Глава 11.
«Здравствуй, дорогой дневник. Я никогда не считала, что разбираюсь в жизни. Никогда не думала, что разбираюсь в людях. Но иногда, в школьные годы, я находила общий язык с совершенно незнакомыми мне людьми и пыталась в них разобраться. Пыталась понять, кто они на самом деле: что они любят, что заставляет их делать те или иные вещи, чего они хотят от жизни, что они ненавидят, и из-за чего злятся. Пыталась узнать людей, но совершенно не знала о себе. У меня до сих пор нет увлечений. Нет хобби. Я не мечтаю о той карьере, которая вдохновляла бы меня, ведь я даже не знаю, что меня вдохновляет именно сейчас. Поступив в колледж, я верю, что пойму: кто я и чего хочу. Найду хороших знакомых, отличных друзей, устроюсь на подработку, съеду от родителей и, может быть, даже заведу собаку. Вот они — мои «великие» планы на жизнь. Завтра у меня первый день в колледже. Моя старшая сестра Эмми уже на третьем курсе. Она как-то рассказывала, что водится с ребятами, работающими в баре. Это элитный бар нашего города. Эмми скоро устроится туда и думает снять себе уютную маленькую квартирку неподалёку от работы. Интересно, сможет ли она и меня пристроить в это место? Было бы неплохо».
«Извини. Да, признаю, я абсолютно забыла, что обзавелась тобой. Не думала, что колледж будет отнимать у меня столько сил и времени. Но ничего. Я со всем справлюсь. Поначалу преподаватель по философии не возлюбил меня, а сегодня мы хорошо обсудили тему лекции. В общении с Мистером Чьери мне помог один парень. Ох, как жаль, что я не смогу описать тебе его в точности, но уверяю, он до безумия харизматичный и...»
«Вчера меня отвлекла Эмми. Всё до ужаса плохо! Как оказалось, этот харизматичный парень жутко нравится моей сестре. И представляешь, это он владелец того самого элитного бара. Эмми сказала, что его зовут Данкан. Только вот я не понимаю, как на третьем курсе колледжа, он смог добиться таких высот? Собственный бар! Да ещё и прославленный в городе. Это весьма удивительно. Хотя, может, его родители состоятельны и не жалеют деньжат для своего сына? А куча богатеньких друзей, которые тусуются в его баре, хорошая реклама? В общем, я отошла от темы. Эмми считает, что я по вкусу этому парню. А этот парень нравится Эмми. По сути я даже и не знаю, кто такой этот загадочный Данкан Ривьера. Я пробовала втолковать Эмми, что мне совершенно плевать на богатых засранцев. Но она не слушает. Запретила мне с ним контактировать, представляешь? Видел бы ты, что они творят в колледже. Издеваются над всеми, кто не входит в круги их клана, если это можно так назвать. Тоже мне, элита учебного заведения».
«...сегодня, именно сегодня я познакомилась с ним лично. Мы пообщались, и он показался мне чрезвычайно милым...»
«...Эмми меня не понимает! Из-за неё я делаю вид, что болею и не хожу в колледж. Только потому, что там учится Ривьера. Сколько же занятий я уже пропустила?»
«...Они все меня достали!»
«...и нет, я не говорю, что не слышала про какую-то игру в их баре. Я слышала. И я думала, что это обычные слухи. Сплетни завистников. Но Лесси, моя новая знакомая, вчера мне рассказала, что Эмми играет там уже месяц. Заявляет, что она там с каким-то Рэйвом».
«...Как оказалось, этот Рэйв встречается с моей сестрой. Я писала, что она съехала? Не помню. В общем, да, она съехала от родителей, от меня... снимает себе квартиру, да ещё и в довольно дорогом районе. Приезжает к нам только в выходные. Даёт маме деньги. Говорит ей, что нашла хорошую работу. Но неужели в баре можно так много зарабатывать? Кем она там работает? Я очень переживаю за неё. Вдруг она попадет в какие-то неприятности. Это же, в конце концов, Эмми».
«Вчера Данкан предложил мне выпить с ним кофе перед занятиями. Я согласилась. Да, он богатенький засранец, плохо относится к обычным людям, но раз он владелец бара, я подумала попросить его найти мне там работу. Хотела бы я сказать, что это не из-за денег, но не могу. Папа заболел. В семье разлад из-за нехватки средств на лечение. Эмми делает всё, что может, приносит намного больше денег, чем мама. Но даже этого не хватает. Думаю, если я буду работать, то смогу помочь семье. А что касается слов Эмми о симпатии Ривьеры в мою сторону... Я не знаю, если честно. Эмми теперь с «каким-то Рэйвом», Данкан ей теперь неинтересен. Значит, я не предам сестру, не уведу его от неё или что-то в таком роде.. Но я всё ещё помню, как она грозно запретила мне контактировать с ним. Пока, я не буду говорить при ней о нем и о нашей встрече. Кстати, на днях Эмми сказала, что в выходные вместе со своим парнем придёт к нам на ужин, познакомит его с родителями. Надеюсь «какой-то Рэйв» достойный парень».
