Ключ от королевства

Если бы вы упали в реку со сгущёнкой...

Если бы миллионы змей, изготовленных на кондитерской фабрике из безвкусного желе, все перепутались и стали медленно извиваться...

Если бы... Короче, никакого удовольствия в этом не было.

В плотной струйчатой массе можно было дышать (с трудом) и кое-что видеть (как сквозь мутную воду). Ни вкуса, ни запаха, ни вообще понятия, что это такое, - как будто сам туман сгустился и сделался нашим врагом. В нём нельзя было плыть: проваливались руки, ноги не находили опоры. Мы барахтались, как космонавты-новички, впервые угодившие в невесомость. Вертясь и дёргаясь в прозрачном киселе, мы ухитрились схватиться за руки и не дали «туману» растащить нас в разные стороны - но это была наша единственная победа.

Вокруг неслись, смазываясь, чёрные тени холмов и деревьев, и только небо, безмятежное жемчужное небо, оставалось неподвижным. Долго это продолжалось? Сто лет. Или тысячу. И я, как ни старалась, ничего не могла сделать до тех пор, пока несущий нас поток тумана не схлынул сам и мы не зависли - на мгновение - в воздухе, между звёздами сверху и чёрной темнотой внизу.

- Ай!

Упав, я ушиблась грудью о посох. Было больно, и кружилась голова, но я всё-таки вскочила - как мне показалось, сразу же, хотя на самом деле, наверное, прошло несколько секунд. Рядом поднимался с земли принц...

А прямо перед нами высилась фигура, неясная, серая, почти невидимая в свете звёзд. Сжав зубы, я заставила себя посмотреть на неё ночным зрением...

Огромная баба, толстая, приземистая и голая, была соткана, кажется, целиком из тумана. На круглом лице бродили глаза - именно бродили, не имея постоянного места, это были маленькие чёрные воронки в полупрозрачном студне. Бесформенный нос нависал, будто огромная капля, вот-вот готовая оторваться и упасть. Её тело оплывало, как горячий ком жира, не разобрать было ни рук, ни ног, ни груди; из уголка большого рта тянулся, как макаронина, редеющий поток полупрозрачного «желе» - того самого, что принесло нас сюда.

От ужаса и отвращения у меня остро заболел живот. Трясущимися руками я подняла посох, заранее зная, что обречена: с этим чудовищем, наверное, не смог бы справиться и сам Оберон. Это она? Та самая, о ком он говорил? «Королева тумана»?!

С хлюпающим звуком баба втянула в себя остатки струйчатой массы. Облизнулась бесформенным и рыхлым, как она сама, языком. Посмотрела прямо мне в глаза. Я отступила, всё ещё держа перед собой посох - но уже готовая бросать его и бежать, ломая ноги, хоть навстречу верной смерти...

- У зла нет власти! - пискнула я. Набрала побольше воздуха и крикнула ещё раз, почти басом: - У зла нет власти!

Навершие моего посоха тускло полыхнуло. Я подняла руку, будто отводя от глаз наваждение. Я хотела, чтобы чудище исчезло, истаяло, провалилось...

Чёрный рот, утопающий в складках тумана, ухмыльнулся. Снова послышался звук - уханье, бульканье, сип и свист; бабища смеялась. Она сделала, что хотела, ей было любопытно поглядеть, что из этого выйдет. Хрюкнув, она подалась вперёд, нависла над нами, как облако, а потом вдруг взмахнула всеми своими складками и взлетела.

И поднималась всё выше, улетала всё дальше, пока не прояснилось над нами небо, пока мы не остались одни на бесконечной чёрной равнине.

- Это вы во всём виноваты.

Я их ненавидела - обоих. Они сидели, понурившись, рядышком на стволе упавшего дерева. И принц, и принцесса выглядели неважно - грязные, бледные, у Эльвиры лицо в полосках от слёз. У принца разбита губа. Я могла бы подлечить - но вот фигушки. Пусть мучается.

- Это вы! Что вы сделали! Что теперь будет!

Молчание.

Ни у высочеств, ни у меня не было понятия, куда нас занесло и как отсюда выбраться. Мой посох не находил в обозримом пространстве ни Оберона, ни Гарольда, ни Ланса, зато постоянно напоминал об опасности.

Кругом опасность. За каждым колючим кустом, за каждым кривым деревцем, за каждым гниющим пнём. Под ногами - болото. Небо затянуто туманом. Где Королевство? Как его искать?

Что подумает Оберон, когда ему доложат, что принц, принцесса и младший маг дороги пропали?

Ясно, что он подумает. И будет прав: измена. Я польстилась на обещания, захотела стать магистром... Захотела домой... Захотела себе памятник у входа во дворец... И предала Оберона. Предала всех, кто мне верил.

- Значит, так, - сказала я голосом, дрожащим не то от ярости, не то от страха. - Я ухожу. Основывайте своё Королевство... Вот прямо здесь, на этом болоте, и оставайтесь!

