Десятая глава
Второй день без неё. Данте не привык к тишине, которая, казалось, его раздражала. Обычно он ценил её: тишину как знак порядка, спокойствия и контроля. Но теперь... Теперь тишина была чем-то пустым, чем-то недостающим, что-то важное ускользало. Он сидел в своём кабинете, отвлекаясь на листания своих записей, но мысли вновь и вновь возвращались к пустому креслу, которое она когда-то занимала.
Раньше, когда Оливия сидела там, он всегда ощущал её присутствие, даже если она молчала. Лёгкая задумчивость на её лице, смех, который иногда раздавался среди бесед, её лёгкие улыбки — всё это теперь было слишком далеко. Иногда ей приходилось спорить с ним, по-своему настаивая на своей точке зрения, а он с удовольствием слушал её аргументы. Оливия была умна и уверена, но не лишена мягкости, что только добавляло ей очарования. Она смеялась, когда он её подшучивал, но иногда даже в её смехе чувствовалась какая-то грусть, будто она знала, что ей нельзя слишком близко к нему подходить. И вот теперь этого всего не было.
Он откинулся в своём кресле, сцепив пальцы и прислушиваясь к внутреннему беспокойству. Никакие размышления не могли заполнить эту пустоту. Он ждал её, ждала её реакции, как будто её отсутствие стало чем-то невозможным, как если бы и в его жизни должен был быть кто-то, кто поможет ему обрести уверенность.
В какой-то момент он неожиданно почувствовал лёгкую тревогу, когда услышал стук каблуков за дверью. Взгляд его автоматически поднялся, но оказалось, что это всего лишь студентка, которая торопилась пройти мимо. Данте не мог не усмехнуться, почувствовав себя нелепо, будто его ждала не студентка, а нечто другое.
В его жизни была она. И не было её.
Он посмотрел на свою лекцию, продолжая читать текст, на этот раз без прежней уверенности. Всё было на месте: уверенный голос, ровный темп. Но его взгляд, как всегда, всё время непроизвольно скользил туда, где сидела Оливия. Его мысли снова начали уклоняться. Что-то в её голосе, в её взгляде оставалось с ним даже тогда, когда она не была рядом. Он взял телефон, надеясь, что она напишет, но экран остался пустым. И чем больше он ждал, тем сильнее его охватывала потребность в её внимании.
Пока лекция продолжалась, его мысли снова отлетели к ней. Он ловил себя на том, что ждёт завершения, лишь бы иметь возможность снова проверить свой телефон, чтобы узнать, не написала ли она. Как будто в её сообщении могло скрываться что-то важное, что могло внести ясность, облегчить чувство беспокойства. Но ничего не происходило.
* * *
К вечеру, когда работа больше не могла заглушить странное чувство, Данте отправился на ужин с коллегами. Шум ресторана и лёгкая атмосфера будто отгоняли его мысли, но как только он начал пить вино, странная пустота снова появилась, и он, как бы случайно, начал думать о ней.
— Кстати, господа, у нас небольшие изменения. Мероприятие переносится на круизный лайнер, — сказал один из коллег, что-то напоминавшее изменения, привлекло его внимание.
— Что? — Данте даже не сразу понял, о чём шла речь.
— Ну да, наши спонсоры решили, что университетская атмосфера — это скучно. Нужно что-то более запоминающееся. Так что в следующий четверг мы отправляемся в плавание.
— На несколько дней, — добавил второй коллега с ухмылкой. — Думаю, это будет весьма интересный опыт.
Медленно поставив бокал на стол, Данте не сразу осознал, что эта новость затронула его сильнее, чем ожидалось.
— Ты ведь берёшь свою ассистентку, как её... Оливию? — произнёс один из коллег.
Имя Оливии зазвучало как удар, резкий и проникающий, и Данте почувствовал, как его сердце на мгновение сжалось.
— Да, конечно, — ответил он, стараясь скрыть себя за внешней нейтральностью, но его голос выдал его внутреннее состояние.
