Глава 22. Убеждение сдаться
На самом деле, в этот раз Хэ Сыму возвела напраслину на Дуань Сюя. Сам он и правда думал, что ни за что не сможет уснуть, однако этой ночью спал так хорошо, что это удивило даже его.
Когда Дуань Сюй открыл глаза, его ослепил яркий утренний солнечный свет, он остолбенел на мгновение, а потом начал всерьез размышлять над тем, как он вообще заснул.
Подумав, он решил, что, возможно, дело в том, что мертвые для него гораздо привычнее и спокойнее, нежели живые.
Когда он проснулся утром, бледной и кокетливой Ее Высочества Королевы Призраков уже не было рядом. Дуань Сюй протянул руку и прижал ее к тому месту, где она лежала. Оно уже успело немного потеплеть благодаря температуре его тела. Позже и ее тело уже не было таким холодным, как в самом начале, словно даже мертвых можно было согреть.
Дуань Сюй вспомнил, как впервые увидел ее в городе Лянчжоу, когда утреннее солнце пробилось сквозь облака и поднялось из-за строений позади нее.
Она стояла посреди длинной улицы, среди скопления трупов, ее тело было в крови, лицо тоже было окровавлено, окрасившись в багровый, а в руке она сжимала голову мертвеца.
Вороны, черные вороны наполнили карканьем все небо.
Они окружали ее, плотно налетая на разбросанные по всем улицам трупы, садились ей на плечи, а выражение ее лица было безразличным.
Впервые в жизни он видел смерть так осязаемо на живом человеке. Настолько, что каждый раз, когда он видел стаю воронов, он думал об этой девушке.
Свет исходил из-за ее спины, и когда солнце отчетливо осветило ее лицо, девушка улыбнулась.
Она рассмеялась, так чисто и трогательно, затем отбросила голову, что держала в руке, подбежала к нему и сказала:
— Ваше превосходительство генерал, хуцийцы устроили резню в городе, прежде чем отступить. Я так напугана, вы здесь, чтобы спасти нас?
Он уже тогда знал, что эта девушка отнюдь не необычна, да и ее актерские способности нельзя было назвать выдающимися. Но он и не ожидал, что она окажется не кем иным, как Королевой Призраков.
Дуань Сюй слегка улыбнулся, перевернулся на другой бок и встал с постели.
В последнее время Чэньин очень беспокоился о своей сестрице Сяосяо, потому что его сестре, кажется, уж слишком нравилось спать. На второй день фестиваля Лаба она аж проспала с полудня до раннего утра следующего дня, однако ни один нормальный человек не смог бы спать так долго!
Хэ Сыму вернулась в заимствованное тело и, только открыв глаза, увидела лежащего перед ее кроватью Чэньина с опущенной головой, подобно баклажану, пораженному морозом.
Хэ Сыму подумала про себя, что за эти два дня он наверняка успел съесть кучу вкусной еды, так почему он все еще выглядит таким несчастным?
— Сестрица Сяосяо, ты должна сказать мне правду, — увидев, что она проснулась, Чэньин со своим этим маленьким круглым личиком серьезно сказал ей: — Ты чем-то болеешь?
После некоторой паузы Чэньин добавил:
— Какой-то серьезной болезнью, которую невозможно излечить?
— ...
Хэ Сыму встала, потирая лоб, и не стала отрицать его слов:
— Верно, именно так.
Чэньин на мгновение растерялся, его глаза тут же покраснели и, казалось, он уже собирался зареветь в голос, но Хэ Сыму успела его остановить. Она протянула руку и схватила Чэньина за нос, сказав:
— Я страдаю от любовной тоски, и от этого нет лекарства, вот что действительно печально.
Круглые глаза Чэньина распахнулись, и со все еще зажатым носом он взволнованно спросил приглушенным голосом:
— Это братец Дуань Сюй?
Только посмотрите на это, конечно, он тут же пришел в восторг: у этого ребенка действительно какая-то нездоровая любовь ко всяким сплетням.
— Догадайся? — на губах Хэ Сыму засияла улыбка.
