Глава 11
Инура заняла почетное место среди миров. Почти на каждой связующей планете есть Маяк, который помогает перемещаться инурийцам в пространстве. Специальные масс-ядра в костюмах притягиваются к сердцу Маяка.
Из учений хранителей Инуры.
Скорый душ, и я отправилась домой. Игнара я нигде не нашла, поэтому попрощалась только с Имраном. Тот, как и всегда, пожелал мне хорошего дня и вернулся к каким-то бумажкам.
Впервые в жизни я пожалела, что у меня нет машины. Ноги едва шевелились, грудная клетка гудела. Недавно, глядя в зеркало, я отметила, что моя фигура потеряла в весе. Пусть я становилась крепче, но мышцы не нарастали, так как должны были. Ключицы выпирали, как и ребра, и я каждодневно хмурилась своему отражению.
Как раз по пути я зашла в магазин, заполняя тележку кучей продуктов. Пополнила запасы чая и шоколада для Джесс. Взяв тяжелые пакеты, я шла медленней, чем обычно. Плечи тянулись вниз, пальцы заламывались, но я терпела. Дополнительная тренировка.
Голова немного кружилась.
Наконец-то открыв двери дома, я бросила пакеты на пол. Ввалившись внутрь, я мечтала только об одном — лечь спать. Но не тут-то было.
Из гостиной на меня смотрели три пары глаз. С осуждением.
Кевин прищурился, обвел меня взглядом, а потом увидел пакеты и резко встал.
— Ты тащила все это сама? Из ума выжила? Всегда! Всегда я тебя встречал, а теперь ты играешь в самодеятельность?!
— Твой дружок тебя до дома не провожает? — встрял не менее раздраженный Дилан.
Кевин, дыша, как бык, отнес все на кухню. Во мне теплилась мысль, что смогу незаметно ускользнуть, пока я не наткнулась на Джесс.
Она сидела тихо, во главе стола, сцепив руки в замок.
Меня ждала казнь.
Кевин сел справа, в то время как Дил занимал стул слева. Палачи и главный судья.
— Садись! — скомандовала Джессика. Я подчинилась, чувствуя себя строптивой лошадью, что хотела бороться, но больше спать. Села, пряча легкую головную боль. Ноги подкосились, но я упала на стул, будто так и планировала.
В этот раз поднялся Дилан, предварительно пронзив меня ядовитым взглядом. Он подошел к плите и открыл крышку одной из кастрюль. Я пристально следила за его движениями, шумно втягивая аромат. Он поставил огромную порцию риса, курицы и салата, но я не возражала. Во взгляде друга мелькнуло беспокойство, которое тут же потерялось в карих зрачках.
Все ждали, пока я закончу есть.
— Тей, что происходит? — не выдержала Джессика.
— Что? — спросила я, неприлично долго пережевывая лист салата.
— Что? — почти крича, переспросила она. — Где ты пропадаешь? Тебя нет неделями! Ты бросила колледж!
— Я не бросила, а взяла отпуск.
— Ты даже не сказала мне! — теперь она кричала.
— Джессика, — предупредил ее Кевин.
— Разве ты не сам хотел знать?! Посмотри на нее! Она похудела килограмм на пять, не спит. — Джесс вновь повернулась ко мне. — Ты похожа на гребенного зомби! Ходячий труп!
Ругань из уст Джесс заставила меня скривиться. Все, что она говорила — правда, но обида все равно больно кольнула. Я и сама видела, в кого превратилась. Выглядела как тень самой себя прежней. Худоба, бледность, треснувшие губы. Я много лет боролась за свою безупречность, боясь возвращения насмешек. А теперь она кидает мне это прямо в лицо.
— Ну спасибо, подруга, — процедила я. — Не понимаю, в чем проблема? Погружения я отрабатываю, продукты приношу. А в остальном — это моя гребаная жизнь!
— Дора, — Дилан подался вперед, — ты действительно думаешь, что дело в отработке?
— Никогда не называй меня так, — наклонилась я ниже, чувствуя злую дрожь во всем теле. Друг моргнул, а его глаза расширились. — Что еще вам от меня нужно? То, что я приношу мало?
