3
Дождь, являющийся вполне закономерным следствием пасмурного неба и постепенно портящейся погоды, хлынул мощным потоком, вызывыя в некоторых районах паводки и оползни, и казалось вовсе не собирался затихать, превращая путешествие отряда в настоящий кошмар. - Слушайте, мистер Гэндальф, а нельзя что-нибудь сделать с этим потопом? - Дори кутается в плащ, натягивая капюшон по самый кончик носа, и с надеждой в глазах смотрит на волшебника, который, вероятно единственный, на разбушевавшуюся погоду не обращал никакого внимания.
Это дождь, мистер гном. И он будет идти до тех самых пор, пока не закончится. - Гэндальф кивает в сторону Брехты, которая мужественно держалась верхом на своем скакуне, нашептывая что-то успокаивающее животному на ухо. - Берите пример с нашей взломщицы, которая еще ни разу, как присоединилась к нашей команде, не пожаловалась на неудобства. На это утверждение волшебника Двалин лишь громко прыснул, смерив девушку насмешливым взглядом. - Вы просто все не слышите, как громко стучат ее зубы. Услышав это, Торин, едущий впереди отряда, оборачивается и в его глазах читается беспокойство. Брехта едет, скрестив руки на груди и завернувшись в свой дырявый плащ, слабо хранящий тепло или защищающий от непогоды, и с трудом сдерживает дрожь в теле, дабы не выказать лишней слабости и не выглядеть кисейной барышней. Она слабо улыбается Торину, но тот лишь хмурится в ответ и резко бросает через плечо: - Фили, Кили, езжайте вперед и найдите укромное место для ночлега. Оин и Глоин разведут костер. - Не разумнее ли будет продолжить путь? Дубощит недовольно зыркает в сторону волшебника, прекрасно понимая к чему он клонит, и отвечает грубо, голосом скорее похожим на звериный рык. - И куда же? Не к эльфам ли в Ривенделл? - А почему бы и нет? Они помогут нам советом, а также обеспечат провизией. К тому же, сдается мне, наша дорогая взломщица скорее оценит их кров, нежели очередную ночь на мокрой траве. Брехта снова ловит на себе взгляд Торина, вопрошающий и тяжелый, но вместо ответа из ее уст вырывается лишь чих, что Гэндальф тотчас же использует как аргумент. - Тем более, наша Лесная Дева так может слечь с простудой. Тогда мы можем потерять неделю, если не больше. - Я в порядке. Где надо, там и заночую. - Тихо произносит травница, отнюдь не желая принимать в чужом споре участие и быть причиной чьего-то недовольства. Она прячет в глазах тот азарт, что вызвало одно лишь упоминание эльфов, которых девушка столь давно хотела увидеть, и вновь нагибается к коню, который шел неуверенно, непривыкший к такого рода путешествиям. Дубощит довольно кивает, оценив крепость духа молодой особы, и посылает волшебнику взгляд полный самодовольного триумфа. Гэндальфу чуждо упрямство гномов, их непомерная гордость и излишняя, порой абсолютно ненужная принципиальность, но поделать с этим ничего не могут даже силы куда более могущественные, нежели простой волшебник. Однако бесчувственными назвать их совершенно непозволительно, ведь вряд ли такой мужчина стал бы тормозить весь отряд из-за одной продрогшей спутницы, в чем, разумеется, не признается никогда и никому. Торин не привык демонстрировать свои чувства, какого бы ни было толка, а потому симпатию к девушке готов выдавать за что угодно, но только не за собственную заинтересованность. По крайней мере, пока что. Дождь заканчивается, отряд останавливается на ночлег, и у Короля под Горой есть возможность понаблюдать за объектом своего интереса, хотя и не без легкого недовольства. Он видит, как она молча слезает с коня, незаметно старается растереть замерзшие руки, и, прежде чем снять с себя мокрую одежду, заботится о животном, вдоволь накормив жеребца и растерев его единственной сухой тряпкой, что лежала в ее седельной сумке. На лице воровки появляется тень разочарования, когда она обнаруживает, что почти все травы намокли, и тотчас принимается их перебирать у костра, где к ней присоединяется весельчак Бофур, собирающийся готовить ужин. У Торина нет в запасе потешной истории и он не сможет заставить Брехту задорно хохотать, забыв обо всех горестях, которых, Дубощит был уверен, девушка испытала немало. Покоряя женщин силой, отвагой, мужественностью, он совершенно не знал, как можно за ними красиво и куртуазно ухаживать, дабы не просто расположить объект вожделения к себе, добиться и завоевать, но затронуть что-то в глубинах чужой души. - Дабы согреться, нам нужно лечь всем вместе и поближе друг к другу! - Констатирует Бофур, деловито подняв палец вверх. - И необходимо снять мокрую одежду. - Хорошая мысль. - Шутливо играет бровями Кили, подсаживаясь к Брехте поближе. - Мадам, позвольте ваш плащ. Брехта в ответ лишь закатывает глаза, легонько толкнув гнома в плечо, и отходит в сторону, за широкие кусты черемухи, чтобы действительно повесить часть одежды сушиться на кусты. Выдержки этого народа у нее не было, вода неприятно хлюпала в сапогах, а из горячего обещал быть только жидкий суп Бофура, большую часть которого съест Бомбур в одно лицо. Девушка зябко ежится, когда ветер касается ее кожи, которую неприятно холодила оставленная на теле исподняя рубашка, и тут она чувствует на себе чужой взгляд, близкий и жаркий, точно горящий костер. - Ты замерзла куда сильнее, нежели я предполагал. Травница дергается, резко обернувшись, и видит рядом с собой Дубощита. Его темные глаза, блестящие в ночном полумраке точно раскаленные угли, буквально приковывали к месту, лишая возможности пошевелиться, и Брехта лишь обхватывает плечи руками, не в силах вымолвить ни слова. - Тело нужно растереть. - Продолжает Торин, на молчаливость девушки обращая мало внимания, что, впрочем, весьма облегчало ему задачу, ведь начни она пререкаться, момент уединения был бы безнадежно испорчен. - Присядь, мой плащ с внутренней стороны сухой и теплый. Знахарка послушно выполняет указ, развернувшись к гному спиной. Она успокаивает себя тем, что он не причинит ей вреда, ему можно доверять и, чего уж скрывать, этот мужчина ей нравился, однако не самые приятные воспоминания из прошлого слишком свежи в памяти, чтобы отпустить себя полностью. Брехта замирает, когда ее кожи касаются слегка мозолистые пальцы Дубощита, растирающего узкие девичьи плечи меховой подбивкой плаща. - Поразительно. Как ты еще умудряешься столь стойко держаться? Голос Торина странно низкий и бархатный, а взгляд прожигает насквозь, отчего становится и приятно, и неуютно одновременно. Рубашка, что была слегка не по размеру, то и дело сползала на плечи, оголяя участки загоревшей кожи, и там девушку тотчас касался мягкий мех, а вместе с ним и горячие мужские пальцы. - А Королю под Горой разве не сыро? - Спрашивает Брехта, дабы хоть как-то разрядить обстановку, и старается не оборачиваться, дабы не позволить себе позорно покраснеть. - Стоит надеяться, во мне больше выдержки. - Торин усмехается, накидывая плащ девушке на плечи, и уже гораздо активнее растирает ее предплечья через ткань и мех. Травница уже не дрожит, невольно стараясь быть ближе к источнику тепла, которое ей дарили сильные, горячие руки, и, дабы окончательно не разомлеть, решается задать вопрос, который будоражил ее любопытство вот уже какое-то время. - Можно спросить? Почему ты так не любишь эльфов? Руки гнома на какое-то время замирают, словно мужчина растерялся от такого вопроса, но на самом деле, эта тема была скорее неприятной, нежели сокровенной, и, превознемогая собственную скрытность, Торин сказал: - Когда-то мы были союзниками, но потом эльфы предали мою семью. Дракон напал на Эребор, орки грабили Морию, оскверняли священные залы, а эльфы не сделали ничего, чтобы помочь моему народу и расправиться с захватчиками. Я не прощаю предательства. - Дубощит замолкает и чувствует, как напряглись плечи девушки, на которые он положил свои ладони, горячие и жаждущие чужого тепла. Каждый раз раскрываясь перед кем-то, этот гордый гном чувствовал себя уязвленным и будто бы даже униженным, а потому даже не заметил попыток Брехты продолжить тему. - Бофур уже наверное приготовил ужин. Нам следует присоединиться к остальным.
