Глава 5. Наказание
Поскольку и Чэньин, и Хэ Сяосяо выглядели слишком напуганными, Мэн Вань поручила Лао Сюю доложить о случившемся генералу и сказала, что отправит Чэньина вместе с Хэ Сяосяо домой.
Хэ Сыму закрыла лицо руками и вытерла оставшиеся слезы, затем подняла ладонь и указала на двор неподалеку:
— Командующей не обязательно провожать нас, мы живем прямо здесь.
Мэн Вань широко раскрыла глаза от удивления, посмотрела на двор, потом снова на нее:
— Рядом с поместьем главы провинции, но это не предусматривает...
Ее осенило на половине своей фразы:
— Неужели женщина, которая спасла сегодня его превосходительство генерала, — это ты?
Хэ Сыму кивнула, накрыв свое сердце ладонью:
— Смиренно подтверждаю, это я.
В глазах Мэн Вань вдруг вспыхнул огонь, и в них больше не было ни жалости, ни беспокойства. Она сделала два шага вперед и вцепилась в запястье Хэ Сыму:
— У тебя и правда дурные намерения, ты так обдуманно пытаешься подобраться к генералу. Что ты хочешь сделать? Дать своему господину наводку? Подставить нашего генерала?
Хэ Сыму рассмеялась, будто услышала самую смешную шутку в мире, и повторила низким голосом:
— Господину? — после паузы она продолжила: — Не волнуйтесь, командующая, я не знаю этого, как его там, гогуна. Если бы я хотела навредить генералу, мне следовало бы запутать его во время нападения убийцы и позволить ему покорно умереть, не так ли?
Глаза Мэн Вань заблестели:
— Значит, у тебя есть скрытые мотивы!
Это... правда.
Хэ Сыму посмотрела на руку Мэн Вань, держащую ее за запястье, и подумала про себя, что с этой девочкой-подростком действительно трудно иметь дело, поэтому она просто сказала:
— У меня и вправду другие мотивы. Честно говоря, с тех пор как генерал, словно небожитель, спустился на землю, чтобы спасти жителей Лянчжоу от того бедствия, я влюбилась в генерала с первого взгляда, поэтому мне захотелось сблизиться с ним.
Чэньин тихонько охнул, его глаза загорелись, а на бледном от страха личике вновь появился легкий румянец. Очевидно, он уже в столь юном возрасте познал всю прелесть сплетен.
— Ты! Генерал происходит из знатной семьи, лишь благородные девушки Южной столицы могут стать ему парой. Да как ты смеешь, деревенская девчонка... — на лице Мэн Вань отразилось презрение, она была в ярости.
Хэ Сыму внезапно наклонилась к Мэн Вань, заглянула ей в глаза и спросила:
— Так значит, ты — благородная девушка из Южной столицы?
Мэн Вань поперхнулась и покраснела:
— Я не в счет...
— Верно, ты не из знати Южной столицы, как и я; ты не можешь выйти замуж за Дуань Сюя, как и я; но тебе нравится Дуань Сюй, как и мне. Мы так похожи, разве это не судьба Небес? Нам суждено поддерживать друг друга, тебе так не кажется?
Хэ Сыму улыбнулась и похлопала Мэн Вань по плечу. Эта девчонка была так подавлена ее странной теорией, что чуть не задохнулась и не могла вымолвить ни слова. Хэ Сыму неторопливо развернулась и направилась домой, держа за руку Сюэ Чэньина, который не осмелился ее прервать.
Она вдруг вспомнила кое-что, повернула голову к Мэн Вань и сказала:
— Командующая Мэн, благодарю за сегодняшнюю помощь. Но если в будущем у тебя не будет талисмана в руке, то лучше беги, когда вновь увидишь очередного злобного призрака.
Она наклонила голову и улыбнулась. Ночь была глубокой, падал снег, и из-под черной вуали смутно виднелось ее лицо, словно фонарь с черной драпировкой.
— В конце концов, самые храбрые овцы не должны бороться за свою жизнь с волками, верно?
Долгая ночь снова была спокойной.
Спокойной в глазах смертных.
На кладбище на окраине города вдруг вспыхнул голубой свет, и в нем смутно проступила женская фигура. Когда свет померк, ее матерчатые туфли с узорами в виде облаков ступили на влажную мягкую землю.
На ней было бордовое трехслойное платье, расшитое узорами струящихся облаков и жимолости — такое платье было популярно около ста лет назад. На талии у нее висела подвеска из белого нефрита, вырезанная в форме изящного шестиугольного дворцового фонаря, излучающего голубое сияние.
