himera

Соединенные Штаты Америки,

Вирджиния.

На черном глянце мраморного пола блестит огромный медный герб с раскинувшим крылья белоголовым орланом. У него в лапах три стрелы, вокруг — замкнутый кольцом длинный стол, подсвеченный отвратительными люминесцентными лампами. Они гудят размеренно и громко, словно маленькие мошки забились в ухо и пытаются оттуда выбраться, — раздражает до невозможности.

Из-под стола неприветливо выглядывают двенадцать пар кожаных ботинок, четыре из которых на грубой армейской подошве, три с затертыми каблуками, а остальные от итальянского Stefano Bemer — у всех начищенные носы, слабо бликующие неровными полосками, потому что света в помещении катастрофически мало. Кольцевой стол хорош всем, кроме отвратительной возможности наблюдать, как глава Агентства Национальной Безопасности почесывает носком туфли зудящую волосатую лодыжку.

В полумраке текст на выданных документах кажется одной большой типографической ошибкой, коротнувшим невовремя принтером и наслоившимися друг на друга строчками — буквы настолько мелкие, что ничего, помимо громоздкой синей печати министерства обороны, не бросается в глаза. Дужки очков скользят по носу, небольшая настольная лампа, одна из двенадцати, загорается более ярким светом, и некогда чернильные полосы остаются на сетчатке отдельными словами.

Серебряный Паркер тонет в большой потной ладони, пачкая белые манжеты синими чернильными полосами.

В носу свербит от терпкого запаха черного кофе, дымящегося в бумажном стаканчике на одном из соседних мест. Там тоже ошибка типографии на плотной белой бумаге, тоже еле горящая настольная лампа, тоже ботинки из змеи, которой не повезло быть пойманной и натянутой на подошву где-нибудь на Апеннинском полуострове, который «Итальянский сапожок», вот иронично.

Атмосфера внутри Министерства обороны США подавляющая. Подавляющая даже малейшее желание продолжать работать в Министерстве обороны США.

Хмурый мужчина, похожий на английского бульдога своими провисшими щеками, водит мозолистой подушечкой пальца по мокрому картону на краях стаканчика, поджимает сухие губы, тонущие в колючих жидких усах, сглатывает тихо и быстро, но в жужжащей тишине зала это слышит даже стоящая у входа пара солдат. Они косят глаза из-под касок, ловят движение кадыка под дряблой кожей шеи, удушенной воротом рубахи, и возвращаются к безмолвному наблюдению за изредка полосящим экраном, на котором уже как восемь минут без изменений горит держащий стрелы орлан. Над ним тринадцать звезд, под ним то ли ветки клюквы, то ли неожиданно начавший плодоносить лавровый венок — а тот вообще может плодоносить? На фоне проникающих ядерных боеголовок, гиперзвуковых шрапнелей и межконтинентальных баллистических ракет охапка стрел кажется чем-то слегка издевательским, но еще более абсурдно смотрелся бы орлан, держащий в лапах какой-нибудь SM-65 Atlas, размером с десятиэтажный дом.

Так сказать, весь военный потенциал американской нации прямо на ладони.

В заряженном от напряжения воздухе вопрос природы непонятного венка на гербе беспокоит, кажется, всех обладателей стоптанных каблуков и парочку тех, на ком зашнурованы армейские ботинки. Серебряный Паркер замирает между влажных пальцев.

Щелк.

Щелк.

Шумный выдох через нос справа, шорох бумажных листов напротив и недовольный скрип ножки стула немного левее. На девятой минуте тишины начинает невыносимо звенеть в ушах — громким кажется даже то, как сминаются штаны на затекающей от бездвижного сидения заднице. Еще немного, и солдаты услышат собственную кровь, шумящую в венах как вода в шланге.

Щелк.

Щелк.

