободно расположиться всем ее членам, а еще чуть дальше располгалася выход по другую сторону ущелья. Гномы подкрепляются припасами, коих осталось не много, и ложатся спать, оставив Бофура нести караул. Торин, когда понял, что отряду ничего не угрожает и можно взять передышку, тотчас обратил теперь уже все свое внимание на Брехту, которая, несмотря на усталость, не спала, а лежала лицом к каменной стене, теребя на пальце кольцо матери. — Не спится? Травница, глубоко ушедшая в свои мысли, едва заметно вздрагивает, когда ее уха почти невесомо касаются чужие губы, а крепкое тело ложится за спиной. — Нет. Хотя я чертовски устала. — Я был невнимателен к тебе. Стоило заметить, как тебе тяжело. — Все нормально. Просто дни, проведенные у Элронда, немного обленили меня, только и всего. Торин, уже какое-то время слабо скрывающий от всего отряда свою расположенность к девушке, сейчас, когда гномы мирно сопели себе в бороды, решил все же дать своим желаниям немного свободы, положив руку Брехте на талию, а потом скользнув дальше на живот, прижимая к себе в полуобъятии. — Ты промокла насквозь. — Да, — признает знахарка, облизав губы, — старый плащ не спасает от дождя. — Стоит купить при случае тебе новый. Чужое дыхание на щеке обжигает кожу, а горячая ладонь принимается слегка двигаться по женскому телу, скользя то к низу живота, то слегка выше, но не переходя границы. — Король под Горой решил приодеть нищенку? Торин моментально вспыхивает от этих слов, и его взгляд тяжелеет. Он хватает девушку за подбородок, разворачивая к себе, тем самым заставляя взглянуть прямо в глаза. — Никогда не зови себя так. Чтобы я больше не слышал оскорблений в твой адрес, ни от тебя самой, ни от кого-то другого! Он так и не получает ответа, но и не ждет его, наклонившись чуть ниже и уже почти касаясь девичьих губ своими, как вдруг раздается крик Бофура: — Подъем, все на ноги! Земля разверзается! Большая часть гномов так и не успевает вскочить. Рыхлый песок, который был для спящих мягким ковром, вдруг разъехался в стороны и явил крутой спуск вниз, по которому весь отряд неумолимо полетел под землю, прямиком в лапы поджидающих гостей существ. Гномы вываливаются как раз на небольшой мост, тотчас будучи окруженными сотней гоблинов, вооруженных примитивным, но острым оружием, а вот травнице повезло меньше и она, едва успев зацепиться руками за какой-то протянутый из одного конца пещеры в другой канат, летит четко вниз, где не было ни света, ни выхода, ни друзей...
***
Она лежит в бессознании достаточно долго, крепко ударившись о каменную глыбу при падении, и, стоило девушке прийти в себя, боль резкими толчками въелась в мозг, пульсируя в висках и макушке. Брехта проверяет голову, но кровь уже успела свернуться, образовав корочку на свежей ране, однако это было меньшим из ее бед. На нее из темноты смотрело какое-то создание. И девушке не нравился этот взгляд. — Ну и кто тут у нас, моя прелесть? Не гоблинсы. Не рыба. — Существо подходит ближе, оскалив пасть, и на травницу пахнуло ужасным зловонием. — А оно вкусное, моя прелесть? А оно сочное? — Тихо-тихо-тихо! — Брехта медленно поднимает руки ладонями вперед, встав на колени. — Не вкусное и не сочное. Я не хотела тебя потревожить...
Узнать больше
Она старалась вести себя также, как с животными, демонстрируя дружелюбие и добрый настрой, однако в отличие от зверей, что даже будучи дикими могли привыкнуть к человеку, существо напротив не имело никакого желания идти на контакт, и уж тем более не испытывало страха. — Она большая, моя прелесть. Надолго хватит... Противное чувство страха знакомо разливалось по телу, прогоняя физическую боль и усталость. Было темно, пахло гнилью и сыростью, но где-то вдалеке едва слышно журчала вода, а значит был шанс на побег. Но побег куда? Однако существо было слишком близко, фактически дышало ей в лицо, а потому Брехта решает прибегнуть к тому козырю, что всегда держала в рукаве, надеясь на удачу. В конце концов, она ничего не теряла в данной ситуации. — «Моё сердце так тоскует Ни к чему мне денег звон. Лишь моряк меня утешит, Ведь дороже злата он»... Существо на какое-то мгновение замирает, с удивлением в блестящих, бесцветных глазах глядя на девушку. Она поет, стремясь зачаровать, и даже почти умудряется встать на ноги, как внезапно создание из темноты нападает на ее, издав пронзительный, дикий рев. Брехта успевает лишь пригнуться, тем самым спасая голову от очередного удара, и бежит сломя голову по темному тоннелю, ведущему в никуда. Она, вполне ожидаемо, спотыкается о камень, оцарапав ладони о гальку, и ей на спину тотчас приземляется это странное, кровожадное существо, пытающееся разорвать и без того видавшую виды одежду и вонзить зубы в какой-нибудь участок кожи. — Да отвали ты от меня! Отцепись! Девушка, выросшая на улице, привыкла стоять за себя не хуже мужчин. Девушка, жизнь которой находилась в опасности, привлекала все свои ресурсы, чтобы не стать добычей. Она все же умудряется сбросить с себя это диковинное создание прямиком в воду, до которой она почти добежала, и вдруг рядом с ней о камень что-то падает, слабо зазвенев, и Брехта замирает. Горя ярким огнем во тьме перед ней на гладкой поверхности валуна лежало кольцо. Воровка не успевает как следует его рассмотреть, повинуется лишь своему инстинкту быстрее схватить и бежать, поскольку создание из тьмы уже вылезало из воды и ловко выползало на поверхность. Девушка резко поворачивается на каблуках и устремляется в ту часть местности, где вдалеке слегка горел слабый свет. Она не может себе позволить умереть столь позорно.
