4
– Вообще-то герцогиней, – поправляет Рози, одним безупречно наманикюренным пальчиком отводя волосы с лица.
Я готов поклясться, что она слегка смущена.
– И все-таки – теоретически – принцессой, – вмешивается Сок-Джин, кладя свою руку сверху. – Но – да, Чеён будет носить титул герцогини Ротсей. Впрочем, самое главное – она будет моей женой.
Сестра по-настоящему улыбается. В последнее время это случается нечасто. С тех пор как сестра начала встречаться с Джином, ее улыбка сделалась какой-то замороженной, малость поддельной.
Стоя у двери, отец говорит:
– То есть ты, в случае чего, прикажешь нас казнить? Если так, позволь тебе напомнить, что это твой папа посадил тебя под домашний арест, когда тебе было пятнадцать. Вообще-то, – добавляет он, обращаясь к Джину, – Розэ удирала из дома, чтобы позаниматься в библиотеке, но это всё равно был скандал.
– Отец, – говорит Чеён, но принц смеется, а папа э отмахивается.
– Перестань, Чанель, – требует он. – Не надо сегодня дразниться.
На папе старая рубашка, пальцы в чернилах – он, видимо, писал, когда приехали Рози и Джинни. Папа по старинке пишет черновики вручную.
Но сейчас он буквально сияет:
– Это просто потрясающе. Самое необыкновенное событие, какое случалось в нашей семье.
– Прошу прощения, – замечает отец, складывая худые руки на груди. – Однажды в Уэмбли мной выстрелили из пушки, заряженной конфетти.
– Милый, – повторяет папа, но Джин просто поднимает бровь и говорит:
– Да, сэр, это, пожалуй, получше свадьбы.
Отец небрежно помахивает рукой:
– Ну, по крайней мере, не хуже.
– Мы решили приехать и сначала рассказать вам лично, конечно, – продолжает Джин.
Пусть он шотландец, но по-английски говорит так же чисто, как мои родители. Только намного изысканней. У Розэ похожий акцент, но когда она дома, то начинает говорить почти как я.
– На следующей неделе в Холируде состоится официальное оглашение, – говорит Сок-Джин, – и я уверен, что к этому будет приковано всё внимание прессы. Давайте надеяться, что мои южные кузены влезут в какой-нибудь скандал, и СМИ хотя бы отчасти от нас отвлекутся.
Он улыбается и обводит нас взглядом. Поразительно, но в устах Джина всё это звучит нормально и обыденно. Как будто Холируд – просто какое-то место, а не, черт возьми, королевский дворец. А его «южные кузены» – члены английской правящей династии, и, господи помилуй, они вот-вот станут родственниками Рози.
– Вы уверены? – спрашиваю я, и все поворачиваются ко мне.
Я смотрю на Рози… о боже, до сих пор я не понимал, что значит выражение «ее глаза метали молнии». Но примерно так она сейчас смотрит на меня.
Возможно, когда сестра сообщает о своей помолвке, нужно сказать что-нибудь другое. Но я просто не смог удержаться.
– Чимин… – бормочет папа.
Сок-Джин откашливается, а у Чеён начинает дрожать коленка. Я знаю, что это значит. В детстве она всегда дрыгала ногой, прежде чем стукнуть меня локтем или пожаловаться папе, что я говорю глупости. Перед отъездом в Шотландию моя сестра была настоящим человеком, с живыми чувствами, я до сих пор вижу этого человека.
– Извините, – говорю я, глядя вокруг. – Я хотел сказать – наверное, все мы знали, что так и будет, но… – Я неопределенно машу руками. – Ты до сих пор не позволяла нам познакомиться с родственниками Сок-Джина, а теперь хочешь… – я снова проделываю тот же жест, – просто взять и плюхнуть всех в один котел.
Она краснеет. Непонятно, от смущения или от ярости.
– Это свадьба, а не… то, что ты сказал, – наконец произносит она.
А отец, почесав лохматую бородку, замечает:
– Если хорошенько подумать, свадьба – просто очень формальный и дорогой способ плюхнуться…
– Милый, – предупреждает папа, но тут же начинает смеяться и добавляет: – Представляешь себе приглашения? «В этот счастливый день наша дочь намерена плюхнуться в объятия такого-то…»
Отец разражается хохотом, а у Джина слегка подергиваются губы. Розэ впивается ногтями себе в ляжки.
