16
Прокатившись по столице в королевской карете, Марина со свитой прибыла на Центральную площадь, где вовсю гудел народ. Гремела музыка, люди присвистывали в такт, отстукивали каблуки танцоров, отовсюду доносились вкусные запахи. Одна группа поваров жарила на вертеле гигантскую рыбу-двухвостку, напевая при этом что-то веселое, другая продавала небольшими порциями запеченных диковинных морских животных. На соседней лужайке девушки в поварских колпаках бесплатно раздавали альтитто и овсяные лепешки.
Была на площади выставка работ народных умельцев – вышитых полотен, вылепленных из глины и красочно расписанных скульптур и посуды, мозаик и витражей из ракушек, а также сплетенных из особого вида водорослей корзин и шляп. Была экспозиция детских рисунков, школа Пристольца выставлялась отдельно. Демонстрировались разные волшебные штуки – музыкальные инструменты, играющие сами по себе; заколдованные очки, позволяющие всё видеть в темноте; жвачки, из которых можно надуть пузырь величиной с двухэтажный дом; двигающиеся копилки в виде морского Бога Посейдона. Фигурки бога удачи и богатства Флантуса продавались на каждом углу.
Все маринийские семьи пришли на праздник со своими феями. И все они стопорились у лотка с бусами. Марина давно подметила, что феи отдают предпочтение этому предмету ювелирного гардероба.
Карета, в которой Марина добралась до площади, была запряжена тремя рыбошерстами – животными с рыбьими головами и хвостами. Чешуя у них чередовалась с густой темной шерстью, ноги были сильные, как у лошади, а головы украшали закрученные рога. Покинув карету, Марина боялась сделать лишний шаг в их сторону – так загадочно они выглядели.
Королевскую карету украшал герб Маринии, кроме того, снаружи она была инкрустирована драгоценными камнями. Когда она подъезжала к королевской стоянке, там уже располагалось несколько подобных транспортных средств, но в карету Дольтамриуса Буттера были запряжены безрогие рыбошерсты. А карете Петфальда Рикоста – молодого правителя королевства Рутис, относящегося к Норвежскому морю – достались рыбошерсты с более светлой шерстью. Сам король Петфальд тоже был не темный. Такой же светлоглазый блондин, как королева Маринии, он таял при Маринином появлении. Эмильда не упускала возможности подколоть ее, мол, на тебя положил глаз король Рутиса. Марина отвечала на эти подколы, что ей блондины не нравятся.
Вместе с Эмильдой и Лоридой она присоединилась к толпе людей, обступивших круглую сцену, разместившую на себе двух девочек-танцовщиц. Артистки, одетые в длинные юбки с разрезами и блузы с множеством воланов, выстукивали каблуками задорный ритм, получая похвалу в виде аплодисментов. Заметив королев, толпа начала расступаться, и у Марины возникло ощущение, будто она кому-то мешает или кто-то ее сторонится.
– Не расходитесь, – она остановила расступавшуюся публику.
Лорида то же самое сказала взглядом.
Народ вновь сгруппировался, подойдя к королевам, и вместе с ними продолжил аплодировать танцовщицам.
Пройдя дальше, они подошли к сцене, над которой яркими маринийскими буквами было написано «Захватывающее шоу глотателей огня».
Жонглируя и обмениваясь горящими факелами, смельчаки вправду делали шоу захватывающим. Проводя ими по коже, они показывали, что не боятся огня, а когда один поместил пылавшую булаву в рот, Марине показалось, что она сама почувствовала привкус копоти. После этого факир раздул щеки, поднапрягся, и у него из ушей пошел дым, как у саблезубой моли.
Толпа возликовала, а Марина сказала:
– Почти такое же шоу я видела в прошлом году у себя в городе.
– В подводном мире к огню особое отношение, – сказала Эмильда. – В мире, где господствует стихия воды, всегда немного побаивались огня и уважали тех, кому удалось его приручить.
– Дольтамриус явно в восторге, – Марина увидела, как король Хольпекстана жмет руку одному из глотателей огня. После этого мужчины обмолвились парой фраз и рассмеялись. Со стороны выглядело так, будто они давно знакомы.
Наблюдая эту картину, Марина услышала чью-то мысль: «Только бы не испугать, только бы не испугать...»
Она узнала голос и как бы невзначай повернула голову назад. Там стоял полупрозрачный Чакстон.
– Это я, Ваше Величество! – просиял телохранитель.
«Без тебя мы бы пропали», – сказала она про себя.