Чужое лицо так близко, горячее дыхание опаляет нежную кожу щек и девушка понимает, что все-таки позорно краснеет, хотя виновник ее смущения того и не видит. - Да, стоит. Благодарю за...выручку. Она вскакивает на ноги первая и спешно удаляется, даже не повернувшись, а потому не видит потянувшейся руки к ее плащу, в который она столь спасительно куталась от дрожи разного толка. Однако Торина данное обстоятельство все же не сильно заботило, ведь этому он даст вполне разумное, практичное объяснение, даже если кто-то и осмелится о чем-то его спросить. Даже если это будет Двалин. Он усмехается своему ребячеству, вместе с тем удрученно покачав головой, и идет следом за девушкой, что уже сидела с остальными членами отряда у костра и делала вид, будто ничего не произошло, ровным счетом ничего.
***
Местность, по которой пришлось ехать в обход главного тракта, дабы не стать легкой добычей для орков, располагала своей красотой и живописностью, хотя из всех членов отряда лишь молодая травница да старый волшебник почли за честь насладиться дивными красотами, в отличие от гномов, которые если природы не губили, то по меньшей мере относились к ней довольно прохладно. Брехта чувствовала необычайный прилив сил, полностью погружаясь в бурлящую вокруг нее жизнь, где каждая птичка и даже мышка-малютка занималась своим делом, деловито порхая над головой или мелькая среди сочных зеленых травинок. Будь она в своем лесу, то уже непременно запела бы, увлекая в водоворот своей мелодии обитателей диких простор, но в этих краях следовало сохранять осторожность и предельную внимательность. Легкая хандра напала на девушку, и она понуро свесила голову, вспоминая о своей размеренной жизни, какой-то стабильности и уюте, который теперь ей не светил еще очень и очень долго. Брехта не знала, что является предметом чужого тщательного изучения и перемены в ее настроении замечаются пытливым взором, который сложно было игнорировать. Травница оборачивается, но тот, кто столь долго разглядывал ее, уже отвернулся и вернулся к какому-то важному разговору, зато Гэндальф, также отметивший изилшнюю молчаливость девушки, решил увлечь ее в беседу о природе, поддержать которую в отряде могла лишь она одна. - Смотри, какой красивый ворон сидит там, на самой высокой ветке. - Волшебник слегка улыбается, указав на гордую птицу. - Ты знаешь, насколько умны эти создания? - Знаю, - Брехта криво усмехается, когда, присвистнув, она привлекает внимание животного и тот заинтересованно склонил голову набок, - а еще знаю, что мы ему не нравимся, поскольку идем кучно и шумно. - Мы? - Удивленно восклицает Глоин. - Да мы ведем себя как мыши! - Здесь редко проходят столь многочисленные отряды, господин гном. И те шумы, что мы издаем, кажутся незначительными лишь для нас самих. - Гэндальф тоже свистит птице, и та тотчас вспархивает, исчезая в густой кроне деревьев. - Тебе понравился бы мой старый знакомый, Радагаст, волшебник. Он точно оценил бы твое знание дикой природы. Брехта вновь усмехается, мягко похлопав жеребца по шее, и тот послушно придвигается к коню Гэндальфа, минимизируя расстояние между ними. - Скажи, как скоро мы прибудем в Озерный город? - Сложно сказать, ведь темп нашего похода зависит не от меня и даже не от предводителя команды. - Волшебник хитро сощуривает глаза, быстро стрельнув взглядом в обернувшегося на их разговор Двалина. - Не самое лучшее время для обсуждений. У нас еще выпадет минутка, чтобы решить возникшие казусы. - Казусы? - Насмешливо переспрашивает девушка, не сдержав смешка. - Боюсь, ты не верное слово на сей раз подобрал, Гэндальф. - Может быть. Зато я точно знаю... Договорить старец не успевает. Через кусты к ним навстречу ломится нечто кошмарное, крупных размеров создание, и отряд тотчас замирает с оружием наготове. Торин, спешившись, стоит впереди всех, готовый первым принять на себя удар и отразить атаку, но какое же удивление отпечатывается на его лице, когда через его голову на тропу выскакивают запряженные кролики, а следом за ними появляется... - Радагаст?
Какие новости, Вальгерд? Вы нашли ее? Голос пожилой женщины осипший, едва слышный, речь то и дело прерывается грудным кашлем, но она мужественно держится в присутствии гонца, не желая демонстрировать собственную, очевидную слабость — предвестницу скорой кончины. — Нет, госпожа. Скупщик краденного обманул нас — ни в Арчете, ни в Четвуде, ни в тех же Овражках мы не нашли девушки. — Он сказал, что Брехта живет в лесу... Гонец лишь развел руками, слегка брезгливо поморщившись, когда женщина зашлась кашлем и из ее легких вышел комок кровавой слизи. Он отступил на шаг, слегка потупив глаза, надеясь поскорее выйти из покоев больной и наконец пойти в корчму к друзьям, а не выбивать из ног глухоту ради той, кто уже вероятно давно лежит в безымянной могиле.
Лес полон диких зверей, девушке там не выжить. — Ты не знаешь Брехту. Продолжайте искать и не возвращайтесь пока не найдете ее. — Да, госпожа.
