Глава 10
На площади в этот раз никого не оказалось. Вообще.
— Почему здесь так пусто? — спросила я, оборачиваясь. Оффендер почему-то шёл позади меня.
— Так ведь Слендера колбасит.
— И... что из этого?
— Он говорил как-то, что от прогулок по лесу ему становится лучше и... спокойнее. Только вот пятеро пропавших без вести за эту неделю говорят об обратном. Поэтому люди стараются не выходить на улицу вечером.
Я поёжилась. Вот ведь истеричка! У него же есть я — превосходная груша для битья! Чем ему другие люди не по нраву-то?
На скамеечке рядом с уже неработающим фонтаном спиной к нам сидела женщина. Она рассматривала куст, росший в клумбе прямо напротив неё. Её чёрные до плеч волосы являли собой резкий контраст с белым мрамором того самого фонтана. Не знаю почему, но мне она показалась какой-то... уставшей?.. Или отчаявшейся?..
Я подсела к ней, не решаясь начать разговор, и украдкой разглядывая женщину. Уже немолодая, с некогда пухлыми румяными щеками, острыми скулами и тонкими губами. Глаза казались каким-то тусклыми, потерявшими всякий интерес и радость к жизни.
— Здравствуй, — неожиданно поздоровалась она. — Ты должно быть Ксения?
Я кивнула ошарашено.
— Да... Откуда вы меня знаете?
— Ибрагим рассказывал мне о тебе, — вздохнула женщина, наконец, посмотрев на меня. Господи, такого измученного лица я в жизни не видела!
— Роза? Правильно? Вы его жена, так?
Женщина кивнула и опустила голову. Странно, Ибрагим, как мне показалось, был приличным человеком. Почему тогда Роза так несчастна?
— А... как Ибрагим поживает? Обещался зайти ещё осенью, а сейчас уже апрель...
— Он... он говорил, что он астматик?..
Я отрицательно помотала головой.
— Его врач наказал ему гулять в лесу... вечером... Мол, еловый воздух — лучшее лекарство... Он ушёл... И исчез...
Роза, с трудом договорив, заплакала, прикрыв лицо руками. Я запаниковала, не зная, как утешить несчастную. Всегда нервничаю, когда рядом кто-то плачет!
— А когда это случилось?
— В день твоего приезда... Спустя несколько недель он вернулся.
Я вздохнула с облегчением. Честно говоря, уже подумала, что Ибрагима сожрал Слендер.
— Всё пришло в норму? — спросила я, касаясь плеча женщины.
— Поначалу да... Но потом он словно стал одержим... Всё время писал что-то в свою тетрадь...
— Что он записывал?
— Однажды я попыталась заглянуть в неё... Ибрагим так кричал на меня!.. Даже стул о стену разбил... Но потом, я всё-таки дождалась его ухода и добралась до этой чёртовой тетради...
Новая порция слёз, ещё обильнее, чем первая.
— Роза, вы упомянули, что дождались ухода мужа, прежде чем заглянуть в тетрадь. Хотите сказать, что он продолжал уходить в лес по вечерам?
— Я не знаю, куда он уходил... Не следила за ним... — Роза судорожно всхлипнула. — Я так боюсь его! Так боюсь заходить к нему! Хоть врач и говорит...
— Врач?! — перебила я, вылупив глаза на неё. — То есть Ибрагим не дома?
— Нет... Он в психиатрической больнице.
Я поспешно опустила глаза. Зажмурила их. Что же с ним случилось в этом лесу?..
За спиной деликатно кашлянули. Роза вздрогнула и резко обернулась. Я отреагировала куда спокойнее. Оффендер обошёл фонтан и приблизился к нашей скамейке. Во мне мелькнул страх, который, правда, почти сразу испарился. Слава Богу, шляпу натянул низко. Так, что видна была только вежливая обаятельная улыбка. Одними губами, чтобы не показать острые зубы.
— Извините, но нам уже пора идти. Уже темнеет... — Оффендер взял меня за руку и резко притянул к себе.
