Падший бог войны в короне из цветов

Стоит ли говорить, что Се Лянь не чувствовал и толики ожидаемой боли. Все оказалось намного хуже, чем в заброшенном храме Наследного принца. Агония разрывала тело на частицы, будто тысяча человек за раз вонзили огненные мечи и провернули до упора.

Цепи не давали сжаться в маленький клубок и спрятаться. Он рвался, как только мог, стирал руки в кровь о железные оковы, кусал губы, но ничего не помогало. Собственный голос изменился до неузнаваемости: хриплый, надтреснутый...чужой.

Принц уже не считал, сколько раз терял сознание - реальность закружилась в бесконечном колесе сансары. Оставалось мысленно молить о смерти, чтобы больше не чувствовать НИЧЕГО. Но когда слезы перестали течь из глаз, Се Лянь не перестал дышать.

День сменялся ночью, приходили новые люди, уходили. Наказание все длилось и длилось. Силы стремительно покидали бренную оболочку. Как загнанный зверь, принц опустил голову к земле. Если взглянуть со стороны, то увидишь жалкого грязного человека, жизнь которого оборвалась слишком рано и слишком трагично.

Так жалкий кусок из плоти и крови трепыхался на виду у могущественных богов, вызывая у кого-то сочувствие, у кого-то интерес, у кого-то презрение. Проходя место пыток, многие отворачивались или прикрывали лицо веером. Воздух вокруг Се Ляня стал соленым, а сам бессмертный валялся на грязной плитке в забытье. Багряные капли от пореза Баофу на земле давно высохли, однако след на груди до сих пор кровоточил. К нему прибавлялись новые в области предплечья - тот слишком сильно натягивал цепи и руки стирались до мяса.

Меч лежал рядом на пьедестале. Хотелось вцепиться зубами в рукоять и уничтожить с лица земли злополучный клинок, стереть собственную кровь и вдохнуть полной грудью. Но действие проклятия на то и называли «необратимым», что вмешаться и остановить его процесс невозможно.

Пока принц справлялся с атаками озлобленных душ, то старался не падать духом. На плаву держали мысли о последних вечерах в крепости. Они были самым лучшим, что случалось с Се Лянем за последние несколько лет. Ни Бай Усяня, ни надоедливых миссий, ни беспокойных снов. Словно он заново родился! В такие моменты меньше всего хотелось думать о будущем наказании. Насладиться жизнью за столько лет бессмертный считал даром. В конце концов этой светлой полосе пришло время закончиться. Теперь без сожалений нужно принять реальность.

Се Лянь мог обмануться, решить, что все происходящее в крепости лишь больная фантазия. Однако под одеждами лежало доказательство - деревянная незаконченная статуэтка Хун-эра. Она, словно драгоценный талисман, приносила умиротворение и спокойствие. Чувство одиночества меньше тревожило сердце.

Дотянуться до кармана, чтобы ухватиться за фигурку, у принца не получалось. Поэтому он замер в одном положении, игнорируя затекшие ноги (незначительные неудобства, по его мнению). Казалось, что так действие меча слабее. Или хотело казаться. Собственные ощущения со временем притупились. Холодно? Жарко? Тепло? Все смешалось в единственное чувство - невыносимо.

Прошло много времени. Принцу казалось, что он лежит на земле целую вечность. Возможно, так оно и было. Жар в груди стал чем-то привычным, будто сопровождал всю жизнь от рождения. Се Лянь даже не понял момента, когда, коснувшись цепей, ощутил холод. Зато до слуха дошли обрывки фраз.

- ...лэ, твое...наказание закончилось.

Перед лицом блеснули белоснежные носки сапог Императора. Замки на руках звякнули и выпустили заключенного. Жжение пропало с кожи, а постоянные крики запечатанных в Баофу душ покинули голову. Такая тишина немного пугала.

Сейчас Се Лянь больше напоминал траурную куклу, чем живого человека. Ноги он не чувствовал от слова совсем. Если в других частях тела ломило и ныло, то внизу полностью парализовало. Возможно, сказалась сгорбленная поза, в которой прошла большая часть пытки.