***
— Брехта! Отряд бежит по тоннелю, ведомые Гэндальфом, явившимся на выручку в своей знакомой манере нежданно и негаданно, и всю дорогу Торин озирается по сторонам, зовя взломщицу по имени. — Может ей удалось сбежать... — Запыхавшись, басит Бифур, едва сам не споткнувшись о камни по дороге. — Она упала вместе с нами! — Рычит в ответ Торин, сверкнув в полумраке глазами. — Она еще в подземелье! — Мы не можем остановиться ее искать. — Двалин кладет руку на плечо друга, уверенно ее сжав. — Она справится, вот увидишь. — Торин! Гномы резко поворачиваются на женский голос, доносившийся из соседнего тоннеля. — Торин! Брехта бежит, будто за ней самой гналась армия гоблинов, а за ней, издалека напоминая борзую на охоте, бежало странное существо со злобным оскалом на лице. — На выход, срочно. — Командует Гэндальф, и отряд выбегает на свободу, не снижая темпа, покуда царство гоблинов не осталось далеко позади. Когда наконец возникает возможность передышки, волшебник обращает свой пытливый взор к девушке, которая, устало прислонившись к дереву, переводила дыхание. Он чувствовал некую магию, теперь исходящую от травницы, хотя и не понимал, какую именно. — Все в порядке? — Лучше не придумаешь. — Устало бурчит Кили, присев на корточки. — Едва не... Юный гном даже не успел до конца произнести эту фразу, как вдалеке послышался вой варгов. Отряд напряженно застыл, вглядываясь в силуэты меж высоких стройных сосен. Двалин громко выражается, сплюнув на землю. — Орки, будь они прокляты! — Гном встает в боевую позицию, приготовив оружие к бою. — Ну, сейчас я им устрою! — Не будь глупцом! — Тотчас хватает его за рукав рубахи волшебник, подталкивая его следовать за собой. — Быстрее, я знаю, как нам спастись. И отряд вновь побежал, сопровождаемый пронзительным воем варгов, оказавшись в ловушке, из которой, как казалось, не было выхода...
Брехта никогда не считала себя слабой или трусливой, привыкнув самостоятельно решать свои трудности, предварительно также самостоятельно их организовав, причем и в том и в другом проявляла стойкое упортство, а порой даже героизм, однако обычно периоды активного спасения себе жизни или же поиска средств к существованию чередовался с относительно длительным периодом так называемого отдыха, в то время как сейчас девушка уже и забыла каково просто расслабиться и отдаться во власть домашнего уюта. Да и какой же может быть уют, если за тобой на дерево лезет нечто, отдаленно напоминающее огромного волка, да только отдаленно, во всем остальном являясь существом не менее омерзительным, нежели тот, кто восседал на его спине.
Торин помогает ей взобраться на дерево, подсаживая выше, сам оставшись на нижней ветке, и прикрывает тылы резкими ударами меча, которые нет-нет да приходились по зубастой пасти варгов, что так и норовили ухватить гнома за пятки. Остальные члены отряда также схоронились в кроне зеленых великанов, следуя совету волшебника, который быстро придумал способ, как отогнать прислужников тьмы подальше от деревьев, кидая в них шишками старых сосен, предварительно вдохнув в них силу огня, что быстро охватила импровизированные снаряды и смогла спугнуть варгов на время. Но лишь на время... — Мы не можем висеть на деревьях всю жизнь! — Кричит Брехта Гэндальфу, бросив шишку прямиком орку в голову. — А если загорятся деревья? — Чтоб меня, она права, — неохотно признает Двалин, чувствуя, как ветка под ним начинает противно скрипеть, — мы можем свалиться в костер, что сами развели. А позади обрыв, и летать меня матушка как-то не учила! — Я знаю, как нам быть. — Шепчет волшебник казалось сам себе, заприметив маленькую бабочку, спрятавшуюся в зеленой хвое. — Помоги же нам, друг мой. Мужи рода Дурина мужественно отражали атаку врага, и страх не проник в их души, но тут орки расступаются и к обрыву подъезжает тот, чье имя уже предали забвению, посчитав давно умершим. Старый враг, кровожадный убица, счеты с которым, казалось, давно уже сведены. — Не может быть. Брехта видит, как изменилось лицо Торина, завидевшего белого орка, что восседал подобно королю на таком же белом варге, и быстро догадывается в чем дело, вспомнив рассказы Гэндальфа. — Торин, я прошу тебя... — Тварь, ты должен быть мертв! Азог злорадно ухмыляется, обнажив острые, точно лезвия, зубы, и вдруг сплевывает своему варгу под лапы, безусловно адресовав этот жест никому иному, как Королю под Горой. Оркам и их боевым зверям удается будто бы невозможное, и деревья, что много лет стояли непоколебимо над крутым обрывистым склоном, начинают крениться вбок и в итоге почти падают в каменистую бездну, зацепившись лишь своими могучими корнями за большие валуны. Гномы с трудом удерживают равновесие, как и Брехта, чьи ладони заскользили по веткам, и, если бы не крепкая рука Дубощита, возможно уже летела бы в самую пропасть. — Торин, не ходи! — Оставайся здесь. — Торин! Убедившись, что девушка держится крепко, мужчина