Они ощетинились. Где-то в глубине я понимала, что перегибаю палку и не имею права говорить такое. Кевин покраснел, сжимая кулаки. Джесс уперла взгляд в стол, сдерживая слезы. Только Дилан смотрел прямо, не скрывая злости.
— Точно, денег ты приносишь достаточно. — Он облизнулся, качая головой. — Ведь мы здесь только ради этого. Деньги, нажива, слава. Нас ничего не связывает? Да? — Дилан знатно распылялся. — Мы не должны беспокоиться. Просто спокойно смотреть, как наша подруга убивает себя, а Джесс сходит с ума. Верно?
Он встал, громко пнув стул.
— Я не собираюсь смотреть на это дерьмо. Но ты права, денег ты приносишь достаточно. Жду на пирсе завтра, и только попробуй опоздать. Найти ныряльщицу не так уж и сложно, а учитывая, что ты хиреешь на глазах, даже мой папаша лучше справится.
Дилан вылетел из квартиры, и Кевин собрался за ним.
— Кев, — взмолилась я.
— Мы не хотели тебя обижать, — прошептала Джесс, прикусывая губу. — Мы беспокоимся о тебе. Ты закрылась, стала молчалива, не питаешься, нервная, низкий рукав...
— Что? — меня передернуло. Атмосфера за столом изменилась. Кевин остался, стискивая спинку стула. — Вот оно что.
— Тей, — быстро заговорила она, — ты должна понять! В прошлом...
— Что в прошлом? — меня трясло, я хотела кричать, но комок в горле заставлял меня говорить тихо. — Ты знаешь, что я никогда не связывалась с этим. Ты говорила, что веришь мне.
Больно. Как же мне больно.
— Конечно, верю! Просто я беспокоюсь...
— Так перестань, — перебила я ее, чувствуя, как каждое слово пропитывается ядом. — Не нужно обо мне беспокоиться. Ты мне не мать!
Джессика дернулась. Сначала голова, потом плечи. Я ударила ее словесно. Больнее, чем рукой.
— Теодора! — прорычал Кевин.
— Пошли вы на хрен, — сквозь зубы шиплю я. — Оба, все вы.
Каждый сантиметр моего тела трясло. Я вскочила со стола, слыша, как Джессика всхлипнула.
Хлопнув дверью, я обессиленно зарычала и запустила руки в волосы. Гнев клокотал во мне, требовал выпустить. В стену полетела одна из моих ламп.
Как они могли подумать? Ничего не было! Никогда!
— Сука!
Я так злилась, тряслась, сдерживая себя. Но вдруг голову пронзил острый импульс, затылок потяжелел, а комната закружилась. Я потеряла опору, проваливаясь в бездонную яму.
─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .* :☆ﾟ. ───
Просыпаться не хотелось, но настойчивое урчание в животе заставило потянуться в мягкой постели. Сквозь занавески проступали солнечные лучи, свежий воздух приносил трель птиц и аромат цветов. Мне пришлось приложить большие усилия, чтобы встать. Но я тут же рухнула на пол.
Что за черт?
— Теодора!
В комнату влетела Джессика. Ее лицо бледное, почти серое, голубые глаза покраснели и опухли, а белые волосы заплетены в неаккуратный пучок.
— Хреново выглядишь, — прохрипела я с пола.
— Кевин! Она проснулась, помоги мне!
Кевин появился в дверном проеме. Такой же потрепанный, спутанными волосами в низком хвосте. И с отросшей щетиной?
Что за черт?!
Кевин поднял меня, укладывая на кровать.
— Я сейчас принесу поесть! Ты же хочешь есть?!
Не успев открыть рта, я уже смотрела вслед вылетевшей из комнаты подруге.
Кевин сел на краешек кровати и смотрел куда угодно, но не на меня. Я потянула к его руке и легонько сжала, удивляясь, насколько ослабла.
— Кев, что-то случилось?