– Шоу глотателей огня! – восхищенно произнес он. – Однажды в королевстве Хольпекстан я попал на шоу глотателей огня, вот это было представление! В столицу Хольпекстана съехались покорители огня со всего подводного мира! – он ударился в воспоминания.
Марина умирала от желания заткнуть уши и не слушать его бредни.
– Было около двухсот факиров! Полстолицы сгорело...
Она одарила телохранителя недоумевающим взглядом.
– Там какая-то путаница с заклятиями вышла, что-то не так сработало, – вспоминал он.
– Надеюсь, Мрициус тушить не придется, – тихо промолвила Марина.
– Пойдем дальше, – Эмильда потянула ее.
Чакстон с Лоридой пошли за ними. Еще больше приблизившись к центру площади, компания, возглавляемая королевой Маринии, подошла к мужчине в блестящем костюме, который размахивал волшебной палочкой. Бормоча под нос невразумительные словосочетания, он превращал бусинки в конфеты. Совершив превращения, он раздал сладости детям, которые восторженно ликовали и с горящими глазами наблюдали за чудесами. Затем он превращал пуговицы в монеты, а ножницы – в краба.
Заприметив в толпе зевак двух королев, он снял шляпу и, взмахнув волшебной палочкой, произнес:
– Флори аппарен!
Фокусник извлек из шляпы два букета альниций и преподнес королевам:
– Мое почтение, Ваше Величество, – поклонился он.
– Спасибо, – сказала Лорида.
Марина также поблагодарила.
Чакстон аплодировал громче всех.
– Густан Люпарк, – представился фокусник.
– Марина, – ответила королева.
– Марина! – кто-то дернул за руку. – Марина, пора! – позвала ее Эмильда.
– Я... Я пойду...
– Конечно, конечно, Ваше Величество, – сказал Густан.
Марина, Лорида и Чакстон поплелись за Эмильдой, а Густан продолжил развлекать публику.
– Уже? Уже выступать? – Марина еле успевала переставлять ноги. – Подожди, мне надо настроиться.
– Настраивайся быстрее, уже без пяти двенадцать, – сказала Эмильда.
– Без пяти? Когда время успело пролететь? – королева взглянула на часы, находившиеся в поднятых руках девушки-статуи, установленной в самом центре площади. Сначала она не обратила внимания на лицо девушки, но, приглядевшись к знакомым чертам, узнала Марину I.
– Думай не о времени, а о том, что скажешь людям.
– Эм, я забыла все слова, – устало произнесла она, – я не знаю, что скажу.
– Скажи, что любишь всех и никогда не бросишь, – дала наставление помощница.
– Всех? Эмильда, я не могу любить всех и не могу такого сказать.
– Это твой народ, и ты обязана его любить.
– Моей любви не хватит на всех этих людей, – Марина окинула взглядом народ, собравшийся на площади, – надо отдавать отчет своим словам.
– Моей любви хватает на весь мой народ, – сказала Лорида. – Может быть, потому, что я правлю не первый год, и у меня было достаточно времени, чтобы полюбить каждого, – улыбнулась она.
– Где мои слова? Где листок с моими словами? – Марина застопорилась. – Я забыла его! – она пошарила по отсутствующим карманам. – Эмильда, как я буду выступать?! – она трясла помощницу, будто бы та виновата.
– Не это ищете, Ваше Величество? – Чакстон вынул из кармана лист с текстом, набросанным Марининым убористым почерком.
– Мои слова! – королева вырвала лист из рук привидения и замялась – она не предполагала, что от Чакстона дождется помощи. – Ты меня выручил, – нехотя признала она.
Телохранитель не знал, куда деться от распиравшей гордости:
– Я нашел его у двери Вашей комнаты, Ваше Величество.
– Поднимайся на трибуну, а мы пойдем занимать места, – Марина получила указание от Эмильды.
– Ты оставляешь меня одну? – у нее земля уходила из-под ног.
– Нет, я поднимусь с тобой и буду стоять рядом, как идиотка, – Эмильда передразнила ее.
– Не бросайте меня, не бросайте...
Но друзья уже искали места на VIP-трибуне возле короля Рутиса. Возможность присесть имели исключительно авторитетные гости и крылатые феи, остальным предстояло слушать речь королевы стоя.
Чем ближе минутная стрелка подбиралась к отметке «12», тем больше людей становилось на площади. К полудню свободного места не осталось. В ожидании торжественного поздравления постепенно стихала музыка. К VIP-трибунам была приставлена компания из крепких ребят в рыцарских доспехах. Эмильда развлекала Петфальда, а он поглядывал на Марину, которая с дрожащими коленками поднималась на трибуну.