взбирается на ствол дерева и поднимает меч высоко над головой, как знак своей силы и славы своего рода. — Торин, не надо! — Кричит ему вслед травница, перекрывая своим голосом все остальные предупреждения и увещевания. — Вернись! Но он не слышит ее. Крепко перехватив оружие в руках, Король под Горой бросается на давнего врага, презрев страх и вероятность возможной погибели. Его глаза горят праведным гневом, настоящим бушующим пожаром, что охватил всю траву и деревья у обрыва, и в этот момент он как никогда похож на смелого витязя из старых легенд, которые в детстве Брехта слушала от мамы перед сном, когда долго не могла уснуть. Она с замиранием сердца смотрит, как гном наносит удар за ударом, сражаясь не только против белого орка и его варга, но и других порождений тьмы, атакующих его нещадно, дабы сокрушить и принести голову Короля под Горой своему вожаку. Отряд, с трудом держащийся на ветках едва ли не падающих с крутого склона деревьев, рвется помочь своему товарищу, ибо не могли гномы просто так смотреть, как падет их истинный лидер, их друг, а кому-то и кровный родич, однако каждое движение мужчин лишь больше кренило деревья вниз с обрыва. И в тот момент, когда прислужник орка на белом варге уже занес оружие, дабы отсечь голову изможденного под градом ударов Торина, ему в грудь летит кинжал. Меткие броски один за другим рассекают воздух, поражая орочий отряд, что окружил Дубощита черными грязными пятнами, но не всех удается сразить насмерть, а многих лишь ранить, заставив отступить, прижимая руки к тем местам на теле, откуда рвалась наружу вязкая темная кровь. Брехта встает как раз над телом еще дышащего Торина, широко расставив ноги и держа в руках по кинжалу. Последние, думает она про себя и медлит перед новым броском, понимая, что целиться теперь предстоит весьма тщательно и выборочно. Слишком много орков и так мало оружия. Она не разбирает чужую речь, что сулит ей мучительно долгую смерть, лишь плотнее сжимает кинжалы в руке, прицеливаясь. И тогда девушка слышит оглушительный крик, поднявшийся словно морская волна из самих пучин под толщей воды, оборачивается, чтобы увидеть, как мимо нее на врагов несутся гномы, которым удалось взобраться с падающих деревьев на твердую почву. — Чокнутая девка, — почти рычит Двалин, разрубив одному из орков голову надвое, — просто ненормальная! Мужчина встает рядом с ней, принимая атаки врагов на себя, пока травница, согнувшись над Торином, осматривала его раны, судорожно ища в карманах то, что могло бы остановить кровь. — Как он? — Спрашивает гном, с волнением косясь на верного друга. — Живой. — Брехта почти не говорит, шепчет заветное слово, положив голову Дубощита себе на колени. — Нам нужно уходить. — У тебя есть предложения? Отвечать девушке не пришлось — с пронзительными криками над небом закружили орлы, своими огромными крыльями поднявшие настоящий вихрь на этом небольшом утесе, и в воздух, вздымаясь подобно маленьким юрким саламандрам, полетели искры от огня, попадая варгам в глаза и ослепляя их. Несколько орлов били орков острым клювом, отгоняя их как можно дальше от обрыва; другие же аккуратно подхватывали гномов с земли или деревьев, унося прочь от кровожадных врагов. Впереди всех летел Гэндальф на спине предводителя орлов — самым крупным и величественным из них, цепким взором осматривающим местность с высоты своего полета. О чем беседовали они никто не ведал, однако то и дело бросал взгляд назад великий волшебник, глядя на то, как силилась травница облегчить боль от ранений Королю под Горой, тихонько напевая ему одну из старых колыбелен, что когда-то слышала еще от собственной матушки. Ей удалось отыскать баночку с мазью, что должна была заживлять раны и останавливать кровотечение, и девушка щедро смазала каждую из них, опасаясь худшего исхода, ведь Торин не только принял на себя удары нескольких орков сразу, но и попал под зубы белого варга, что сомкнул челюсти на его теле, пронзая в некоторых местах насквозь. Они приземляются на холмистой местности, и первым делом отряд сбегается к своему королю, над которым уже колдовала не знахарка, а великий маг, направляя в его тело всю силу волшебства, на которую только был способен, и постепенно Торин открывает глаза, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь о плечи своих верных воинов. Он смотрит прямо на Брехту, стоявшую слегка поодаль, и в глазах мужчины столько смешанных, непонятных чувств, что она даже не осмеливается подойти ближе и просто дать волю чувствам, обняв его. — Ты, — резко начинает Торин, медленно приближаясь к травнице, — ты никогда не слушаешь моих приказов! Ты оспариваешь мои решения, подвергаешь себя опасности! А если бы тебя убили, что тогда? — Он хватает ее за локоть, когда Брехта, уязвленная подобными речами в самое сердце, собирается уйти с глаз долой, и не дает ей двинуться с места. — Ты никогда не слышишь, что я тебе говорю.
