Глава 4. Женщина-призрак
Дуань Сюй сказал, что у него не самая лучшая репутация, и он явно поскромничал.
— Дуань Шуньси? Кто ж его не знает при дворе?
Жемчужина в руке Хэ Сыму сияла, и лунный свет тоже был ярким. Она сидела на крыше резиденции главы провинции, закутавшись в плащ. Одной рукой она подперла подбородок, а другой держала жемчужину, прислушиваясь к звукам, доносящимся изнутри.
— Три поколения семьи Дуань — элита Ханлиня*. Бабушка Дуань Шуньси была старшей принцессой предыдущей династии и старшей сестрой покойного императора, а его отец, Дуань Чэнчжан, был министром обрядов, пока не ушел в отставку по болезни. Его семья — известный род государственных чиновников. В позапрошлом году он поступил на службу при императорском дворе в качестве чиновника, заняв второе месте на императорском экзамене, так что его будущее еще более многообещающее.
Хэ Сыму облокотилась на конек крыши, взглянула на яркую луну и спросила:
— А кто такой гогун Пэй?
— Ого, прародительница, ты еще и знаешь гогуна Пэя! Сейчас при дворе не на жизнь, а на смерть сражаются две фракции: министра Ду и гогуна Пэя. Отец Дуань Шуньси — доверенное лицо министра Ду, так что, естественно, он принадлежит фракции Ду. В наши дни императору нравится назначать молодых людей. Министр Ду уже стар, а Дуань Шуньси имеет сильную биографию и пользуется благосклонностью министра Ду, поэтому его готовят как будущего чиновника. К сожалению, у него есть смертельный враг — Фан Сянье, лучший ученый, который сдал императорский экзамен в том же году, что и он, и теперь служит императорским советником. Фан Сянье родился в бедной семье и первоначально был помощником гогуна Пэя. После сдачи императорского экзамена он, естественно, стал членом фракции гогуна Пэя. Этот малец умен и вдумчив, и он всегда превосходит Дуань Шуньси. Во время предыдущего банкета в честь Праздника середины осени у императора внезапно возникла идея пригласить талантливых людей для обсуждения военных стратегий. Дуань Шуньси победил Фан Сянье и был высоко оценен императором. В результате гогун Пэй немедленно подал прошение, в котором говорилось, что, поскольку Дуань Шуньси обладает талантом полководца, его следует больше обучать. Император был так доволен, что назначил Дуань Шуньси младшим генералом армии Ивэй. Дуань Шуньси изначально был в процессе становления старшим чиновником при дворе, но его путь к должности министра был омрачен осложнениями, и в итоге он оказался на военной должности. Он родился государственным чиновником и не имел никакой базы в армии, поэтому было неизбежно, что он наделает ошибок, когда окажется в армии Ивэй. Фан Сянье нашел возможность отправить его из столицы с документом, обвиняющем в неправомерном поведении, чтобы тот служил одним из генералов в армии Табай. Кто же знал, что как только он прибудет в армию Табай, то столкнется с вторжением хуцийцев, в бою с которыми погибнет главнокомандующий армии Табай. Поэтому он был назначен главным генералом армии вместо него.
Хэ Сыму потерла виски, потрясла жемчужиной в руке и сказала:
— Я все поняла. Он, должно быть, невезучий парень, который хорошо известен всем вам.
Выходец из знатной семьи, кандидат на пост главы исполнительной власти опустился до должности пограничного генерала, которая была ненадежной. Неудивительно, что Мэн Вань была похожа на фейерверк, рвущийся защитить Дуань Шуньси.
Хэ Сыму бросила взгляд на комнату Дуань Сюя, расположенную неподалеку. Ночь была уже глубокой, но комната все еще была тускло освещена, четко вырисовывая на фоне окна его высокую и прямую фигуру.
— Однако, я вижу, что этот молодой генерал совершенно спокоен, улыбаясь целыми днями напролет и не жалуясь на свое положение, — Хэ Сыму снова подперла рукой подбородок и сказала рассеянно: —Действительно ли он так великодушен и безразличен, позволяя всему этому идти своим чередом? В этом обыденном мире после десяти лет упорной учебы, чтобы сдать императорские экзамены, разве не все хотят стать министрами?