***
Разговор Гэндальфа с другим волшебником все больше волновал Брехту по мере того, насколько оживленным он становился. Привыкшая прислушиваться к чужой беседе в силу специфики своей не самой доблестной профессии, она напрягла слух, силясь уловить о чем ведется беседа, и обрывки ее содержания не слишком понравились девушке. — То были гигантские пауки, Гэндальф, и я шёл по их следу. Они пришли из Дол-Гулдура! Брехта насупилась, стараясь вспомнить, где могла слышать это название, однако в голову ничего не шло. Старые рассказы матушки уже давно не хранились в ее памяти, стертые новыми яркими и зачастую малоприятными воспоминаниями, а потому, наученная извлекать из получаемой информации самое важное, она поняла лишь одно — скоро Гэндальф покинет их, отправившись по какому-то делу. То был лишь вопрос времени, когда он отделится от отряда, а это означало, что в Озерный Город ей быстро не попасть, если только не рассказать всю правду Торину, реакция которого могла быть самой непредсказуемой. Надежды, что волшебник как-то повлияет на продвижение отряда по маршруту, и так были сомнительными, а без него они вообще могли заблудиться и попасть в беду. Везет, как всегда, думает про себя травница, задумчиво пожевывая травинку, как вдруг неподалеку слышится звериный рык, но существа куда более крупного, чем волк. — Это не медведь... — Шепчет Брехта, поднимаясь на ноги, и почти тотчас падает наземь вновь. Через кусты прямо на нее выпрыгивает огромное существо с острыми, точно кинжалы, зубами, и налитыми кровью глазами. Кили стреляет метко, и все гномы действуют синхронно, обнажив оружие, но не успевают они даже опомниться, как на них налетает еще один такой же зверь, лишенный жизни тяжелым клинком Торина Дубощита. — Это еще что такое? — Отскакивает от уже мертвого существа Брехта, пятясь спиной к тому месту, где немного ранее щипали траву лошади. — Это не волк! — Нет, не волк. — Цедит сквозь зубы Торин. — Варг-лазутчик. Орки напали на наш след. — Кому ты рассказал о своем путешествии, Торин? Взгляд Гэндальфа суров, кустистые брови грозно сдвинуты к переносице, а звериный рык лишь усиливается в округе, к которому прибавляется заливистое улюлюканье и гавкающий говор орков. Брехта уже не пятится, она судорожно рыскает по округе, чувствуя, как сердце зашлось в бешеном ритме, почти ударяясь о грудную клетку. Она слишком увлечена и не замечает, как кто-то вначале кличет ее по имени, опомнившись только тогда, когда сильная мужская рука хватает ее за запястье. — Нам пора уходить! Глаза Торина горят огнем, лицо серьезное, как никогда, но Брехта слышит его будто через пелену, обеспокоенно озираясь по сторонам. — Кони, — шепчет она, ища глазами своего вороного, — они пропали... — Сбежали от страха. — Говорит Ори, нервозно пощипывая бороду. — Как же мы теперь спасемся от орков? — Есть только один способ. — Слышится голос Радагаста Бурого, и все гномы оборачиваются на выступившего вперед волшебника. — Я отвлеку их. И не нужно мне говорить что-то про гундабадских варгов, Гэндальф, — отмахивается волшебник от брата по цеху, пытающегося вразумить его, — это росгобельские кролики. Посмотрим кто кого.
***
Брехта привыкла бегать. С того момента, как она оказалась на улице, вся ее жизнь превратилась в один сплошной забег, который, порой казалось, не имел финишной прямой. Радагаст, петляя и маневрируя, все-таки сумел оторваться от варгов, что почти умудрились схватить его на одном из поворотов за пятки, но он не учел одного — не все орки шли исключительно за ним. Обладая зорким глазом, девушка сразу заметила одного из них, кряжистого лысого наездника, который стоял на пригорке и высматривал тех, за кем действительно была погоня, постукивая по кончику носа нетерпеливого варга, что так и рвался в погоню за свежей добычей. — У меня еще есть один нож. — Шепчет воровка, когда отряд схоронился за одним из огромных валунов, оказавшись в ситуации не из лучших, ибо ни один из гномов не знал, куда им бежать дальше, дабы спастись от неминуемой опасности. Торин смеряет девушку недовольным взглядом, жестом приказав ей не высовываться. Он держится рядом с ней, чтобы в случае схватки суметь защитить ее и не позволить рисковать своей жизнью, ведь он прекрасно помнил, как девица повела себя в той ситуации с троллями, однако когда орк все-таки подходит к их убежищу, проконтролировать поведение Брехты оказывается невозможным. Она переглядывается с Кили, что первым заметил сверкнувший в ее руках нож, и они оба синхронно выходят из укрытия, поразив варга стрелой, а его наездника лезвием в горло. Врагов добивают остальные гномы, тем не менее, уже скорее злой нежели обеспокоенный взгляд Торина красноречивее всего говорит о том, что за эту выходку девушке все же придется отвечать. — Я же велел не лезть куда не надо! — А я лезу куда надо, причем весьма эффективно! Король под Горой обладает крутым нравом, вспоминает слова волшебника девушка, и осознает, что лишь сложившиеся условия не позволяют гному высказать Брехте все, что гневно клокочет в его глазах яркими молниями. Им вновь приходится бежать, следуя за Гэндальфом, который более чем знал, куда ведет отряд, и вскоре они оказались у входа в небольшой грот, уходящий под землю. — Куда ты ведешь нас? — Недовольно рявкает Дубощит, прекрасно угадывая скрытые помыслы волшебника. — Ты ведь заранее это спланировал! — Орков — нет, но касательно маршрута, возможно, ты и прав. Торин кипит от гнева, чувствуя себя полным дураком, которого не только ослушиваются в отряде, но еще и водят за нос, однако времени на разборки не было, и вскоре они все скрываются в проходе меж камней, в последний момент уйдя от преследования варгов. Если та местность, по которой приходилось убегать, спасая свою жизнь, была покрыта вереском и скалами, что поросли редкими пятнами травы да мха, то вид, открывающийся далее, поражал в самое сердце своей живописностью и красотой, наполненной странным ощущением умиротворения и гармонии, царящих в воздухе. Брехта, затаив дыхание, впитывала в себя каждую увиденную деталь, стараясь запомнить на всю жизнь, ведь ничто не было милее сердцу девушки, чем природа и зверь, живущий на ее лоне. Взгляд невозможно было остановить на чем-то одном: лощины с обрывистыми склонами, на дне которых росли деревья и журчали речки; водопады, что клокотали внизу расщелин, овраги и даже трясины — все это манило к себе девушку, будто бы приглашало остаться здесь навсегда и наполнить это место своим чудесным пением, что пришлось бы по нраву каждому, живущему в таком волшебном месте. — Кто здесь обитает? — Спрашивает наконец она, когда они идут по тропинке, поросшей мхом и немного клевером, через который то и дело проглядывали белые маленькие камушки