Брошенная в раздражении ручка с характерным треском отскакивает от столешницы и укатывается куда-то к бумажной именной табличке, пачкая её краем чернильного стержня. Мужчина гортанно недовольно мычит, быстро стягивает с носа очки и грубо проводит по лицу ладонями, отчего кожа на лбу идет крупными складками. Краем глаза замечает подобравшихся солдат, шумно схватившихся за приклады автоматов, следом за ними недовольных стариков, сгорбившихся в ожидании и, как один, сцепивших руки в замок на столе. А там и недовольно цыкнувшего генерала, сидящего в парадной форме рядом с двумя такими же вояками, только на чин младше. Что они ожидают от него? Спокойствия?!

— Мистер Ким, у вас какие-то проблемы?

Ким Намджун берет в руки брошенную ручку, откладывает её в сторону — прямо поверх тонкой стопки документов «для ознакомления» — и шумно набирает носом воздух.

— Нет, генерал Данфорд, никаких проблем, — тот самый Джозеф Данфорд, должность которого исчисляется пятью длинными словами в родительном падеже, поджимает сухие, почти старческие губы и щурит светлые глаза, мутно блестящие в свете люминесцентных ламп.

— Тогда будьте посдержаннее, мы все не в восторге сейчас здесь находиться.

Генерал поправляет военный китель, на котором с одной стороны орденская планка в пять рядов, а с другой поблескивающие серебром значки, и тянется к небольшому пульту, который тут же отключает стандартную картинку герба на всех экранах. Когда та сменяется рабочим столом с крупным бездвижным курсором мышки, раздается короткий двойной стук в дверь.

Солдаты у порога переглядываются и отходят, давая разрешение на вход — тяжелая дверь тут же отъезжает в сторону, пропуская в помещение двух рослых мужчин: один Ким Намджуну и всем присутствующим хорошо известен, другой кажется издалека знакомым только в силу азиатского разреза глаз. Оба выглядят, по меньшей мере, помято, но двигаются в сторону главного компьютера весьма уверенно, если даже не спешно. Тот из них, что плечистее и выше, одергивает замявшийся подол лабораторного халата и достает из кармана брюк небольшую черную флешку, бегло ища глазами USB-разъем; другой, удостоверившись, что файл на компьютере открывается, поправляет на лацкане пиджака маленький значок в виде американского флага и направляется к единственному пустующему месту во главе круглого стола, находящемуся прямо напротив орлиной головы.

— Господин Министр, — генерал Данфорд и все присутствующие приветственно кивают, не отвлекаясь на символичный подъем со своих мест или, того хуже, пожимание руки. Мужчина коротко склоняет голову в ответ, занимая пустующее кресло позади крупной бумажной таблички со скромным заголовком:

«Министр Обороны Соединенных Штатов Америки».

— Спасибо за такую быструю реакцию, — мужчина оборачивается, проверяя взглядом экраны за своей спиной, и возвращается ко всем собравшимся. — Вы должны были получить протоколы, но если еще не успели с ними ознакомиться, отложите в сторону, профессор Ким нам сейчас все расскажет.

Названный Профессор Ким, черноволосый широкоплечий мужчина с азиатским разрезом глаз и южнокорейской фамилией, коротко поднимает взгляд, нажимает комбинацию кнопок на клавиатуре и выводит на экраны нечеткую фотографию, похожую на те, которые делают с микроскопов. Рядом с ней вращается по кругу голубая модель игольчатого шара, под которой бездвижно горит крупная греческая надпись:

Chimaira.

— Я готов начинать, — оповещает профессор, и министр дает разрешение коротким кивком головы. Профессор кладет руки в карманы халата, негромко откашливается и подходит к прозрачной доске, исписанной белым маркером. — Моё имя Ким Сокджин. Я заведующий научно-исследовательской лабораторией в Центре Лугара, Грузия. Наша военно-медицинская группа занимается изучением биологических агентов, вирусных заболеваний и получением разного рода биологических материалов для соответствующих экспериментов.

— Профессор Ким, — вмешивается Министр, поймав взглядом нахмуренные лица коллег, — руководит военной программой Соединенных Штатов по разработке биологического оружия. Если точнее, то одним из её направлений, которое мы реализуем неподалеку от Тбилиси, Грузия.

