Глава 7
Чёрт, куда он втопил так?! Я уже запыхалась! Ещё и раны болят нещадно...
Что? Дом Зои? Что он тут забыл? Слендер как раз нырнул внутрь. Дверь открыта... Ох, чует моя задница, что-то хреновое случилось!
До сих пор помню ту картину, которая предстала перед моими глазами, когда я вошла. Зоя была в петле... На её руках и ногах пальцы были вырваны. Уцелевшие обрубки фаланг внушали ужас. Сами конечности были распороты, и из них свисали вены и нити мышц с налипшей на них засохшей кровью. Живот представлял собой уже известную по книге картину. Глаза болтались на нервах, губы были отрезаны. На груди у неё был вырезан символ — перечёркнутый круг. Но самое страшное для меня было то, что на ладонях и ступнях девушки были те же раны, что и у меня. Даже я со своим не в меру богатым воображением не могла себе представить, в каких страшных мучениях погибла несчастная. Да и, если честно, не хотела представлять...
Сзади подошли остальные братья. Оглянувшись на них, я увидела, как Трендер отвернулся, что-то пробормотав, а Оффендер закрыл рукой глаза впечатлительному Сплендору. Но, судя по всхлипам последнего, он успел увидеть достаточно, чтобы неделю, а то и больше, мучиться кошмарами.
Господи, какого хрена я смотрю на этот ужас?!! Я не выдержала и тоже закрыла глаза. Меня сейчас стошнит...
Слендер тем временем начал искать что-то. Как оказалось, это была страница с той самой злополучной поэмой. Видимо, когда в ту новогоднюю ночь Зоя пришла к нам якобы за сонником, она уже чётко знала, что следует искать в нашей библиотеке, и где конкретно это «что-то» находится. Найдя эту вещь, девушка притворилась, что ей плохо, и по-быстренькому свалила домой. Оставался вопрос — зачем ей понадобилась эта поэма? Тем более на латыни. Вряд ли в такой глуши как здесь все жители знают латынь...
— Это значит, что рано или поздно этой ведьме всё равно бы понадобилась твоя помощь с переводом, — сказал Оффендер, высматривая что-то на тумбочке с пузырьками, содержащими в себе какие-то жидкости.
— Но я не говорила ей, что работаю переводчиком! Она не могла этого знать.
— Не забывай, что она — ведьма, — добавил Слендер.
— Да что вы заладили! Ведьма, ведьма! То, что у Зои выдающийся нос с бородавкой, ещё не значит, что она якшается с тёмными силами!
— Глупая! Причём тут нос? Впрочем, если ты нам не веришь, тогда может это убедит тебя?
С этими словами Слендер подал мне какую-то потрёпанную тетрадь.
— Что это? — прошептала я, не горя желанием брать эту фигню в руки. Хватило мне уже по самые уши...
— Возьми, это просто тетрадь!
Слендер откровенно насмехался. У него что-то с психикой не то? Пятнадцать минут назад он позволял себя обнимать, а теперь опять тролля из себя строит...
Пальцы коснулись обветшалой обложки. Я прислушалась к своим ощущениям. Вроде бы ничего не изменилось... Пролистав тетрадь, я нашла какие-то тексты на неизвестных языках и странные символы. Ну как странные... Пентакли! Затем нашла записи, которые Зоя сделала со времени смерти мужа.
19 декабря
Он убил его! Наивно решил, что теперь мне ничто не будет мешать исполнять его грязные приказы! Идиот!! Теперь я вообще перестану ему подчиняться!
* * * * *
Он знает, как меня запугать. Он заставил меня идти не главную площадь и рыдать на глазах у всего города! Какой позор! Он сказал, что я должна привести в свой дом эту рыжую. Как она смогла сдружиться с тварями, живущими в её доме?
30 декабря
Великая Тьма, такого кошмара я ещё не видела! Теперь он преследует меня во снах! Я не знаю куда идти! У кого просить помощи! Придётся навестить любимую соседку... Удивительно, она называет этих тощих уродов братьями! Эти ходячие трупы не дали мне шанса избавиться от проклятия!! Но ничего... Возможно, что мне удастся найти, то что мне нужно.
31 декабря
Вышло! Я смогла! Я выкрала то, что спасёт меня...