— Как ты догадалась? — горько прошептал он. Мне захотелось отдернуть руку, но друг повернулся ко мне лицом, и я увидела его потухший взгляд.
— Ты чего? Что стряслось? — я огляделась, будто могла найти подсказку. — Погоди, а где Дилан? Что-то случилось с Диланом?!
— Нет, нет, — заверил меня друг. — С ним все хорошо. Он в магазине.
— Зачем? Я только вчера принесла...
— Ты не помнишь? — он перебил меня.
Джесс вернулась, ставя мне на грудь огромную тарелку, до краев наполненную едой. Тушеные овощи с мясом пахли так соблазнительно, что я тут же принялась есть. Но заметив, что у Джесс размазана тушь, прекратила.
— Что происходит?
— Сначала поешь!
Как раз, когда я доела, ворвался Дилан. Увидев меня, он вздохнул с таким явным облегчением, будто с него спал невидимый груз.
— Теодора! — он сделал шаг ко мне, но замер. — Я думал, та чушь, которую я наговорил тебе, последнее, что ты слышала от меня.
— О чем ты?
В голове уже складывалась картинка, которую я хотела до конца отрицать.
— Ты упала. В обморок, — прерываясь, заговорила Джессика. — Мы вызвали скорую, — я напряглась, — у тебя сильное обезвоживание! Забирать не стали, предложив делать капельницы дома. Я согласилась. Мы меняли по очереди.
Я перевела взгляд на руки, пытаясь разглядеть синяки. Их не было.
— Сколько... сколько я была в отключке? — я старалась говорить громче, чем бой сердца в ушах.
— Четыре дня, — ответил Кевин.
— Четыре... — глухо повторила я и тихо выругалась.
Я начала подниматься.
— Ты что делаешь? — Джессика преградила мне путь.
— Мне нужно уйти. Сейчас же. Я быстро!
Игнар и Имран, наверное, думают, что я сбежала. Бросила. У меня вырвался истерический смешок, пока я рылась в шкафу.
— Ты никуда не пойдешь! — жестким тоном сказал Кевин. Его рука уперлась в шкаф рядом со мной.
— Кев, — я перехватила его взгляд, — я быстро. Обещаю! Мне нужно кое-что уладить. Мои друзья волнуются!
— А мы? Мы больше не твои друзья? — его взгляд лихорадочно метался. — Думаешь, мы не волнуемся?! ТЫ БЫЛА В ОТКЛЮЧКЕ!
Я поджала губы. Ложь, недомолвки, ссоры. Скоро меня накроет этой волной и смоет в океан окончательно. Моя семья дежурила возле моей кровати, лечили меня. Возможно, не ели и не спали. А я? А я, как последняя скотина, сбегаю.
Но ведь братья могли также испугаться, искать.
Что же мне делать, как удержать все на плаву?
Я отчаялась и опустила голову, но Джесс неожиданно сказала:
— Пусть идет. Только быстро.
— Спасибо! — это все, что я смогла произнести.
Кев отступил, качая головой.
Позже. Я объясню все позже. А сейчас, натянув на себя первую попавшуюся кофту поверх домашних штанов и футболки — добавить ко всему этому растрепанные волосы — я выбежала в коридор. Но остановилась. Я вернулась в спальню.
Дилан так и стоял, потерянно глядя на кровать. Темные синяки от недосыпа совсем ему не шли, да и щетина прилично отросла.
Я подошла прямо к нему, развернула к себе. Крепко сжала его плечи.
— То, что ты сказал — полная чушь. Ты думаешь, я хоть на секунду тебе поверила? — Дилан всегда казался слишком агрессивным и закрытым. Но на самом деле он очень многое прятал внутри. Включая и безмерное чувство вины. — А вот я та еще стерва, да? Наговорила ерунды. Дил, я вас очень люблю. Ты даже не представляешь насколько.
Я обняла его, и друг заметно расслабился, хватаясь за меня.
Вот теперь, я могла идти.
─── ･ ｡ﾟ☆: *.☽ .* :☆ﾟ. ───
Второй обморок мне обеспечен.
