Глава 11
Я лежала на какой-то гладкой и склизкой поверхности. Отвратительный запах, от которого мутило. Мне не хотелось открывать глаза. Я чувствовала, что, если сделаю это, то пожалею. Сильно. Но, видимо, я валялась уже долго, поскольку мои седалища утратили свою чувствительность.
Я встала. Тело нещадно шатало, ноги подкашивались. С трудом разлепив глаза, я охнула, почувствовала, как мой рот скривился от отвращения. Оказалось, что я лежала на земле. Но земля эта была вся красная и покрытая как-то отвратительной слизью. Кажется, я в каком-то овраге, так как свободный участок земли, на котором я стояла, был окружён со всех сторон земляными насыпями. Или я в гигантской могиле?..
Меня вырвало. Такое чувство, что вместе с желчью из моего желудка сейчас вывалятся и кишки. Я упала на колени, продолжая корчиться.
— Господи... — простонала я, и вправду увидев в воняющей кислым луже какие-то кусочки. Они здесь были, или это моё добро?
Новый спазм, который, к счастью, продлился недолго. Я судорожно дышала, зажмурившись, чтобы не смотреть на окружающий меня пейзаж. Только сейчас ощутила ноющую боль в стигматах. Куда меня занесло, чёрт побери?! Или это мне глючится?
— Приветствую тебя, милая!
Я подскочила на месте и рывком поднялась на ноги. От резкого манёвра закружилась голова. Медленно огляделась, в поисках обладателя сего чудесного голоса. Пусто.
— Здрасте, — тихо пробормотала я. — А вы, собственно, где?
В очередной раз обернувшись, увидела Кабадатха. Он стоял всего-то в паре метров от меня. Где же его излюбленная коса? Да и вообще он кажется каким-то... более оживлённым. В отличие от его «сыновей» у Вестника Смерти было какое-то подобие нормального лица, но скрытое под толстым слоем кожи. Я углядела иронично изогнутые брови, непропорционально маленький нос без ноздрей, рот и прищуренные глаза. Прищуренные, как мне показалось, со злобной шутливостью. Кабадатху явно нравилось то, что я обескуражена. Он изучал меня, хмыкал, раздумывая над чем-то. Меня начало угнетать молчание.
Неожиданно он оказался прямо надо мной. Я задрала голову, в ужасе смотря, как Кабадатх медленно берёт мою руку в свою, снимает с неё бинты, уже окровавленные. Наклоняется. Его губы растянулись в улыбке. Я пытаюсь отойти от него, но он резко сжал мою ладонь. Я закричала. Образовавшиеся было корочки запёкшейся крови, прорвались. Неожиданно кожа на его губах начала рваться в клочья, являя моим глазам ещё более страшную картину: огромная пасть с мелкими, но очень острыми на вид зубами. Оттуда, словно змея, медленно выполз раздвоенный язык и слизнул кровь с моей руки. Я не знала, как мне реагировать на этакое притязание. Это было своего рода показательное запугивание или же мой собеседник питал слабость к человеческой крови?
— Я умерла? — кротко спросила я, поднимая глаза на его лицо. Язык скрылся вновь в обиталище клыков, и Кабадатх в ответ посмотрел на меня. Всё также издевательски.
— Пока нет. Твоя смерть не наступит, пока я этого не захочу.
На миг я перестала дышать. Могла только в страхе смотреть на странные углубления на его щеках. Странные отверстия, синюшные по краям. Даже предположить не могу, что это может быть. На данный момент я старалась отвлечь себя этим, по возможности избегая встреч моих глаз с его. А Кабадатх продолжал говорить:
— Ты не вняла моим предупреждениям. Наивная, надеялась изменить их! Всё, чем они живут сейчас, впиталось в их кровь и плоть. Просуществовало в их телах века. Старые привычки трудно искоренить. Неужели ты думала, что тебе, жалкой тщедушной твари, удастся это сделать, а?
Я промолчала, трясясь ещё больше.
— Да ещё и потребовала с них в обмен на «лечение» защиту от меня. Меня!
Правый висок взорвался болью. Падая, я успела заметить, как в его руке начала материализовываться коса. По щеке потекло горячее и остро пахнущее железом.
— Ничтожество! Мало этого, так ты ещё и в книгу моего Хозяина совала свой нос!