На этой фразе запись обрывалась. Видимо, на этой оптимистичной ноте к девушке явился кто-то и убил. Так значит, Зоя всё-таки нашла эту книгу. Вот только получила от неё не дар, а проклятие...
— Теперь ты нам веришь? Она интересовалась оккультизмом и искала то, что увеличит её силу, — сказал Слендер, грубовато выдёргивая у меня из рук дневник.
— Но почему ей так нужна была эта поэма?
— Потому что в ней содержится особая молитва, Литания Рафаила, которая способна избавить от проклятия.
Я задумалась. Рафаил — это архангел-целитель, который частенько изображается на иконах с посохом в руках и почему-то с рыбой. Стоп, а как Литания оказалась у меня, если в книге её не было? Ведь Сплендор сказал, что нашёл её, когда я пришла домой. Кто мог её подкинуть?..
— То есть, поняв, что проклята, Зоя как-то узнала про эту молитву и решила, во что бы то не стало заполучить её.
— Молодчина, Ватсон! — похлопал меня по плечу Оффендер.
Я покосилась на его самодовольную ухмылку. Что?!!
— Вы знали! Вы всё знали и ничего мне не говорили! Знали, что я нашла трактат. Почему вы храните эту чёртову книгу, если знаете, что она опасна? Почему не дали Зое шанса исцелиться? Почему меня не остановили?
— Успокойся! — рявкнул Слендер. — Мы ничего не знали!.. До тех пор, пока не нашли тебя с продырявленными конечностями. Надо было сказать нам!
Я попыталась что-то сказать в свою защиту, но Палочник снова перебил меня.
— От книги мы избавиться не можем. Пытались. Пытались четыреста лет, но она всегда находит нас, где бы мы не были! Её может уничтожить только создатель... А что касается этой колдуньи, то да будет тебе известно, что она проводила в нашем доме обряд, дабы изгнать нас оттуда. Но мы же не нечисть! Поэтому мы напугали её... Так, что надолго отбили у неё охоту приходить к нам в дом.
Я вздохнула. Выходит, мне может помочь только эта молитва... Что ж, теперь по-любому придётся возиться с ней!
Меня дёрнули за рукав рубашки. Я вздрогнула и обернулась.
— Сплендор... Ты меня напугал...
— Пойдём домой, а? Мне здесь не нравится.
Сказано было чётко и без дрожи. Умеет держать себя... Хоть и старался изо всех сил отводить взгляд от тела, висящего под потолком. Сжимая поэму в руке, я вышла из дома. Сплендор поддерживал меня под другую руку.
— А мы разве не будем ждать остальных? — спросила я, оглядываясь. Краем глаза увидела, как Оффендер что-то говорит остальным, указывая в мою сторону. Слендер и Трендер кивнули. Все трое взяли со стола стоящее там множество бутылочек и начали поливать им всё помещение.
— Эх, жалко... Прощай, подруга, ты была мне больше, чем просто...
— Оффендер, кончай кривляться! — снова рыкнул Слендер. Брат покосился на него, проведя языком по клыкам, но ничего не сказал. Затем щёлкнул чем-то и бросил внутрь единственной комнаты. Мгновение, и весь дом охватило пламя.
— Ты с зажигалкой прощался? — спросила я у маньяка. Тот прорычал что-то угрожающее и опустил шляпу ещё ниже. Да что с ними всеми такое?!
— Так это Зоя подбросила нам ту крысу? — спросила я у Сплендора, решив поговорить с тем, кто настроен ко мне более-менее дружелюбно.
— Да. Чтобы отвлечь внимание. Видимо, тогда она и проникла к нам. Пыталась искать поэму, — весельчак ответил вполне адекватно, но как-то уж слишком сухо. У меня внутри что-то оборвалось.
— А что это за вещество, которым они полили дом? Неужели тринитрогликозол?
— Ага. Только не трогай его, ради всего святого!
— ОК, кэп!
Всю дорогу до дома ни один из братьев не проронил ни слова. Я не чувствовала ни одну часть тела — всё посинело и окоченело. Старалась идти нормально, но ужасная боль не позволяла. Я поднесла руки к лицу, подышала на них. Нет, никакого результата.
На плечи опустился пиджак в горох. Я кое-как растянула губы в улыбке. Кажется, они растрескались в кровь... Сплендор отошёл от меня подальше. Я с трудом обернулась. Сзади угрюмо маршировал Трендер. Оффендер был с другой стороны от меня. А впереди шёл Слендер. У него тоже была странная походка — он как будто плыл.