— Будь у него шанс, боюсь, сам император бы захотел этого, ха-ха-ха-ха. Дуань Шуньси славится своим ясным характером, он улыбается, когда видит кого-то, но кто ж знает, что он думает в глубине души? Он из выдающейся и талантливой семьи. Разве не хотел бы он быть лучшим из лучших?
— Ах... какая скука.
Мир кишит людьми, и все они ищут выгоду. Этот молодой генерал — всего лишь обычный смертный, застрявший в мире славы и богатства, который мечется туда-сюда по жизни.
Испытавши множество превратностей судьбы, ее дядю можно было бы описать как самого благородного, ласкового и доблестного человека, которого она когда-либо видела в этом мире. У меча Пован был такой хозяин, как же он мог остановиться на таком заурядном человеке?
Тем временем Дуань Сюй, читавший в комнате военный отчет, чихнул, и военный, находящийся рядом с ним, немедленно посмотрел на Дуань Сюя:
— Сегодня идет сильный снег. Генерал, вы не простудились?
Дуань Сюй покачал головой. Он отложил военный отчет и некоторое время смотрел на свет, затем поднял глаза и посмотрел на военного:
— Циншэн, пойман ли тот, кто пытался убить меня сегодня?
Ся Циншэн с досадой посмотрел на него и схватился за меч:
— Еще нет. Навыки вора в боевых искусствах были настолько сильны, что он очень быстро сбежал, и мы его потеряли. Ваше превосходительство, в будущем, когда будете путешествовать, вы должны брать с собой стражу, иначе это будет слишком опасно.
Дуань Сюй не любил брать с собой свиту, что было печально известно в Южной столице. Для молодого господина его статуса взять с собой четырех-пятерых слуг уже считалось довольно скромным, но он всегда ходил один.
По его словам, его уже грабили, и слуги, которые заботились о нем в течение нескольких лет, изо всех сил пытались помочь ему выбраться, но все они погибли от рук разбойников. Помня об этом, он не хотел нанимать новых слуг.
Этот аргумент получил распространение в Южной столице, создав Дуань Сюю хорошую репутацию любящего человека.
— Он хорош в боевых искусствах... Выбрал очень скрытую позицию на угловой башне и смог прицелиться с такого большого расстояния. Он действительно мастер, — Дуань Сюй пропустил совет Циншэна мимо ушей и тихо сказал: — Даже если бы ты был рядом со мной, все равно не смог бы обнаружить убийцу.
Дуань Сюй мягко улыбнулся.
Не говоря уже об «обычной» девушке, не владеющей боевыми искусствами?
Луна стояла в зените. Проснувшись от кошмара, Сюэ Чэньин обнаружил, что его сестрицы Сяосяо нет в комнате. Он робко позвал ее несколько раз, но ответа не последовало, поэтому он отправился во двор с подсвечником на поиски, однако так и не смог найти ее.
Он долго простоял там в оцепенении, и сцена из ночного кошмара будто снова возникла перед ним. Чэньин постепенно впал в панику и, толкнув дверь подсвечником, выбежал на улицу, крича всю дорогу: «Сестрица Сяосяо!»
Куда подевалась сестра Сяосяо?
Неужели сестрица решила, что он слишком много ест, и оставила его одного?
Глаза Чэньина постепенно наполнились слезами, а улица перед ним затуманилась. Он подумал о матери и отце, обо всех своих ушедших из жизни родственниках. Все они исчезли после того, как он однажды проснулся, и больше не возвращались. Как будто это какая-то зловещая метафора.
Человека, которого он не увидел, когда открыл глаза, он, возможно, больше никогда не увидит в этой жизни.
Из-за того, что весь день шел снег, на земле образовалась корка льда. Чэньин шел, плача, и случайно упал.
Подсвечник упал на землю, лампа с треском погасла, испуская призрачный зеленый дым.
Как только свет погас, раздался нежный женский голос, слегка приглушенный и расплывчатый.
— Что с тобой, дитя? Почему ты плачешь?
Чэньин поднял голову: на унылой, холодной и безмолвной улице в десяти шагах от него стояла молодая женщина в зеленом одеянии.
Снежинки, которые наконец перестали падать, снова начали кружиться. Она стояла в темноте, и были видны только ее тонкие и изящные очертания. На ушах у нее висел жадеит с яшмой, а в руках она держала большой горшочек с черно-белыми детскими узорами.