Бессмертный поддался желанию и закрыл глаза.

«Хорошо, что ты этого не видел», - и свет померк.

Беспробудно плыл он без мыслей и снов. Иногда появлялись перед глазами лица, что молча шевелили губами. Над их головами возвышались потолки незнакомых дворцов. Наконец Се Лянь достаточно пришел в себя, чтобы слышать звуки и реагировать на происходящее. Мысли еще путались, поэтому он с трудом понимал, где находится: «Что произошло? Ничего не помню...»

Еле открыв глаза, он осмотрелся, но вскоре остановился на расплывчатом силуэте рядом. Сурово отсчитывая гранулы в платке, на стуле сидел Му Цин. Богатый наряд шел к лицу молодому небожителю. Не сказать, что одежда испортила бы кого-то другого, просто на Му Цине она смотрелась органично. Однако стоило вспомнить о прошлой встрече с бывшим слугой, как появилась притупленная головная боль.

Принцу очень хотелось пить, а в комнате, кроме Сюаньчжэня, никого не было. Тело тоже отказывалось работать. Оставался только один вариант.

- Воды, - любой другой мог спутать голос Се Ляня со скрипом закрывающейся из-за ветра двери.

Бог войны тоже сначала не понял, пока не посмотрел на больного рядом. Когда их взгляды встретились, оба замерли (хоть принцу и не требовалось). После небольшой игры в гляделки Му Цин отложил платок и налил из чайника в чашу немного воды. Взяв в левую руку желтую пилюлю, а правой приподнимая Его Высочество, поднес шарик к губам: «Съешь».

Лекарство оказалось горьким, зато влага после утолила неприятное послевкусие. Се Лянь жадно выпил все до последней капли, но этого оказалось мало.

- Еще... - и Сюаньчжэнь беспрекословно повторил действие.

Принц от всей души поблагодарил за помощь. Му Цин же остался безразличен. Показавшийся испуг ранее при встрече глазами спрятался где-то внутри бога. С тех пор тот упорно не смотрел в ответ. Да и самому Се Ляню стало не по себе от неожиданной встречи.

Чувствуя напряжение между ними, Сюаньчжэнь решил покинуть комнату и засобирался. Принц не знал, где находится, так что решил уточнить.

- Чей это дворец?

Му Цин в это время заворачивал пилюли.

- Твой.

Бессмертный уставился в ответ, словно услышал басню о летающих свиньях.

- Но меня же давно выгнали с небес...

- Дворец пустовал, поэтому Владыка распорядился положить Ваше Высочество сюда до выздоровления. Считай, временно он твой, - небожитель подошел к принцу и протянул руку. - Лежи спокойно.

Се Лянь в замешательстве округлил глаза, когда задействовали его акупунктуры точки.

- Что ты... - и сон вмиг накрыл с головой.

Там, где Се Лянь очнулся вновь, отсутствовало освещение. Пропали роскошные потолки дворца, как и Му Цин рядом. Сомнения съедали по поводу поступка небожителя: «Зачем надо было меня усыплять? Если не понравилось, что я задавал вопросы, то для чего людям язык! Сказал бы и все».

Он попытался на ощупь определить, где находится, но столкнулся с преградой. Каменные возвышенности находились со всех четырех сторон. Словно стены саркофага, плиты не пропускали и лучика света.

Тут пришло озарение - здесь произойдет второе наказание. Внутрь камеры запустят усыпляющие благовония Конбу. Все, что последует далее, никак не отразится на реальном теле, хоть ощущения и останутся. Главное - не уходить в эмоции и воспринимать картинку, как спектакль.

Се Лянь не знал, сколько времени провел в своих мыслях, как раздался стук закрывающейся двери. Неспешные шаги снаружи становились громче с каждым разом и затихли только рядом с гробом. Щелчок и крышка сдвинулась наполовину. Свет от огня на ладони заполз внутрь.

- Сяньлэ, ты проснулся? - сверху навис Цзюнь У.