«Зачем я на это согласилась? Чем я думала? – носились мысли в ее голове. – Надо было свалить всё на Эмильду».
– У нее такое выражение лица, будто ее на расстрел ведут, – шепнула Эмильда королю Рутиса.
– По-моему, ее лицо прекрасно всегда! – он с умилением смотрел на Марину.
«Кто сомневался, что ты так ответишь», – подумала Эмильда.
– На то она и королева, – сказала Эм не то, что подумала.
– Она прелестна, не правда ли? – Петфальд не мог отвести глаз от Марины.
Эмильда, героически подавляя смех, произнесла:
– Я передам ей это.
– Не следует! – запротестовал Рикост. – Я сам ей об этом скажу.
«Да-а-а, влипла ты, Завальская», – сказала Эмильда про себя.
А королеве было не до смеха. Она одновременно поднималась на трибуну, поправляла корону и повторяла слова.
Самое ужасное началось, когда она стала за трибуну: сверху было видно всех пришедших, такое количество людей повергло ее в панику. Неожиданно в голове застучало: «А вот и наша королева!.. Когда уже всё начнется?.. Кто наступил мне на ногу?.. Кажется, я забыл запереть дверь... Как сегодня жарко... Шнурок развязался... Тут поблизости есть туалет?.. Чей это ребенок ноет?»
В мозгах перемешались чужие мысли. Она не пыталась их прочитать – они непроизвольно лезли в голову.
«Что происходит? Чьи это мысли?»
«Сколько можно по ногам топтаться!.. А ей идет корона... Как оно распечатывается?.. Еще одна златовласая королева...»
«Какое им дело до моих волос?» – ей казалось, что она стоит голая перед маринийцами.
«И что она стоит как мумия?»
«Сами вы мумии!» – обиделась она.
«Какого черта я надела эти неудобные туфли?.. Как пахнут копченые крабы...»
«Стоп! Всё. Хватит. Хватит с меня! – молча кричала она. – Если я не возьму себя в руки, то опозорюсь перед всеми этими людьми! Потом меня отчитает Эмильда, потом Лорида скажет, что не стоило волноваться, а потом у меня заберут корону и будут называть меня самой неудачливой из всех неудачливых королев, тыкать пальцем и говорить: «Ой, смотрите! Это королева, у которой забрали корону, потому что она провалила выступление на Дне Липрекко!»
Она вдруг осознала, что забраться на верхушку высоченного дуба у бабушки во дворе намного проще, чем вымолвить несколько связанных по смыслу слов.
Вернул в сознание звонкий удар, раздавшийся за спиной. Вздрогнув, она услышала следующий удар и догадалась, что часы в руках Марины I возвещали о наступлении полудня. «Три... четыре, – считала она удары, – пять... шесть...»
– Надеюсь, она не грохнется в обморок после двенадцатого удара, – сказала Эмильда.
«Семь... восемь, – считала Марина. – Девять... Начинается мой кошмар... Десять... Вот он совсем близко... Одиннадцать... Нет!.. Двенадцать... Не-е-ет!» – у нее подкосились каблуки.
Каменная статуя Марины I приятным голосом произнесла:
– В Маринии полдень.
Народ зааплодировал, а Лорида сказала:
– Аплодисменты ее успокоят.
Собравшись с духом и решив, что нужно что-то говорить, пока от волнения язык не онемел бесповоротно, Марина сказала в заколдованный микрофон:
– Добрый день!
Публика опять захлопала.
– Сегодня мы отмечаем один из главных праздников в Маринии – День Липрекко, – продолжила королева. – Все мы знаем, в чем его суть, кого мы благодарим и восхваляем в этот день, – голос дрожал, но она держалась молодцом. – Я говорю не только о королеве Липрекко, погибшей, спасая наш народ. День Липрекко – это день защиты крылатых фей – трепетных созданий, несущих в наши дома радость и теплоту, охраняющих нас от темных сил. Не так давно мы попрощались с одной из них, – голос задрожал сильнее. – Изольда жила в Мартике. Как и все феи, она изо дня в день выполняла свои обязанности, защищая дворец от проникновения черной магии. Она значила для меня лично и для всех нас ровно столько, сколько любая другая фея. Ее смерть стала трагедией и огромной утратой, потому что феи несут мощный заряд положительной энергии, так необходимой нам, – Марине говорилось на удивление легко, она даже не заглядывала в шпаргалку. – И сейчас я объявляю минуту молчания в память об Изольде.