Если бы маленький нефритовый кулон показал свою истинную форму, то это был бы ужасающий Фонарь Королевы Призраков.
Лицо женщины было бледным и безжизненным, с тонкими бровями в форме ивовых листьев, глазами феникса и маленькой родинкой в уголке глаза. Как говорится, гладкое и сверкающее, словно «ледяная кожа и нефритовая кость»* — и это было именно так. Даже среди мертвых есть своя красота.
Хэ Сыму унаследовала красоту своих родителей, и ее истинное тело также могло быть физическим. Жаль только, когда это тело предстает перед людьми, становится очевидно, что это — мертвый человек.
Она покрутила нефритовый кулон на поясе, подняла темные глаза и с ленивой улыбкой сказала:
— Выкатывайся.
Женщина в зеленом появилась перед ней в клубах зеленого дыма и тяжело опустилась на колени, сильно трясясь.
— Коро... Королева, пощадите...
— Имя?
— Шао... Шао Иньинь...
Хэ Сыму вытянула руку в воздухе, нефритовый кулон на поясе вспыхнул ярким светом, и ей в руку легла тяжелая старинная книга с загнутыми страницами.
Она небрежно открыла эту древнюю книгу и, перелистывая страницы, сказала:
— Шао Иньинь, Шао Иньинь, которая умерла в седьмой день третьего месяца года гэнцзы в городе Мули, Дайчжоу.
— Да... Из семьи рабов...
Хэ Сыму не стала дожидаться, пока она закончит, и воскликнула:
— Гуань Хуай.
Тон ее голоса, когда она произнесла эти два слова, отличался от обычного, словно в ее голосе была заключена невидимая сила, как в натянутой тетиве лука, сотрясающей воздух.
Как только голос затих, взметнулся еще один клубок зеленого дыма, и из него вывалился старик.
У старика были морщины по всему лицу, сгорбленное тело, белые волосы и борода до земли, и по человеческим меркам он выглядел по меньшей мере на сотню лет. Он, похоже, причесывался перед тем, как его позвали: половина его волос была завязана в узел, а другая половина в беспорядке свисала на землю, что было не только забавно, но и загораживало ему обзор.
— Королева! Гуань Хуай здесь! — он в панике поклонился, а его голос звучал слишком высоко и не в такт, как сломанный гонг.
— Повелитель Призрачного дворца Обольщения, похожа ли я на это дерево?
Голос Хэ Сыму раздался у него за спиной. Гуань Хуай поднял волосы и увидел, что кланяется темному дереву акации. Оно будто смеялось над ним, обнажив зубы и когти. Гуань Хуай быстро обернулся и чуть не споткнулся о собственные волосы.
— Королева, прошу простите старика за его слабовидящие глаза...
— Волосы повелителя Призрачного дворца Обольщения отросли до такой степени, что можно ошибиться, так почему бы не отрезать их?
Гуань Хуай тут же схватился за волосы и сказал, задыхаясь:
— Не могу, не могу. Королева ведь тоже знает, что волосы злобных призраков больше не отрастут, если их обрезать.
Под началом Королевы Призраков имелись левый и правый помощники, а также двадцать четыре призрачных министра, каждый из которых отвечал за свой Призрачный Дворец. Гуань Хуай отвечал за Призрачный дворец Обольщения.
Хэ Сыму некоторое время смотрела на него, прислонившись к надгробному камню, а потом негромко спросила, постукивая по книге:
— Каково третье правило пятого закона в «Тридцати двух законах Золотой Стены»?
Гуань Хуай был похож на ученика частной школы, которого наказал учитель. Он вздрогнул и надолго застыл, прежде чем понял:
— Да... Ах, не употреблять в пищу детей младше десяти!
Хэ Сыму захлопнула книгу и указала на ползающую по земле Шао Иньинь:
— Злобный призрак из твоего Дворца собиралась съесть восьмилетнего ребенка у меня на глазах. Похоже, что для повелителя Призрачного дворца Обольщения законы не имеют никакого значения.
Гуань Хуай посмотрел на Шао Иньинь, которая тряслась на земле, и с извиняющейся улыбкой сказал:
— Эта девочка была злобным призраком совсем недолго, поэтому она пока не очень разумна...
— Не очень разумна? Шао Иньинь, доставай свой черно-белый кувшин, пусть повелитель Призрачного дворца Обольщения сам увидит, насколько ты невежественна, — Хэ Сыму с улыбкой посмотрела на Шао Иньинь сверху вниз.