Эльфы. — Грубо отрезает Торин, сверкнув крайне недовольным взглядом из-под соболиных бровей. — В этой долине ими все провоняло. — Не хорошо так отзываться о тех, кто согласен предложить нам кров и помощь, господин гном. — Гэндальф улыбается сдержанно, насколько позволяло его терпение и такт, но если свои чувства он мог контролировать, то вот реакцию на подобную грубость тех, кто уже вовсю слушал их разговор, предугадать не мог. — Мне не нужна их помощь! Ты думаешь эльфы согласятся оказать услугу в нашем деле? Они лишь будут стараться отговорить нас! И тут, будто специально, из кроны деревьев слышится красивое, мелодичное пение, ироничные нотки которого еще больше заставили гномов недовольно скалиться себе в бороды, как стая загнанных в угол волков. «Смотрите, смотрите, Вот гномий король, Он так горделив и доволен собой, Не знает пощады, он слеп на войне, Но так уж и быть, мы поможем тебе! А дева младая нам больше мила, Отведаешь, дева, ты с нами вина? Останься и будешь ты в радости жить, Останься, захочешь ты нас полюбить». Когда из-за ольхи, широко раскинувшей свои пышные ветви, выходит высокий безбородый юноша, Торин уже держит руку на эфесе клинка, всем своим видом демонстрируя недоброжелательность и отнюдь не напускную суровость. Гэндальф опережает гномов, сомкнувших круг дабы в случае опасности дать отпор врагу, и приветствует эльфов вежливым поклоном, вступив с ними в весьма продолжительную доброжелательную беседу. Как позже выяснилось, то была эльфийская молодежь — явление редкое, и нрав их был весел, беззаботен. Заманить отряд удалось увещеваниями про сытный ужин, ибо все как один горели желанием скорее вернуться к варгам в пасть, нежели идти на поклон, и лишь одна Брехта, очарованная наконец представшими перед ней эльфами, которых она столь давно мечтала повстречать, не сводила глаз с их дивного облика, будто заколдованная древними чарами. Они подшучивали над гномами всю дорогу, что вели их к владыке тамошних мест, на что последние реагировали резко и грубо. Когда отряд подвели к каменному мосту без перил, что был слишком узок для такого дородного мужа, как Бомбур, один из эльфов галантно предложил Брехте руку, лукаво улыбнувшись при виде вмиг еще более похмурневшего лица Короля под Горой. — Не обмакни бороду в воду, папаша! — Бросил через плечо один из юношей Глоину, что шел аккуратно, то и дело ругаясь себе под нос. — И смотри вперед, иначе рухнешь в воду раньше, чем тебя успеют схватить за портянки. — Смотри, как бы я тебе не обмакнул чего-нибудь в воду, сосунок! И не посмотрю, что ты нежнее любой девицы, быстро запоешь иначе! Другой же эльф, что вел травницу за руку через мост, как позже выразился Двалин, чирикал что-то на своем птичьем про тамошние красоты и веселые танцы под луной, приглашая девушку присоединиться к общему веселью. Неизвестно, так ли пришлась по нраву ему Брехта, или же озаренное чистейшим гневом лицо Торина производило на него столь ободряющий эффект, ибо Перворожденные любили дразнить гномов, при этом зная об их скверном и скрытном нраве, но уговаривал юноша упорно, пока наконец не получил вежливый и не самый искренний отказ. Воровка, часть жизни видавшая лишь грязь тесных улиц, отдала бы полжизни за один такой танец с прекрасным кавалером, да еще и на лоне природы, но взломщица, подписавшая контракт с гномами и ставшая частью их команды, не могла потакать своим желаниям. К тому же, ее настроение было омрачено потерей коня, который наверняка угодил в когтистые лапы варгов, и винила в этом девушка лишь себя. В итоге, оба юноши ушли, и отряд оказался перед Последним Домашним Приютом, двери которого были гостеприимно распахнуты для любого нуждающегося в столь неспокойное время. — Ну вот мы и пришли, — сказал Гэндальф, ободряюще улыбнувшись гномам, — последнее безопасное место к востоку от моря. Здесь каждый из нас найдет ответы на интересующие его вопросы. Вдруг слышится стук лошадиных копыт, нарастающий по мере приближения всадников, и сыны Дурина тотчас напрягаются, схватившись за оружие. К ним мчался вооруженный отряд эльфов.
Хозяин дома Элронд был друг эльфов и предводитель тех людей, у которых в предках числились эльфы и открыватели Севера. Он был благороден и прекрасен лицом, как повелитель эльфов, могуч, как воин, мудр, как колдун, величествен, как король гномов, и добр, как нежаркое лето. Дом Элронда был само совершенство; там было хорошо всем — и тем, кто любит поесть и поспать, и тем, кто любит трудиться, и кто любит слушать или рассказывать истории, петь или просто сидеть и думать, и тем, кому нравится все понемножку. Злу не было места в долине
Брехта завидела своего вороного еще раньше, чем гномы, во всем, что касается эльфов, видя опасность и подвох, решили сомкнуть ряды, выставив вперед свои острые секиры и мечи, и резко рванула вперед, едва ли не угодив под копыта гарцующих вокруг лошадей. Ее конь тотчас учуял хозяйку и тоже поспешил к ней, вырвав поводья недоуздка при рывке из рук ведущего его всадника, и слегка склонил голову, будто в поклоне, позволив обнять себя за шею. Один из эльфов спешился, снял шлем, и перед гостями предстал сам Элронд - владыка здешних мест, к которому тотчас же поспешил навстречу Гэндальф, опередив грубости гномов, которые так и ждали случая для гневной отповеди, пускай даже и без причины. - Добро пожаловать! - Эльф обвел взглядом собравшихся, тотчас остановив свой взгляд на предводителе отряда, который взирал на хозяина дома с присущим ему недоверием и недружелюбием. - Мы повстречали орков, которые осмелились подойти близко к нашей границе. Вы не сталкивались с ними по дороге сюда? - Должен признать, что мы и были причиной их появления в этих землях. - Почтительно ответил волшебник, то и дело бросая многозначительные взгляды на Торина, будто призывая его к вежливости и терпению. К сожалению, тот либо истолковал эти взгляды иначе, либо не обратил на них вовсе никакого внимания. - Приветствую тебя, Торин сын Траина. Я знал твоего деда, когда тот царствовал под Горой. Рад видеть тебя своим гостем. - Надо полагать, мы не знакомы, ибо мой дед ни разу не упомянул столь значительную персону в каком бы то ни было разговоре. А твоим гостем я оказался случайно и не сказать, что по доброй воле. - Вот как? - Элронд слегка улыбается, вскинув острые, точно стрелы, брови. - Неужто тебя сюда привели силой? - Скорее хитростью и обманом. Но уж лучше вы, чем отряд орков. Брехта, в отличие от Торина, посылы Гэндальфа поняла сразу, но вмешиваться в разговор не стала. Она знала о неприязни двух рас друг к другу, однако не думала, что гномы начнут ссору после любезного приглашения отужинать. Ей хотелось побыть в этом дивном месте, немного отдохнуть и набраться сил, но поведение Дубощита могло все изменить в один миг и тогда, вместо комфорта и спокойствия, отряд вновь могли ожидать ночлег под звездным небом на голой земле или очередная стычка с орками в ночи. Тем не менее, Элронд, оказавшись мудрым и спокойным, ничуть не оскорбился и даже не изменился в лице. От уже своего имени, он предложил всем отужинать и даже остаться на ночлег, наконец обратив внимание на Брехту и ее присмиревшего вороного. - Этот конь норовистый, мы едва изловили его на пустоши, дабы он не попал в лапы варгов и их наездников. Теперь понятно, кого он искал среди вереска, невзирая на грозящую опасность. - Я благодарю вас, милорд, за спасение моего скакуна. Клянусь, что не стремилась покидать его в трудную минуту, и моему сердцу больно от того, что могло произойти с ним по моей оплошности. Голос Брехты был мягок, а реверанс вышколенный, грациозный. Торин с удивлением смотрел на воровку, в очередной раз подмечая за ней отнюдь не уличные манеры и слишком правильную для бродяжки речь. Элронд также не обошел этот аспект стороной и ответил поклоном, хитро прищурив глаза, глядя на столь пеструю компанию в своих владениях, среди которой девушка в обносках как-то неуместно, на его взгляд, выделялась, будто лишнее звено в цепи. - О нем позаботятся как следует. А сейчас прошу следовать за мной.