Уже дома Палочник тут же вывалил на меня стопки книг. Я вовремя отскочила! Правда едва не упала — ноги не гнулись, онемев от мороза.
— Брат, ну хоть чуть-чуть пусть оклемается... — начал Оффендер.
— Если хочет жить — пусть работает сейчас! — отрезал он, не глядя на шляпника.
Я пыталась смотреть на него не как телёнок на мясника. Честно пыталась, но не выходило! Отсутствие лица не делало его менее страшным. Я подняла книги, проковыляла к дивану. Оффендер протянул мне тетрадь и ручку. Сплендор возился с камином. Господи, скорее же...
* * *
Три месяца прошли, словно в Аду...
— Вставай! — рявкнул Слендер, сдёргивая с меня одеяло и распахивая окно.
В комнату тут же ворвался морозный воздух. Я уже на рефлексе вскочила с кровати и кинулась одеваться. Тощий даже не потрудился отвернуться. Я старалась не смотреть в его сторону. Мало ли?..
Таким манером начинается каждое моё утро. Братья совсем перестали реагировать на меня. Словно меня тут и нет. Единственный, кто со мной разговаривал, был, как ни странно, Слендер. Правда, я бы предпочла, чтобы он этого не делал. Он стал ужасно груб. Чёрств. Безжалостен. Разительная перемена. Я вспоминала не раз, как они устроили мне праздник в честь новоселья. Такие весёлые, смешные... Что изменилось? Что я сделала не так?..
Проходя мимо кухни, заметила, как Оффендер в своей обычной манере залез с головой в холодильник. Трендер и Сплендор сидели за столом и о чём-то вполголоса переговаривались. Я вздохнула.
— Шуруй давай! — в спину ткнулось щупальце Слендера, толкая меня. Братья резко свернули разговор и посмотрели на нас. Я быстрым шагом прошла мимо.
Втолкнув меня в библиотеку, Палочник запер за мной двери. Я вздохнула и, пройдя в самый дальний угол, уселась в кресло с уже продавленным сидением. Рядом на столике лежал листок с поэмой. Меня уже тошнило оттого, что мне приходится переводить. Каждый день мучиться над непонятными афоризмами, у которых тысяча и одно значение... Ей-богу, уж лучше я помру!
Кроме того, я постоянно вздрагивала от малейших шорохов и стуков. Неоднократно вставала и ходила по библиотеке, заглядывая в те углы, до которых не доставал солнечный свет, страшась увидеть там что-то инфернальное. А уж о книге, которую Слендер нарочно оставил на самом виду, запретив трогать, и говорить нечего — у меня сердце в пятки уходило.
Во время одного из таких обходов, в комнату вошёл Оффендер.
— Что, уже обед? — удивилась я, радуясь тому, что он зашёл.
Он кивнул, протягивая мне тарелку с бутербродами и кружку с чаем. Господи, у меня уже гастрит от бесконечных булок с колбасой! С куда большим удовольствием я бы навернула тарелку супчика. Или борщ...
Маньяк тем временем ходил между полок, что-то лениво высматривая. Я глотнула чай. Приятное тепло тут же разлилось по телу. В помещении было холодно. Кажется, братья либо не знали, что окна можно заклеивать на зиму, либо им было по барабану.
Я ела, наблюдая за Оффендером. Он остановился как раз напротив фолианта. Вздохнул. О чём он думает, интересно?.. Очень хотелось поговорить с ним. Но я знала, что маньяк не станет разговаривать со мной. Он не уходит не потому что ему хочется побыть в моём обществе, а потому что ждёт, когда я доем. Потом заберёт тарелку и кружку и выйдет за дверь. И никто, ни один из них не объяснил мне, что за чёрт здесь происходит!
Оффендер оторвался от книги и взглянул на меня. Я протянула ему посуду, показывая, что доела. Он подошёл ко мне, принял тарелку с кружкой и направился к двери.
— Спасибо.
Пусть они и ведут себя, аки волки позорные, но благодарить их за то, что они меня не выгнали на улицу всё равно нужно. Мне показалось, что шляпник задержался. Всего на долю мгновения. Затем быстрым шагом вышел, закрыв за собой дверь.
Когда же я уже закончу этот проклятущий перевод?!! Никогда так не жалела о том, что стала именно переводчиком.