— Тебе-то что до этого?.. — прохрипела я. — Не твоя же...
Он резко нагнулся надо мной. Я закрыла голову руками и прошипела:
— Да я даже не читала дальше первой главы! Меня слишком сильно впечатлила подробная иллюстрация в самом её начале!
Господи, убери образ распотрошённого тела Зои из моей головы, пожалуйста!
— Да?! А кого я просил не читать Литанию?!
Громадная пасть на всё лицо оказалась близко-близко от меня и щёлкнула зубами в гневе. Коса угрожающе покачивалась над моей головой. Я закричала, чувствуя, как череп начинает раскалываться. Оружие Кабадатха ещё даже не пошло в ход, но я уже представляю, что будет являть собой моё тело после забав с ним.
— Ты сейчас думаешь, что я тебя убью, верно? — Неожиданно его голос стал ласковым. Обман. Обман! — Нет... Я придумал тебе применение получше... Это будет твоё наказание за непослушание! А если будешь сопротивляться, то, уж поверь мне, я позабочусь о том, чтобы ты хлебнула сполна. Но уже в Аду!
Коса опасно завертелась в руке своего хозяина. Я не смогла закрыть глаза, и поэтому смогла увидеть, как лезвие стремительно поменялось местами с древком. Это древко смачно прошлось по моей голове. Очередная болезненная вспышка, и я уже не видела ничего. Провалилась в темноту. Здесь я в безопасности...
* * *
Когда я очнулась, вокруг меня всё также была чернота. Сначала я подумала, что, наверное, ещё слишком рано, и солнце ещё не взошло. Привстала на локтях, и тут же в голову словно вонзились тысячи тонких иголок. Я застонала и упала обратно на подушки. И всё-таки интересно, который час? Наверное, часа четыре утра.
Превозмогая чудовищную боль в голове, я смогла подняться. Коснувшись рукой глаз, отметила, что они опухли и к ним больно прикасаться. С трудом поднявшись, подошла к зеркалу. Так и есть. Красные, белок весь испещрён нитями сосудов. Да и в целом я была никакая. Может, потому что ранее утро? Ведь мало кто встаёт с постели уже красивым...
Кинула взгляд на часы. Семь утра. Потянувшись и накинув халат, я решила пойти на кухню. Страшно хотелось есть.
Заглянув туда, обнаружила, что братья уже в сборе и сидят за столом. Прислушавшись, поняла, что они либо общаются мысленно, либо просто молчат. Пошаркав немного на месте, чтобы предупредить о своём появлении, я вошла. Почувствовала, как все до единого взгляды впились в меня. Я остановилась, непонимающе глядя не них. Минуту мы просто смотрели друг не друга. Моё терпение лопнуло первым.
— Что случилось? — Я облокотилась локтями о стол, стараясь не показывать, что мне всё также больно ходить. — Вы не рады, что я выжила? Ожидаемо.
— Ты не помнишь, что вчера было? — осторожно поинтересовался Оффендер. Интересное кино. А что такого я должна помнить?
— Нет... — ответила я, теряя весь свой боевой настрой. Кажется, они напуганы.
— Покажи ей, — приказал Слендер. Маньяк посмотрел на него, потом на меня, но всё-таки подчинился брату. Он расстегнул свою рубашку, и я невольно отшатнулась. На его груди были шрамы от глубоких рваных ран. А прямо по середине был знак. Перечёркнутый круг.
— Откуда это?..
Мой голос сел. Я не могла оторвать взгляд от груди анорексика. Где я видела этот знак?..
— Это сделала ты. Вчера. — Тяжёлый взгляд Слендера сверлил мой лоб. Сейчас он донельзя напоминал мне Кабадатха.
Я подошла к Оффендеру. Тот сидел, опустив голову и, видимо, жалел, что сейчас на нём нет его любимой шляпы, чтобы скрыть лицо под её полями. Уткнулась лбом ему в плечо.
— Оффендер... Прости меня... Я ничего не помню... Расскажите, что вчера было!
— Нет. — Это слово, брошенное Слендером, резануло сердце, точно скальпелем. — Ты сама всё вспомнишь. А когда это произойдёт... мы подумаем, что делать с тобой дальше.
Это было сказано так холодно... Как будто тому, что я сделала, наказанием может служить только смерть. Такая же холодная... Оффендер неожиданно погладил меня по голове. Сплендор с рыданиями стиснул меня в объятиях. Я и сама уже плакала.