***
Ужин, что сопровождался игрой на музыкальных инструментах и плавными движениями парой танцоров, кружащих в большом зале, подобно паре белым лебедей, действовал на Брехту умиротворяюще. Она привыкла к растительной пище, ведь сама никогда не охотилась на зверей, максимум покупая рыбу на базаре, которую, в большинстве случаев съедал пес Гром, а от красоты окружающего ее богатства буквально слепило взор. Она сидела за одним столом с гномами, вежливо отказавшись трапезничать с хозяином дома, который и не настаивал, но отчего-то смотрел с любопытством и явно не понимал ее роли в данном путешествии, о котором Гэндальф еще не успел ему поведать, ибо ждал подходящей минуты. Девушка ела аккуратно, зачарованно смотрела на прекрасных эльфов, и ее восторг не мог остаться незамеченным. Торин не переносил предательство, ревностно охранял все то, что считал своей собственностью, а в силу того, что травница будоражила в нем интерес как к молодой женщине, посчитал своей привилегией заполучить ее внимание, никак не желая делить это обожание с безбородыми юнцами, что окружали их в этом дворце. Девушка вела себя скромно, вкушала явства утонченно, сидя между племянниками Дубощита на правах уже их хорошей подруги, и, конечно же, не потешалась над возмущениями гномов о еде на трапезе, но искренне смеялась, одаряя улыбкой нахмуренных бородачей, никак не вразумляющих, как она может такое есть. - Мне бы жареной картошки. - Ори с тоской ковырялся к мисе, вяло подцепляя пальцами зелень и овощи. - Теперь понятно, почему Лесная Дева такая худенькая и маленькая. Она ест траву! - Худенькая может быть, но ростом я просто пошла в свою матушку, которая отцу не доходила даже до плеча. - Брехта берет в руки бутыль с маслом, поливает им ломоть хлеба, после чего достает щепотку пряностей из небольшой емкости в центре стола, как следует посыпав ими кусок. - Попробуйте, так будет вкуснее. Ори откусывает совсем немного, жуя осторожно, точно с опаской, после чего констатирует, что хлеб-то стал вкуснее, а вот траву этим не улучшишь. - Кормишь ребят какой-то гадостью. - Бурчит Двалин, тщетно пытаясь отыскать мясо на дне тарелки. - Сама коренья грызешь в лесу своем, и нас склонить хочешь. - Это полезно для фигуры, господин гном. И для здоровья. Брехта, в который раз за ужин, бросает взгляд на Торина, и слегка теряется, вновь встретив его пронизывающий, прямой взор. Она чувствует, что тот затаил на нее некую обиду, причины для которой она не находила, а потому решает оставить беседу до лучшего момента. Перебранки за столом ей явно не хотелось. Из раздумий ее выводит толчок под ребра от Фили, который явно пытался привлечь ее внимание к брату, глазевшему на одну из девушек, что играла на арфе дивной работы. Красавица смотрела на гнома прямо, ничуть не смущаясь, но даже озорное подмигивание не произвело на нее никакого эффекта, даже не явило улыбки на отточенном, точно мраморная статуя, скульптурном лице. - Не падают девы под твои чары, брат. - Со смешком замечает Фили, также как и Брехта намазав хлеб маслом и пряностями. - Это не барышни с трактов, здесь одной улыбки будет маловато. - А кто сказал, что мне они вообще нравятся? Тощие какие-то. С нежной, алебастровой кожей...без волос на лице... - Не натвори здесь дел, дружок. - Говорит ему Балин, единственный из всех гномов старающийся блюсти правила приличия и не выказывать недовольства в открытую. - Тем более, что твои шансы минимальны. - Отчего так? - Кили тотчас выпячивает грудь колесом, подмигнув, как ему кажется, девушке, что разносила еду по столам. - Вот этой деве я точно приглянулся.
Двалин громко прыскает в бороду, насмешливо глядя на молодого гнома. - А кто тебе сказал, что это дева? Лорд Элронд оборачивает голову на громкий, единодушный смех гномов, чье поведение за столом оставляло желать лучшего. Вот один из них уже полез на стол, дабы станцевать для своих что-то повеселее "похоронного марша", и его сотоварищи поддерживают побратима еще большим шумом, нежели создавали доселе. Взор эльфа падает на человеческую девушку, что улыбалась этой дикой выходке, и хозяин дома решает все же утолить свое любопытство, обратившись к магу, что сидел по правую руку от него за одним столом. - Я не поражен тому, как быстро ты заводишь дружбу, Гэндальф, порой с теми, кто совершенно не годится стать членом твоей компании, но все же я заинтересован. Что делает здесь эта молодая женщина из рода людей? - Она приходится моей хорошей знакомой, если так можно выразиться, лорд Элронд. Я повстречал Брехту в тяжелые для нее дни и, да не будет это звучать излишне претенциозно, помог вырваться из того омута, в котором она начинала увязать. А теперь я полагаю, настало время испытаний и проверки духа, а наше путешествие как нельзя лучше закаляет сталь и превращает тайное в явное. - А эти гномы? Сомневаюсь, чтобы Торин Дубощит отправился в путь во имя пустой цели. - Уверяю тебя, их мотивы благородны, ведь они все - потомки дома Дурина, порядочные гномы. У них и в мыслях нет причинить кому бы то ни было вред или беспокойство. - Я это уже заметил. - Элронд кивает в сторону продуктов, летящих в исполняющего танец на столе гнома, и хмыкает. - Что ж, не стану торопить события, ибо вы вольны оставаться здесь столько, сколько будет угодно. Однако я рассчитываю на честность, Гэндальф, и полагаюсь на твою мудрость. Волшебник кивает, опустив глаза, а в это время гномы уже заканчивают трапезу и просят отойти в апартаменты, что были для них приготовлены. На Ривенделл опускается ночь.
Ривенделл являл собой образец наивысшего творения эльфов на земле, сочетая в себе великолепную архитектуру гармонично сочетающуюся с нетронутыми природными ландшафтами, и там, среди царящего спокойствия и величественной красоты, Брехта находила душевную гармонию и наслаждение. Луна ярко освещала тенистый сад, в котором стоял высокий фонтан из чистого мрамора, в центре которого статуя прекрасной эльфийки возвышалась подобно колонне, устремленной в чистое, звездное небо, и травница невольно охает, когда подходит ближе и видит фактически живую мимику в каменном лице, поражаясь таланту Дивного Народа и их умениям. Девушка идет дальше, по небольшой аллее, наслаждаясь пением соловьев в кустах бузины и боярышника, и потихоньку в ее собственной душе разгорается казалось давно забытый душевный подъем, и она начинает подсвистывать птицам, искренне радуясь тому, как те отзываются на эти звуки еще более сильной трелью. Брехта с секунду колеблется, стоит ли нарушать общий покой пением, но соблазн так велик, да и вряд ли еще выпадет минутка вновь ощутить себя столь же вольготно, как в ее лесу, который она считала родным домом, и знахарка зачинает мелодию, что тотчас разносится по всем уголкам сада, зазывая к себе скрывающихся в ночной тени животных. Вот издупла дерева высунулась белка, заинтересованно мотая головой в разные стороны, следом за ней из-под корней ольхи выполз ежик, шустро следуя за девушкой по пятам, а из-за молодого бука выглядывал еще совсем крохотный олененок, забавно дергая ушками и постукивая по земле копытцами.
