Тринадцатая глава
Четверг. Всё было слишком странно.
С того самого дня, когда я — сама не понимая как — поцеловала профессора Морро, я почти не разговаривала с ним. Избегала встреч, приходила в кабинет только тогда, когда была уверена, что его там нет, а если вдруг сталкивалась с ним в коридорах, торопливо отворачивалась и уходила, не давая себе времени взглянуть в его глаза.
Он молчал. Не пытался меня остановить, не искал встреч — будто бы давая мне возможность самой разобраться в том, что произошло. Но я чувствовала: его молчание было не безразличием. Скорее ожиданием.
И вот теперь мы снова оказались рядом — в назначенный день поездки.
По плану факультета, группа преподавателей и лучших студентов должна была отправиться на круизный лайнер, где в рамках культурного мероприятия должны были пройти лекции, мастер-классы и встречи.
Уже на пирсе я увидела, как Данте подходит к собравшимся студентам. Высокий, собранный, как всегда элегантный в коричневом пальто, он говорил что-то с другими преподавателями, изредка скользя по толпе взглядом. И, кажется, искал меня. Или мне это только казалось?
Я стояла чуть в стороне, нервно теребя ремешок своей сумки, надеясь, что могу остаться незамеченной. Но в какой-то момент его взгляд пересёкся с моим.
И я почувствовала это тяжёлое, тёплое притяжение, будто бы между нами натянулась невидимая нить. Его глаза словно говорили: «Я тебя не отпущу».
Я опустила взгляд, притворяясь занятой билетами, и сделала вид, что ничего не заметила. Как будто можно было убежать от него, особенно теперь — на закрытом пространстве большого круизного лайнера...
* * *
На борт мы поднялись вместе со всей группой: преподаватели, студенты, сопровождающие — человек пятнадцать. Организация поездки была на совести университета, так что о деталях никто особенно не заботился: нам просто выдали конверты с номерами кают и краткой инструкцией о расписании мероприятий.
Я открыла свой конверт и взглянула на номер. Поблизости ко мне подошёл Данте. Он мельком посмотрел на свой конверт — и вдруг странно нахмурился.
— Что-то не так? — осторожно спросила я.
— Посмотрим, — сказал он сдержанно и направился к администратору на стойке регистрации.
Я стояла в стороне, украдкой наблюдая, как он что-то выясняет у девушки в форме. Та сначала замялась, затем принялась объяснять что-то, улыбаясь неловко. Данте поблагодарил её и вернулся ко мне.
— Похоже, произошла ошибка, — сказал он спокойно, но я заметила, как в его взгляде промелькнуло что-то более живое, почти дерзкое. — Нам выдали одну каюту на двоих.
— Что?! — я вспыхнула. — Нет-нет, это какая-то ошибка, я могу... могу попросить переселение...
— Поздно. Все остальные каюты уже заняты, — спокойно перебил он. — Нам придётся... адаптироваться.
Он говорил это так серьёзно, так внешне спокойно, что на секунду я почти поверила, что для него это пустяк. Но что-то в том, как он задержал на мне взгляд, говорило о другом.
— Если хочешь, я сплю на диване, — добавил он, немного мягче. — Или, если тебе будет легче, я попрошу устроить тебе место среди других студентов.
Мне было стыдно. Я видела: он старался вести себя правильно. И всё-таки внутри меня разгорался пожар. После того, что случилось в кабинете, после того неловкого поцелуя... и теперь — одна каюта?
— Нет, — выдохнула я наконец. — Всё в порядке.
— Хорошо, — его губы дрогнули в лёгкой улыбке. — Тогда пошли.
Он взял мой чемодан, даже не дав мне возразить, и уверенно направился в сторону лифта, ведущего к нашим комнатам. Я шла следом, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Когда мы вошли в каюту, я заметила, что пространство было небольшим, но уютным: двуспальная кровать, невысокий столик у стены, кресло у окна. Никаких двух отдельных кроватей. Никакой дистанции.
Я замерла в дверях, не зная, куда себя деть. Данте молча поставил мой чемодан в угол, затем разложил свой. Всё это время я чувствовала его взгляд. Он не был навязчивым, но слишком внимательным, слишком... личным.