Она познакомилась с Дуань Сюем во время своего отдыха, а ее отдых в свою очередь превратился в день отгадывания загадок во время Праздника фонарей*. Этот парень был все так же упрям и отказывался торговаться с ней, а она не верила, что он сможет без проблем защищать город и дальше.
Когда она встала, чтобы умыться, Чэньин в мгновение ока выбежал из дома. Через некоторое время он вернулся, обильно потея и с сияющими глазами:
— Сестрица Сяосяо, я слышал, как они говорили, что братец-генерал собирается устроить соревнование!
Хэ Сыму выгнула бровь, вытирая руки:
— М?
В такое критическое время, с кучей внешних и внутренних проблем и неприятностей, как у Дуань Сюя еще хватает свободного времени на организацию соревнований?
Чэньин отправился разузнать что-нибудь о возлюбленном для своей сестры, которая страдала от любовной тоски. Он бегал по улицам и переулкам и собрал информацию о том, что так как скоро наступит праздник Весны, Дуань Сюй сказал, что солдатам было особенно трудно защищать город Шочжоу, поэтому он специально решил устроить в честь праздника простые военные соревнования.
Слушая ликующий доклад Чэньина, Хэ Сыму думала о том, что устроенное лисенком Дуань Сюем соревнование точно не могло быть просто лишь соревнованием.
Что за дурную идею он опять задумал? Как он там сказал, ее ждет интересное зрелище? Кажется, именно это он и задумал.
Хэ Сыму поправила одежду, улыбнулась и, взяв Чэньина за руку, вышла за дверь:
— Идем, пора позавтракать.
На что способен Дуань Сюй, и сможет ли он справиться сам, не обращаясь к ней за помощью — ей придется немного подождать и понаблюдать за ним.
Дуань Сюй, вырвавшийся из осады во время грабежа провизии, вскоре вновь начал сражаться с армией Даньчжи в пределах города. В атакующую армию бросали керосин, кипяток и камни. В кожаные занавеси, развешанные снаружи крепостных стен для защиты, каждый день попадало множество вражеских стрел, которые затем превращались в запас оружия для армии Великой Лян. Он также специально выделил человека, который должен был прислушиваться к движению в устье колодца, чтобы помешать армии Даньчжи рыть туннели.
Хотя в их армии был лазутчик, и пока еще не удалось выяснить, кто это был, отчего у плана Дуань Сюя было много ограничений, однако, к счастью, он изначально был генералом высшего ранга, и у него вошло в привычку сначала что-то делать, а потом уже объяснять, и даже его люди часто озадачивались его планами. Да взять даже этого специально выделенного человека, который должен был «слушать» и предотвращать рытье туннелей — это был тот самый солдат вражеской армии, который однажды пробрался к ним через такой же туннель и который, по слухам, был закопчен заживо там же, откуда и явился. В самый последний момент они узнали, что их генерал, оказывается, взял этого человека к себе.
Такими темпами, увы, и лазутчик ни за что бы не догадался, каким будет следующий шаг Дуань Сюя.
Поначалу Даньчжи думали, что с такими небольшими силами в таком маленьком городе победить армию Великой Лян будет легко. Однако теперь, когда они повсюду натыкались на препятствия и были крайне этим разочарованы, они изменили свой подход и прибыли уговаривать их сдаться.
Дуань Сюй вежливо принял посланника, который пришел уговаривать его сдаться, тот оказался ханьцем, и было видно, что он очень доволен своей работой в Даньчжи. Он взывал к его чувствам и разуму, сначала восхваляя Дуань Сюя за его молодые таланты, затем тщательно анализируя разницу в силе между противниками и объясняя различные преимущества сдачи врагу.