— Да, конечно... А вы её...
— Не-не-не, это мой брат! — поспешила я оправдаться, чувствуя, как щёки начинают гореть. — Ещё буквально минутка!
В груди брата снова что-то зарокотало, как ещё час назад в мастерской. Прямо мне в ухо! Жутко! Но всё-таки он отпустил меня и пошёл по направлении к дому. Я виновато взглянула на Розу. Та заинтересованно смотрела вслед маньяку. Но заинтересованность эта была примерно как к пушистенькой кошке — мило, тепло и няшно.
— В психушке значит... — вздохнула я, складывая руки на груди и рассматривая завитушку на борту фонтана. Женщина отвела взгляд от Оффендера и кивнула, тяжело вздохнув. — Почему вы боитесь навещать его? Если врачи не против, значит, ничего страшного и опасного нет.
— Ты не понимаешь... Он просто сидит на полу и покачивается взад-вперёд, но... в глазах такая ненависть ко мне!.. Я просто не могу...
— А хотите я с вами схожу его навестить? И вам не будет так страшно, и ему, возможно, полегчает хоть немного от общества людей!
Я с надеждой взглянула на неё. Она на меня. Наконец медленный кивок.
* * *
Мы условились встретиться в десять утра на том же месте. Я, не спеша, шла за Оффендером, прикидывая, как бы завтра снова выбраться из дома. Брат будет спать после очередной бурной ночки, так что нужно попросить кого-нибудь другого...
— Пакость замышляем? — как бы невзначай кинул Оффендер. Я сплюнула в сердцах. Он слегка повернул голову в мою сторону, губы украшала довольная улыбка.
— Я так громко думаю? — обречённо уронила я.
— В последнее время уже тише. Поначалу вообще мне спать не давала, когда мимо нашей комнаты проходила.
Я гнусно усмехнулась, глядя на него.
— Так... Ты слышал наш разговор.
— Угу.
— Это Слендер?
— Нет, — уверенно ответил Оффендер, — если уж брату нужно сорвать на ком-то злость — живым он его не отпускает.
— А как же я?.. Он ведь и на мне тоже отыгрывается... Иногда...
Маньяк ничего не ответил.
Всю оставшуюся дорогу мы шли молча. На крыльце я остановилась в знак протеста. Оффендер уже вошёл внутрь и оглянулся на меня.
— Ты чего?
— Можно я ещё чуть-чуть посижу здесь?
— Ты что, не нагулялась?
Я помотала головой. Оффендер вздохнул и прикрыл дверь. Я, радостно улыбнувшись, повернулась лицом к лесу, вдохнув вечерний воздух полной грудью. Уже смеркалось. Тёмно-голубой цвет неба плавно переходил в золотисто-багряный. Живая почти чёрная стена леса казалась какой-то чужеродной по сравнению с такой чистой красотой заката. Я вяло скользила взглядом по деревьям, тщась найти среди стволов что-нибудь необычное...
Минуточку...
— Что за?.. — пробормотала я, заметив что-то белое за тем самым памятным дубом. Я прищурилась, но всё равно ничего не разглядела.
Я кинула взгляд назад, на полуприкрытую дверь. Да ладно, всего-то несколько секунд...
Сойдя с крыльца, я стала приближаться к белому пятну. Послышались какие-то звуки. Совсем уж нехарактерные для леса!.. Господи!
Навстречу мне шагнула высокая фигура в плаще и с косой в руке. Я попятилась, мотая головой. Как будто это мне может помочь! Кабадатх поднял руку и... помахал мне? Нет, просто я слепая... Или правда машет?! Пришлось сделать шаг навстречу и напрячь и без того хреновое зрение. Обалдеть... Он... Он издевается!!!
Мне внезапно стало резко на всё наплевать. Я, бормоча что-то крайне нелицеприятное для безликого, стала надвигаться на него. Стигматы резко ожгло болью. Я стиснула зубы, но не остановилась. Мне даже в голову не пришло, что собственно я собираюсь делать. Ударить его? Ну, давай, дерзай, дурында кротовая...