— Это бесчеловечно, — стонала я, — ты не можешь скрывать от меня правду! Скажи, что произошло!
— Бесчеловечно? — издевательски повторил Слендер. — Мы не люди.
Я вырвалась из крепкой хватки Сплендора и быстрым широким шагом вышла из кухни.
Из своей комнаты я не хотела выходить. И впускать никого не хотела тоже. Закрыв дверь на ключ, подпёрла её стулом. Только потом подумала, что такая хлипкая баррикада и секунды не продержится под напором анорексиков, но, как оказалось, никто за мной не планировал идти.
Я проползла в другой конец комнаты, туда, где стояла моя икона, которую я всегда возила с собой, и взяла молитвенник. Открыла рот, чтобы начать читать. Но тут же всё тело скрутило судорогой. Я закричала. Неожиданно книга вспыхнула в моих руках. Я выронила её. Огонь охватил меня. В панике я стала кататься по полу, но это не принесло плодов. От меня стали отваливаться кусочки кожи.
— Пришло твоё время.
Я с трудом подняла глаза и увидела Кабадатха. На его лице было выражение удовольствия. Как у кота, нанюхавшегося валерьянки. До меня дошло, что это и есть моё наказание. Болезненные, почти мёртвые глаза означали, что я потеряла свою душу. А те, у кого нет души, не могут молиться и вообще верить.
Я ненавидела его. Я даже не могла найти подходящих слов, чтобы выразить ему это как можно грубее. Корчилась в муках. Голос пропал от смога. Я даже не могу помолиться о том, чтобы мне послали быструю смерть!
Вдруг всё резко кончилось. Я судорожно вздохнула. Оглядела себя. Оказалось, что источником огня были стигматы. Они покрылись волдырями и всё ещё полыхали горячечной болью. В глазах пересохло так, что было больно моргать. Я взглянула на то, что ещё недавно было молитвенником. От него осталась только кучка пепла. Подняла взгляд на икону. Из глаз Сына Божьего сочились тонкие струйки крови. Я зажмурилась. «Ибо они прокляты до конца дней своих...»
Шорох за спиной. Обернулась и увидела, что в дверях стоял Сплендор. Так я и думала. Баррикада в лице стула валялась правее. Он закрывал рукой рот, а из глаз его лились слёзы. Он смотрел на меня с таким страхом, что я почувствовала себя каким-то невиданным монстром, которому привели ужин.
Внезапно во мне что-то вспыхнуло, и я услышала собственный голос:
— Чего тебе здесь надо, клоун недоделанный! Только и можешь, что реветь! Ненавижу тебя!!!
— Это... это говоришь не ты. — Его голос был надломлен из-за сдерживаемых пока рыданий. — Ты одержима.
— Да что ты несёшь?!! — Я встала с пола и стала нарочито медленно приближаться к нему. Странно, но боли в стигматах теперь были даже приятными. — Я прекрасно себя чувствую! А вот тебе сейчас не поздоровится.
Я остановилась прямо перед ним, с вызовом глядя в бездонные глаза. Сплендор смотрел на меня сверху вниз и тяжело дышал. Поперёк высокого лба пролегла пара глубоких морщин. Он не злился. Он сострадал. Меня это бесит! Не нужна мне его жалость!
Моя рука сама собой со всего размаху влепила ему мощную пощёчину. Пятнистый даже не вскрикнул, хотя на его щеке стремительно разрастался след от ожога: стигматы, казалось, и не думают остывать. Сплендор поднял на меня глаза и грустно улыбнулся. На секунду я опешила, но уже в следующее мгновение ненависть и отвращение всколыхнулись во мне с новой силой.
— Что не убегаешь? Иди, иди, пожалуйся Слендеру на меня! Самый старший, а ведёшь себя, словно тебе пять лет. Вечно ноешь, что тебя все обижают. А чего ещё ожидать от ущербного уродца, который не может самостоятельно справиться с нападками?! Ты жалок! Ты тряпка!!!
Видимо, что-то всё-таки лопнуло в нём, и он убежал. Я захохотала. Никогда бы не подумала, что так приятно делать кому-то больно!
Быстрый взгляд на часы. О, я же должна встретиться с Розой этой в десять! Что ж, это будет интересно...