Пусти меня! — Никогда. Он целует ее пылко и неожиданно, обхватив руками ее лицо, на глазах у всех без капли сомнений. Его мозолистые пальцы зарываются в чужие растрепанные волосы, ласково скользят вдоль шеи, по груди и к талии, покуда широкие ладони не ложатся на женские бедра, притягивая к себе ближе. Брехта задыхается от нахлынувших чувств, ведь ее давно уже никто так не целовал, да и не представляла она, какого это, когда к тебе пылает страстью сам Король под Горой, но едва она касается пальцами чужого лица, как за спиной Торина раздается легкое покашливание и хмыкание. — Может подождете более удачного момента, голубки? — Ухмыляется Нори, поглаживая бороду. — Мы, конечно, не против зрелищ, но все же. — Мену ту ха трох... — Безлобно огрызается в ответ Дубощит, сверкнув белоснежными зубами в улыбке. — Но нам воистину следует поспешить. — Как ты себя чувствуешь? — Гэндальф, что доселе лишь щурил хитрые глаза, вновь касается тыльной стороной ладони лба гнома, удовлетворенно кивнув. — Смерть отступила, но ты можешь быть еще слаб. — Я в порядке. — Уверенно отрезает Торин, вновь обратив взгляд на Брехту, и тотчас подмигивает ей, приобнимая за плечи. — Но твои мази просто ужасно смердят. — Ну, раз все готовы продолжать путь, то нам следует поспешить, ибо я знаю одно место, где мы можем найти ночлег, однако двигаться следует быстро и крайне осторожно. — Гэндальф опасливо косится в сторону алеющего в сумерках горизонта, слегка поджав тонкие губы. — Неизвестно, какие еще опасности таит день грядущий... И отряд вновь отправляется в дорогу, чувствуя, что с каждой новой милей они все ближе к искомой цели, даже не представляя, что не только орков следует опасаться на путанном тракте, где наперерез гномам спешит в Озерный Город та, что несет с собой дуновение смерти.
Они шли и шли. Внизу виднелись деревья — кажется, дубы и вязы, — обширные луга и речка. И прямо на пути у реки, которой из-за этого приходилось делать петлю, из земли торчал вверх каменный холм, скала, словно передовой пост далеких гор или гигантский обломок, заброшенный сюда на равнину каким-то невообразимым великаном»
Брехта не могла оторвать взгляда от зеленеющей высокой травы между валунами, букетов чебреца и шалфея, мяты и желтых горных розочек на склонах, радующих глаз весь путь, которым отряд вел Гэндальф вот уже который день. Каждую ночь, засыпая в жарких объятиях Торина, девушку терзали беспокойные сны, которые с приближением к намеченной цели становились все ярче, приходили все чаще, а потому днем она старалась отвлечься и стараться воспрять духом, любуясь окружающей красотой. Однако обеспокоенный взгляд волшебника не давал ей покоя и, не выдержав, она все же подошла для разговора к нему в один день, не спеша пожевывая землянику, собранную в ладонь.
Гэндальф, тебя что-то тревожит. Что происходит? Удивленный и несколько недовольный взгляд из-под кустистых бровей не произвел на девушку должного эффекта и она упорно не отставала от мужчины, настойчиво следуя за ним по пятам. — Куда ты нас ведешь? — Я уже сказал вам всем, что в этих местах живет тот, чья помощь для отряда воистину необходима, и на чей приют мы можем надеяться. — Я так поняла, даже неизвестно, пустит ли нас хозяин приюта? — Травница тихонько хмыкнула. — Он эльф? Нет? Человек? — Можно и так сказать. Брехту эти слова заинтересовали еще больше и, хотя она чувствовала спиной чей-то пристальный взгляд, продолжила беседу, не оборачиваясь. — Он является то в облике громадного черного медведя, то в облике громадного могучего черноволосого человека с большими руками и кустистой бородой. Кто-то говорит, что он происходит из старинного и знаменитого рода черных медведей, живших в горах, пока не пришли великаны. Другие считают, что он потомок людей, обитающих в горах до прихода туда драконов и гоблинов. — Оборотень? — Знахарка едва не роняет из ладони оставшиеся ягоды, округлив глаза до невозможности. — Не может быть. — В зверином облике он может быть опасен, но с человеком можно договориться. Тебе понравится его дом в дубовой роще, там много животных, привязанных к хозяину до такой степени, что даже научились не только его понимать, но и сами общаются с ним. Он, как и ты, не ест братьев наших меньших, зато в его доме всегда вдоволь меда и сливок. — Гэндальф замечает, как заинтересованно заблестели глаза девушки, и продолжает свой рассказ, прекрасно понимая, как тоскует взломщица по своей тихой жизни в лесу. — Там много лошадей, овец и кур, а также очень умных собак, что пасут его стада и предупреждают об опасности ночью и днем. — И он не вредит им во время своего... обращения? — Бьорн не опасен для зверей. А вот гномов он не любит. Однако другого выбора у нас нет, поскольку путь предстоит трудный и далекий. Нам не пройти через Лихолесье без помощи, ибо орки настигнут нас ещё до того как мы войдём в лес, и единственное место, где нам могут предложить помощь, в случае успеха, это дом Бьорна. Брехта кивает в ответ и наконец оборачивается, тотчас поймав настороженный взгляд Торина. Она слегка улыбается ему, и мужчина растягивает губы в ухмылке в ответ. А вскоре отряд достигает дубовой рощи...