«Дорогой дневник, сегодня мой день был нелегким. Устала так, что нет сил даже писать тебе. Мы с Данканом встретились утром, как и договаривались. Пили кофе и болтали ни о чем, когда вдруг он сказал, что оплатит лечение моего отца, но с условием: я устроюсь к нему в бар и буду работать там до момента, пока его не закроют. Сказал, что это сделка, и у меня есть время подумать, но вот кем я там буду работать, он не ответил. Как бы не давила, он не сказал ни слова. Только потешался, что я излишне любопытна, и повторял, что это не имеет отношения ни к чему пошлому или развратному. Пока не знаю, какое решение принять. Папе сегодня стало легче. Мы с мамой приготовили вкусный ужин. Таблетки, которые выписали, пить нужно три раза в день, а стоят они огромных денег. Это основная причина, из-за которой сделка с Данканом очень выгодна и даже необходима моей семье. Кстати, об ужине. Да, Эмми привела своего Рэйва. Ты бы его видел. Пришёл к нам в брендовом чёрном костюме, за дверью весь вечер стояли охранники, будто он какая-то шишка. За столом вел странную и непривычную для нас излишне светскую беседу. В общем, вел себя так, словно это мы пришли к нему на ужин, и это нас ему представляли. В его голосе слышались нотки акцента, из-за чего понимать его и без того нудную речь было еще тяжелее. Рэйв, по словам Эмми, из семьи аристократов. Якобы поэтому он был так галантен и до безумия вежлив. Фу, раздражает. В голове не укладывается, как такой до чертиков аристократичный парень может состоять в отношениях с моей сестрой. Она ведь не аристократ, а дерзкая, волевая, эмоциональная, словом, холерик по характеру. Но несмотря на это, видимо, он её любит».
«Дорогой дневник. Мы давно не общались. Я давно не писала. Сколько прошло? Две недели, кажется. Надо начинать ставить даты в записях, как все нормальные люди. Тогда будет легче собирать информацию. Для чего писать, если при прочтении я не буду знать, когда это происходило в точности? Да, я ухожу от темы. Даты. Зачем мне нужны будут эти даты? Зачем они, если через месяц или меньше меня пришибёт какой-нибудь здоровяк в чертовом баре «Пешка»? Мне стыдно жаловаться. Рэйв и Данкан выплатили лечение отца. Полностью. Представляешь? Сколько же они денег отдали... Но главное, папе теперь легче. Он пьёт нужные лекарства и редко забывает, где находится. Его самочувствие держится в норме из-за поддержки дорогостоящих препаратов, на которые выделяют деньги эти два благотворителя. Зачем это делает Рэйв мне понятно. Из-за безграничной любви к Эмми. А вот Данкан... Да, из-за чертовой сделки. Я подписала все документы с его юристами, где черным по белому написано, что я обязана находиться в баре столько, сколько потребуется моему руководителю. То есть, Данкану Ривьере. Я должна соблюдать все правила. Не должна распространяться. И... и я уже всё это ненавижу».
«Обойдёмся без дат. Плевать. Мне не до этого. Сегодня адский день. И завтра будет такой же. Я не могу спать. Нет, не так. Я боюсь спать, потому что меня преследует один и тот чертов же сон. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу мужчину, вижу, как он орёт на меня, вижу его алое лицо, от гнева и горячего чая. А потом кружка падает, и осколки разлетаются вокруг... И я просыпаюсь. Вся в поту. Данкан собирается отвезти меня к психологу их игры. Её зовут Канна. Господи, что он за человек?! Заставляет меня издеваться над людьми, а потом всячески пытается помочь мне пережить этот психосоматический ад. Да это элементарно идиотизм!»
Мэри резко захлопнула собственно написанную книгу, испугавшись подобной выходки от самой же себя. Хлопок раздался настолько громкий, что все перевели на Мэри взволнованные взгляды.
В их глазах металась жалость.
Жалость к ней, её жизни, её судьбе. Снова, здесь и сейчас, так же как и раньше, но эти лица, полные сострадания, теперь давили на Мэри, наваливались всей тяжестью на хрупкую грудь и мешали дышать. Вот почему Данкан как-то говорил, что терпеть не может жалость людей. Мэри этого никогда не понимала, но сейчас, ощущая пристальные взгляды, она прочувствовала на собственной шкуре, каково это. Захотелось сбежать. Бросить дневник, чай, Лию, и закрыться одной, плевать где.