— Спасибо, господин Министр, — профессор Ким кажется удивленным, когда опускает до того напряженные плечи. Оказывается, можно было не подбирать выражения. Забавно. — Моей лаборатории было поручено синтезировать новый биологически активный организм.

Профессор достает из кармана халата пульт, чуть мешкается, когда направляет его к экрану, и одним коротким нажатием выводит на мониторы новую иллюстрацию.

— Это древнегреческая Химера: огнедышащее чудовище с телом козы, головой льва и хвостом змеи. Сейчас мы называем химерой что-нибудь несочетаемое или даже абсурдное, — профессор снова поднимает пульт и возвращает обратно снимок с микроскопа, — или же организм, состоящий из генетически разнородных клеток. Это третье поколение биологического оружия, своего рода искусственно собранные или невольно мутировавшие патогены, взявшие от своих составных частей самые лучшие и, конечно, самые опасные свойства.

Сокджин оглядывает собравшихся в помещении мужчин выжидающим взглядом, ловит несколько коротких кивков, берет в руку белый маркер и включает подсветку у доски. Та загорается по контуру яркой светодиодной лентой, захватывая и скульптурное мужское лицо — Ким Сокджин становится виден лучше.

Как и свежий ожог на его шее.

— Генетические химеры — это практически идеальное биологически активное оружие. У них нет индикаторов, нет обратного действия, для утраты их боеспособности потребуются месяцы, если не годы. И одну из таких химер мы смогли синтезировать 25 ноября этого года. Ровно две недели назад.

Белый маркер скрипит по доске, оставляя за собой кривую, витиеватую комбинацию из букв и цифр — со слов ученого, название выведенного ими штамма.

Намджун со смешком приподнимает брови. Чудесно, у этого дерьма еще и название есть.

— Созданный нами патоген — это продукт синтеза сибирской язвы и вируса гриппа. Внешне они совершенно неотличимы, но на химеру не действуют привычные нам противовирусные и антибактериальные препараты. На неё вообще практически ничего не действует, из-за чего мы не рискнули выводить больше трех инфекционных частиц до полной разработки средства, блокирующего их размножение.

Ким Сокджин замолкает.

— Господин Министр, — один из вояк недовольно наклоняется вперед, — мы все очень горды за успехи отечественной медицины, но...

— Терпение, генерал Майли.

— Год назад Соединенные Штаты Америки официально заявили о подписании Римского статута, — Сокджин скрещивает руки на груди, с силой сжимая в ладони белый маркер. — Это означает, что теперь любое упоминание нашей страны и какой-нибудь бактерии в одном предложении может вызвать огромные проблемы. Президент лично приказал засекретить все разработки, которые касаются биологического оружия.

— Мы знаем о Римском статуте, профессор Ким, — генерал грубо приподнимается с места, опираясь на вытянутые руки, — с какой целью вы говорите нам всё это и впустую тратите время?

— Пятнадцать часов назад Центр Лугара был взорван, — генерал замирает, — а вместе с ним и все исследовательские лаборатории. Из тысячи сотрудников выжило всего два десятка. Когда пожар был ликвидирован, мы тут же отправились в хранилище, где должен был находиться образец вируса, но его там не оказалось. А теперь вопрос, генерал Майли.

Профессор обходит стол, громко стуча каблуками туфель по мраморному полу, и замирает за спиной у одного из мужчин, оказываясь прямо напротив раздражающего армейца.

— С какой вероятностью взрыв уничтожил вирус, находящийся в контейнере из бронированной стали?

Генерал кривит губы.

— Температура в очаге взрыва может достигать трех тысяч градусов, профессор Ким. Ваш вирус просто мог сжариться в этой коробке заживо.

— Одно но, генерал, — Сокджин морщится, не сдерживая внутри какого-то отчаянного отвращения к происходящему, — контейнера на месте взрыва не оказалось.