***
Дом оказался без хозяина, и лишь одни животные были теми, кто встретил незваных гостей громким лаем, кудахтаньем и долгим ржанием. Когда гномы было потянулись к оружию, завидев воинственно настроенных животных, Брехта злобно сверкнула глазами, преградив им дорогу, и вышла к питомцам Бьорна вперед, проворчав что-то про нервных и трусливых мужей. Торин, уже неплохо понимая, что дорого сердцу девушки, велел сородичам тихо ждать, хотя сам и держал руку на эфесе меча, обеспокоенно глядя на травницу, которая абсолютно бесстрашно шла навстречу к скалящим зубы собакам. — Тихо, малыш, не нужно злиться. Она приседает на корточки, выставив руки ладонями вперед, и засвистела неназойливую мелодию, то и дело прерываясь, чтобы улыбнуться животным, которые, уже успокоившись, добродушно виляли хвостами, слегка поскуливая. — Вот ведь ведьма! — Бормочет в бороду Двалин, не без интереса глядя на то, как к девушке сходились новые и новые животные дома, садясь вокруг нее кольцом без проявления какой-либо агрессии. — Мы не ошиблись, когда прозвали ее Лесной Девой. — Говорит ему Балин, однако глаза гнома были устремлены лишь на одного Дубощита. — Ей будет тесно в четырех стенах замка, даже такого как наш. Торин понимает намек, и отводит взгляд, все еще переживая за травницу, которую уже вовсю облепили братья меньшие, тыкаясь носами ей в лицо и волосы, протягивая лапы и даже пытаясь залезть на колени — Все в порядке, — наконец отвлекается Брехта, ласково поглаживая одного пса, что так сильно напоминал ей Грома, — мы можем зайти. Жилище оказалось просторным и уютным, там вкусно пахло едой и травами, однако Гэндальф настоял на том, чтобы отряд ночевал в хлеву, двери в который задвигались также изнутри большим засовом. Воровка понимала его опасения, а также быстро смекнула, почему волшебник настоял, чтобы именно она поутру вместе с ним вышла к Бьорну. — Считаешь, мое пение подходит не только для животных? — Я надеюсь, что твоя любовь к природе и тем, кто является ее неотъемлемой частью, смягчит сердце хозяина дома и настроит его на добрый лад до того, как он увидит всех остальных членов отряда. — Гэндальф кивает в сторону косящегося в сторону большого черного козла Бомбура и устало вздыхает. — Утро вечера мудренее. Ложись спать, завтра нам предстоит тяжелый день. Брехта идет к своему месту, прекрасно зная, что даже заснув одна, утром все равно обнаружит себя в объятиях Дубощита, и совершенно неосознанно тянется к карману штанов, где лежала ее недавняя находка. Круглое и такое холодное, оно будто бы так и просило надеть себя на палец, но девушка пересиливает странное желание и утыкается носом в свой же подсунутый под голову плащ, надеясь, что хотя бы в эту ночь ее не будут преследовать кошмары.
***
« — Нет, нет, нет! — Она мертва, Торин. — Это был яд... — Брехта! Брехта! Брехта!» Она резко распахивает глаза, едва не подскочив на соломе, вся в холодном поту и с бешено стучащим сердцем. Всего лишь сон. Горячая рука Торина лежала поперек ее талии, прижимая к себе, и каждую ночь, что они засыпали рядом, все сильнее было объятие и все дольше широкие мозолистые ладони будто бы невзначай блуждали по женскому телу, пока остальные члены отряда, отвернувшись, уже погружались в мир сновидений. Выбраться из подобных тисков оказывается задачей не из легких, но девушка все же умудряется выскользнуть, не разбудив гнома, и осторожно выходит наружу, встречать новый день. Ей так хорошо в этом сказочном месте, что травница даже не сразу вспоминает про наличие у дома хозяина оборотня, сосредоточив свое внимание на окружающих ее красотах. Когда-то она уже обшарила бы жилище в поисках чего-нибудь ценного, вслушиваясь в каждый шорох или скрип, но жизнь в лесу постепенно меняла девушку, и, казалось, что даже тяжелые условия похода не могли вернуть ее состояние в прежнее русло, каким оно было во время скитаний по улицам. Она замечает того пса, что был точной копией Грома, и манит его к себе. — Привет, дружок. — Улыбается Брехта, поглаживая животное по голове. — Как ты? Она задумывается о том, заботится ли тот хоббит, которому она доверила пса, о нем в полной мере, не разграбил ли кто ее лачуги в лесу и не истребил ли прирученных ею зверей, как тут слышит позади чей-то сдавленный рык и тотчас подскакивает на месте, оборачиваясь. Перед ней стоял хозяин дома.
Торин открывает глаза и видит, что место рядом с ним пусто и сено, на котором они лежали с Брехтой, уже разметалось под его собственным весом. Остальные гномы уже начали просыпаться, живо оглядываясь по сторонам, дабы удостовериться, что большого злого зверя, которым они представляли себе хозяина дома по ночным рассказам Гэндальфа, не было рядом, и никто из них не видел травницу с момента отхода ко сну. Волшебника тоже не было видно. — А вдруг Лесную Деву съел этот людоед? — Прикрыв рот рукой, шепчет Ори, на что получает от Нори тычок под ребра локтем.