- Да, - голос восстановился, но из-за долгого молчания прозвучал сипло.

- Как себя чувствуешь?

- Намного лучше, благодарю, - и это принц еще скромно выразился.

- Если тебе есть, что сказать, то это последний шанс. Может остался кто-то в мире людей? Я передам послание.

- Не нужно, точнее... - грустно было признавать правду, - у меня не осталось близких на земле.

Се Лянь услышал, как Цзюнь У протяжно заключил.

- Вот как.

- Но есть кое-что, что я не успел сказать, - удивление блеснуло в глазах Императора, - когда в Юнани свирепствовала засуха, Повелительница дождя отдала свою шляпу. С ней я переносил на территорию государства влагу для людей, но в итоге все равно потерпел крах. Но не об этом. Я так и не успел поблагодарить за помощь Юйши Хуан, в чем хочу исправиться, - в горле вновь запершило, поэтому принц прокашлялся.

Выслушав исповедь, Цзюнь У кивнул.

- Я тебя понял.

- И, признаться, ваш подарок, меч Хунцзин, я продал после первого низвержения. Простите.

Конечно, в оружейной Цзюнь У десятки неповторимых артефактов. Подаренный меч был одним из многих других. Но принц не мог так же относиться к вещам. После падения Сяньлэ пришлось познакомиться с бедностью и утратой любимых побрякушек ради денег. Се Лянь научился ценить имеющееся добро и считал нужным принести извинения за прошлую халатность.

- Когда я дарил меч, то уже принимал факт, что ты можешь воспользоваться им по-своему, - заверил Император, - тем более, что тогда твою семью настигли тяжелые времена. Не стоит извиняться, - пальцы пробили по крышке гроба несколько раз, удаляясь. - На счет ленты не переживай. Она будет храниться в моей оружейной.

- Жо Е довольно своевольна, надеюсь, не причинит неудобств.

Пламя отражалось от брони бога, ослепляя принца. Когда-то также ослепительно блистал и его наряд. Мысли вызвали грустную улыбку.

- Жаль, что все так получилось, - произнес Владыка.

Се Лянь задумался над словами.

- Я жалею, что совершил много глупостей раньше. Возможно, мне не хватало опыта и смекалки. А может, подвела удача, - он сделал паузу, подбирая слова, - но я не жалею, что вознес молитву в вашем храме и во всем признался.

- Ты поступил по совести, - крышка гроба медленно закрылась, - это твой выбор, Сяньлэ.

Принц тяжело вздохнул и инстинктивно потянулся к груди. Несколько раз проверив и вывернув все карманы, понял, что не может найти свою драгоценную фигурку. От одежды веяло свежестью и пропали прошлые дырки от меча, а значит, старый халат сменили на новый. Вероятно, статуэтку не заметили и оставили вместе со старыми лохмотьями.

«Ее наверняка выкинут!»

- Подождите, я кое-что забыл, это важно!

Се Лянь попытался поднять каменную крышку саркофага, но та не сдвинулась ни на цунь. Снаружи тоже было тихо. Вскоре он почувствовал легкое головокружение. Древесный аромат ударил в нос, а значит, дым впустили внутрь.

Конбу проникал через специальные отверстия по бокам саркофага. В этих местах устанавливались благовония. При их поджигании выделялся насыщенный дым, который вызывал у людей галлюцинации на основе внутренних страхов.

Рецепт этого опасного средства давным-давно придумали демоны, но по собственной халатности или злому умыслу утеряли в мире людей. Многие пытались воссоздать уникальное творение, но без подлинника ничего не выходило. И вот более тысячи лет назад Цзюнь У отыскал оригинальный состав и спрятал в своем хранилище. Никто больше не мог по собственному желанию сотворить подобное оружие, что делало жизнь смертных безопаснее, а жизнь преступников рискованнее, ведь новым наказанием провинившихся стал именно Конбу.

Дым в небольшом своем количестве вызовет лишь сонливость, но густое облако в закрытом саркофаге вырубит преступника в мгновении ока. Так произошло и с Се Лянем.