Министр упирает локти в стол и с шумным выдохом кладет лоб на скрещенные пальцы. Все, находящиеся в помещении, молча поджимают губы, даже пара солдат на входе не шуршит амуницией как прежде. Позволяя себе приподнять брови, мол, есть ли еще предположения, Ким стойко выдерживает напряженный взгляд армейца — тот даже не пытается скрыть свое недовольство.

Вот и порешали.

— Резюмируйте, профессор, — голос раздается со стороны светловолосого мужчины, Ким Намджуна, за спиной которого Сокджин невольно оказался. Он один из немногих, кто пришел в классическом рабочем костюме — скорее всего, политик, не военный. Профессор задерживается взглядом на его отросших волосах, проглатывает благодарность и собирается с мыслями.

— Центр Лугара был взорван 9 декабря в 23:58 по местному времени, — с расстановкой заключает профессор, — Возможно, нападал целый спецотряд, один из сотрудников лаборатории видел двух незнакомых мужчин, предположительно арабов, неподалеку от камер хранения. Никто не успел даже подать сигнал тревоги, через минуту уже все лаборатории взлетели на воздух.

— Это не просто проблема, коллеги, — Министр поднимает голову, устало оглядывая зал, — если хоть один журналист узнает о том, что мы до сих пор занимаемся производством биологического оружия, то дорога нам отсюда только в Алькатрас.

Генерал Майли вскипает:

— Вам не кажется, что это такая глупость? Кому может понадобиться красть вирус?

— По вашему, у Штатов мало врагов? — устало отзывается Министр, занимая руки автоматической ручкой, лежащей на его столе.

Щелк.

Щелк.

— Неужели вы думаете, что это были русские? — вмешивается в разговор один из наиболее долго молчавших мужчин. Голос его гнусавый и какой-то тягуче-противный, видимо, криво сломавшийся лет в четырнадцать неподалеку от какого-нибудь Техаса или Алабамы. Противный, как и все находящиеся здесь люди.

— Я думаю, что никакого похищения не было, — коротко отвечает генерал и профессор Ким не сдерживает взлетевшие вверх брови.

— Тогда куда делся вирус, вы в состоянии объяснить, генерал Майли?! — раздраконенно рычит министр, откидывая ручку в сторону и хлопая ладонями по столу.

— Да может не было никакого вируса вообще, — взрывается в ответ генерал, пренебрежительно кивая головой на Кима, — Ученые не успели в срок, а тут теракт, устроенный местными жителями, и удачно подвернувшаяся возможность все скрыть. И у нас иногда поджимают сроки, профессор Ким, но нужно уметь признавать свои промахи, а не поднимать на ноги весь Пентагон из-за собственного вранья!

В зеленом свете ламп не так заметно, как идет пятнами лицо Сокджина, но он буквально чувствует, как внутри все почти заживо сгорает от возмущения. Это он-то лжец?! Он?! Проработавший больше года над созданием какого-то невидимого глазу паразита и чуть не сгоревший заживо из-за него же?! Чудесно!

— Ваша голова полетит одной из первых, генерал, если Президент узнает о том, что вы решили подвергнуть риску международный статус Соединенных Штатов, — шипит Министр, сжимая пальцы почти до побеления.

— Кому какое дело до статуса? — вмешивается еще один мужчина в солдатском кителе. — Мы имеем явно ненормальных ближневосточных террористов, у которых сейчас в руках, возможно, неконтролируемый вирус. Просто напоминаю о том, что препарат для его обезвреживания изобрести не успели. А кто главный враг пятнадцати из восемнадцати ближневосточных стран? Правильно, Штаты. Будем сидеть и молиться, чтобы вирус оказался где-нибудь в безобидном Кувейте, а не в Иране, в котором за голову Президента Америки обещают миллионы долларов?

— Генерал Хайтен прав, мы не можем таким рисковать, — Сокджин опускает глаза на заговорившего перед ним мужчину. — Был вирус или нет его — на секретную базу США на территории другого государства напали. Мы в любом случае не имеем права оставить это без внимания.