Прилетела птица ясная, Приютила я ее, Я просила солнце красное Сердце не губить мое. Не ломай ты птицам крылья, Не прибавишь ни гроша, Ты не видишь как из тела Ускользает их душа» Она кружит по саду, окрыленная, точно сами птицы, порхающие над ее головой, и в какой-то момент внезапно сталкивается с чьей-то крепкой грудью, а сильные мужские руки ложатся на ее предплечья, слегка удерживая и притягивая к себе. — Красиво поешь. У Торина глаза чернее ночи, а на губах играет легкая полуулыбка. Брехта смущенно опускает глаза, ощущая от чужих прикосновений легкий жар, разливающийся по ее телу, и лишь пожимает плечами в ответ, в глубине души радуясь, что Торин сам подошел к ней поговорить, да и внимание Короля под горой льстило девушке, привыкшей лишь к грубым уловкам простых мужиков из какой-нибудь захудалой корчмы. — Не ожидал застать тебя здесь одну. — А с кем я должна быть? — Удивленно вскидывает брови травница, хотя и понимает, к чему мужчина клонит. — Например, с теми юнцами, что оказывали тебе знаки внимания сегодня на мосту. Ты ведь так восхищена всем... эльфийским. Последнее слово Дубощит фактически выплевывает, со странной смесью раздражения и неприязни, что совершенно непонятно Брехте, которая в Ривенделле наконец сумела вновь найти спокойствие и гармонию, которой ей не хватало столь долгое время. Но у этого гнома были свои причины, чтобы не любить Прекрасный Народ, и переубедить мужчину у травницы не было ни возможности, ни прав, ведь не желая, дабы кто-то ущемлял ее свободу, она не должна ущемлять чужую. Брехта криво усмехается, скрестив руки на груди, и смотрит прямо, без тени лжи или коварства, что столь нравилось Торину в этой хрупкой на вид человеческой женщине. — Моя симпатия к эльфам, которых, я признаю, давно мечтала увидеть, не означает, что я предаю забвению мой договор с Королем под горой и обязательства, которые я имею перед ним. Я последую за отрядом в самое пекло, несмотря на то, что эльфийский сад мне милее драконьего гнева. Торин тоже усмехается, сухо и тихо, слегка прикрыв глаза. — Только лишь долг руководит тобой, или что-то другое тоже? Девушка тотчас вспыхивает, хотя того и не видно в ночной тьме, и какое-то время молчит, с великим трудом раскрываясь перед кем бы то ни было, разучившись предавать свои чувства огласке, что роднило ее с гномами даже больше, чем она сама могла представить. — Что-то другое тоже. Ее голос — почти шепот, а руки влажные от волнения, но тем не менее, она рада словам, слетевшим с ее уст, и ждет в напряжении ответа. — Мне приятно слышать это. Торин сдержанно кивает, хотя довольство так и горит в его глазах, и предлагает взломщице отряда пройтись по саду вместе. Куртуазные ухаживания казались давно забытыми, ведь столько лет гном трудился не покладая рук в человеческих селениях в поте лица и просто не имел регулярной возможности насладиться чьим-то приятным обществом, тем более женским, да и ухаживания людей отличались от ухаживания гномов, которые, будучи сдержанными по натуре, тем не менее были подвластны необузданным страстям. У них было не принято демонстрировать чувства в открытую, в особенности перед старейшинами кланов, но в тенистом саду Элронда посторонних глаз не было, и даже любопытные глаза членов отряда не были помехой для уединения. Дубощит метался между желанием высказать девушке за ее своеволие в момент опасности, за пренебрежение его командам, ведь то подрывало не только авторитет, но и больно било по гордости, однако момент вновь остаться один на один с понравившейся женщиной мог более и не выпасть, а потому Торин решил отложить этот разговор до следующего, более пригодого раза. Брехта заговаривает первой, что также радует мужчину, привыкшего по традиции заводить беседу самому, ввиду обычно бытующего смущения дамы, но эта девушка не была гномкой из высшего рода, ожидающей полного соблюдения этикета, где любая инициатива от женщины расценивалась как моветон, а потому ощущение раскованности и спокойствия быстро поселилось в разуме Торина, придав даже телу некую легкость. Темы семьи Брехта может уже не слишком избегала, однако полностью раскрываться не спешила, и, хотя ее собеседник не настаивал на полной откровенности, все же неприятный осадок, ощущение недоверия и отчуждения вновь закралось в подозрительное гномье сердце. Сам не собираясь делиться самым сокровенным, своими тайнами и страхами, Торин все же внимал каждому слову из уст травницы, когда та принялась рассказывать про то, как воспитанная, весьма образованная девушка докатилась до уличной жизни и воровства. — Мама умерла рано, я почти не помню ее. Тогда отец решил, что мне будет не хватать женского общества и женился. — На лице Брехты появляется презрительная гримаса, когда она вспоминает свою мачеху и жизнь с ней, которая казалась кошмаром наяву. — Она хотела убить меня, дабы стать единственной наследницей состояния отца, когда тот погиб во время поездки в дальние земли, но мне удалось сбежать. Так я познакомилась с Гэндальфом, который вначале спас меня от верной смерти, а затем от заключения. — Тебя хотели арестовать? — Ухмыляется Торин, вскинув брови. — Да. — Девушка как-то нервно дергает плечом, стараясь вновь соскочить с темы. Она не хочет рассказывать, как ее заложил ее же молодой человек, когда его поймали на сбыте краденного из дома одного купца, боится увидеть отвращение в чужих глазах, ведь вряд ли какая-нибудь гномка обворожительно улыбалась богачам, втираясь в доверие, дабы потом вынести из их дома под покровом ночи половину ценного, что только умещалось в мешке. — Но это не значит, что я плохая воровка, господин гном, просто в какой-то момент нам кажется, что мы неуловимы и все кругом дураки, кроме нас. — Верно подмечено, успех окрыляет и делает уязвимым. — Торин согласно кивает головой, тотчас вспомнив историю своего рода, также уверенного в непоколебимости своей силы и власти. Пока все не разрушилось в один миг, будто карточный домик, и вот он уже не наследный принц, а скиталец, бродяга, без дома, без имени... — Как думаешь, мы скоро попадем в Озерный Город? — А что, ты туда столь сильно торопишься? — Там живет моя родственница, которую я хотела бы навестить. Полуправда лучше, чем чистая ложь, думает Брехта, поймав настороженный взгляд мужчины на себе. — Я надеюсь, что скоро. Если наш любезный волшебник не придумает новых фокусов по пути. — Дубощит наклоняется к одному из розовых кустов, мимо которых они проходили, петляя узкими тропинками по всему саду, и срывает одну из роз. Красную. — Значит, мы можем рассчитывать на любезный прием, когда окажемся на месте? — А вот на это уже надеюсь я. — Улыбается девушка, заметив жест гнома. Он галантно поклонился, как мог лишь истинный король, и преподнес Брехте цветок, не сводя с нее долго, волнующего взгляда. — Это мне? Спасибо... Мне никогда не дарили цветов... — В таком случае, мне стоит почаще наведываться в сад Элронда, пока мы здесь.