Шао Иньинь вся напряглась, она была практически повержена в прах. Она жалостливо покачала головой и прошептала:
— У меня нет никаких кувшинов...
Хэ Сыму слегка прищурилась и сказала слово за словом:
— Я сказала, доставай.
Нефритовый кулон, висевший у нее на талии, внезапно вспыхнул ослепительным огнем, и Шао Иньинь вскрикнула. Задрожав, она достала кувшин с выпуклым туловом и узким горлышком, украшенный детским узором.
Как только Гуань Хуай увидел этот кувшин, его лицо изменилось, и он тут же закричал:
— Фан Чан! Фан Чан!
Поднялось еще одно облако зеленого дыма, и из него вышел высокий худой ученый в белых одеждах, лицо его было бледным. Он опустился на колени и приветствовал Гуань Хуая и Хэ Сыму.
— Приветствую, повелитель Дворца. Королева.
Гуань Хуай указал на Фан Чана и гневно сказал:
— Я доверился тебе и поручил дела Призрачного дворца Обольщения, когда ушел в уединение. Как ты мог настолько халатно относиться к своим обязанностям, что даже не заметил, что злобный призрак нашего Дворца тайно копила духовные огни?
Это возмущенное обвинение полностью оправдывало его самого. Было очевидно, что он знал, что больше не может прикрываться, и искал козла отпущения. Только что он был стар и слабо видел, а теперь вдруг его зрение улучшилось, и он сразу понял, что это за кувшин.
— Вы пытаетесь нанизать танхулу* одну за другой за раз, — Хэ Сыму улыбнулась и взяла из рук Шао Иньинь черно-белый кувшин. На нем был изображен ребенок в набедренной повязке, играющий в цуцзюй*, — яркий и интересный рисунок.
В таком чудесном кувшине хранились шесть детских духовных огоньков, которым не исполнилось и десяти лет, слабых, но чистых.
— Убийство ребенка младше десяти лет — первое преступление, а накопление духовного огня — второе. Как следует поступить по закону?
Почтенный ученый в белом низко поклонился и печально сказал:
— Молю Королеву проявить снисхождение и отпустить Иньинь! Она не хотела ослушаться Королеву: при жизни у Иньинь было четверо сыновей, которые ушли из жизни один за другим. В конце концов, она умерла при родах, когда родила своего пятого ребенка. В сердце Иньинь живет обида, поэтому она стала блуждающей душой, а затем превратилась в злобного призрака спустя сто лет. Ее навязчивая идея как злобного призрака — иметь наследника, она не может себя контролировать! Я молю Королеву сжалиться над ней и пощадить ее!
Гуань Хуай тут же бросил свирепый взгляд на Фан Чана.
Хэ Сыму некоторое время разглядывала злобного призрака, похожего на ученого, с ног до головы, а затем лениво произнесла:
— История ее жизни ясно описана в Призрачной Книге, зачем ты мне ее повторяешь? Мне все равно, собиралась она ослушаться меня или нет, но в моем положении...
Хэ Сыму сделала паузу, ее глаза постепенно становились все холоднее:
— Моих законов нельзя ослушаться.
Фан Чан опустил голову и стиснул зубы. Хэ Сыму подошла к нему, слегка склонилась перед ним и улыбнулась:
— Тебе нравится Шао Иньинь?
— Ваш верный подданый... — Фан Чан быстро взглянул на Шао Иньинь.
— Значит, ты жалеешь ее и потакаешь ей, скрыв правду?
— Ни в коем случае!
Хэ Сыму погладила нефритовый кулон на поясе и беспечно сказала:
— В мире есть поговорка, что баловать ребенка — все равно что убить его, и то же самое верно в отношениях между возлюбленными.
Фан Чан, казалось, хотел сказать что-то еще, но Гуань Хуай заговорил первым. Тот отругал его:
— Королева права! Каждый прием пищи должен быть оценен по достоинству. Ты усвоил принципы, когда был человеком, но забыл их, когда стал призраком? Ты должен бережно относиться к рису, когда ешь его, но можешь быть таким небрежным, когда ешь людей?
Гуань Хуай подмигнул Фан Чану и велел ему замолчать, глядя на выражение лица Хэ Сыму.
Шао Иньинь скрючилась на земле, бормоча:
— Я надеюсь, что Королева вынесет Иньинь мягкий приговор, учитывая, что это ее первое преступление.