— Мистер Робинсон, — темнокожий крепкий мужчина, сидящий совсем рядом в сером костюме, отзывается молчаливым кивком, — отправьте специальный отряд в Центр Лугара. Пусть копают до самого фундамента, но необходимо проверить, остались ли выжившие, и полностью закрыть объект для посещения. Мистер Вуд, начните проверки по остальным секретным объектам не ниже второго уровня доступа. Никто не должен проносить на работу даже зажигалку, конфисковывать на входе все, что может стать причиной возгорания. Генерал Хайтен, на послезавтрашнем заседании я прошу Вас поднять вопрос о политике Штатов на Ближнем Востоке. Нам следует ненадолго прекратить военные действия близ Айн-Аль-Асада, если к иранцам попал вирус, ничем хорошим это не закончится.

Получившие распоряжения служащие кивают и встают с мест, собирая со стола бумаги. Министр долго оглядывает сидящих, задумчиво приложив переплетенные пальцы ко рту. 

— Следует как можно скорее начать разработку противовирусного препарата, — мычит он в итоге, поднимая глаза и отрывая ладони ото рта, — Профессор Ким, я попрошу выделить вам одну из лабораторий непосредственно в здании Пентагона. Здесь вы и ваши разработки будут в большей безопасности.

Сокджин, чуть помедлив, кивает.

— Спасибо, господин Министр.

— Останьтесь здесь ненадолго. И вы, мистер Ким, — уже обращаясь к светловолосому политику, все еще сидящему перед профессором. — Еще раз благодарю всех за такую скорую реакцию. Протокол собрания будет готов через пару часов.

Министр устало откидывается на спинку кресла, прикрывая рукой глаза. Подушечки пальцев с силой трут морщинистые веки, вызывая беспорядочные танцы разноцветных полос и кругов на сетчатке. Скорая отставка буквально дышит в затылок, пуская стаи мурашек вниз по шее — мужчина пытается расправить плечи, потому что рубашка на груди кажется неожиданно узкой. Она мешает дышать, сдавливает горло и запястья, из-за чего Министр приоткрывает рот и шумно втягивает воздух. Тот практически не проскальзывает в легкие, потому что в горле застревает противный ком.

В ушах грохочет сердцебиение, разбавленное гулким стуком чужих ботинок. Кто-то особо удачливый из этой толпы госслужащих своими шагами даже попадает в ритм толчкам крови, из-за чего Министр невесело усмехается. А потом замечает, что в истерике не может перестать дрожать.

Блестяще, просто блестяще. Отправиться на сороковом году жизни в тюрьму как политический преступник, не совершая при этом никакого преступления.

Производство биологического оружия, конечно, не преступление.

Когда за последним выходящим генералом закрывается дверь, Министр отрывает руку от глаз. Отвратительное чувство внутри, будто кто-то старательно щекочет сердце птичьим перышком, отказывается проходить, даже когда в помещении остаются только Кимы («Забавное совпадение», — отмечает про себя Министр) и пара охранников, бессменно замерших с автоматами в руках.

— Вы в порядке? — осторожно интересуется Сокджин, попутно отодвигая рядом стоящий стул, чтобы сесть напротив встревоженного Министра. Тот потирает влажные ладони и как-то неутешительно хмыкает, принимаясь перекладывать с места на место документы.

— Конечно, профессор.

— У вас есть для нас поручение? — вступает в разговор Намджун, светловолосый мужчина с низким голосом и родинкой на задней стороне шеи. Сокджин заметил её случайно, когда опускал глаза во время неприятного разговора с раздражающим генералом, и от чего-то постоянно возвращался к ней взглядом.

Приякорился, чтобы не потерять себя в суете государственных разговоров.

— Да, — Министр сцепляет в замок ладони, — мне нужно, чтобы ваш отдел узнал, где находится вирус. И, по возможности, вернул его обратно.

Сокджин давится воздухом и не может удержать истерический смешок.

— Как вы себе это представляете, господин Министр?