Это самая долгая и тяжелая дорога в моей жизни. Отдышка тормозила, заставляя останавливаться. Каждый пень или камень выглядели настолько соблазнительными, что я стонала от досады, проходя мимо.
Тревога ощущалась даже в кончиках пальцев, когда я вошла в хранилище. Я помнила, как в минуту отчаяния невидимая нить провела меня к ним, однако сейчас она предательски молчала.
В общем зале показались две фигуры, сидящие за столом, и я облегченно выдохнула. На гигантском экране открыта карта, где несколько зон выделены красными кружками. Повсюду валялись скомканные листы бумаги, перевернутые книги и сломанные карандаши. Один из стеллажей вместе со всем содержимым лежал на полу.
— Что случилось?
Оба брата одновременно вскочили и обернулись ко мне.
Я неуверенно улыбнулась, ожидая хоть каких-то слов и действий. Но они оба молчали.
— У вас здесь торнадо прошел? — попытка пошутить провалилась. — Я была в отключке, — начала я тараторить, чувствуя жгучее желание оправдаться. — Четыре дня. Не специально.
Снова нервный смешок, и я захлопала ресницами.
Первым подошел Имран, оглядывая меня с ног до головы. Черные глаза замерцали. Я видела — он злился, что для меня было в новинку. На Игнара смотреть не решалась.
— В лазарет. Живо! — от холодного тона Имрана по телу прошла дрожь. Я сжалась, почти рефлекторно, ненавидя реакцию, приобретенную в приюте.
Он двинулся в сторону двери. Стоило ему отойти, как наши с Игнаром взгляды столкнулись. Если его брат старался скрыть гнев, то он открыто ее демонстрировал. Кулаки тряслись. Лицо — бледноватое, с серыми кругами — демонстрировало презрение. Я не могла сдвинуться под натиском этой ненависти.
— Теодора, я попросил тебя пройти в лазарет. Не заставляй меня повторять.
Я стояла. Не могла оторвать взгляд от Игнара. Не могла уйти из-под его власти. Не могла. Мне казалось, что я упускаю, что-то важное. Невыносимое желание приблизиться к нему ударило в области ребер. Внезапное, сильное. Я почти сделала шаг, когда Имран рявкнул:
— Теодора!
И я повиновалась. Сдалась. В любой другой раз я бы бунтовала, отчитала Имрана за его тон, за приказы! Но сейчас чувства сплелись коконом, сбивали с толку.
Я села на край кушетки, и только сейчас заметила, что Игнар шел за нами. Сердце подпрыгнуло. Имран подключил меня к приборам, символы заполнили экран. Он изучал изображение и хмурился все сильнее.
— Как давно ты чувствуешь недомогание? — первым заговорил Имран. Тон сухой, без капли заботы, к которой я успела привыкнуть.
— Где-то неделю.
От Имрана прошла волна раздражения.
— Почему не сказала?
— Думала, это не так важно...
— Выйди! — Игнар перебил меня, глядя на брата. — Я хочу поговорить с ней наедине.
— Брат... — устало потянул Имран, но Игнар вскинул руку, заставляя того замолчать. Имран раздумывал несколько секунд и кивнув вышел.
Вот теперь стало по-настоящему неуютно. Игнар не смотрел на меня, не двигался. А я не сводила с него глаз. Складочка между бровей, просила ее разгладить.
Молчание — любимая пытка в детском доме. Одна провинность — и с тобой могли не разговаривать неделю. Сначала кажется, что это ерунда, но чем дольше ты проводил свои дни лишь с мыслями внутри, тем сильнее сходил с ума. С тех пор мы с Джесс не выносим напряженной, затянувшейся тишины. Любую ссору мы обсуждали, кричали, но не молчали.
Сейчас же Игнар пытал меня, сам того не понимая. Лучше бы он спорил, отчитывал, но не молчал. Минута сменяла другую, а тишина проникала в кожу острыми иглами.
— Не молчи, — не выдержала я. Ответом мне стал тяжелый вздох, а затем громкий удар ладонями об стол. Я дернулась. В душе что-то шевельнулось. Неприятное, темное, оно поднималось из глубин, заполняя меня.