Округлив глаза, я указываю пальцем на родителей.
– Видишь? Вот какое бедствие ты навлекаешь на Шотландию. Эти люди – дедушки будущего короля.
Папа снова смеется и вытирает глаза:
– Господи, я об этом как-то не подумал. Мой внук будет королем.
– Или королевой, Хени, мы же за равноправие, – говорит отец и живо интересуется: – А мы тоже получим титулы? Я буду «королевский дедушка»?
Трудно понять, говорит он серьезно или шутит. Отец всегда такой. А Рози сидит прямо и неподвижно, как Снежная королева. Она вот-вот разобьется на тысячу сверкающих кусочков.
Джин вновь похлопывает ее по коленке и храбро улыбается нам, как, наверное, улыбается очередному сумасшедшему, который подбегает к нему и заявляет, что он и есть настоящий принц Шотландский.
– Мы что-нибудь придумаем, сэр, – говорит он отцу и смотрит на меня. – Я понимаю, что в твоей жизни произойдет некоторая перемена, Чимин.
Это его фирменный взгляд, предназначенный для бедных страдающих детей в больнице – голова чуть наклонена, брови сдвинуты, синие глаза полны сочувствия. Он часто так смотрит: сочетание авторитета и мужественной красоты должно убедить нас, что всё будет в порядке.
– Но, пожалуй, не такая большая, как ты думаешь. Мы пытаемся жить относительно скромно, честное слово. Наша семья сделает всё возможное, чтобы смягчить… возможные неприятные последствия для тебя.
Откинувшись на спинку кресла, я скрещиваю руки на груди. Мне нравится Джин, ей-богу. Он очень славный парень, но у него та еще биография, и я никак не могу избавиться от ощущения, что происходящее чертовски несправедливо: мне придется тащить эту ношу ради того, чтобы моя сестра могла стать принцессой.
Конечно, я всё понимаю, и, надо признать, она выглядела как принцесса примерно с трех лет, но мне кажется, что это… не знаю. Как-то бессмысленно. Махать толпе, разрезать ленточки, служить украшением – только потому, что тебе довелось родиться в определенной семье.
Ну или удачно выйти замуж.
– Уверяю тебя, – продолжает принц, – что в целом это будет самая обычная свадьба.
– Ее покажут по телику, – напоминаю я. – В норме так не бывает.
Углы рта у Чеён опускаются, и она вновь делается похожа на мою старшую сестру – ту, которая некогда отняла у меня все цветные карандаши за то, что я воспользовался для рисунка ее любимой помадой. Должен сказать в свою защиту, что из того оттенка розового получился просто невероятный закат. Мой рисунок до сих пор висит у папы на работе.
Джин не сдается.
– Мы понимаем, что для вас это будет нелегкое время, – говорит он. – Внимание прессы, перелет и так далее. Мы уже работаем над тем, чтобы всё прошло как можно глаже. Как и сказала Рози, мы хотим, чтобы свадьба была семейным событием, а не… спектаклем.
Папа подается вперед в своем кресле:
– И мы ценим вашу заботу, Сок-Джин, честное слово, ценим.
– А я нет, – произносит отец, который по-прежнему подпирает косяк. – Лично я не против спектакля.
Никто не обращает на него внимания. Розэ высвобождает руку из пальцев Джина и говорит:
– Свадьба будет зимой. На Рождество.
Папа моргает и начинает теребить длинную подвеску, ту самую, которую я купил ему во время школьной поездки в Бостон, два года назад. На шнурке висит кулон – оловянная шляпа-треуголка. Папа носит его, почти не снимая.
– В декабре? – уточняет он. – То есть всего через семь месяцев. Рози, но ведь, наверное, нужно больше времени, чтобы подготовиться…
– Протокол королевской свадьбы уже есть, – вмешивается принц. – И выбор дат несколько ограничен – в связи с маминым расписанием и учебой близнецов.
Ах да. Близнецы.