Проскочив по ступенькам и схватив плащ, я вышла из дома и поспешила скрыться, пока меня не спалил никто из этих уродов. Успела вовремя. Роза уже стояла на ступеньках больницы, поглядывая на часы, в надежде, что я не приду. Разбежалась! Впрочем, её лицо тут же расцвело улыбкой. Лживая лицемерка! Думаешь, я не видела, как только что в твоих глазах промелькнуло отвращение ко мне?! Ты вся сквозишь ненавистью! Но ничего... Ещё не время...
— Здравствуй!
Она помахала мне сухонькой ручкой, делая шаг навстречу.
— Доброе утро, Роза!
Я пожала её руку и услышала вскрик. Даже сквозь перчатки, мои руки пылали. Теперь я знала, что во всём моём теле не осталось собственной крови. Её заменил огонь. Она отдёрнула руку.
— Ой, простите, моя милая! Сегодня утром у меня поднялась температура. Сорок пять градусов, представляете? — сладким голосом пропела я.
— Только демоны могут выжить с таким жаром, — пробормотала Роза, нервно потирая свою руку. Я чувствовала её страх и наслаждалась этим. — Пойдём же. Невежливо заставлять почтенных докторов ждать.
Мы вошли в холодное помещение. Роза пошла искать главного доктора. Отвратительная зелёная краска на стенах, пол покрыт какой-то клеёнкой, на которой ноги разъезжаются в разные стороны, и эта омерзительная девушка за стойкой. Обманчиво смазливая она невинно хлопала своими накрашенными ресничками. Хоть и кажется ангелочком, но внутри таковой отнюдь не является. Я явственно ощущала исходящий от неё сладкий запах. И это были не духи. Только один грех имеет такой аромат. За этой девушкой я видела бесконечное число беспорядочных половых связей.
— Простите, вы работаете где-то ещё помимо этой больницы? — спросила я, наклоняясь и заглядывая ей в глаза.
— Да... Как вы догадались? — И без того большие карие глаза девушки, стали размером с шары для пинг-понга. Она прошептала. — Вы экстрасенс, да?
Я засмеялась. Нет, серьёзно, если уж ты только что горячо обнималась с тем интерном в подсобке среди швабр, то хоть бы сбегала домой душ приняла! А то несёт за милю...
— А где, если не секрет?
Я наклонилась ещё ближе. Девушка сначала удивилась, но, оглядевшись и убедившись, что рядом с ними только уборщица, которая давно оглохла и уже еле видит, нежно улыбнулась мне и ответила:
— В баре. Это недалеко от главной площади. Мимо не пройдёшь. У него огромная неоновая вывеска. Будешь свободна — заходи, — и она подмигнула мне.
Я усмехнулась про себя. Мало того, что стриптизёрша, так ещё и, видимо, не той ориентации... Хотя, если учитывать интерна, то универсалка.
Вернулась Роза. Рядом с ней шёл мужчина. Высокий и седой. Ему было, наверное, около пятидесяти. Он был одет в чёрные брюки, рубашку и пуловер, а поверх всего этого был накинут белый халат.
— Познакомься, Ксения. Это лечащий врач моего мужа. Лучший из лучших в этом городе!
— Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор. Приятно познакомиться с такой очаровательной молодой девушкой.
Он галантно поцеловал мою руку, немного дольше положенного держа её. Мой мозг помимо собственной воли начал сканировать этого типа.
«В разводе. Двоих детей, мальчика четырнадцати лет и шестилетнюю девочку, забрала жена. Кстати, довольно симпатичная. Скорее всего, нашла себе кого-то помоложе. Атеист. Ведёт вполне обычную жизнь. Крайне распутен, берёт взятки с больных. Присутствуют зачатки педофилии».
Вот это фрукт! То, что от него несёт блудом, ещё можно нормально воспринять, почти все мужчины, особенно в разводе, пытаются найти утешение в обществе женщин, но педофилия... Психбольница — самое подходящее место работы для таких, как он. Я поражалась и наслаждалась своими новыми способностями.
— Взаимно, взаимно, Виктор! — улыбнулась я, наблюдая за тем, как доктор с глухим вскриком отбросил мою руку и прикрыл свои губы ладонью. Получил?! Теперь будешь новой подружке объяснять, что это не от дурной болезни.