— Я не прошу лично вас отправляться туда, где сейчас находится вирус, и пытаться выкрасть его, профессор. Это не Голливуд, это — Пентагон. У господина Кима есть специальная группа захвата — к сожалению, на данный момент это единственное демобилизованное подразделение на фоне наших боевых действий в Иране. Ваша задача только узнать, где находится вирус и кто совершил нападение в Грузии. Остальное сделают они.

Задумчиво слушающий Намджун берет со стола свою серебряную ручку и ставит маленький крестик на внутренней стороне ладони, совсем рядом с основанием большого пальца. Сокджин замечает этот короткий жест и почему-то улыбается уголками губ.

Забавные эти политики.

— Господин Министр, — Намджун посильнее обводит одну из линий и поднимает глаза, — боюсь, нам не хватит ресурсов для их обнаружения. Не исключено, что мы сможем найти похитителей, но в точности выяснить, где сейчас сам вирус... Как вы сами сказали, это не Голливуд.

— В вашем распоряжении абсолютно все сотрудники специальных служб в Соединенных Штатах и за их пределами. Можете вербовать кого угодно, начиная от преступников и заканчивая самой королевой Елизаветой. Используйте всё, к чему имеете доступ, но добудьте мне вирус. А еще сделайте так, чтобы ни одно средство массовой информации не узнало о том, что вы что-то ищете.

Сокджин поджимает пальцы на правой ноге. Не ясно, волнует его больше неожиданно начавшая давить обувь или перспектива искать три микроскопических вируса на целой чертовой планете. Это даже не иголка в стоге сена — это самый настоящий пиздец, который, похоже, ему придется разделить с неожиданным братом по участи и фамилии.

И смешно, и хочется плакать.

— Грузия не будет препятствовать проведению расследования? После взрыва у нас могут возникнуть проблемы с местными властями, — вспоминает Намджун о насущном, выискивая глазами сначала ручку, а потом место на руке, где можно сделать второй крестик.

Министр задумчиво кривит губы.

— Наши сотрудники первым делом поехали улаживать вопрос с городским управлением Тбилиси, — отвечает вместо него Сокджин. — Центр находится на арендованной территории. Если мы попробуем доказать, что никаких ядовитых выбросов, угрожающих жизни местных жителей, не было, они согласятся на сотрудничество.

— Это хорошо, — выдыхает Намджун, — потому что нам может понадобиться любая сохранившаяся после взрыва информация. А еще данные о пересечениях границы, будь то самолет, поезд или автомобиль.

— Звучит легко, — морщится профессор Ким, — но я не думаю, что нам могут предоставить эти данные без... должной причины?

— Отправьте официальный запрос в миграционную службу Грузии, — не предлагает, а, скорее, дает распоряжение Министр, — с пометкой об особой важности. Они не станут отказывать, когда увидят гриф секретности.

— Хотелось бы верить, — поджимает губы Сокджин.

— Ступайте.

Министр не смотрит на их уход, когда начинает мысленно готовиться к худшему.

***

— Не во что нам верить, профессор, — усмехается Намджун, когда дверь зала закрывается, оставляя внутри только задумчивого Министра и бессменную пару дежурных солдат. Сокджин на это только невесело хмыкает, плотнее прижимая к груди стащенный у кого-то со стола экземпляр протокола.

— У меня сейчас такая пустота в голове, — признается ученый, неторопливо следуя за политиком по узкому коридору, освещенному зеленоватыми люминесцентными лампами. — Я абсолютно не представляю, что сейчас делать и с чего начинать.

Намджун останавливается перед очередной дверью и достает из кармана пиджака магнитный пропуск. Уверенность профессора Кима, с которой тот зашел в кабинет, тает и дымится под яркими коридорными лампами.

— Сейчас Вам следует начать с хорошего сна, — Намджун оборачивается, пока сканер считывает магнитную ленту на карте, и сверкает ободряющей полуулыбкой. На его щеках проявляются неглубокие аккуратные ямочки. — Насколько я понимаю, Вы сразу после взрыва направились сюда. Долгий перелет, стресс, еще и наш Министр решил не ждать с поручениями.