Хэ Сыму взглянула на праведного Гуань Хуая, рассмеявшись:
— Это злобный призрак твоего Дворца, и само собой разумеется, что именно вам решать, как с этим справиться.
Фан Чан обрадовался, услышав это, а Гуань Хуай вздрогнул. Как и ожидалось, Хэ Сыму подошла к Гуань Хуаю и похлопала его по сгорбленному плечу.
— Ты разберешься с ней, а я — с тобой, идет?
— Этот старый слуга...
— Сейчас я отдыхаю. Цзян Ай и Янь Кэ присматривают за Царством Призраков от моего имени. Ты же отправляйся и получи свое наказание сегодня. Можете не говорить мне, как вы с ней поступите. Если через семь дней ее имя все еще будет в Призрачной Книге, мы обсудим это снова.
Хэ Сыму даже не взглянула на Шао Иньинь и Фан Чана, распростертых на земле. Она снова похлопала Гуань Хуая по плечу и исчезла во вспышке голубого света.
— Королева, ваш старый подданый почтительно прощается с вами, — Гуань Хуай глубоко поклонился, а затем вздохнул с облегчением, словно Хэ Сыму была горой, давящей на него. Когда она ушла, его спина немного выпрямилась.
Он медленно повернулся, убрал свои смешные белые волосы, посмотрел на Шао Иньинь и Фан Чана, стоявших на коленях на земле, и с раздражением сказал:
— Фан Чан, ах, Фан Чан, что я могу тебе сказать? Защищать свою возлюбленную — это ладно, но ты смеешь перечить Королеве? Даже если ты будешь рассказывать Королеве до конца жизни о том, что сделала Шао Иньинь, она все равно не успокоится!
Шао Иньинь с ужасом посмотрела на Фан Чана, и прежде чем она успела выразить свою мольбу, Гуань Хуай снова стал ругаться:
— Теперь тебе страшно? А ведь была так счастлива накапливать духовные огни, убивая детей!
Он был, очевидно, очень старым человеком, и его голос напоминал сломанный гонг, но когда он ругал кого-нибудь, то был полон энергии, а его борода вздымалась на целый чи* вверх.
Фан Чан успокаивающе погладил Шао Иньинь по спине своей тонкой ладонью. С решительным выражением на лице он поклонился и сказал:
— Господин повелитель Дворца, вы самый старший во всем Царстве Призраков, и Королева должна вас уважать. Фан Чан умоляет вас, пожалуйста, помогите Иньинь! Я готов работать, как вол или лошадь*, и никогда не забуду вашей доброты!
Гуань Хуай некоторое время смотрел на Фан Чана, затем протяжно вздохнул и сказал:
— Мне больше 3000 лет, но и что с того? Хэ Сыму было меньше ста лет, когда она подавила восстание в Царстве Призраков, омыв кровью двадцать четыре Призрачных Дворца. Треть повелителей Дворцов исчезли пеплом на ее руках, и кто из них был не намного старше ее? Если бы ее нрав не смягчился немного за последние сто лет, сказанных тобой слов хватило бы, чтобы превратить тебя в такой же пепел тысячу раз.
Фан Чан на мгновение остолбенел и понял, что смысл слов Гуань Хуая заключался в том, что Шао Иньинь не будет спасена. В отчаянии он упал на землю.
— Как только это дело будет улажено, ты можешь пойти и извиниться перед Королевой от моего имени. Не забывай говорить поменьше. Королева редко ищет нас, когда отдыхает, и тем более не любит, когда ее беспокоят.
Гуань Хуай похлопал Фан Чана по плечу, посмотрел на Шао Иньинь, которая дрожала на земле, покачал головой и ушел.
Он не мог позволить себе обидеть Хэ Сыму, эту капризную и самую одаренную Королеву Призраков в десяти поколениях.
Примечания:
1* 冰肌玉骨 (bīng jī yù gǔ) — букв. «ледяная кожа и нефритовая кость»; китайская идиома, описывающая кожу женщины как сверкающую и гладкую
2* 糖葫芦 (tánghúlú) — танхулу, засахаренные фрукты на палочке; знаменитое китайское лакомство
3* 蹴鞠 (cùjū) — цуцзюй; старинная китайская игра с мячом, напоминающая современный футбол
4* 尺 (chǐ) — чи; традиционная китайская мера длины; 1 чи = 0,33 м
5* 做牛做马 (zuò niú zuò mǎ) — работать как вол или лошадь; то есть, работать очень усердно