Он не людоед, а оборотень. — Недовольно говорит Балин, стараясь заглушить нарастающую у некоторых гномов панику. — Не стоит так переживать, лучше для начала осмотреться. Она любит природу и животных, значит вполне может быть где-то в саду. Торин, хмурнее тучи, выглядывает в окно будто по наитию. Он уже ожидал чего угодно и непременно обнажил бы оружие против любого, кто посмел покуситься на жизнь молодой травницы, но видит отнюдь не те ужасающие картины, которые рисовало его воображение. В саду стоит Брехта, рядом с ней Гэндальф, мирно беседующие с высоким, даже слишком высоким мужчиной, внешне похожим скорее на косматого медведя, нежели человека. Тот стоит, опираясь о топор в руке, о чем-то рассказвает, глядя на незванных гостей довольно доброжелательно, а взломщица отряда в этот момент ласково гладит какую-то собаку по голове, слушая хозяина дома, а то был несомненно он, с крайним вниманием. Глаза Торина сверкают от недовольства, и ему с трудом удается сдерживать нарастающее раздражение, возникшее по весьма непонятной причине. Когда-то, будучи лишь подозрительным и недоверчивым, он всего лишь созвал бы гномов, предприняв все усилия на случай обороны, то сейчас Король под Горой не мог спокойно смотреть на то, как девушка всего лишь приветливо общается с другим мужчиной, который даже не смотрел на нее так, как с недавних пор смотрел сам Торин. — Ничего себе! Это же настоящий великан! — Кили, тоже подошедший к окну, удивленно присвистывает, тотчас позвав брата. — Как думаешь, он хорошо машет этим топором? — Не терпится узнать? — Недовольно басит Двалин, встав позади своего друга. — Пойдете первыми, если выпадет оказия. — Он вроде мирный. — Кили задумчиво гладит бороду, глядя на то, как Бьорн гладит по загривку другого пса, что подошел к нему поласкаться. — И наша Дева с ним уже видно сдружилась. В этот момент Гэндальф, чье внимание доселе было приковано к хозяину дома, бросает взгляд в окно и видит всю компанию гномов, глава отряда которых выглядел отнюдь не так доброжелательно, как следовало бы. Он быстро начинает что-то объяснять оборотню, стараясь при этом улыбаться как можно приветливее, а тот при этом постепенно мрачнеет и в итоге срывается на крик. — Без моего согласия?! Торин видит, что Брехта подает ему и остальным мужчинам в доме какой-то знак, водя ладонью туда-обратно, и хотя ее взгляд красноречивее всего говорил о том, что нежеланным гостям ни в коем случае пока что не стоит выходить из дома, гномы приняли его за сигнал обратного значения. — Наверное, она просит о помощи. — Предполагает Бофур, задумчиво сощурившись. — Но стоит ли выходить всем сразу? Мы можем угодить в ловушку, если всем скопом выкатимся во двор. Стратегически вернее будет идти по одному или двое, но это максимум. В этот момент все бросают взгляд на Бомбура, который уже успел где-то достать горбушку хлеба и заканчивал доедать крошки. — В твоем случае, здоровяк, — скептически оглядев собрата с ног до головы, говорит Бофур, — выходить стоит точно одному. На том и порешили. Брехта закусывает нижнюю губу, когда вопреки ее ожиданиям дверь начинает предательски скрипеть, на что тотчас обращает внимание хозяин тамошних владений и его взгляд приобретает толику свирепости. Первым показался, к радости обоих парламентеров, Бофур, причем один, ступающий осторожно, почти крадучись. — Как я и сказал, наш отряд весьма малочисленен, и в нем имеются несколько гномов... — Пока что я вижу только одного. — Прервав волшебника басит Бьорн. — Где другие? В этот момент к Бофуру присоединяется Балин, и Гэндальф слегка выдыхает. Он очень боялся, что это будет какой-нибудь гном с оружием наготове, и тогда... — А это, можно сказать, боевая сила нашего отряда! — Вмешивается Брехта, улыбнувшись настолько лучезарно, как только могла. Такая улыбка помогала залезть в чужой карман, так может сгодиться и здесь. Она старается не смотреть на вышедшего Двалина, который выглядел свирепее дракона, у которого украли золото, и быстро принимается заговаривать Бьорну зубы. — Представляете, он даже моется с оружием! Мне кажется, что даже отходя за куст по нужде, он не расстается с... Девушка замолкает не потому, что теперь взгляд Двалина мог запросто прожечь на ней дыру, а потому, что за спиной гнома встают вышедшие Фили и Кили. — Вы сказали, гномов несколько, а здесь уже целая гильдия! — Вновь повышает голос хозяин дома, указав топором в сторону бородатых мужей. — И сколько же еще их таится в моих владениях? — На самом деле не так много, — улыбается не менее доброжелательно, чем травница, Гэндальф, — просто некоторых из них мы привыкли считать за одного, поскольку то, как они неразлучны, не позволяет нам сказать, что это два разных гнома, а не часть единого целого. Брехта вначале удивленно поднимает бровь, когда волшебник вдается в столь странные объяснения, но уже чисто машинально кивает в знак согласия, что оставшиеся члены отряда воспринимают не совсем так, как следовало бы. В итоге перед Бьорном предстают все гномы, выстроившись в стройный ряд почти в боевой готовности, а самым последним шел Торин, вышагивая гордо, как и положено королю. — Вот кажется и все наши компаньоны. Нас действительно может быть чуть больше, чем несколько, однако уверяю, что пришли мы сюда исключительно с благими намерениями. — Я не привык верить на слово, волшебник, — грозным взором смеряет Гэндальфа Бьорн, — а потому требую объяснений. И желательно поскорее, пока мое терпение еще не исчерпало себя. — Тогда, быть может, зайдем внутрь и, — откашливается Гэндальф, слегка склонив голову перед рослым мужчиной, — выпьем чашечку чая?