Сидя в кресле, Мэри подняла глаза на друзей, надеясь, что они прекратили пялиться, а после стыдливо опустила голову. Они всё ещё ей сопереживают.
— Нереально, правда? — раздался голос Маркса.
Мэри прикусила нижнюю губу и умолчала ответ на этот вопрос. И да, этого хватило, чтобы Маркс понял, что она полностью согласна с ним.
Мысли, написанные в дневнике о так тяжело забытых днях, пугали до мурашек по коже. Казалось, что при прочтении она возвращается в те дни, где не имела ни мнения, ни голоса, ни желания. Где молчала, потому что была слишком глупа и наивна. Всё это умные люди придумали назвать обычной молодостью. Ведь многие в молодости совершают ошибки и начинают общения с «неправильными» людьми. Но не стоит забывать о том, что они со временем уходят. А те, кто не ушёл, в глубине души боятся встретиться со смертью и отправиться в адский котел за свои бесконечные аморальные и неправильные поступки.
— Ты продолжишь читать? — непонимающие спросила Лия. Это был явно риторический вопрос. — Почему бы не выбросить его? Так ты выбросить тяжелое прошлое.
— Я писала его именно для такого момента. Какая бы ужасная жизнь не была, ты должен помнить её и благодаря этому пытаться исправить будущее.
Маркс до этого курил сигарету и запивал ее травяным чаем, но, услышав слова Мэри, замер.
— Исправить будущее?
— Маркс, я не...
— Серьезно, Мэри? — спросил он, попутно поднявшись со своего кресла.
Он подошёл к ней, возвышаясь будто бы огромная скала. Все его эмоции можно было прочесть по его лицу. Мэри смотрела на друга снизу вверх, сидя в кресле и ухватившись за дневник. Она знала, что он сдержится. Как и всегда.
— Прости, — процедил он, сжимая скулы. Он сделал затяжку и медленно выдохнул дым, прикрыв глаза. — Может я и не хотел быть груб, но вопрос задал правильный. И поэтому спрошу более точно. Ты вернулась, читаешь воспоминания, которые, между прочим, вернут ту самую ненависть к конкретному человеку. Отсюда напрашивается вывод: ты хочешь ему отомстить?
— Вовсе нет.
И это была правда. Наверное.
Маркс ещё какое-то время стоял, пристально глядя на нее взглядом, который можно было прочитать так: если-ты-не-расскажешь-я-сам-всё-выясню. Сдавшись, он отправился туда же, откуда пришёл — уселся в своё любимое жёлтое кресло, которое уже почти потеряло свой цвет из-за вечного дыма сигарет и кальяна в этой квартире.
Докурив сигарету, Маркс затушил ее в пепельнице и сказал:
— Я знаю, когда ты лжёшь. И черта с два я дам тебе разгребать это дерьмо одной.
— Не вмешивайся, — отрезала Мэри.
Взгляд Маркса стал злым.
— Снова стоять в сторонке, наблюдая, как он портит твою жизнь? Нет уж, с этого момента я тоже желаю участвовать в спектакле.
— И какую роль ты собираешься выбрать? — громче, чем хотела, спросила Мэри. — Хочешь вступить в игру?
— Может быть. Точно пока не решил. Я же не знал, что ты вернулась.
— Ты рехнулся.
— С чего вдруг? Разве твой дружок будет против, если я буду делать грязные делишки в его баре?
— Будет, и ты это знаешь. А ещё ты знаешь, что ему известно про твою маленькую проблему. И он специально будет давать такие делишки, которые в конечном итоге тебя погубят.
Маркс подался вперёд на кресле, злобно сузив глаза.
— Просто скажи, что переживаешь за меня, и я обязуюсь отложить свой гнев на пару дней. Дам тебе фору подумать, что будет, если начнёшь прорабатывать план мести одна.
Мэри покачала головой. Вот о чем он так беспокоится.
— Я не собираюсь мстить Данкану, — пробормотала она.
Маркс усмехнулся.
— Я про него и не говорю.
— А про кого? — вмешалась Лия. — Кому ты собираешься мстить, Мэри?
— Никому.
Маркс откинулся на спинку кресла.
— Лжёшь.
— Я не буду мстить Роллерам!
И она поняла, что говорит правду. Мэри знала, что в скором будущем это сделает Данкан Ривьера. Месть — единственное, что является смыслом жизни Данкана.
Воспоминания сами начинали мелькать в голове, вынуждая сердце больно сжаться. Первый раз за много месяцев она произнесла вслух фамилию, обладатель которой разрушил её жизнь.