— Назад!!!
В следующее мгновение мне на голову что-то опустилось и сжало. Я даже закричать не успела. Буквально тут же это «что-то» слетело с моей головы. Это... плащ Оффендера? Я резко обернулась и уткнулась в солнечное сплетение маньяка. Глаза жгло от слишком яркого освещения. Я зажмурилась.
— Ты что творишь?! Совсем страх потеряла?!
Я с опаской приоткрыла один глаз. Да нет, свет не такой уж и яркий. Я открыла уже оба глаза и запрокинула голову, ища лицо брата... Фига се у него зубы!!! Чувствую, сейчас мне что-нибудь откусят. Скорее всего, нос...
* * *
Я даже не знала, как мне себя вести, чтобы ненароком не разозлить Оффендера ещё больше. Поэтому я молчала, трясясь, как провинившийся Тузик, порвавший любимую грелку своей престарелой хозяйки. Он же нависал надо мной и, видимо, подбирал слова пообиднее, чтобы мне впредь не повадно было. Только он открыл рот, а я зажмурилась, чтобы не принять слова маньяка слишком близко к сердцу, как раздался топот по лестнице. Я распахнула глаза снова и обернулась на источник звука.
— Что у вас происходит? Почему ты кричишь?
Это было сказано Оффендеру, который тут же вздёрнул подбородок, завидев кузена. Он всегда так делал, показывая своё превосходство над довольно тщедушным Трендером. Ну, тщедушным для их семейки.
— Ты соизволил выползти из своей пещерки? — саркастически уронил Оффендер. Модник тут же скрестил руки на груди — непроизвольная поза защиты — и опустил голову. Меня захлестнула обида. За Трендера.
— Оффендер, тебе не надоело принижать своего брата? — тихо спросила я, робко глядя в его лицо. Маньяк опустил голову и уставился на меня. Я тут же стушевалась и невольно коснулась синяка на плече, любезно оставленного мне Слендером. Ну вот, только-только заживать начал...
— Мне? Нет. Он иного отношения к себе и не заслуживает. Тряпка.
Я вздрогнула, покосилась на Трендера. Тот ещё больше опустил голову и, кажется, начал потихоньку сползать на пол. У меня в глазах защипало.
— Ты даже не хочешь найти в нём что-то другое. Ты привык его таким видеть. А он боится показать что-то новое, боясь, что вы все, не только ты, его загнобите. Что это за семья такая? Даже у волков нет такого отношения к членам своего клана.
— Добро пожаловать в нашу семью! — усмехнулся Оффендер и занёс надо мной руку. Я сжалась, предвкушая боль... Неожиданно маньяк, громко охнув, отлетел к стене. Я вылупилась на это чудо, не в силах поверить в то, что побои на сегодня отменяются. Но распрямляться не спешила.
— Если ещё раз поднимешь на неё руку, полетишь дальше, — пробасило у меня над головой.
Я пискнула и подняла взгляд. Слендер убирал за спину свои щупальца. Опустился передо мной на корточки. Даже так он выше меня примерно на голову. Я отшатнулась от него, бросая взгляд на Трендера, который всё это время стоял у столика. Его там уже не было. Я снова затравленно поглядела на безликого, который начал протягивать ко мне руку.
— Не трогай меня, — прошептала я, делая ещё один шаг назад.
— Это вместо благодарности. — Слендер не спрашивал, он утверждал. — Иного наивно было бы ожидать.
Я не ответила, но отступать перестала. Боялась спустить с него глаз, чтобы он не учудил чего. А ему, кажется, доставляет удовольствие следить за тем, как я трясусь. За спиной послышался шорох. Это Оффендер приходит в себя. Не хило, видимо, он его приложил. Странно, но сейчас я бы предпочла, чтобы маньяк всё-таки меня ударил. Тогда мне не пришлось бы играть в гляделки со Слендером.