— Не волнуйтесь, доктор! У неё температура, — поспешила объяснить Роза. Тебя-то кто спрашивал!
— Вижу... Ну ладно, не будем терять времени, — промямлил Виктор, продолжая прикрывать свой рот.
Мы пошли по коридорам. Я смутно помнила, что ещё совсем недавно боялась домов Скорби. Но сейчас я шла и наслаждалась. Вокруг меня струились самые разнообразные запахи. Этот, острый и режущий нос, был запахом гордыни. Его я ощущала ясно из той палаты с грязно-жёлтой дверью, на которой была цифра 30. Проникнув туда мысленно, я увидела там женщину, которая сидела перед огромным зеркалом. Нет, она не любовалась собой. Она была не здесь. Её тело раскачивалось на стуле, а глаза бегали. Я услышала её безумное бормотание. Ничего интересного. О, а вот что-то другое появилось в воздухе. Это «что-то» имело солёный аромат, схожий с запахом крови. И он исходил из комнаты 52. Мгновение, и я уже внутри. Мужчина. Он абсолютно наг, чёрные волосы свисали спутанными патлами до плеч. Он тоже что-то говорил, но не так беспокойно, как женщина из тридцатой. Этот молодой парень не раз пытался покончить с собой. Да, от суицида пахнет именно так. Ещё один запах. На этот раз горький... Или нет, скорее терпкий. Интересно, что это может быть? Секунда, и я уже в палате 66. Там сидела девочка. Точнее девушка. Ей было лет семнадцать-восемнадцать. Она сидела в углу, одетая в смирительную рубашку, и кричала. Я увидела почему. Это была тень. Размытая, она напоминала чёрта. Он прыгал перед девушкой и издевательски тыкал её в живот и плечи грязными лапами. От этого она кричала ещё истошнее. Я не могла понять, что это за грех. Но тут чертёнок вынул откуда-то из набедренной повязки краюху хлеба. Девушка взвилась. От её визга я даже мысленно зажала себе уши. Дьяволёнок тыкал в лицо безумной эту краюху, а она отворачивалась и продолжала орать. Чревоугодие! Теперь ясно. О, а вот этот запах я узнаю сразу. Почую за километр. Мысль скользнула в комнату 105. Прямо посреди комнаты сидела старушка. Она была настолько сморщенной, что напоминала мне сушёный гриб. Рядом с ней сидела тень, но на этот раз другая. Она что-то нашёптывала ей на ухо, но, казалось, что бабуська уже успела скончаться мысленно. Уныние. Я узнала этот запах, потому что точно также несло от Слендера. Неинтересно. Этого дерьма я успею нанюхаться дома.
Наконец, мы остановились подле очередной двери. Она была новая, в отличие от остальных. На ней красовалась новенькая цифра, которая очень меня порадовала. 666. Я почувствовала кучу запахов, исходящих от этой двери. К ним примешались запахи беспокойства у моих спутников. Роза схватила меня за руку, видимо, забывшись.
— Родная моя, знала б ты, как я боюсь его... — прошептала она. Я невольно начала подпитываться её страхом.
Виктор зашуршал карманами своих брюк, извлёк связку ключей и начал открывать дверь. Возился он очень долго. Я услышала скрежет собственных зубов. Эта гнида нарочно тянет время! Оттолкнув его и перехватив ключи, я сразу нашла нужный. Через секунду комната всосала нас в себя. По другому и не скажешь. Я невольно задохнулась от охватившего меня восторга. Такого количества настолько бесподобных запахов я не чувствовала никогда. Это были, наверное, все грехи известные человечеству! И прелюбодеяние, и алчность, и печаль, и гордыня, и сребролюбие... Но самое главное, то, что занимало главенствующее положение в этой картине, был гнев. Откровенный, всепожирающий, сжигающий всё и вся, включая самого хозяина. А вот и он, кстати!