***
Помощь Бьорна была неоценима в путешествии, ведь благодаря нему путники могли как следует подкрепиться и получить в дорогу достаточно провианта. Слушая рассказ хозяина дома о своем прошлом, Брехта медленно ушла в свои мысли, отрешенно глядя перед собой в мису с едой, покуда мужчина давал наставления путникам. Она сама осталась в этом мире одна, без единой родной души, которая заботилась бы о ней и даже та родственница, на которую надеялась девушка, и то могла не оправдать тех ожиданий, что на нее возлагались. Даже предоставив отряду приют, женщина явно не стала бы, будучи старой и немощной, противостоять злой мачехе Брехты, которая искала ее явно не для того, чтобы вернуть причитающееся сироте наследство, и хотя сейчас, путешествуя с гномами вот уже некоторое время, молодая травница и чувствовала себя в относительной безопасности, она ни на секунду не забывала, что раз уж мачеха решила искать ее, то найдет чего бы это ни стоило. — Путь через Черный Лес будет трудным, опасным и неизведанным, — сказал Беорн. — Кроме орехов, там не растет ничего съедобного, а из ручьев нельзя поить даже лошадей. Тропу пересекает Черный Ручей с сильным течением — даже не думайте близко склоняться над ним, поскольку он заколдован и путает разум. На границе леса отошлете домой всех пони и лошадей. Больше я ничем помочь не могу.
Мы благодарны и такой помощи! — Спешит заверить оборотня волшебник, искоса глядя на Торина. Тот не спешил благодарить за помощь, однако внимал объяснениям Бьорна с повышенным вниманием. Он думал над тем, как поскорее достигнуть Озерного Города, не заблудившись в лесу, ведь любое промедление может грозить провалом для всей миссии, которая значила для него нечто большее, чем просто дорога домой. Он не мог подвести свой народ, оставить какую-то крылатую ящерицу жить в тех залах, которые по праву принадлежат ему, Королю под Горой, и золото, лежащее в недрах горы, также его, сына Траина, внука Трора, и ничье либо еще. Отправились в тот же день, взяв тех пони, что предложил хозяин владений, для Брехты и Гэндальфа выделив двух коней в яблоках. Девушка с тоской гладит животное по морде, вспоминая своего вороного, что оставила у эльфов, и на сердце ее становится совсем грусто. «Покинув его владения, обнесенные высокой изгородью, они взяли к северу, а потом повернули на северо-запад. Следуя совету Беорна, они пренебрегли главной лесной дорогой, проходившей по южной границе его владений. Беорн предупредил их, что этой дорогой теперь часто пользуются гоблины, а сама дорога, как он слыхал, на востоке сильно заросла и упирается в непроходимые болота. В нескольких же днях езды к северу от Каррока прячется тропинка, мало кому известная, которая ведет через Черный Лес прямо к Одинокой Горе...»
Брехта шла позади всего отряда, аккуратно обходя наиболее болотистые участки тропы, по которой приходилось держать путь, также старательно избегая поваленные сучья и коряги, которых в почти что непроходимом лесу было видимым невидимо. Старые сапоги уже более не могли защищать от влаги, а потому, если не возникало желания идти босиком, было необходимо хранить то, что имелось. Девушке этот лес не понравился сразу же, едва отряд приблизился к нему, однако Гэндальф все же не побоялся оставить их в этом темном, покрытом паутиной месте, отбыв почти сразу же, стоило гномам покинуть владения Беорна. Брехта на это лишь криво усмехнулась — она уже привыкла к подобному поведению волшебника. Ей удалось подслушать часть его разговора с оборотнем, где было что-то про орков Мории, Дол-Гулдур и склепа в холмах, однако у травницы не было ни желания, ни возможности вдаваться в детали чужой беседы, ибо она принадлежала к той категории людей, что не стремились вершить судьбы и не лезли туда, куда не просили. Она бы и из своей хижины в лесу никогда не выбралась, не будь на то воля случая. А сейчас этот случай был где-то далеко, обещая ожидать отряд на отроге у склонов Эребора, хотя сама Брехта с каждым новым шагом по этому странному лесу все больше сомневалась, что они вообще сумеют выбраться оттуда. Именуя себя лишь обычной знахаркой, она тем не менее знала, чувствовала душой, что деревья, окружающие ее со всех сторон, больны и им нужна помощь. Они будто бы печально тянули к ней свои сморщенные руки, ожидая спасения, но девушка никак не могла облегчить их страдания. В этом лесу не было даже птиц...