— Ты всё ещё избегаешь меня, — сказал он наконец спокойно, обернувшись ко мне.
Я вздрогнула, пойманная на месте.
— Нет, — я солгала слишком быстро.
Он чуть приподнял бровь. Этот едва заметный французский жест. Я всегда замечала за ним такую особенность: когда он не верил словам, но не хотел сразу ставить в неловкое положение.
— Оливия, — он подошёл ближе. Медленно. Его движение было лёгким, кошачьим, но в нём была уверенность взрослого мужчины, знающего, что может причинить лёгкую растерянность одним своим приближением. — После того... что произошло в кабинете, ты избегаешь меня. — Его голос стал чуть ниже, мягче.
Я опустила глаза. Воспоминание о том, как мои губы коснулись его, как я почти сразу убежала, словно ребёнок, вспыхнуло жаром в щеках.
— Это была ошибка, — выдохнула я. — Я... я не должна была...
— Ошибка? — тихо переспросил он. — А я думал, что это был самый честный момент между нами за всё это время.
Я подняла взгляд. Его серые глаза были серьёзными. Там не было ни насмешки, ни злости — только странная, уязвимая открытость.
— Я испугалась, — призналась я едва слышно. — Испугалась себя... и твою реакцию.
Он медленно подошёл ещё ближе. Теперь между нами было всего несколько сантиметров.
— Я тоже испугался, — признался он. — Но, Оливия... бояться не значит отвергать.
Моя грудь тяжело вздымалась. Сердце бешено колотилось. Я ощущала его тепло, его дыхание совсем близко. И всё же он не касался меня.
— Ты профессор... — прошептала я. — Я твоя студентка и помощница. Это неправильно...
— Я мужчина, который любит смотреть на тебя, слушать, спорить с тобой, — тихо перебил он. — И да, я — твой преподаватель и начальник. Но я прежде всего человек. И я тоже ошибаюсь, чувствую, хочу.
Его слова опутывали меня, тянули всё глубже в водоворот эмоций.
— Что будет дальше? — спросила я, почти не узнавая свой голос.
Он склонился ближе, его пальцы легко коснулись пряди моих волос, заправляя её за ухо.
— Это зависит от тебя, ma petite, — его голос был шелестом. — Я не буду торопить. Но знай — я рядом. Жду, когда ты решишься.
На секунду я подумала, что он поцелует меня. Но вместо этого Данте отпустил прядь волос и медленно отошёл, давая мне пространство.
Под вечер напряжение постепенно растворилось. Мы молча сидели в каюте, занимаясь своими делами, но атмосфера уже не была такой загруженной. Несколько раз наши взгляды случайно пересекались, но ничего большего.
Я разложила несколько книг, которые привезла с собой, но так и не смогла сосредоточиться на чтении. Всё внимание было на его присутствии, даже когда он не обращал на меня особого внимания. Вскоре мы молча стали готовиться к вечернему ужину. Ненадолго он покинул каюту, чтоб дать мне время на сборы.
Я взяла чёрное платье, которое лежало аккуратно в чемодане, и начала примерять его. Облегающее, оно идеально садилось по фигуре, подчёркивая каждую линию и было чуть ниже колен. Я замирала перед зеркалом, думая о том, как он меня видел — как мог увидеть меня в этом платье, с красными губами, слегка накрученными волосами. Перед тем, как профессор вернулся, я успела надеть открытые туфли.
Он вошёл и тут же замер, его взгляд прошёлся по моему телу и в его глазах, я чётко видела нечто большее.
— Ты выглядишь... — начал он, но слово "поразительно" застыло в его голосе. Вместо этого он лишь слегка улыбнулся, и я почувствовала, как тяжело мне вздохнулось.
* * *
Когда мы прибыли в ресторан, атмосфера на лайнере была по-настоящему роскошной. Лёгкое свечение золотых люстр отражалось в хрустальных бокалах, а на столах горели маленькие свечи, создавая интимную, почти магическую атмосферу. Всё было идеально — от изысканных блюд до ненавязчивых, но элегантных бесед, в которых каждый чувствовал свою важность, особенно в свете того, что на этом вечере был Данте, важный гость.