Он вернулся в кабинет, и тишина снова напомнила ему о её отсутствии. Он включил настольную лампу, её мягкий свет мягко отбрасывал тени на стол. Телефон лежал на столе. Он снова взял его, вновь посмотрел на экран, и, почувствовав импульс, написал сообщение:
«Как доехала? У меня для тебя новости»
Он откинулся назад в кресле, ощущая, как напряжение покидает его тело. Он отправил сообщение и снова провёл рукой по лицу, зная, что всё это слишком сильно его затягивает. Круиз. Несколько дней. Вдвоём. И его сердце начало биться быстрее, когда он осознал, что этого действительно ждал.
* * *
Дома Оливия сидела в кресле, нежно покачиваясь, слушая старую музыку, а за окном мерцали звезды. Она была в своём мире, поглощенная книгой, но телефон внезапно привлёк её внимание. Она отложила книгу, взяла телефон, увидела имя Данте на экране и, не раздумывая, набрала ответ.
«Какие?»
Мужчина, собравшись и направляясь к выходу из университета, снова взглянул на телефон. Он заметил, что Оливия ответила на его сообщение. Слегка усмехнувшись, он быстро набрал новый ответ, не останавливаясь:
«Мероприятие переносится на круизный лайнер».
Набрав сообщение, Данте взглянул на экран ещё раз, прежде чем положить телефон в карман. Он был уверен, что новость будет для неё неожиданной, но не сомневался, что ей это понравится. Впрочем, его настроение было немного другим — он с нетерпением ждал её реакции.
Ответ не заставил себя долго ждать. Она перезвонила, не желая тратить время на текстовые сообщения.
— Привет, прости, что звоню так поздно. Не отвлекаю? — её голос был мягким, с ноткой лёгкого смущения, будто не хотелось нарушать его покой.
Он усмехнулся, чувствуя, как её внимание буквально вытягивает его.
— Нет, не отвлекаешь, — сказал он, пытаясь скрыть лёгкое возбуждение, которое вдруг появилось. — Просто хотел сообщить, что мероприятие теперь переносится на круизный лайнер.
— Мы поедем вдвоём? Насколько? — её голос прозвучал мягко, в нем была нотка лёгкой тревоги, как если бы она не совсем верила тому, что слышала.
Он на мгновение замолчал, собираясь с мыслями, затем ответил, постаравшись сохранить спокойствие в голосе:
— Да, только вдвоём. Конечно, там будут ещё несколько моих коллег, но мы будем с ними отдельно, — он сделал паузу, слышно было, как он шагал по улице, а потом сдался на мгновение в ночную тишину. — А будем мы там всего несколько дней.
Её внимание сосредоточилось на звуках его дыхания, затем она услышала, как он садится в машину, шум дверцы, и моментальное возвращение к тишине ночи.
— Ты только уезжаешь? — она чуть наклонилась к телефону, как будто она могла приблизить его голос. — Почему ты так поздно уходишь с работы?
Этот вопрос не был просто любопытством. В её интонации сквозила забота, мягкое беспокойство, которое она не могла скрыть. Он немного приостановился, когда услышал её вопрос, и на его лице появилась едва заметная улыбка. Данте подождал, прежде чем ответить, давая себе время, чтобы собраться.
— Я немного задержался с одним делом. Просто... хотел убедиться, что всё будет готово, — его голос стал мягче, он говорил это тихо, с лёгким теплом.
Она почувствовала, как его слова растягиваются в воздухе между ними, как нечто большее, чем просто объяснение. Это была его привычка — искать причину оставаться до последнего, всегда на грани, но с ней, с ней это было совсем иначе. И она не могла не почувствовать, как его голос притягивает, как его близость излучала тепло.
— А ты как, отдыхала сегодня?
Он постарался сменить тему, но его вопрос прозвучал настолько мягко, что она уловила его желание хоть немного смягчить напряжённую атмосферу.
— Да, немного. Провела день с бабушкой и дедушкой, читала, гуляла... Но вот теперь думаю, что вечер мог бы сложиться интереснее, если бы я была в Бостоне, — её голос был лёгким, почти шутливым, но в нём слышался оттенок чего-то другого, едва уловимого.
На том конце провода Данте усмехнулся. Он не ответил сразу, и в этой короткой паузе Оливия услышала, как он вставляет ключ в зажигание, как мягко урчит двигатель его машины.
— Ты намекаешь, что скучаешь?
Она закатила глаза, но улыбка в голосе выдала её с головой.