При мысли о принце Юнги и принцессе Дженни у меня вновь всё переворачивается в животе. Как я уже сказал, мы постепенно привыкли к Джину, но с другими людьми, ныне входящими в изысканный круг Рози, никогда не общались. В том числе мы не знакомы с братом и сестрой Сок-Джина. Они мои ровесники, но, хотя принцу Юнги всего семнадцать, он – один из самых завидных холостяков в мире. А что касается принцессы Дженни … Чеён сейчас выглядит шикарно, но она меркнет по сравнению с Дженни, которая украшала обложки «Вог» в восемь лет.
И теперь они станут моими родственниками. Что это значит? Мы будем вместе проводить каникулы? Обмениваться подарками на Рождество?
Что можно подарить принцессе?!
Мне вдруг становится капельку нехорошо. Я пошатываюсь.
– Ты в порядке, детка? – спрашивает отец, и я киваю, отводя мокрые от пота волосы с лица.
– Да, да… просто надо подышать воздухом.
На крыльце еще жарче, чем в доме, но я рад хотя бы ненадолго вырваться из гостиной наполненными удушающим ароматом полевых цветов и березы(папочка с отцом точно перенервничали), ктомуже разбавленных розой моей сестры и тонкой нотой хвои. Адская смесь. Из всех присутствующих только Джин держал себя в руках. Или не волновался. На улице пахнет приближающимся дождем, и я делаю глубокие вдохи, закрыв глаза и слушая звон папиных китайских колокольчиков.
Через некоторое время дверь у меня за спиной открывается. Наверное, это папа – стоит на пороге и нервно помахивает руками, как всегда, когда волнуется. Но, обернувшись, я вижу Рози, и только потом до меня доходит ферамон. Она обижена? Нервничает? С чего бы, все важное уже сказано.
– Обязательно так себя вести? – спрашивает она, слегка нахмурившись.
Я поднимаю бровь:
– По-твоему, я не вправе пугаться того, что моя жизнь вот-вот станет еще более стремной?
Сестра хмурится сильнее, и мне начинает казаться, что я какой-то полный отстой.
– Не надо, – прошу я, прислоняясь к перилам и откидывая волосы с лица. Чеён, как солнце, слепит глаза. – Я рад за тебя, – продолжаю я, но она качает головой и устремляет взгляд на потолок веранды.
– Такое ощущение, что эти слова у тебя вырывают силой, – произносит сестра, и я переступаю с ноги на ногу, скрестив руки на груди.
Ветерок слегка усилился, но волосы по-прежнему липнут к лицу и шее.
– Если бы две недели назад мой парень не попытался воспользоваться нашим родством, чтобы подзаработать, я бы, возможно, радовался капельку больше. Но увы.
– Разве я виновата, что ты не умеешь выбирать парней?
– Майкл был не так уж плох, – возражаю я, хотя полчаса назад, несомненно, полагал, что он просто ужасен.
– Тебе, конечно, трудно понять, что мир не вращается вокруг тебя, – продолжает Рози, – но…
– Неправда! – перебиваю я.
Вот, пожалуйста.
Может быть, у нас чересчур большая разница в возрасте – семь лет. Может быть, мы просто слишком разные. Но стоит нам с Рози оказаться на десять минут рядом, и мы обязательно сцепимся.
– Я всё понимаю, – говорю я, – но ты не думаешь про нас. Да, я не сомневаюсь, что быть принцессой очень здорово, но никто из твоих родных на это не подписывался. Нам не нужна желтая пресса, фотографии и прочее. – Я указываю на машину с телохранителями.
Шумно выдохнув, она засовывает руки в задние карманы. Она вспотела. Приятно видеть, как с нее слетает маска принцессы, хотя бы ненадолго.
– Что ж, жизнь не всегда справедлива, – говорит она, – и мне страшно жаль, что мой роман с прекрасным человеком представляет для вас такое неудобство.
Я фыркаю:
– Ну да. Ты бы, конечно, влюбилась в Джина, даже если бы он сидел за кассой в магазине. Не сомневаюсь.
Брови Розии застывают на линии волос.
– Ты что имеешь в виду?
Прежде чем я успеваю ответить, мое внимание привлекает нечто происходящее в гостиной…
– О господи. Папа, – говорю я, и Рози резко разворачивается, хлестнув меня своей гривой по лицу.
– Нет! – выкрикивает она, и мы, в кои то веки в едином порыве, несемся к двери.