И наконец, посланник Даньчжи сказал:
— Генерал Дуань, главный город Шочжоу уже больше месяца держится под натиском Даньчжи, и вы уже объяснили это Великой Лян. Если так пойдет и дальше, то стрелы и боеприпасы закончатся через несколько дней, а фуража хватит только еще на месяц, и город рано или поздно будет взят. Вы ведь наверняка знаете, что когда Даньчжи уничтожила династию Великой Шэн, генерал У Нань в течение трех месяцев изо всех сил сопротивлялся в Юньчжоу. После того как ему перебили продовольствие, в ход пошли сваренные кожаные доспехи, а потом даже люди в городе, начиная от стариков, детей и женщин. Были съедены практически все. Когда город был взят, в нем осталось всего несколько сотен человек, а генерал У Нань покончил с собой. Но даже при таких жертвах династия Великой Шэн разве не пала? Говорят, что взлеты и падения определяются судьбой. Генерал, вы не должны совершать таких глупостей!
Дуань Сюй некоторое время с ухмылкой смотрел на посланника, пока не привел его в ярость, и только тогда заговорил:
— Мне вот что любопытно! Говоришь, что люди в городе ели других людей, тогда почему они не бежали, а покорно ждали, пока их съедят? Может ли господин посланник ответить на этот вопрос для меня?
Выражение лица посланника помрачнело, поэтому Дуань Сюй продолжил:
— Поскольку хуцийцы уничтожали города всякий раз, когда сталкивались с сопротивлением, мирные жители знали, что непременно погибнут, если их город будет взят, поэтому они предпочли просто использовать свои жизни ради города, чтобы не допустить врага извне. Говоришь, что генерал У Нань поступил глупо, но именно благодаря сопротивлению в Юньчжоу хуцийцы прекратили свою злую привычку уничтожать города, и десятки миллионов ханьцев смогли выжить. Как долго ты служишь Даньчжи, и знаешь ли ты хуцийцев на самом деле? Господин посланник, хуцийцы никогда не будут уважать тех, кто преклоняет перед ними колени. Ты должен заставить их попотеть, заставить истекать кровью, ты должен разрывать их плоть с кровью кусочек за кусочком, заставить их страдать мучительной болью, и чтобы выжить, ты должен выстоять. Веришь или нет, но если я прямо сейчас отрублю тебе голову и брошу ее в лагерь Даньчжи за городом, они будут чувствовать себя лишь униженными и разгневанными, однако никто не пожалеет о твоей смерти. Потому что ты всего лишь собака. А они никогда не отпустят меня, потому что я осквернил их бога Цана, когда прорывался в город Шочжоу, и они непременно хотят разнести меня на куски.
Он встал, оперся неповрежденной правой рукой о стол и с искренней улыбкой подошел к побледневшему посланнику.
— Господин посланник, я знаю хуцийцев гораздо лучше, чем ты. Но ни ты, ни Авоэр Ци не знаете меня, и пока я жив в этом городе, здешние люди никогда не съедят друг друга и не погибнут, а ты никогда не переступишь порог этого места на пути в Великую Лян.
Видя, что переговоры провалились, господин посланник начал беспокоиться о собственной безопасности и спокойно сказал:
— Что ж, в таком случае, я откланиваюсь.
Как только он подошел ко выходу, его остановила Мэн Вань, вопросительно взглянувшая на Дуань Сюя. Посланник закричал:
— Две воюющие страны не должны убивать посланников! Ты... ты не можешь...
— У меня было такое намерение до того, как ты упомянул генерала У Наня, но теперь я думаю, что ханьцы не должны так поступать, однако прибыв на место, нужно следовать местным правилам, так что мне следует последовать примеру хуцийцев, — Дуань Сюй слегка кивнул Мэн Вань и сказал: — Убить и сбросить с городской стены.
Мэн Вань схватилась за свой меч:
— Есть.
Подошли четверо или пятеро солдат и во главе с Мэн Вань повели посланника, который все продолжал выть, вниз. Дуань Сюй покачал головой, спросив с улыбкой:
— Он ведь не станет злобным призраком?
Рядом с ним медленно появилась бледная девушка в красном, она лениво сказала:
— Обладая таким небольшим мужеством, он, должно быть, сразу же перевоплотиться. Зачем ему становиться злобным призраком?