— Из—за чего он собирался тебя бить? — пробасил он, наклоняя голову слегка набок. Я невольно начала успокаиваться — когда Палочник так делал, это значило, что он в хорошем расположении духа. Странно, Оффендер же говорил, что у него не тот период...
— Со мной... поздоровался... Кабадатх, — прошептала я, опуская глаза на его ботинки.
— Поздоровался? — Мне показалось, что он даже не удивился. — С какой такой радости?
— Не знаю... Откуда мне знать... — Какие чистые у него ботинки. Так и сверкают.
Он промолчал. Внезапно откуда не возьмись появился Сплендор.
— Он знает, что его власть над ней растёт.
Я улыбнулась, увидев старшего, и начала потихоньку обмякать. Слендер, сердито хмыкнув, поднялся с корточек, и подошёл к окну. Как будто и не было здесь никого. Я несколько секунд сверлила взглядом его спину. Оффендер замычал за моей спиной и стал отряхиваться. Я сорвалась с места и подлетела к Сплендору, крепко обхватывая его руками и наконец-то дав волю слезам. Он как-то странно охнул и отстранился от меня.
— Не надо так делать, — холодно произнёс он.
Я уже не знала, куда мне смотреть от стыда и обиды. Везде колючее презрение, о которое и в самом деле можно порезаться. Поэтому я закрыла лицо руками и судорожно всхлипывала.
— Что за власть? — проныла я.
— Непосвящённых, посмевших прикоснуться к сему трактату, начнёт преследовать посланник Тёмного Князя. От него невозможно убежать, невозможно скрыться, ибо они прокляты до конца дней своих. Ничего не напоминает?
Я помотала головой. Может и напоминает, но вспоминать не хочется. А Сплендор, не жалея меня, продолжал:
— Это вступление с титульного листа той самой книги. Книги, написанной Им. Кабадатх скоро заберёт тебя, потому что ты не вняла предупреждениям.
— Ты так спокойно об этом говоришь, — подал голос Оффендер. Он уже сидел на диванчике, как раз стоявшем рядом со мной. — Уж ни за что бы не подумал, что ты такой кремень.
— Он говорит так, потому что уже слишком поздно. — Ко мне сзади подошёл Слендер. Я это почувствовала, но не было уже желания шевелиться. — У нас был уговор: ты помогаешь нам, а мы охраняем тебя от Кабадатха. Ты не выполнила свою часть уговора, и нам больше нет смысла выполнять свою. Когда он придёт за тобой, мы не станем мешать.
— А-а-а... Литания? Она ведь могла мне помочь... — хрипела я, всё ещё боясь открыть глаза.
— Нет, не могла, — ответил Сплендор. — Мы соврали. Это действительно молитва на латыни, но она не обладает какой-либо силой.
— Вы врали ей? — неожиданно раздался голос Трендера. Видимо, он всё-таки превозмог себя и решился спуститься.
— Ей нужен был стимул, чтобы оставаться здесь, — невозмутимо обронил Слендер. — Но, кажется, даже он не помог. Нет в тебе желания жить, Ксюша, просто нет. И не было кстати. Иначе ты бы не попала в этот дьяволом забытый городок.
Я тряслась от горькой обиды и ужаса. Всё это время... Они врали мне... Все до единого... Всё это обманчиво-хорошее отношение ко мне с самого начала... Всё было лишь фарсом...
— Вы и вправду монстры.
Я отняла ладони от глаз и с ненавистью оглядела их всех.
— Монстры — твой род, — холодно ответил Оффендер.
— Вот именно. — Я неожиданно расхохоталась. — Вот именно! Вот именно, твою мать! Вы презираете нас, ненавидите нас! Но сами же и уподобились нам. Мимикрировали! Вы теперь как мы... — Снова хохот, который я уже не могла контролировать. — Уподобились нам... Уподобились... Вы никогда не сможете совладать со своей природой, упыри! Я не смогла бы вам помочь! Потому что вы не хотите меняться.
