Проданная

Чартерный самолёт взмыл в небо, оставив за собой ночной Сеул — город, где были произнесены слова, навсегда изменившие жизнь Розэ. Через иллюминатор девушка смотрела на мелькающие огни города, которые медленно утопали в облаках, и в груди с каждой минутой нарастало чувство пустоты. Она сидела в одиночестве, закутавшись в тонкий плед, несмотря на тёплый воздух в салоне. Джису не полетела с ней обратно — она отправила своего человека, «телохранителя» как представили его отцу, а на самом деле — глаза и уши, приставленные к ней на целый год до свадьбы. Розэ чувствовала это слишком остро: взгляд сзади, всегда чуть в стороне, шаг позади, но никогда вне зоны наблюдения.

На безымянном пальце тонкое обручальное кольцо мерцало в мягком свете ламп над креслом. Платиновый ободок казался ледяным, и чем дольше оно было на ней, тем ощутимее обжигало кожу, будто напоминая: ты теперь чья-то. Не своя.

Сцена помолвки проносилась в голове, как замедленная запись: зал, наполненный семьями, улыбающимися невестами, бокалами с шампанским. Розэ всё ещё ощущала пальцы Джису на своей щеке, когда та властно притянула её к себе для поцелуя. Хищный, демонстративный, красивый снаружи, но пугающий внутри — как маска, скрывающая хищника. Тогда, склонившись к её уху, Джису прошептала с ледяной усмешкой:
— Интересно, сколько же мужчин мне придётся убить за то, что они осмелились взглянуть на твоё тело в этом платье?..
И по её голосу невозможно было понять — это шутка или предупреждение.

Теперь, в самолёте, всё казалось ей сном. Нереальным, вычурным, грубым.
Розэ опустила взгляд на кольцо и медленно начала крутить его на пальце. Оно не спадало, не давило — но жгло. Словно метка. Словно договор с дьяволом, заключённый в обмен на тишину, безопасность семьи, спокойствие внешнего мира.

Она всегда мечтала иначе.
В детстве Розэ любила читать старые романы — о рыцарях, художниках, безумных поцелуях под дождём. Её юная душа жаждала свободы, той самой, что описывалась в книгах: разметать волосы ветром, бежать босиком по берегу, смеяться не опасаясь осуждения. Но жизнь научила её молчать. Не жаловаться. Не мечтать. И всё же... в ней жила слабая, едва мерцающая искра: желание быть любимой. По-настоящему. Без договоров и фамилий. Без охранников, охотящихся за каждым её движением. Без Джису, без власти, без политики.

Но теперь она была невестой.
Сделка заключена.
Год — и она станет женой.

Дома Розэ долго не могла уснуть. Сидя на подоконнике в ночной сорочке, она смотрела на тихий сад, в котором когда-то училась ходить. Мир вокруг был тёплым, родным, но теперь казался чужим.
Она провела пальцем по коже под кольцом. Оно оставило еле заметный след. И в груди стало особенно пусто. Она была как птица в золотой клетке — красивая, ухоженная, холёная... но пленённая.

Ей было семнадцать. У неё не было друзей. Не было настоящего смеха, не было влюблённости. А теперь у неё появился первый поцелуй. От девушки, чьи губы были холоднее льда.

— И это всё? — прошептала Розэ, касаясь пальцами губ. — Вот он, первый? Вот так... должно было быть?

Комната молчала в ответ.

А в тени, где-то за окном, стоял человек Джису, проверяя периметр.
Он был всегда рядом.
Год.

Год до дня, когда эта клетка станет её домом навсегда.

---

Дом был тих. Слишком тих.

Ночь в Сиднее пахла дождём и солью, ветер трепал шторы, будто звал за собой. Лунный свет ложился на пол, как дорожка. И Розэ шла по ней — босиком, в простом свитере, с рюкзаком за плечами и дрожащим дыханием в груди.

Она сбегала.

Каждый шаг — предательство судьбы, каждый вдох — мольба о спасении. Стук сердца гремел в ушах громче, чем сирены, мелькавшие где-то вдали. Розэ не знала, куда идти. Она просто хотела уйти. Убежать от кольца на пальце, от чужого поцелуя, от взгляда, в котором не было любви — только право собственности.

Именно так она себя чувствовала. Собственностью.

"Я не вещь," — шептала она в пустоту улиц, — "я не кукла в красивом платье. Я живая... я хочу чувствовать."

Но её не отпускали.

Уже через два квартала, когда Розэ пыталась поймать такси, дверь машины открылась, и она замерла. Холодный голос прозвучал позади:

— Мисс Пак, — сказал мужчина в чёрном костюме, выходя из машины, — прошу вас не создавать лишнего шума. Мисс Ким будет недовольна.

Мир рухнул, как карточный дом.
Розэ не сопротивлялась. Она не плакала. Только опустила голову и медленно развернулась.

На следующее утро.

У ворот их особняка в Австралии стояли три чёрные машины. Люди в строгих костюмах были повсюду. И посреди этого молчаливого парада власти — она.

Ким Джису.

Чёрный плащ развевался за её спиной, как тень. Тонкие кожаные перчатки, чёрные очки, идеально собранные волосы. Её походка — как у хищницы, уверенной, что жертва уже в клетке.
Розэ наблюдала за ней с балкона, и внутренности сжались. Сердце дрогнуло, но не от страха — от того, что даже сейчас, в этом холоде, Джису была невообразимо красива. Опасна. Магнетична.

Внизу, в кабинете, их отцы разговаривали.

— Я думал, мы договорились ждать года, — голос отца Розэ дрожал, но он пытался держать лицо.

— Я тоже так думала, — спокойно сказала Джису, снимая очки. — До тех пор, пока ваша дочь не попыталась бежать. От меня не бегают, мистер Пак. Это... неразумно.

Она посмотрела вверх. Прямо в окно. В глаза Розэ.
И в этот момент Розэ поняла — свадьба состоится. Не когда она будет готова. А когда Джису решит.

Позже, в комнате Розэ.

Она сидела у окна, крутя кольцо на пальце.
Оно жгло кожу. Как клеймо. Как проклятие.

"Я мечтала о любви..." — думала она. — "О признаниях под дождём, о романах, о том, чтобы кто-то держал меня за руку и говорил, что любит, а не запирал взглядом, как клеткой..."

В этой клетке она жила с детства. Правила, правила, правила.
Друзей не было. Отношений — тем более. Только книги. Только мечты.

И теперь... её первый поцелуй был украден. На публике. Как часть спектакля. А за кулисами — хищный шёпот на ухо:
"Интересно, сколько мужчин мне придётся убить, которые взглянули на твоё тело в этом платье, моя невеста..."

У Розэ задрожали пальцы.

— Моя? — прошептала она, глядя в зеркало. — Я принадлежу только себе. Или хотя бы... хочу верить в это.

Но в зеркале отражалась та, кто теперь связана кольцом, поцелуем и решением, за которое она не голосовала.
А за окном чернела машина с охраной Джису. Она уже не одна.

Она — невеста хищницы.