Девушка смеется, широко улыбнувшись, и Торин дарит ей улыбку в ответ, искренне наслаждаясь теми минутами, что им довелось провести вместе. Очарованность Брехты эльфами более не тревожит его, ведь он видит ее взгляд, чувствует, что если сейчас поцеловать травницу, она не оттолкнет, не отпрянет, но торопить события мужчина не хочет — не тот случай и не тот настрой. Двалин вновь будет недовольно читать нотации, когда Дубощит вернется к отряду, выступая категорически против подобного увлечения своего короля, но Торин уже более не юноша, чтобы потакать запретам отца и утаивать свои желания, а отчитываться перед другом не станет тем паче. Они доходят до конюшни, проведав вороного Брехты, любуются здешними красотами, которые будили мало чувств в Короле под Горой, но так безумно нравились девушке, а потом он доводит знахарку до ее комнаты, напоследок поцеловав взломщицу в руку, но не тыльную сторону ладони, как того требовали приличия у знатного рода, а коснувшись губами запястья, где билась синяя жилка, отчего сердце Брехты ускорило свой бег, а на щеки вновь полез предательский румянец. — Тер сет. — Говорит Торин, пристально глядя девушке в глаза, и та будто по наитию понимает смысл сказанных им слов, молча кивая в ответ с улыбкой на устах. Так была проведена первая ночь во владениях Элронда, то был первый день покоя и безмятежности перед надвигающейся бурей.
Брехта очнулась, когда на небе едва начало всходить солнце. Пребывая в хорошем расположении духа, она с большим удовольствием приняла ванну — роскошь воистину эльфийскую — и решила вновь прогуляться по саду, где вчера состоялось ее, можно смело сказать, свидание с Королем под Горой, и где каждая пташка или зверек были рады ее присутствию. Она помнила, как некогда пела песню в своем лесу, держа на руках двух маленьких волчат, окруженная семейством кабанов, пасущихся на зеленой поляне, а мимо случайно проходил заезжий странник, чей пораженный, испуганный взгляд она не могла забыть до сих пор. Люди, что знали о Брехте чуть больше, нежели ей того хотелось, боялись ее, даже кликали злой ведьмой, в то время как эльфы смотрели на ее любовь к природе с одобрением и пониманием, и это ощущение причастности к чему-то великому, иному, в силу инаковости собственной души, тянуло девушку к Дивному Народу и шептало остаться в этом чудесном краю. Но после прошедшей ночи она и подумать бы не могла бросить отряд и того мужчину, что медленно, но верно отыскивал свое место в ее сердце. Увлеченность ли это, а может влюбленность — травница не могла дать объяснения своему чувству, но ей было приятно внимание этого гнома и она желала продолжать с ним путь.
Сад Элронда не был пуст, ибо там сидела прекрасная дева с темными кудрями, что густой волной ниспадали почти до самых пят, и она была столь печальна и столь задумчива, что знахарка решила было уйти, дабы не мешать красавице наслаждаться уединением, но та заметила ее раньше, чем нежданная гостья успела скрыться в тени деревьев, и пригласила ее присесть рядом с ней у фонтана. Эльфийку звали Арвен и она была дитя самого владыки здешних мест, но печальна была улыбка у темноволосой девы, и Брехта чувствовала себя неуютно. Насколько девушка слышала от гномов, Перворожденные были не менее скрытные, чем сам народ, живущий под горой, а потому спрашивать о причине грусти хозяйку дома было бы бесполезно. — Я слышала, как ты поешь. — Говорит Арвен, любуясь тем, как игрались рыбки на дне фонтана. — Я не вышла посмотреть, кто именно исполнял столь дивную песню, однако по голосу твоему сразу поняла — ты и есть тот ночной менестрель, что чарует мелодией, идущей из глубины души. — Спасибо, миледи, хотя я сама весьма скромного мнения о своих талантах. — Брехта смущается, слегка улыбнувшись. — Моя мама пела лучше. — Твоя мама более не с тобой в этой жизни? Девушка отрицательно качает головой, и дочь Элронда сочувственно склоняет голову. — У меня от нее осталось лишь кольцо, но оно не заменит материнской любви и тепла, хотя и успокаивает меня в трудные минуты. Порой мне кажется, что она следует со мной в этом кольце, всегда поможет и придаст сил. Глупо, наверное. — Вовсе нет! — Арвен берет руку травницы в свою и крепко сжимает. — Не сомневайся в том, что подсказывает тебе сердце, ибо оно знает лучше. Они беседуют долго, делятся тем, что каждая из них готова доверить незнакомке, случайно встретившейся в саду рано утром, и вдруг Арвен вдруг становится серьезнее прежнего и слегка подается вперед, внимательно глядя девушке прямо в глаза. — Мне было видение, что поселило тревогу в моем сердце. Я зрела, как великое зло явится в древние земли. Тебя ждет много испытаний, много тревог выпадет на твою участь. Будь осторожна и не доверяй тому гонцу, что несет благую весть. — Гонцу? — Непонимающе насупила брови Брехта, но ответа так и не получает. Их дальнейший разговор прерывает Бофур, что пришел пригласить взломщицу присоединиться к утренней трапезе, и девушка откланивается, напоследок поклонившись молодой хозяйке дома, что смотрела на ее мудрым, но полным печали взором, будто то знание, что открылось ей при взгляде в чужие очи, навалило еще больший груз на хрупкие женские плечи. Но она до конца не знала, какой была та девушка, что выросла фактически на грязных улочках городов, где ей приходилось скитаться в поисках лучшей доли, и которая пройдет через любые испытания, проложив себе дорогу к свету даже через самый лютый ночной мрак.
***
— Наши дела не касаются эльфов! С какой стати я должен показывать ему карту? Гэндальф, уже в который раз за время утреннего разговора, устало закатывает глаза и удрученно вздыхает. Он отодвигает от себя мису с едой и только поцеживает слабой крепости вино, не понимая, насколько же упертыми могут быть гномы, когда дело касается их личного. — Я более чем уверен, что на этой карте есть что-то, что мы с тобой не увидели и не сможем. К сожалению, моих знаний недостаточно, а потому нам необходима помощь более мудрых товарищей. Торин, с великим трудом сдерживая гнев, крепко сцепляет руки в замок и отвечает, практически скрежетнув зубами друг о друга: — Элронд считает, что на мне лежит такое же проклятие, как и на моих предках. А так же уверен, что мы привлечем лихо, зайдя в гору. — Откуда ты... — Я слышал вашу ночную беседу. Так уж вышло, что не вам одним не спалось. Голос Торина ледяной, полный гнева и волнения, а глаза готовы метать молнии, потемнев от того шквала эмоций, что мужчина испытывал в своей пылкой душе. На его скулах заиграли желваки, когда мимо той беседки, где они трапезничали, прошли жители здешних мест, и он проводил их надменным, злым взглядом, будто те были виновны во всех его бедах. — Сын Траина, ты ведешь себя как шкодливый мальчишка! На данный момент эльфы единственные наши союзники в войне с врагом, хотелось бы тебе того или нет. Ты можешь относиться к этому предприятию лишь как к возвращению своего имущества, однако же я вижу великое зло, что таится в недрах этой земли, и это зло ждет того момента, когда мы будем достаточно разобщены, дабы перебить нас до единого! Речи волшебника должны были урезонить гнома, вселить в него разумности и здравости, однако действовали скорее напротив, разгорячив его пуще прежнего. — О каком зле ты мне говоришь? Уж не считаешь ли ты, что я должен вести свой народ, что и без того терпел лишения столь долгий срок, на верную смерть, бросив вызов тьме, что, как ты полагаешь, таится в недрах земли? Я явился в эти земли не для того, чтобы вершить судьбы всего мира, но дабы возвратить то, что принадлежит мне по праву! И я совершу обещанное моему народу, даже если все народы ополчатся против меня в этом походе! Дубощит рывком поднимается со стула и уходит, оставив Гэндальфа в растерянных чувствах. Волшебник провожает усталым взглядом гордеца, который никогда не довольствовался синицей в руках, требуя лишь журавля, парящего в небе, и тоже покидает беседку, направившись на встречу с хозяином последнего Приюта в здешних землях. Стоило подготовить благодатную почву для, вероятней всего, не самых благодатных переговоров...