Вы чувствуете этот запах? Брехта резко поворачивает голову, столкнувшись с вопрошающим взглядом идущего рядом Дори. Гном был явно обеспокоен, боязливо смотрел по сторонам, хотя кругом было абсолютно тихо. Даже слишком тихо. — Да, какая-то сладковатая гарь... — Что? — Поворачивает голову Оин. — Здесь водится какая-то тварь? — Да нет же, не тварь, а гарь! Принюхайся! Оин недоуменно смотрит на сородича, дышит глубоко и часто, но будто не ощущает этого действительно удушливого запаха. Как, впрочем, и большая часть отряда. Они шли достаточно долго, пока не набредают на ручей. Моста не было, идти вброд казалось чистым безумием. Торин долго смотрит на ветви деревьев, что свисали до самой поверхности воды, и подзывает Брехту к себе. Его взгляд будто бы затуманен, расфокусирован, а движения заторможенные, как если бы мужчина явно перебрал со спиртным, и то, как ведет он себя с девушкой, куда больше напоминает поведение пьянчуг в какой-нибудь таверне, нежели поведение Короля под Горой. Он обнимает ее за шею, фактически заключив в захват, прижимает к себе так близко, что можно через ткань ощутить жар чужого тела, ведет носом по той части кожи на шее, что не была скрыта высоким копюшоном, касается губами чувствительного места под ухом, и все это на глазах абсолютно не замечающих ничего вокруг себя отряда. — Ты легче всех, — шепчет Дубощит, обдав щеку девушки горячим дыханием, — лезь первая. — По веткам? — Ну, ты ведь как-то залезала в чужие дома, верно? Неужели не сумеешь справиться здесь? Почему-то эти слова больно кольнули в самое сердце, будто бы оскорбив, хотя и являлись чистой правдой. Брехта резко вырывается из объятий гнома, смерив его гневным взором, и, слегка колеблясь, все же идет к лианам и ветвям, по которым нужно было перебраться на другую сторону. — Может лучше мы первые, дядя? Все-таки она... — Она справится. Брехта уже не слышит ни голосов Фили или Торина, не видит ничего, кроме толщи воды под собой, и плавно в ее голову вплетаются образы, столь давние и столь далекие, что уже не кажутся правдой... " ... — Ты должна дать ей шанс. — Она ненавидит меня, разве ты не видишь? — Глупости, Брехта. Гриневер не способна на такое. Просто будь помягче и увидишь, как она быстро станет тебе второй матерью. — Она мне не мать! В глазах отца впервые мелькает нечто весьма похожее на злобу. Прежде он никогда не смотрел так на любимую дочь и уж тем более не хватал столь грубо за плечи, заставляя ежиться под строгим и гневливым взглядом. — Повторяю в последний раз, Брехта. Ты должна найти общий язык с ней. Тебе просто придется. Иначе я внемлю совету Гриневер и найду наконец для тебя достойного мужа. Надеюсь, что более мы не вернемся к этому разговору... ... — И ты, рыбка моя, решила, что можешь просить у меня ночлег? Глаза Роберта масляные и хмельные, а руки все норовят скользнуть по чужому телу в непозволительно интимном жесте. — Мне некуда идти, а денег на постоялый двор нет. Да брось ты, мы же друзья! — Мы не друзья, девочка. Ты сбываешь мне краденое, а я тебе за это плачу, но это не значит, что подобные отношения освобождают тебя от обязанностей. Пятиться больше некуда — позади возникает бревенчатая стена. Роберт совсем близко, а его улыбка обнажает ряд желтых неровных зубов, которыми он периодически будто бы томно закусывает нижнюю губу. — Каких обязанностей? — Не будь дурочкой, Брехта. Ты ведь знаешь, я прошу не так много. Кинжал возникает словно из ниоткуда, когда мужчина переходит от слов к действиям, забравшись потными ладонями под юбку, а губами пытаясь исследовать девичий рот. Кровь льется из его бока, когда она убегает, вновь скрываясь под покровом ночи... ... — Эльза, как ты могла? — Как я могла? — Возмущенно пищит девица, брезгливо скривив губы. — Ты пытаешься отбить у меня жениха, беспутная нищенка! Вот посмотрим, как ты будешь скалиться, когда сгниешь в темнице за воровство! Прыгать из окна с высоты второго этажа было не самой лучшей идеей, но, к счастью, прямо под окном лежал большой стог соломы. Сердце бешено стучит в грудной клетке, становится нечем дышать. Паника захлестывает с головой, как раз в тот момент, когда стражники замыкают вокруг нее кольцо. И вдруг вдалеке показывается фигура в остроконечной шляпе...» Голос в голове возникает будто бы случайно, вначале непонятный и далекий, но постепенно становящийся все более отчетливым и реальным. Он убеждает забрать то, что принадлежит по праву силой, соблазняет богатствами и властью, призывает отомстить за обиды и горести. Брехта видит себя, одетую в шелка и парчу, увешанную с ног до головы драгоценными камнями, а ее враги, предатели из прошлого, точно рабы, хлопочат у ее ног. Девушка улыбается этому видению, и ее рука сама тянется к кольцу, спрятанному во внутреннем кармане. Обрести силу, обрести могущество! — Брехта! Голос Торина не выводит травницу из оцепенения, она даже не оборачивается на него. Ее пальцы, сжимающие одну из ветвей дерева, вдруг соскальзывают с нее, будто бы разжавшись сами собой, и Брехта падает в воду, даже не издав единого крика, словно решила покончить с жизнью, став утопленницей. Дубощит, прежде одурманенный странной атмосферой леса, не отдававший себе отчета в своих действиях и словах, приходит в себя как раз в тот момент, когда водный поток принимает тело девушки, смыкаясь над ней плотным одеялом. — Нет! Он прыгает за ней следом, даже не скинув верхнюю одежду. Он слышит крики за спиной, но не реагирует на них, сосредоточившись на спасении той, которая почему-то стала дорога сердцу куда больше, нежели простое увлечение. Брехта еще не успела нахлебаться воды, но сама все же не может вылезти, и Торин тащит ее на себе на противоположный берег, держа ее голову над водной гладью. — Торин, — шепчет девушка, когда очертания лица мужчины стали более отчетливыми и сквозь пелену во взгляде она сумела различить его глаза, — это место... надо уходить. — Я знаю. — Твердым голосом отвечает он, держа Брехту в своих объятиях. — Необходимо срезать дорогу. — Что? Но Гэндальф сказал... — Гэндальф бросил нас, как и всегда. — Ладонь Торина ложится на чужую щеку, а большой палец нежно касается нижней губы девушки. — Не стоит верить чужим словам и старым приметам, Брехта. Мы сами куем свою судьбу. Когда отряд наконец переправляется на другую сторону ручья, Король под Горой уже отыскал иной путь по лесу. И так, сами того не замечая, они угодили в логово к тем, кто отнюдь не был против непрошенных гостей