Он выглядел так, как я и ожидала — безупречно. Надел чёрный костюм, который сидел на нём как влитой, подчёркивая его рост и силу. Рубашка, идеально подобранная в тон костюму, была с лёгким блеском, отражавшим свет в нужных местах. Костюм был строгим, но не излишне официальным, и всё в нём говорило о его статусе — не просто профессоре, а человеке, чей взгляд был ценен для всего круга, который нас окружал.
Морро, как и всегда, был сдержан, но в его манерах ощущалась особая лёгкость — эта элегантная уверенность, которая оставляла за собой ощущение незаменимости. Он не пытался выделяться, но не мог не привлекать внимание, стоя в центре этой сцены с таким спокойствием и внутренним достоинством.
Я не могла не заметить, как он двигался среди студентов и преподавателей, словно рыбак, ловящий рыбу в море слов и взглядов. Его уважение и признание в кругу гостей было безоговорочным, и в этом не было ничего лишнего — просто факт, с которым все соглашались.
Мы подошли к столу, и я заметила, как Данте деликатно отодвинул для меня стул, прежде чем присесть самому. Его движения были грациозны, но просты, и я почувствовала, как в воздухе возникла невидимая связь между нами. Мы сидели рядом, и я была уже почти уверена, что никакое расстояние между нами не могло скрыть той химии, которая разгоралось внутри.
Стол был обставлен так, чтобы создать ощущение уюта и роскоши. Люди рядом говорили о разных вещах, но для меня в этот момент всё было затмёно. Его взгляд, его слова — всё это было гораздо важнее, чем весь остальной мир.
Пока я сидела рядом с Данте, погружённая в свои мысли, внимание привлекли другие гости. В уголке зала стояли несколько мужчин и женщин, обсуждающих что-то с увлечением. Один из них, высокий, с тёмными волосами и безупречно сидящим в чёрном смокинге, притягивал взгляды. Его лицо было строгим, но с лёгкой улыбкой, и я заметила, как его глаза несколько раз задержались на мне.
Я почувствовала, как он приближается, и не могла не обратить внимание на его уверенные шаги. Он двигался с лёгкостью, но его присутствие ощущалось сразу — в том, как все вокруг притихли, обратив внимание на его приближение. Он подошёл к нашему столику, и Данте вежливо поднялся, чтобы поздороваться.
— Месье Морро, — произнёс он, пожимая руку Данте. Его акцент был французским, но с лёгким оттенком, что выдавало его происхождение. — Приятно видеть вас снова.
Данте ответил с тем же холодным, но вежливым уважением, как и всегда. Однако, его жест был немного более расслабленным, чем обычно.
После обмена любезностями мужчина повернулся ко мне, я встала. Его глаза, тёмные и проницательные, задержались на мне на секунду дольше, чем я ожидала. Он склонил голову, подавая мне руку:
— Мадемуазель, — его голос был глубоким и бархатистым, как будто каждое слово было тщательно выверено. — Я Пьер, приятно познакомиться.
Его манеры были безупречны, и я почувствовала, как легкая тронутость охватывает меня. Его взгляд не оставлял равнодушным, но я интуитивно поняла, что он не был наивным молодым человеком, а человеком с большим жизненным опытом. Что-то в его присутствии заставляло меня немного напрячься.
— Оливия, — ответила я, не забывая про вежливость, но чувствуя, как его пристальный взгляд заставляет меня слегка неуютно покраснеть.
Он улыбнулся, и я заметила, как его взгляд скользнул по мне с лёгкой оценкой.
— Оливия, какое красивое имя. Должен признать, что ваш образ сегодня действительно восхищает, — сказал он с лёгкой улыбкой.
Пока я пыталась найти подходящий ответ, он не спешил уходить, и я заметила, как его внимание, как будто невидимая ниточка, всё больше привязывало меня к себе. Я обратила взгляд в сторону Данте, но он продолжал беседовать с другими гостями, явно не замечая этого.