— Ты представляешь, что мы думали? — голос Игнара до ужаса спокоен и не вязался с его суровым взглядом. — Мы не могли связаться, найти тебя. Ты исчезла.
Игнар отпружинил от стола и развернулся ко мне. Во взгляде столько злобы, что я ощетинилась.
— А ты, дэвол тебя побери, даже не сказала, что тебе плохо. Мы несем ответственность за тебя! Тратим свое время! Мы обязаны все знать о тебе!
Его голос становился все громче, он и не собирался останавливаться. Лицо раскраснелось, жесты становились все активней.
Во мне что-то лопнуло. Я вскочила, обходя кушетку, создавая, между нами, преграду. Я злилась и не хотела себе признаваться, что совсем немного боялась. Может, это черта всех приютских, может, только моя. Но на любые, слишком активные всплески агрессии реакция только одна — защищаться. Неистово, дико. Как в детстве, когда мальчишки колотили меня. Сначала я пряталась, отступала затаиваясь. А потом нападала. Била между ног, камнем по голове. Но несмотря на весь настрой, в душе я испытывала липкий, постыдный страх.
Игнар остановился и с недоумением уставился на меня. Секунда, и понимание промелькнуло в черноте глаз. Вторая, и он осунулся, будто сдался.
— Ты боишься?
— Не смей! — прошипела я сквозь стучащие зубы. — Никогда так со мной разговаривай. — Губы подрагивали, и я закусывала щеку изнутри. — Кто ты такой, чтобы так со мной говорить? Ты тратишь свое время? Хорошо.
Наплевав на все, я сорвалась к двери, мечтая оказаться где угодно, но только не рядом с ним. Игнар настиг меня в считаные секунды. Он ухватил меня за локоть и развернул к себе. Я вырывалась, но хватка становилась сильнее. Я дергалась, кричала и просила отпустить, но Игнар не желал слушать меня, вынуждая стоять рядом.
Когда я немного успокоилась и выбилась из сил, он сказал:
— Посмотри на меня. Пожалуйста. — Голос тих, но я расслышала каждое слово. — Прошу, Теодора.
Мольба в его голосе что-то надломила во мне, и я сдалась, подняла взгляд.
Ошибка.
Ночь в глазах растворяла во мне гнев, ублажая огонь, вспыхнувший в душе, превращая в тлеющий уголек.
— Связь оборвалась, мы не чувствовали тебя, — с каждым словом он говорил все тише. — Я не чувствовал тебя. Мне стало так страшно, Теодора. Мне никогда не было так страшно.
— Я не хотела вас оставлять, — прошептала я в ответ. Его слова проникали в мою суть, заставляя стучать сердце учащенно.
— Если тебя не станет, меня тоже не будет.
Я задохнулась. Воздух отказывался вздымать легкие.
Мы стояли так близко, крадя дыхание друг друга. Сейчас не было того желания, узлом томившегося внизу моего живота. Что-то другое, более сильное происходило сейчас. Нити тянулись от моей души, связываясь с ним. Это нельзя контролировать, нельзя остановить.
— Я испугался. — Игнар соприкоснулся своим лбом с моим, закрыл глаза и жадно втянул воздух.
— Я тоже, боялась, что вы ушли. Что оставили меня.
Я позволила себе наслаждаться каждой секундой, каждым вздохом Игнара, тихим тембром голоса. Позволила себе раствориться в тепле его тела, в своих ощущениях.
— Вы с Имраном стали так близки. Я так злился на себя, на тебя... За то, что отдалился. Вся моя сущность бунтовала против этого. А потом ты пропала, и я понял, что, возможно, я потерял единственное светлое в моей жизни. Думал, что потерял тебя.
Я не понимала, виновата ли в этом связь между хранителями и хозяином меча, но я ужасно захотела поцеловать его. Я не удивилась желанию, но точно знала, что не могу сделать этого. И как бы ни кровило сердце, вместо поцелуя, я крепко обняла его.