Повернулась и пошла прочь. Хлюпала под ногами вода. Когда-то здесь был могучий лес, и торчащие к небу гигантские корни тому свидетели. Потом прошёл ураган, или пожар, или ещё какая-то беда... Хоть бы и туманная бабища потопталась. Старый лес умер, а новый так и не вырос - разве это скопище древесных уродцев можно назвать лесом?!

Воняло сыростью и гнилью. Посох то и дело содрогался в руках: опасно справа... опасно слева... Я шла всё медленнее, вертела головой: мне очень не нравились полянки, затянутые мхом. Хорошо, если там просто трясина под зелёным покрывалом. А если в трясине есть ещё и хозяева?!

И ещё эти точки в небе... То появляются, то пропадают в тумане. Птицы? Хотелось бы верить...

Те, кто летали, спустились пониже. Их было штук двадцать, из тучи появлялись всё новые и новые - мамочки, да сколько же их! Похожие на огромных бабочек... нет! Больше всего эти твари походили на летающие махровые полотенца.

Хватавцы! Множество! Тучи!

Собираются плотной стаей - к счастью, не надо мной... Что-то их заинтересовало совсем неподалёку, там, откуда я пришла...

Принц и Эльвира!

У меня перехватило дыхание.

Я оставила их одних.

«Когда их много, - говорил Гарольд, - они налетают на путника со всех сторон, облепляют так, чтобы не было щёлочки, и...»

- На помощь!

Принц стоял, привалившись спиной к тонкому стволу, отбивался от хватавцев палкой. Ему оставалось жить несколько секунд - вот они кинулись все разом, облепили его, будто мокрой тканью, залепили рот, и крик оборвался.

Эльвира кинулась ему на помощь. Голыми руками попыталась оторвать хватавцев от Александра, но где там - её тоже накрыло, спеленало, как орущую танцующую мумию...

- Держись! - заревела я незнакомым взрослым голосом и ударила по хватавцам «рассыпными искрами», как научил меня недавно Оберон.

Зашипело. Завоняло гарью. Стаи тварей над головой не поредели, ничего не изменилось - принц и принцесса отбивались всё слабее...

Рискуя переломать ноги, я скакнула через поваленное дерево, через вывороченный пень - и ударила таким фейерверком, что волосы задымились на голове.

Те из присосавшихся, что остались в живых, поднялись в небо. Остальные скукожились, как горелая бумага. Принц заворочался, стряхивая с себя обрывки дохлятины. Эльвира лежала неподвижно. У меня не было времени помогать ей - на меня нацелилась с высоты многосотенная стая, и весь мой боевой опыт, приобретённый за время странствий, пришёлся теперь как нельзя кстати.

Хлопья гари сыпались с неба. Я задыхалась и кашляла; прошла минута, другая, казалось, это никогда не кончится, - и вдруг небо очистилось. Только одна издыхающая тварь планировала, подлетая и переворачиваясь, как надутый ветром полиэтиленовый кулёк.

Я всем своим весом навалилась на посох. Оглянулась...

Они были живы, оба. Правда, у принца кровоточила половина лица, будто по ней прошлись наждаком. А Эльвира пребывала, кажется, в шоке - белая, с широченными зрачками, прерывисто дышит, смотрит, но ничего не может сказать...

Я опустилась на колени. Протянула над головой принцессы дрожащую грязную руку с обломанными ногтями:

- Оживи.

Эльвира опустила веки и задышала ровнее.

Принц нервно посмотрел в небо. Я оглянулась, будто опомнившись, подняла антенну-посох, пощупала...

Везде опасность. Но глухая, затаившаяся.

Через несколько часов мы набрели на озерцо и устроили привал. Судьба наша к тому моменту прояснилась окончательно.

Королевства не найти. Мы потерялись на неоткрытых землях.

Без мага дороги принц и принцесса проживут здесь минут тридцать, не больше. А сколько проживём мы все втроём - знает только «королева тумана».

Усевшись на берегу, мы дружно впали в оцепенение. Не хотелось ни двигаться, ни говорить; на поверхность озерца время от времени вырывался со дна большой пузырь, лопался, и тогда по масляной глади расходилась круглая волна.

- Что это было? - спросил наконец принц. - Кто там смеялся?

Оказывается, они с Эльвирой не видели туманную бабищу. Только ощущали беду и слышали смех. Я описала им, не жалея подробностей, всё, что произошло в первые минуты после нашего освобождения из потока.

- Значит, это она всё подстроила?! - Принц почти кричал. - Значит, это она... Она внушила нам идею уйти, оставить Королевство, зажить своей...

- Никто вам не внушал, - сказала я жёстко. - Вы сами этого хотели уже давно. Вы только об этом и мечтали. Я слышала ваши разговоры!

- Ты подслушивала?!

- Тише, принц, - сказала Эльвира. - Лена не сказала ни слова королю, вот о чём подумай. Если бы она не была такая благородная...