Часы в руках Марины I громко затикали, отчеканивая секунду за секундой. Феи на трибунах утирали слезы, а Лорида краем уха услышала перешептывание недалеко сидящих королев:
– Ты смотри, как скромненько она оделась для такого праздника!
– Да уж, скромница наша, – бросила язвительную реплику Жаклур Бертальдин, королева Бангрии – государства, соседствующего с Рутисом. Узнав ее по отвратительному скрипучему голосу, Лорида далее прислушалась к разговору.
– Когда не знаешь, чем пиариться, пиарься отстойным платьем, – Лорида узнала Кальтизарду Крид, правительницу королевства Шультид, так же, как Рутис и Бангрия, относящегося к Норвежскому морю. Королева Хлида недовольно поморщила лоб.
– А как же! Не велика на нее корона? – Жаклур продолжала перемывать Марине кости.
Кальтизарда, усмехнувшись, сказала:
– Если не велика, роста этой швабре она точно добавляет.
Лориде захотелось размахнуться и врезать этим женщинам по испещренным морщинами лицам.
– Платье у нее, конечно, лучше не придумаешь, – Жаклур всё с такой же неприязнью смотрела на Марину. – Мало того, что абсолютно не королевское и не праздничное, так еще и бежевое – сливается с волосами!
– А волосы – посмотри – интересно, долго выбеливала?
Кулаки у Лориды зачесались не по-детски...
– Хоть фигура в норме, – «заблагосклонничала» Кальтизарда.
– Где ты видишь фигуру? Кожа и кос... – Жаклур не договорила, потому что Эмильда схватила ее за волосы и, дернув в сторону, с ненавистью произнесла:
– Еще слово, и от тебя ни кожи, ни костей не останется!
Лорида похвалила ее одобряющим взглядом, после чего перевела его на Марину. Бертальдин и Крид заткнулись. Минута молчания закончилась, и королева Маринии заговорила:
– Я даю слово: тот, кто совершил это страшное преступление, обязательно понесет наказание. Убийца Изольды будет покаран. И хочу сказать, наказание будет ожидать каждого, кто осмелится поднять руку на этих беззащитных существ, – она провела взглядом по площади. – Ну а пока... я поздравляю вас с Днем Липрекко, – улыбнулась она, и народ зааплодировал. – Долгое время этот праздник считался семейным и отмечался в узком семейном кругу, но я думаю, мы правильно сделали, собравшись здесь, в центре столицы Маринии. Этот праздник мы должны отмечать вместе, ведь королева Липрекко завоевала победу для всех нас! – она видела, что ее внимательно слушают. – С праздником! Пусть феи приносят в ваши дома тепло и уют!.. – она запнулась, настраиваясь на ключевую фразу. – Я люблю вас и никогда не брошу! – она испепелила взглядом Эмильду. – Спасибо за внимание, – она увидела Эмильдину улыбку до ушей. – Поприветствуем наших фей! – она захлопала, и народ поддержал ее аплодисменты.
Рукоплескания становились громче. Феи вспорхнули с трибун и закружили над площадью, зазвучала музыка, и они под аккомпанемент завертелись в танце. Марина, еще немного похлопав, спустилась к друзьям.
– Ваше Величество, Вы были великолепны! Вы так хорошо говорили! – рассыпался в любезностях Чакстон.
– Я думала, будет хуже, – поделилась переживаниями Эмильда.
– Я знала, что ты в меня веришь, – королева похлопала ее по плечу.
– Ты молодец, Мариночка, – оценка Лориды была для нее главнее всего.
– Посмотрите! – Чакстон всплеснул руками, и все задрали головы: в воздухе под музыку отплясывали феи. – Они так милы!
Пока все наблюдали за танцем фей, Марина ощущала чей-то давящий взгляд. Она резко обернулась и увидела Жаклур и Кальтизарду, подключивших к своей гнусной компашке Дольтамриуса Буттера. Заметив, что она смотрит на них, Жаклур и Кальтизарда отвернулись в другую сторону, а Дольтамриус улыбнулся и оценил выступление поднятым большим пальцем.
Гости покинули трибуны, чтобы побродить по площади и прикупить сувениров на память. Некоторые подходили к Марине и благодарили за прекрасно организованный праздник, она говорила, что это заслуга ее помощников.
Отмечали маринийцы до поздней ночи. Отведав морских деликатесов, напевшись и наплясавшись, они под конец насладились волшебным фейерверком, который наколдовал Густан Люпарк.