Притянула к груди, с силой вжимая в себя. Будто хотела укрыть, спрятать, втянуть в себя, уберегая от страданий. Игнар выше и шире, но меня это не остановило. Мне казалось, будто из моей души выпорхнул шарик, ширясь и разрастаясь, закрывая нас от всего мира. Я вжалась ему в шею носом и задрожала. Мне было так страшно, так невыносимо, и сейчас я нашла свой оплот. Пусть мои глаза оставались сухими — душа кричала.
В том, как он прильнул ко мне, стиснул в ответных объятиях, читалось облегчение.
— Обещай мне, что больше так не поступишь. Обещай, что больше не скроешь свое состояние, Теодора.
— Обещаю.
Он первый разомкнул объятия, и я увидела его полуулыбку с ямочкой. Игнар кашлянул, натягивая привычную мне маску спокойствия.
— Может, от меня ты и смогла легко отделаться, но с Имраном разбирайся сама.
— Легко? — переспросила я, пока он обходил меня.
— И еще, — он успел открыть дверь, но замер, смотря в коридор, — прошу прощения, что позволил себе поднять голос. Этого никогда не повторится. И запомни, как бы я ни злился, чтобы ни делила — я никогда не причиню тебе боль. Не бойся меня, Теодора. Я этого не выдержу.
Он вышел из комнаты, не давая мне шанса на ответ.
Спустя пять минут зашел Имран. Как всегда серьезный, но теперь я отчетливо видела плескавшуюся в нем обиду. Я не стала придумывать ничего нового и вцепилась в Имрана с объятиями. Такого он не ожидал и немного растерянно положил мне ладони на плечи. И если с Игнаром было все сложно и молниеносно, то с Имраном я погружалась в реку спокойствия. Старший брат, которого у меня не было. Старший брат, который у меня появился.
— Прости меня, Имран! Я больше ничего не скрою от тебя!
— Ты пользуешься тем, что я не могу на тебя долго злиться, — пытаясь отлепить меня, проворчал он.
— Я не отстану, пока ты не скажешь, что больше не злишься.
— Я не злюсь.
— Точно?
— Точно. Но теперь ты не только будешь питаться чаще и постоянно проходить тесты, но и пить специальное снадобье. — Имран понурил плечи. Следующие слова он произносил с виноватым тоном: — Мы не можем остановить обучение. Понимаешь? Если бы я мог...
— Я понимаю. Я сделаю все, что должна.
Имран приступил к обследованию. Брал кровь, проверял все возможные данные. Инструктировал меня по питанию и объяснял значение каждой склянки, что выдал мне.
— Мы думали, ты умерла, — между делом, как бы невзначай, сказал он.
— Что? Почему?
— Связь просто оборвалась. Ты не понимаешь глубины нашей привязанности, Теодора. Все хранители не просто связаны с Меках, это... родство. Понимаешь? Но мы еще и твои Первые. Мы привязаны к тебе нашими душами, жизнью. Отныне твой вдох — наша радость, улыбка — благословение, счастье — подарок Богини. Для нас ты не только Меках, отныне ты наше существование.
Он так просто все говорил, а на мои глаза набегали слезы.
— А Игнар... С ним все сложней. Наша жизнь была тяжелой. Но Игнару доставалось больше всех. Он все держит в себе, и его это разъедает изнутри. А потом все бурей выходит наружу.
Мы закончили осмотр, и я ушла домой, обещая братьям скоро вернуться.
Вечер дома прошел шумно. Мы с Джесс запустили марафон сериалов, и я ощутила себя отдохнувшей. Мы смеялись, ели мороженое и пили любимый чай с Джесс. Я поглядывала на подругу, гадая, сколько еще пробуду рядом. Быть с ней — значит быть дома.
Я положила голову на колени Джесс, и она принялась теребить мою косу.
— Спасибо, сестренка, что ты со мной.
— Куда же я денусь? — она прищурилась. — Надо надрать задницу твоему ухажеру.
— Что? Ты?
— Да я.
Я хмыкнула, возвращая внимание к фильму. В голове вертелись образы дорогих мне людей, и Игнар с Имраном вошли в их число.