Ибрагим являл собой жалкое и одновременно прекрасное зрелище. Для меня, конечно. Его тело сидело посреди комнаты среди его же собственных бесконечных рисунков и надписей, в которых невозможно было уловить хоть какой-то единый смысл. Он был одет во всё то же самое, как и в день, когда мы виделись в последний раз. Но теперь это всё больше походило на какие-то бесформенные тряпки, а не на одежду. Содержимое этих тряпок тряслось от холода и раздирающих его на части теней. Нет, они не рвали его самого, но его душу. Он ненавидел их, он пылал гневом к ним и к тем, кто его сюда засадил. Он проклинал себя и... проклинал свою встречу со мной! Я видела, как он мысленно затаскивает меня в тёмный переулок и начинает избивать моими же чемоданами. Затем он достаёт нож и начинает кромсать моё тело на куски. Я чувствовала, какое удовольствие он получает от этого процесса, и засмеялась. Да, дружок, не зря ты проклинаешь меня! Ведь теперь то, что ты себе навоображал, я использую против тебя. Грязная свинья. Говорящая обезьяна.
Тени оторвались от лакомой, но пока недоступной им пищи и уставились на меня горящими глазами. Бедные! Они так голодны! Нужно помочь им...
Спустя двадцать минут я, болтая ключами на указательном пальце, шла на первый этаж. Кинув связку уже знакомой девушке, я подмигнула ей. В ответ на вопрос, где же мои провожатые, я лишь невинно, хлопая глазами, ответила, что они остались наверху, чтобы обговорить что-то.
В ушах до сих пор стоял визг Розы. Я снова и снова смаковала этот момент, словно мороженное. Никогда не забуду, лицо этой бабы, когда я начала сжигать тело её горячо любимого мужа и оторванные куски бросала теням. Они радостно кидались на них, отдирали кусочки души, пожирая их. В их глазах была благодарность. Затем я принялась за саму Розу. Несчастный доктор всё это время сидел в углу, надеясь, что я про него забуду. Хотя, почему несчастный? Ему очень даже фортануло! Ведь я буду той, кто избавит его грехов этого мира. Только затем, чтобы окунуть в ещё большие... Я хотела сжечь все улики, но на смену милым теням пришли новые сущности, пожравшие и плоть и выпившие всю кровь. Помахав им рукой, я заперла.
Куда теперь? Домой идти нет ни малейшего желания. Ведь так хорошо без их постоянного контроля! Я решила погулять по лесу. Ведь теперь что мне может быть страшно?!
А вот и памятный дуб. Я провела пальцами по царапинам на коре, которые уже вряд ли когда-нибудь заживут. Вспомнила свой тогдашний страх и громко рассмеялась. Какой же я была глупой! Этот Слендер и выеденного яйца не стоит! Я шла той дорогой, по которой проходила наша погоня. Вот тот самый корень, из-за которого я расквасила нос. Иду дальше. Тот самый овраг. Осторожно я проскользила по покрытой льдом земле и очутилась внизу. Подошла к тому месту, где потеряла сознание тогда. Я ощущала свои тогдашние боль, страх и безысходность. Но вместе с тем и сегодняшнее моё безразличие.
Я подняла взгляд на луну. Её спокойный и светлый лик взирал на меня. Мне почудилось в её взгляде осуждение.
— Что тебе не по нраву?! — выкрикнула я, сжимая руки в кулаки. Луна промолчала, хотя мне послышался какой-то нереальный, журчащий смех.
Я начала задыхаться.
— Что же я натворила... что натворила... Что я наделала?!!
С моих глаз словно спала кровавая пелена.
— Господи, прости!!! — сорвалось у меня с языка. Я слишком поздно поняла, что совершила ошибку. Тело снова загорелось. Я начала кричать и биться в судорогах.
— Я-то думал, что ты всё-таки догадалась об опасности его имени для тебя.
Спокойный, но всё тот же шутливый тон. Огонь снова впитался в меня. Я с трудом подняла голову. Кабадатх смотрел на меня, улыбаясь. Он уже начал протягивать ко мне руку, но как-то странно дёрнулся. За его спиной что-то промелькнуло. Что это было?! Кабадатх медленно повернулся в ту сторону, где застыл высокий чёрный силуэт.
— А, Слендер! Рад тебя видеть.
Кабадатх поудобнее перехватил свою косу. Странно, она опять появилась из ниоткуда?
— Я пришёл забрать свою сестру, — холодно ответил он.
— С каких пор ты печёшься о людях? — Внезапно голос Вестника стал мягким, даже убаюкивающим. — Тем более о ней!
Слендер промолчал. Видимо, он и вправду не знал, с какой стати помешал Кабадатху расправиться со мной. Он что, может сейчас уйти и бросить меня здесь?! Хотя, после того, что я натворила, это было бы честно.