- Мы бы здесь не сидели, - зло оборвала я. - Надо было сразу всё выложить, и тогда...

- Нам бы отрубили головы, - спокойно закончила Эльвира. - Вернее, мне. Александр всё-таки единственный сын короля. А я - ходячая угроза раскола. Оберон не стал бы со мной церемониться.

- И правильно! - Я смотрела ей в глаза. - Потому что теперь - теперь! - Королевство осталось без мага дороги. Как эта баба и хотела с самого начала. И они там могут погибнуть, все наши люди, все...

- Не преувеличивай. - Эльвира чуть улыбнулась. - Потерять тебя Оберону обидно, конечно, но это не самая страшная потеря. Магической силой король превосходит тебя в тысячу раз. А есть ведь ещё Ланс. И Гарольд...

- Ах, вот как?! Что же ты мне раньше говорила, что я могуществом равна Оберону? Подлизывалась, да?

- Не кричи, - устало вздохнула Эльвира. - Я, может, хочу тебя успокоить. А ты злишься.

Мы замолчали. Стало тихо. Только булькали, поднимаясь со дна, пузырьки: буль... буль...

- Нам нет смысла ссориться, - снова начала Эльвира. - Мы в одной яме. Надо выбираться. И ты, Лена, прекрасно понимаешь, что твоя ответственность сейчас - это мы. От тебя зависит, будет жить сын короля - или его сожрёт какая-то пакость.

Разумеется, мне нечего было ей возразить. Я уныло молчала.

- Мы должны бороться и выживать, - продолжала принцесса увереннее. - И когда мы выйдем на новое место - мы всё-таки обоснуем там Королевство. Тогда ты станешь верховным магом... или уйдёшь домой. Для тебя это тоже единственный шанс, пойми!

- Всё равно я останусь предателем.

- Кто сказал? Кто сказал «предатель»? Оберон, может быть, никогда не узнает, что с нами случилось. Например, он подумает, что на нас с принцем напало чудовище, ты кинулась нас защищать и мы вместе погибли... Оберон, может быть, тебя павшим героем считает, а вовсе не...

- Кого ты хочешь обмануть? - Я смотрела на озеро. - Оберона? Меня? Себя?

Какая неприятная, неестественная тишина стояла в этом лесу!

- А что мы будем есть? - уныло спросил принц.

Спросил бы чего-нибудь полегче!

Без посоха просто не знаю что бы я делала. А так удалось и огонь развести, и одежду высушить, и отыскать среди множества уродливых грибов такие, которые безопасно есть. Мы накалывали грибы на прутики и пекли на углях. Хорошо бы ещё рыбу поймать, да удочки нет, а посохом я не умею...

Мы согрелись, кое-как утолили голод и даже немножко поспали - принц с Эльвирой в обнимку, я в стороне, свернувшись калачиком. Они любили друг друга, жалели друг друга, поддерживали, я не могла этого не видеть, эта любовь могла быть хоть слабым, но оправданием тому, что мы сделали...

Только мне не было оправданий.

Будь проклят день, когда я познакомилась с принцем на берегу. Будь проклят день, когда я стала хорошо к нему относиться. Он чувствовал во мне эту слабость: не пошёл ведь к Лансу, к Гарольду - ко мне пошёл, предлагая измену, и не ошибся.

А казалось так просто: перейти овраг и вернуться обратно!

Я лежала в обнимку с посохом и вспоминала того, кто дал мне моё первое магическое оружие. Воображала, как Оберон сидит в шатре, спокойный, как обычно, и суровый, как никогда прежде. И Гарольд не знает, куда девать глаза. И Ланс разглядывает свой костяной посох с полным равнодушием на лице: измены случались прежде, измены будут всегда. Не беспокойтесь, ваше величество, ещё есть маги, верные вам и Королевству...

А если навалятся сосуны?

А если снова придётся уходить от опасности под землёй? Втроём не удержать тоннель, он завалится, все погибнут...

А что думают обо мне стражники? Повара? Музыканты? Мать Гарольда? Наверное, только и разговоров...

Или наоборот: все молчат, будто сговорились забыть моё имя. Будто меня никогда с ними не было. Как будто я не спасала их, рискуя жизнью...

И я заплакала от жалости к себе. И ещё от стыда.

...Хорошо, что нет пути назад. Потому что не знаю, как бы я осмелилась посмотреть в глаза Оберону. Будь что будет: я доведу влюблённых до безопасного места. Пусть делают что хотят. Пусть строят своё Королевство - на предательстве... А я уйду домой. И больше никогда в жизни не открою ни одной сказки, буду читать и смотреть только о том, что существует в моем мире. О политике, технике, спорте. О моде. Выучусь, стану экономистом. Заработаю много денег. Куплю квартиру...

Слёзы текли по моим щекам, падали в мох и тонули в нём, не оставляя следов.