— А ты как думаешь?
Снова тишина. Но не пустая, а наполненная чем-то тёплым, почти осязаемым. Её сердце замерло в ожидании, пока его голос, теперь ниже и мягче, вновь не прорезал тишину.
— Я думаю, что ты далеко, а это не совсем устраивает меня.
Эти слова заставили её дыхание сбиться на мгновение. Она не знала, был ли это сознательный жест с его стороны или просто честное признание, но то, как он это сказал, пробежалось по её коже мурашками.
— Что ж, мне нравится, что ты так думаешь, — нашлась она с ответом, стараясь, чтобы голос прозвучал лёгким, но губы всё равно дрогнули в улыбке.
— Тогда возвращайся скорее, — его голос был почти шёпотом, и от этого по её спине прошёл приятный холодок.
Оливия крепче сжала телефон, отводя взгляд в сторону, туда, где над садом раскинулось тёмное ночное небо.
— Совсем скоро, — пообещала она.
Действия происходят от лица Данте
Я припарковался возле нашего жилого комплекса, но не спешил выходить. Некоторое время просто сидел, слушая, как остывает мотор, пока экран телефона не погас, оставляя меня в полумраке салона.
Её голос всё ещё звучал у меня в голове — мягкий, тёплый, с лёгкой улыбкой на краю слов. Я выдохнул, провёл рукой по лицу и наконец вышел из машины. Поднявшись в квартиру, вставил ключ в замок, но не успел его повернуть — дверь распахнулась сама. На пороге стояла жена.
— Ты поздно, — её голос был ровным, но я уловил в нём знакомую прохладу.
— Работа, — отозвался я, проходя внутрь и снимая пальто.
Она закрыла дверь, скрестив руки.
— Даже не спрашиваешь, как прошёл мой день.
Я на мгновение задержался, взглянул на неё и, пожалуй, больше из вежливости, чем из интереса, спросил:
— Как прошёл твой день?
Она усмехнулась — сухо, без радости, — Ты ведь не хочешь этого знать.
Я не стал отрицать. Просто молча прошёл в глубь помещения, ослабляя галстук. В квартире было тихо, из детской не доносилось ни звука — сын, наверное, уже спал.
Я подошёл к барной стойке на кухне, достал стакан и налил немного воды. За спиной раздался вздох.
— Ты даже не стараешься, — её голос был полон усталости и какой-то тонкой обиды.
Я не сразу ответил. Вместо этого, сделав глоток, я позволил себе несколько секунд молчания.
Когда, наконец, я перевёл взгляд на неё, то увидел женщину, с которой когда-то делил жизнь, но которая теперь оставалась лишь тенью той, которую я знал и любил. Всё, что нас связывало сейчас — это сын, и даже его присутствие уже не могло удержать нас в том состоянии, которое когда-то называлось семьёй.
Я хмыкнул, не особо думая, и, проходя мимо неё, спокойно сказал:
— И не собираюсь.
Не обернувшись, я направился в свою спальню, оставив её размышлять.
Я закрыл за собой дверь, оставляя позади чужой голос и холодную тишину коридора. В квартире было тихо, слишком тихо. Только ровное дыхание сына доносилось из детской — единственный звук, что по-настоящему имел для меня значение в этом доме.
Откинув галстук, я подошёл к окну. За стеклом простирался ночной город — мерцающие огни, редкие прохожие, движение, в котором когда-то жил.
Я провёл рукой по волосам, пытаясь отогнать мысли, но вместо привычной пустоты возник её образ. Оливия. Я вспомнил её голос, чуть насмешливый, но тёплый. Её взгляд — внимательный, цепкий. Как она склоняла голову, когда слушала, и как чуть прикусывала губу, задумываясь.
Она была опасна для меня не из-за чего-то внешнего, а из-за того, что творилось внутри. Из-за того, что я чувствовал, но не должен был.
Из-за того, что она была слишком молода.
Из-за того, что я был женат.
Из-за того, что я уже не мог делать вид, что ничего не происходит.
Я сжал ладонь, чувствуя, как поднимается внутри что-то глухое, неудержимое. Отвернулся от окна, сбросил пиджак на стул и, не раздеваясь, лёг на кровать.
Сегодня я снова усну с её голосом в голове.