Мои глаза оглядывали каждого из братьев, ничего не боясь. Мне уже нечего бояться.
— Она права... — тихо проговорил Трендер.
— Что ты там промямлил, тряпочник? — угрожающе прошипел Оффендер.
— Она права, — уже громче и решительнее повторил он. — Мы настолько привыкли к тому, что нас не изменить, что и не пытаемся ничего сделать для этого. Мы просто ждём, что она сможет что-то поменять в нас, пальцем о палец даже не ударив! Чего можно было ожидать иного?!
Оффендер встал с дивана и стал надвигаться на Трендера. Его примеру последовал и Слендер.
— Я не боюсь вас! — выкрикнул кузен, но тело его предательски сжалось. Маньяк щёлкнул зубами, выпуская отвратительно-белые щупальца. Слендер разорвал кожу на своём лице, освобождая не менее впечатляющую челюсть.
— Сплендор, что же ты не стремишься ему помочь? — ухмыльнулась я, вздёргивая подбородок. — Ты же тоже хотел, чтобы помойное отношение между вами превратилось в ваниль. Так вперёд! Действуй!
Я сделала пригласительный жест рукой в направлении рычащих братьев. Сплендор посмотрел на меня, затем на них, потом снова на меня, но уже с сомнением.
— Она права, — громко и чётко произнёс он то, что несколько секунд назад сказал Трендер. Оба брата обернулись и уставились на него с выражением тупого удивления. Истинно животные. А Сплендор взглянул на меня с грустью.
— Ты создан по иным законам, Спленди. Так почему же ты позволил своей семье скатиться в такую бездну? Ты помог этим троим отвратиться от зла. Но спокойно позволяешь этому злу вырываться наружу, — уже спокойно говорила я. — Ты погряз в своих прошлых обидах, не видя, как то же самое происходит среди них. — Я указала на троих братьев. — Сплендор, твои обидчики давным-давно забыли о твоём существовании, если до сих пор живы! Так почему же ты о них помнишь и желаешь им смерти?
— Это правда? — удивлённо спросил Слендер, впервые растеряно смотря на своего брата. Старший опустил голову и вздохнул, безмолвно соглашаясь. Трендер, пользуясь тем, что на него не смотрят, выполз из угла, в который его успели загнать братья, и потихоньку приближался ко мне.
— Нельзя жить прошлыми обидами. Нельзя забывать о своей семье, — продолжила я. — Ты старший и ни в коем случае не должен был забывать об этом.
— Да, — тихо ответил он. — Я ослеп от слёз. Настолько, что не видел того, во что вы превращайтесь... Милые мои... Как же я вас люблю!
— Эй, ну не надо соплей! — возмутились оба брата одновременно, но Сплендор уже повис на них. Трендер тихо хихикнул. Я даже не улыбнулась. Некоторая радость за них, конечно, была, но... Я знала, что для меня ничего не изменится. Слендер прав — уже слишком поздно. И дело не во времени вовсе, а в том, что желания жить у меня действительно уже нет. Пропало оно. И поздно уже что-либо изменить.
Неожиданно меня сжало в объятиях. Сплендор и до меня добрался. Не хочу я его обнимать. После того, что они сделали.
— Спасибо тебе, — прошептал он.
— Не за что. Ты главное не забывай о том, что я тебе сказала. Нет ничего дороже семьи.
Я всхлипнула и отстранилась от него. Почти так же, как он несколько минут назад от меня. Оффендер и Слендер смотрели на меня подчёркнуто холодно, не желая признавать, что хоть одному из них я помогла увидеть то, чем они стали. Трендер же глядел на меня сверху вниз ничего не выражающим овалом лица. Невозможно было понять, что он сейчас чувствует и о чём думает.
Тут я закричала. Боль в стигматах, сильная как никогда, волной прокатилась по телу. Я согнулась пополам, в глазах потемнело. Сквозь стук крови в ушах слышался знакомый голос. Его голос.
— Теперь ты моя...