— Она принадлежит мне, — продолжал Кабадатх. — Мы оба знаем это. Даже если я уступлю тебе её, ты знаешь, что это будет лишь временная передышка.
— Даже если так, то не сейчас. Она должна ещё кое-что сделать.
— Что же? — заинтересовался безликий, игриво покачивая своей исполинский косой.
— Это наше дело. Оно тебя не касается, — холодно уронил Слендер.
— Что ж, я могу предложить компромисс. Я отдаю её на срок, который установишь ты. А по истечении этого срока я приду за ней. И вы не будете мне мешать. Идёт?
Я взглянула на хороняку, который стоял вообще без движения во время всего разговора. Вот и расплата. Я посмела потребовать у Слендера защиту от Кабадатха, а теперь Слендер потребует выполнения какого-то дела от меня. Что ещё за дело?..
— Идёт, — коротко бросил он, слегка кивая головой. Кабадатх снова обнажил свою пасть, нагнулся надо мной и провёл языком по моей щеке.
— До скорой встречи.
С этими словами он исчез. Меня пробирал лютый холод. Ещё бы, я же лежала на снегу!
Глаза закрылись сами собой. Очень хотелось спать...
Я услышала хруст снега. Затем меня подняло над землёй. Я разлепила глаза. Слендер смотрел на меня впадинами глаз. На лбу у него те же морщины, что и у Сплендора. Господи, как он там?..
Он слегка согнул ноги в коленях и резко разогнул их в гигантском прыжке. У меня перехватило дыхание, даже сонливость на мгновение ослабила свою хватку. Слендер мягко приземлился на самом краю обрыва, балансируя на носках. Пошёл вперёд. Я снова начала засыпать. В мозгу сонно копошились мысли. Спас меня... Да нет, не спас, а просто отсрочил уготованную мне участь. Это даже ещё хуже. Сидеть и ждать, пока за мной не придут... Засранец! Я не смогла им помочь, всё стало только хуже. Так что ему ещё от меня надо?!
Я приоткрыла глаза. Слендер шагал, мерно покачивая меня на своих руках. Я дрожала от холода и ощущения того, что он рядом. Колючий страх, пульсирующий по телу. Сердце колотится. Кажется, он ещё никогда не подпускал меня к себе так близко. Интересно, о чём думает?..
— О тебе, о ком же ещё? — ворчливо ответил он. Я сжалась ещё сильнее. Его голос влился прямо в ухо, немного рокочущий, но вместе с тем и странно убаюкивающий. В памяти всплыли крики. Очередная волна дрожи.
— Слендер...
Он вопросительно опустил голову. Я не выдержала и опустила глаза.
— Прости меня...
— За что? — удивился Палочник.
— Я не смогла помочь вам... А ты всё равно меня нашёл... Зачем?
— Пусть ты и не изменила нас, но... — Он странно замялся. Никогда его таким не видела... Правда через мгновения его голос снова холодный и ничего не выражающий. — Словом ты живёшь с нами. Вопрос закрыт.
Я закатила глаза. Интересное кино...
— Ты ведь знаешь о том, что я натворила сегодня?
Отрывистый кивок.
— Я никогда, ни разу в жизни не поднимала руку на кого-либо. На мне грех... Лучше бы ты меня отдал Кабадатху.
Слендер неожиданно сильно тряхнул меня и остановился. Я охнула, хватаясь за стигматы. Его лицо оказалось прямо напротив моего.
— Я сам решу, когда отдать тебя ему, а когда нет. Ясно?
Я промолчала, покорно опуская глаза. Он продолжал смотреть на меня. Я мелко-мелко закивала.
— Ясно, ясно. Пойдём уже...
Мне было трудно говорить — губы занемели. Он хмыкнул и, перехватив меня поудобнее, продолжил движение.
Мне казалось, что мы идём уже часа два. Меня всерьёз колотило, но щеки и лоб пылали. Кажется, у меня температура. Когда мы уже доберёмся?..
— Грех? — спросил Слендер. Я уже успела задремать, поэтому мысленно простонала, разлепляя глаза и смотря ему в лицо.
— Что?
— Ты говорила, что на тебе грех, — крайне раздражённо пояснил хороняка. — От него можно как-то избавиться?