***
— Accio, colligo, confringo! Сruciatus, deletio! Женщина, кружащая вокруг котла, в котором алели всплывшие на поверхность сочные яблоки, опасно щурила свои ядовито-зеленые глаза, вкладывая всю свою силу в то заклинание, которое творила вот уже третью ночь подряд. Плоды на мгновение почернели, как и само сердце той, что творила свое волшебство, но потом их природный цвет явился им вновь, и румяные бока засверкали подобно самоцветам. Женщина устало падает на колени, уронив голову на грудь. Ее дыхание прерывистое, а под глазами пролегли темные следы усталости. Она с великим трудом вновь встает на ноги, дабы вытащить яблоки из котла, и укладывает фрукты в корзину, устланную свежим сеном, действуя осторожно, дабы не нарушить дальнейшее течение заклинания. Во взгляде женщины нет жалости, нет в них и сомнений. Она слышит чьи-то тихие шаги позади себя, но даже не оборачивается, прекрасно зная, кто явился ней в столь поздний час. Сильные руки обнимают ее со спины, а горячие уста касаются нежной шеи, слегка прихватив кожу одними губами. — Ты доставил лекарство, как я просила? — Да. все прошло четко. — Умный мальчик. Женщина разворачивается в сильных объятиях, позволив молодому человеку увлечь себя в долгий, пылкий поцелуй, который, в том колдунья была уверена, он дарил лишь ей одной. — Я так скучал... — Не сегодня, я устала. — Она отстраняет верного слугу от себя, невзирая на его протесты, хотя его жаркие касания будоражили в ней кровь каждый раз, как между ними была близость, и указывает на корзину с яблоками, теперь — отравленными до самой последней косточки в сердцевине. — Видишь?
Это все мне надо везти куда-то? — О, нет. Этим я займусь сама лично. Ты лишь будешь моим эскортом на время долгого путешествия. Но сначала, необходимо точно выяснить, куда точно держит путь эта девчонка, и уж тогда я не упущу свой шанс.
***
Элронд не одобрял любовь гномов к золоту, отчасти виня их в том, что некогда веселый город Дейл превратился в развалины, а опаленные берега реки Быстротечной более никогда не будут пышно цвести травами с каждым приходом весны. Но мудрый муж знал — ни Гэндальфа, ни Торина ему переубедить не удастся, и если уж те отважились на поход, то ничто не сможет их остановить. На карту падал свет широкого серебряного месяца. Во взгляде Торина читалось нечто похожее на гнев и возмущение, ведь к его, он не побоялся бы этого слова, реликвии прикасался чужак, враг его народа, каковым он считал всех эльфов без исключения, однако, не видя иного выхода, ему пришлось смирить гордость и собственные нежелания, предоставив карту в полное пользование владыки тамошних мест. — Хм. Руны гласят: «Пять футов двери вышиною, пройти там трое могут в ряд», однако я вижу также иные буквы. — Какие? — Низким, металлическим голосом вопрошает Торин. — Лунные руны, что видны только при той фазе луны, в какой она была, когда их начертали. Изобретение гномов, и ваши предки чертали их серебряными перьями. Гэндальф уважительно кивает в ответ, вопрошая, не ведает ли Перворожденный, в какую именно фазу луны были написаны эти буквы. Торин, незаметно для всех, стискивает кулаки, мысленно вознеся молитву Дурину с просьбой об удаче. И удача улыбается Королю под Горой. Несмотря на еще большую раздосадованность, нежели ту, что испытывал Гэндальф, не сумевший обнаружить столь существенную вещь, о которой знал, да не видел своими глазами, Дубощит куда более опасался, что его поход потерпит неудача и он вернется с ничем к своему народу, о благе которого радел и которому обещал вернуть то, что пренадлежало им по праву, а потому был готов смириться с тем фактом, что теперь помощь ему оказывает никто иной, как эльф, что было для этого гордого гнома своего рода оскорблением чести. — Эти руны были написаны в канун летнего солнцестояния при свете нарастающей луны, и этой ночью над нами светит та же луна. — Что означает надпись? — Нетерпение в голосе Торина слишком явное, но он ничего не может сделать с собой. Слишком многое стоит на кону, слишком много обещаний было дано, груз ответственности слишком высок. — «Стань у серого камня, Когда прострекочет дрозд, И последний луч заходящего солнца в день Дурина Укажет на замочную скважину». — День Дурина не за горами, нам следует поторопиться. — Шепчет Гэндальф Торину, хотя прекрасно осведомлен о том, какой чувствительный слух у эльфов и что стоящий рядом с ним мужчина прекрасно слышит их разговор. — Да. Мне необходимо предупредить отряд. — Тебе придется задержаться, Гэндальф, ибо здесь находится кто-то, кто хочет с тобой поговорить. — Элронд не смотрит на гнома, весь его взгляд устремлен на волшебника. — И перед кем тебе стоит держать ответ. Дубощит уходит, не вдаваясь в подробности. Тайные дела Гэндальфа его волнуют мало, да и не узнать ему той истины, что извечно скрывает этот скиталец в остроконечной шляпе в глубине своих пронзительных, мудрых глаз. Он идет к своим товарищам, уже инстинктивно ища Брехту взглядом, и с неким облегчением вздыхает, увидев ее, сидящую среди его товарищей с яркой улыбкой на лице. В руках девушка держала некий сверток, который, судя по размерам, содержал в себе нечто компактное. — Торин, ты не поверишь. — Кили подходит к дяде, не без энтузиазма поглядывая на таинственную тряпицу. — Дочь этого эльфа подарила нашей Лесной Деве десяток метательных ножей! Они так хорошо сбалансированы, даже лучше наших! Мы уже пробовали... — Это все не важно, слушайте меня. Нам срочно нужно покинуть это место. Собирайте вещи, нужно отправляться в путь. Расскажу все по дороге. Брехта от удивления едва ли не теряет голос. Так вот почему леди Арвен позвала ее в сад этой ночью. Она знала, что эта их последняя встреча. — Торин, подожди! — Девушка подбегает к уже удаляющемуся за оружием гному, преградив ему дорогу. — Я не могу взять коня с собой, это слишком опасно. Я должна попросить леди Арвен об услуге. В глазах Брехты столько тревоги за благополучие животного, столько доверия к нему, мужчине, что ворвался в ее жизнь столь случайно и столь порывисто, принеся скорее хлопоты, нежели благополучие, что Торин не может отказать. — Хорошо. Мы будем ждать тебя вот на том каменном склоне. Поторопись и никому не вдавайся в лишние объяснения. Девушка согласно кивает и уходит, хотя отчего-то Дубощит видит в ее глазах странную печаль и грусть. Тоскует ли она из-за того, что покидает эти земли, или же ее гнетет разлука с любимым вороным Торин не знает, но тот факт, что она верно следует за ним греет душу пылкого мужчины, и он провожает ее фигуру долгим, слишком долгим взглядом. А потом отряд покидает земли эльфов, вновь ступив на полный опасности тракт...