Чэньин, пошатываясь, поднялся на ноги, огляделся по сторонам и увидел, что вокруг никого нет, так что он неловко замер на месте.
— Я кое-кого ищу, — прошептал он.
Тогда женщина сделала шаг вперед, ее шаги не издавали ни звука на снегу.
— Кого же ты здесь ищешь?
Еще один шаг к нему, и он смог разглядеть ее пунцовые губы, на которых играла улыбка.
Чэньин на мгновение замешкался, но все же ответил ей:
— Я ищу... сестру Хэ Сяосяо, ты ее знаешь?
— Хэ Сяосяо? Я знаю этого человека лучше всех и знаю, где она. Матушка отведет тебя к ней, — женщина сделала еще один шаг к Чэньину.
Чэньин сделал непроизвольный шаг назад: он был похож на дикого зверька, инстинктивно чувствующего опасность. Смутившись, он осторожно сказал:
— Моя мать умерла давным-давно, и она не похожа на тебя, так почему ты выдаешь себя за нее?
Женщина замолчала, и улыбка на ее губах медленно исчезла. Стало жутко тихо, только холодный ветер обдувал под сильными порывами флаги и вывески на улице.
Женщина снова шагнула вперед, и на этот раз она полностью вышла на свет. Только тогда Чэньин понял, что ее глаза были полностью черными, без белков. А горшочек с детским рисунком на нем, который она держала в руках, был весь в крови.
Тонкая изящная рука, державшая горшочек, была испачкана свежей кровью, которая стекала с ее ладони по всему корпусу сосуда, капля за каплей падая на снег.
Вокруг было так тихо, что казалось, будто можно слышать, как эти бусинки крови разбиваются о снег.
Словно не чувствуя ничего плохого, она моргнула своими темными глазами, мягко рассмеялась и убедительно сказала:
— Не сейчас, но скоро. Ну же, иди к маме.
Чэньин изумленно смотрел на женщину, трясясь от страха.
От инстинктивного страха он хотел развернуться и убежать, но ноги стали слабыми и неуправляемыми. Сюэ Чэньин только и мог, что тщетно кричать:
— Ты... не подходи ко мне! Мне нужно... мне нужно найти сестрицу Сяосяо! Она умеет... она умеет колдовать!
Магические трюки, очевидно, были бесполезны для изгнания злых духов, но Чэньин не знал, какое умение может быть еще более пугающим.
Женщина с улыбкой направилась к Чэньину, но тут откуда ни возьмись раздался резкий крик, испугавший ворона на козырьке крыши.
— Командующая Мэн, это она! Ненормально злющая! Она нарушила комендантский час и ранила нескольких наших людей!
С соседней улицы к ним подошел отряд военных, патрулировавших улицу, между Чэньином и женщиной расположились пять или шесть человек, а возглавлял их не кто иной, как Мэн Вань.
Она оглянулась на Чэньина и подумала: не младший ли это брат Хэ Сяосяо? Затем она повернула голову и замахнулась клинком на странную женщину, стоявшую перед ней.
Женщина перестала двигаться вперед, выглядя крайне недовольной.
Мэн Вань заглянула в ее темные глаза. Она никогда раньше не сталкивалась с подобными странностями. Ее хватка на клинке усилилась:
— Эта женщина одержима злым духом?
— Если не хотите умереть, уйдите с дороги! Отдайте мне мальчишку! — лицо женщины отвратительно исказилось, и она издала почти звериный рев. Ее ногти удлинились в мгновение ока, а рот открылся, обнажив острые клыки.
Руки Мэн Вань дрожали, а сердце было не на месте. Когда женщина бросилась к ней, она подняла клинок и закричала:
— Лао Сюй, Лао Ван, уведите отсюда этого ребенка!
В долю секунды женщина вдруг широко раскрыла глаза и разинула рот, ее темные глаза были полны неверия, гнев сменился сильным страхом. В следующее мгновение ее ноги подкосились, и она упала на колени. Клыки и когти полностью исчезли, она сползла на землю и задрожала, как ягненок, которого собираются зарезать.
Мэн Вань по-прежнему стояла с занесенным клинком и непонимающе смотрела на женщину, стоящую на коленях у ее ног, не в силах понять, почему ее отношение так резко изменилось за долю секунды.