— Нужно исповедоваться, потом причаститься...
— Меня не волнуют эти людские формальности, мне нужен простой и однозначный ответ! — рявкнул он.
— Молиться надо! — в ответ прохрипела я, так как уже не могла кричать. — Нужно раскаяться и молиться Богу о прощении!
Молчание.
— И что, это правда помогает? — недоверчиво спросил Слендер.
Я ответила первое, что пришло в голову, лишь бы он отвязался и дал мне поспать.
— Правда.
— А Бог любит нас?
Этим вопросом он меня несказанно удивил. Я даже закрывшиеся было глаза снова распахнула и уставилась на него.
— Ну, он любит всех...
— И даже нас?
— Кого это «нас»?
— Монстров!!! Почему ты такая непроходимая тупица?!
— Слендер, ты когда-нибудь болеешь?
— Нет...
— Тогда тебе не понять! — огрызнулась я, но из-за страха быть побитой, ответила. — Он создал всё, что есть на земле. И создал не просто так. Конечно, Он любит и вас.
— Нас создал Кабадатх, — с непоколебимой уверенностью ответил Слендер. Кажется, в его голосе даже промелькнула нотка самодовольства.
— Да ты что! А кто создал Кабадатха?
— Дьявол.
— А он, по-твоему, откуда взялся?
Этот вопрос поставил его в тупик. И ему это явно не понравилось, потому что в его груди начало что-то клокотать. Я думала, так умеет только Оффендер.
— С какой стати такие вопросы?..
— Мы пришли.
Я вгляделась в темноту. И правда, вот дуб с царапинами. А за ним в нескольких метрах их дом. Или уже наш?
Теперь он убыстрил шаг. Через несколько минут мы уже были на террасе. Слендер пинком ноги распахнул дверь. Войдя, тут же поставил меня на пол. Я начала шататься. Попыталась сделать шаг, но полетела на пол. Слендер небрежно подхватил меня. Словно бравировал своим великодушием!
Меня поразила открывшаяся мне картина. На диване сидели Трендер, Сплендор и Оффендер. На одном диване! И даже не подкладывали друг другу шпильки! Что-то в лесу подохло...
Слендер, ухмыльнувшись, подтолкнул меня к ним. Братья как по команде встали, следя за мной. Ясно, думают, что я опасна. А я опасна?.. Скорее всего. Я исподлобья смотрела на пятнистого. Сделала нерешительный шаг. Потом ещё один. Вот я уже перед ним.
— Я понимаю, что не заслуживаю прощения... — В глазах тут же защипало от слёз. — Но всё равно почему-то имею слабую надежду на твоё... милосердие...
Я опустила глаза в пол, снова закачавшись. В ногах слабость, в голове тяжесть. В поле моего зрения появились лакированные ботинки. Я зажмурилась. По щеке стекла слеза. За ней вторая. Мои плечи начало обвивать что-то тёплое и нежное. В следующее мгновение Сплендор прижал меня к себе. От него пахло чем-то сладким. Я разрыдалась. Нет сил больше сдерживаться...
— Я прощаю тебя, — прошептал он. Я судорожно закивала.
— Спасибо... спасибо... — бормотала я в ответ, утыкаясь лбом куда-то в его солнечное сплетение — единственное место, куда я доставала.
— Иди спать.
Я покорно отлипла от Сплендора и, шатаясь, побрела наверх. Мне было всё равно, что я убила троих людей. Всё равно, что я проклята. Всё равно, что скоро меня заберёт Кабадатх. Главное то, что это существо меня простило. Нет... Мой брат меня простил.
Наконец-то. Я лежу в своей кровати и не двигаюсь. Дрёма на этот раз, почувствовав свою власть, потихоньку накрывала меня. Тишина. Только часы тикают на тумбочке. Правда постепенно затихая. Я проваливаюсь. Стрелки на циферблате замерли...
Я снова оказалась в этом месте. Мучителя не нужно было звать. Вот он. Стоит, глядя на меня тяжёлым взглядом. Даже постоянная насмешка надо мной куда-то пропала.
— Рада, что вернулась домой? — спросил он рокочущим голосом.
Я промолчала, глядя на него исподлобья.
— Не расслабляйся. Срок он за тебя назначил небольшой. Два месяца. Как только начнёт таять снег, жди. Я приду за тобой...