— Я до сих пор не могу понять, как он себе всё это представляет, — Сокджин благодарно кивает, когда его пропускают вперед, и плотнее запахивает халат. — И мне нужно в вашу медицинскую часть, чтобы еще раз обработать... — заминается, обмахивая неопределенным жестом шею, — ожог.

Намджун не задает лишних вопросов, просто неожиданно меняет направление, и профессору приходится последовать за его спиной. Уже через пару минут беспрерывной ходьбы помещения начинают светлеть, коридоры становятся более людными, уменьшается количество солдат и возрастает число простых сотрудников в накрахмаленных воротничках.

«Скорее всего, мы покинули подвальные этажи», — предполагает Сокджин, внимательно оглядывая стены на предмет каких-нибудь планов помещений для экстренной эвакуации. Когда один такой встречается возле лестницы, Ким удивленно вздергивает брови: он, конечно, предполагал, что Пентагон большой, но чтобы настолько...

— Периметр здания практически полторы тысячи километров, — с улыбкой сообщает Намджун, когда замечает зависший на плане этажа взгляд профессора.

— Это чертовски много, — Сокджин, наконец, отрывается от цветной схемы и выжидающе смотрит на мужчину.

— Мы практически пришли, — тот кивает головой в сторону одного из коридоров и неспешно направляется туда же.

Со всех сторон слышится топот ног: звон женских каблучков, скрип резиновой подошвы армейских ботинок, глухое постукивание классических мужских туфель. Люди вокруг спешат и тихо переговариваются, пьют кофе и громко спорят, смотрят в горящие экраны компьютеров и молча печатают огромные стопки документов.

Наземные этажи Пентагона напоминают огромный муравейник, в котором тысячи людей вносят свой вклад в безопасность страны. Сокджин, привыкший работать в размеренной и стерильной тишине лабораторий, где каждое лишнее движение может повредить реактив или, того хуже, хрупкий микроскопический организм, не может найти себе места среди снующих туда-сюда сотрудников. Кажется, его вот-вот собьет с ног невнимательная женщина на невысоких каблуках или кто-нибудь из солдат, выверенно марширующих по коридорам со сцепленными за спиной руками. 

Сомнительное удовольствие — лежать на полу посреди Министерства обороны. Не так Сокджин представлял себе свой карьерный рост, ой не так.

Поэтому, когда Намджун говорит «пришли», профессор уже успевает представить себе недалекое будущее, в котором ему приходится работать посреди этого улья. Отвратительное чувство, особенно по сравнению с горной грядой близ Тбилиси, где воздух — это виноградный сок, сочная зеленая трава и ледяные озера, а не средство для мытья стекол, свеженапечатанные бумажные листы и бензиновые лужи.

В медицинский кабинет он входит без Намджуна и даже самого минимального желания работать в Вирджинии.

    Комментарий к Глава 1. Китовый желудок

    **SM-65 Atlas** — первая межконтинентальная баллистическая ракета, разработанная и принятая на вооружение в США (её высота 22,9 метров);

Герб Министерства обороны США — орел, держащий в лапах три стрелы;

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/e/e0/United_States_Department_of_Defense_Seal.svg/800px-United_States_Department_of_Defense_Seal.svg.png

**Центр Лугара в Грузии** — реально существующая биологическая лаборатория Пентагона, где ведутся все перечисленные в фанфике работы;

**Римский статут (не статус, статуТ)** — международный договор, в его восьмой главе биологические эксперименты определяются как военные преступления. В реальности США не являются участниками договора, его подписание — это сюжетная выдумка;

**Пентагон** — штаб-квартира Министерства обороны США; находится в штате Вирджиния;

**Алькатрас** — одна из известнейших и защищенных островных тюрем США, широко известна тем, что в ней сидел Аль Капоне;

**Айн-Аль-Асад** — авиационная военная база США в Ираке, Иран совершил по ней ракетный удар в конце января этого года;