— Пощади... Пощади меня...
Молодая женщина была так напугана, что не могла внятно говорить. Она просто продолжала кланяться с такой силой, что ее тело с грохотом ударялось о землю, как будто она не чувствовала боли.
— Да кто ты... — Мэн Вань внимательно посмотрела на молодую женщину, но прежде чем она закончила говорить, она увидела, как мимо проплыл столб зеленого дыма, и женщина бесследно исчезла.
Вокруг было так тихо, что казалось, будто женщина сейчас была всего лишь иллюзией.
— Мама родная, эта сучка и вправду призрак! — военные позади нее на мгновение растерялись, и кто-то из них воскликнул.
— Ну так, а посмотрите, какое зло сотворили хуцийцы. Они устроили резню в городе, а это такое ужасное бедствие. Оно обязательно привлечет нечисть! — военные переговаривались между собой.
Мэн Вань с затаенным страхом обернулась и уже собиралась поинтересоваться состоянием Чэньина, как неожиданно увидела позади себя фигуру в конце длинной улицы.
Фигура была одета в меховой плащ цвета розового лотоса и шляпу с вуалью. Черная вуаль развевалась на ветру по ее плечам, и черты ее лица были плохо различимы. Она молча стояла посреди падающего снега, как будто темнота вокруг них была вызвана ее мрачной аурой. Единственное, что в ней было живым, — это мерцающий голубой свет вокруг ее талии.
Это... шляпа с вуалью Дуань Сюя?
Мэн Вань была ошеломлена и не успела произнести ни слова, как фигура внезапно издала леденящий душу вопль горя, словно ожившая глиняная кукла. Плача и завывая, она подбежала к Чэньину, придерживая свою юбку, присела на корточки и погладила его маленькое личико.
— Чэньин! Ты меня до смерти напугал! Ты в порядке? Сестра теперь одна, и моя жизнь полностью зависит от тебя, так что с тобой ничего не должно случиться!
Чэньин заразился от нее, бросился в ее объятия и заплакал:
— У-у-у, сестрица Сяосяо, я вышел, чтобы найти тебя! Но в итоге наткнулся на какую-то странную женщину, она такая страшная!
Ветер развевал черную вуаль под шляпой, и Мэн Вань посмотрела на обнимающихся брата и сестру, убедившись, что девушка — это Хэ Сяосяо.
— Это чудовище было таким высокомерным только что, почему же оно вдруг исчезло? — недоумевал Лао Сюй из ночной патрульной группы.
Не дожидаясь, пока Мэн Вань начнет анализировать, Хэ Сыму воскликнула:
— Должно быть, это мудрое и божественное боевое искусство командующей Мэн. Этот злой дух был потрясен вашей аурой и не посмел совершить ошибку, поэтому ему пришлось бежать!
Мэн Вань с сомнением посмотрела на клинок в своей руке, затем на направление, в котором исчезла женщина-призрак, и неуверенно спросила:
— Неужели?
Словно прозрев, солдаты согласились один за другим.
— Эта девочка права! Как и та женщина, вы — женщина-генерал, которая защищает свою семью и обороняет свою страну, а она — женщина-призрак, которая вредит людям. Любой призрак, у которого есть хоть какое-никакое лицо, должен быть пристыжен!
Хэ Сыму встала, взяла Чэньина за руку и вытерла слезы с глаз:
— Благодарю вас, командующая Мэн, за спасение моего брата.
Мэн Вань вернула клинок обратно в ножны и нахмурилась:
— Что же ты, сестра, позволяешь своему брату выходить на улицу одному посреди ночи, разве ты не знаешь о комендантском часе?
Хэ Сыму жалобно заломила руки.
Мэн Вань посмотрела на слабую девчушку, стоявшую перед ней, заглянула в ее черно-белые глаза и подумала, что, возможно, она слишком нервничала и сейчас смотрела не на то, что нужно.
В тот момент, когда Хэ Сяосяо стояла в конце длинной улицы, когда ветер сдул черную вуаль с ее лица, показалось, что на один миг она увидела пару темных глаз, как у женщины-призрака.
Вероятно, ей померещилось.
Примечания:
1* 翰林 (hànlín) — Ханлинь, букв. «лес кистей/перьев», переносно «литературная элита»; придворное объединение ученых в Китае, вид академии