Папа сидит на кушетке рядом с будущим королем Шотландии, одной рукой обнимая его за плечи, а другой держа телефон.
Возможно, он старомоден в том, что касается творчества, но по части мобильников папа всегда в курсе последних новинок. За последний год он стала мастером селфи. А потом какая-то сволочь, скорее всего наша соседка миссис Клер, научила его ставить тэги, и наша жизнь превратилась в адский круговорот собачек, анимешних личиков и единорогов.
Джин, храни его бог, храбро улыбается, пока папа наводит мобильник и хихикает.
– Ой, как здорово получилось, – воркует он, разворачивая телефон экраном к нам.
Я вижу Джинни и папу в гигантских картонных коронах, с золотыми цепями на шее. Изо рта Джина, словно в комиксе, вырывается пузырь с надписью: «Хорошо быть королем».
– Папа… – говорит Рози с таким видом, как будто тот дал Сок-Джину пощечину, а не сделал дурацкую фотку.
Папа отмахивается, продолжая хихикать и тыкать пальцем в экран.
– Будь проще, Чеён. Мы теперь одна семья. Я же не собираюсь выкладывать это в Фейсбук. Это просто для себя.
И для двадцати папиных членов омежьего клуба.
– Очень хороший снимок, – произносит принц, и мы с Рози разом поворачиваемся к нему.
Может быть, он не принц, а святой?
Отец выглядывает из кухни, с бутылкой шампанского в руке.
– Ну что, открываю? Правда, пить я не буду. В последний раз я пил шампанское в девяносто шестом, и всё закончилось тем, что мы с Юэном Макгрегором( альфа был крупным мужчиной) целовались в вестибюле отеля «Мандарин».
Он пожимает плечами:
– Он симпатичный мужик, так что, надо сказать, я не возражал. Но, так или иначе, с тех пор – точка, я больше не пью. Не из-за Юэна, конечно, а из-за всего остального… – отец машет рукой. – Наркотики, аварии, загубленная жизнь…
Открывая бутылку, он указывает ею на Джина:
– Кстати, расскажу тебе отличную историю. Прежде чем завязать навсегда, я устроил последний загул. Это было как раз в Шотландии, с участием одной из ваших тамошних косматых коров. Я не в курсе, знаешь ли ты их поименно, но ту корову звали Элиза. Или нет, Элспет.
Отец бредет обратно на кухню, продолжая вещать о Шотландии, коровах и каком-то угнанном поезде, а я смотрю на Джина, который сидит на кушетке, сцепив руки между коленей. Моя сестра садится рядом и гладит его по плечу.
– Добро пожаловать, – негромко говорю я.
НЕВЕСТА НАДЕЛА КЛЕТЧАТОЕ
Или наденет? Может быть, хотя бы пояс? МЫ НАДЕЕМСЯ. Итак, шотландский принц Сок-Джин объявил о своей помолвке с куклой Барби – прошу прощения, с Чеён Пак (а-а, что за имя! так зовут главную героиню какого-нибудь сериала, действие которого происходит в недрах южной Кореи! Но подождите, теперь нам наверняка придется называть ее Чеён, потому это звучит ПО-КОРОЛЕВСКИ). Так или иначе, Чеён-а-не-Чаен уже давным-давно встречается с этим бакланом, я имею в виду принца Сок-Джиа, поэтому никто особенно не удивился, хотя, конечно, в Шотландии уже много лет не было свадеб в королевском семействе… а если взять это конкретное семейство, скорее всего, будет НЕЧТО.
Свадьба состоится в декабре в Эдинбурге – бла-бла, всякие свадебные мелочи, пусть об этом пишут другие блогеры – а мы перейдем к САМЫМ ГЛАВНЫМ ВОПРОСАМ:
1. Юн придет с девушкой? И если да, можно это буду я?
2. Состоится ли мальчишник? И если да, то скольких по итогам арестуют, вышлют из страны, убьют?
3. У Чеён вообще есть родственники, способные приехать на свадьбу, или она бот? (Мое мнение вы знаете.)
4. Нет, я серьезно. Почему мы буквально ничего не знаем о ее семье? Все постоянно треплются о членах королевской фамилии, их сестрах, братьях и лондонских кузенах, но почему нам не рассказывают о родных Чеён-а-не-Чаен? А?…