После паузы Хэ Сыму посмотрела на Дуань Сюя, стоявшего рядом с ней в серебряных доспехах, и поинтересовалась:
— Как ты узнал, что я здесь?
— Я не знал, просто спросил невзначай. Не ожидал, что ты и правда была здесь.
Хэ Сыму слегка сузила глаза, но не успела она заговорить, как Дуань Сюй тут же улыбнулся и поклонился:
— Ваше Высочество Королева Призраков, пощадите-пощадите.
Его округлые, яркие глаза улыбались, в них не было и следа той свирепости, которой он только что угрожал посланнику.
Стремительно меняющийся Дуань Шуньси.
На следующий день после того, как тело посланника было сброшено в лагерь Даньчжи за городом, Хэ Сыму неторопливо наслаждалась своим безвкусным завтраком, когда увидела, что Линь Цзюнь, хозяин Линь, поспешно выходит из залы, даже не поправив прическу. Она посмотрела на его удаляющуюся спину и спросила управляющего:
— Что-то не так с хозяином Линем?
Она уже столько дней жила в семье Линь, и впервые ей было небезразлично, как обстоят дела у Линь Цзюня.
Управляющий выглядел обеспокоенным и ответил:
— Говорят... хуцийцы схватили господина Линя, старшего хозяина семьи Линь, и привезли его в город.
Семья Линь была большой семьей в Шочжоу, Линь Цзюнь был единственным сыном второго хозяина семьи, и после его смерти он унаследовал семейный бизнес и жил в столице. А остальные члены большой семьи Линь жили в нескольких городах в северной части Шочжоу.
То есть они жили на территориях, которыми управляли хуцийцы.
Чэньин одернул Хэ Сыму за платье и обеспокоенно спросил:
— Как же быть? С братом Линь Цзюнем все будет хорошо?
В последнее время ему очень нравилось находить себе старших братьев тут и там.
Хэ Сыму посмотрела на Чэньина, потянула его за собой в дальний угол и спросила:
— Хочешь пойти взглянуть?
Чэньин кивнул.
Вскоре Хэ Сыму и Сюэ Чэньин, на котором была шляпа с вуалью, стояли на вершине городской стены главного города Шочжоу. Достойно пройдя через солдат, они подошли к одному из углублений между зубцами стены и выглянули наружу.
Остальные на городской стене не могли видеть Хэ Сыму и Сюэ Чэньина, они видели лишь, как покраснели глаза Линь Цзюня, который дернулся к краю стены. Того оттащил назад Хань Линцю, который не оставлял попыток убедить его:
— Хозяин Линь, это опасно! Ни шагу вперед!
За городом перед лагерем Даньчжи стоял ряд людей, и судя по их одежде, это были богатые и знатные люди, а тот, кто стоял впереди, был седовласым, но здоровым и энергичным на вид стариком. На нем был черный плащ из лисьей шкуры, руки были связаны за спиной, и он спокойно смотрел на генерала и солдат, стоявших на городской стене, а также на своего племянника.
Позади него стояли люди, молодые и старые, мужчины и женщины, некоторые из них плакали, но он, казалось, их не слышал. Хуцийский солдат пнул его спину:
— Господину Линю есть что сказать тем, кто сейчас стоит на городской стене. Твоя жена вместе со всей семьей все еще за твоей спиной.
Старик пошатнулся от удара, но не упал на колени.
Он замолчал на мгновение, а затем громко крикнул:
— Цзюнь-эр*!
Глаза Линь Цзюня покраснели, и он дрожащим голосом ответил:
— Дядя.
Примечания:
1* 元宵节 (yuánxiāo jié) — Фестиваль фонарей, в Китае празднуется в 15-й день 1-го месяца по лунному календарю и знаменует собой окончание праздника Весны или традиционного Нового года; одним из традиционных обычаев во время этого праздника считаются загадки, которые прямо пишутся на фонарях и, как правило, состоят из трех частей: загадка, подсказка (человек, предмет, качество или рассуждение) и ответ
2* 钧儿 (jūn ér) — Цзюнь-эр (имя + постфикс, который считается уменьшительно-ласкательным в китайском)