День второй
Пустота. Белое пространство. И шесть дверей, ведущих в никуда.
Тишина. Колотящееся сердце. И ожидание нового испытания.
Чарли попытался обнять Арию, но она мотнула головой. Он разозлился. Она видела, как исказилось его лицо, напряглись мышцы. Мышка почти сбежала из лабиринта. Бабочка выпуталась из паутины.
Сэм ходил вокруг дверей, разглядывая их сквозь очки. Остальные тихо ждали, волнуясь в ожидании второго испытания. Детские развлечения закончились, и все это понимали. Сегодня начнется жесткая игра на выживание.
— Предлагаю всем зайти в одну дверь. Будет безопаснее держаться вместе, — изрек Сэм, складывая руки на груди.
— Угу. Я, пожалуй, иду один, — ответил Билл.
— Надежда вчера пошла одна, — тихо сказала Ария. Одетт и Вивьен обернулись к ней, но ничего не сказали.
— К черту ее. Ее уже нет. А мы еще есть. — Билл коснулся ручки, оглянулся на Сэма. — Прости, чувак, я ухожу.
За дверью оказалась тьма. Билл замешкался лишь на секунду, а потом сделал шаг и растаял в темноте. Хлопок, и дверь закрылась. Исчезла.
Сэм тяжело вздохнул и встретился взглядом с Арией. Она боялась, что Чарли будет противиться их союзу, но тот кивнул первым:
— Да. Лучше держаться вместе, профессор. Дамы?
— Я... — Вивьен задумалась. — Простите, ребят. Здесь не просто так шесть дверей. Думаю, лучше играть по правилам.
— Солидарна с Вивьен, — улыбнулась Одетт, закуривая, — но верю, что мы еще встретимся.
Вивьен и Одетт скрылись, поглощенные тьмой. Сэм выругался.
— Надо держаться вместе. Да?
— Да, профессор, да! — раздраженно бросил Чарли, обходя три оставшихся прохода в испытание. — Как думаете, разница есть?
С виду двери казались одинаковыми: темно-коричневые, высокие с закругленным верхом. Резные узоры украшали каждую из них и казались копией друг друга: завитушки, абстрактные цветы и зигзаги. Ария подошла к ближайшей, медленно открыла и обернулась на ребят. Сэм пожал плечами и подошел, взял ее за руку. Чарли что-то буркнул, но взял Арию за другую руку, понимая, что это лучший шанс не потерять друг друга в темноте.
— Ну, увидимся в следующей жизни, да? (1) — спросила Ария.
— Да, Десмонд, — ответил Чарли.
На счет три они шагнули во тьму, крепко держа друг друга. Ария ожидала, что будет падать, лететь, блуждать в темноте, но вместо этого сразу оказалась в комнате с темно-синим светом. Ошарашенная, она выпустила ладони друзей и коснулась зеркала, из которого на нее глядела испуганная темноволосая девчонка с большими глазами и пухлыми щеками.
Зеркала. Вокруг были зеркала.
— Вот это поворот... — проворчал Чарли, касаясь руками отражений, заключающих игроков в калейдоскоп.
Ария крутила головой, видя размноженную себя. На потолке мерцали синие лампочки, словно звезды, а каждое зеркало было обрамлено тонкой белой рамкой, из-за чего можно было заметить, как и они отражались. Комната казалась бездонной, мозг отказывался соединять кусочки в цельную картинку, так как отражения соединялись, создавая иллюзию бесконечного пространства.
Вытянув руку, Ария сделала пару шагов и уперлась в себя. Она коснулась зеркала, прижалась носом, вглядываясь в сотни, тысячи себя, что смотрели в ответ. Сердце колотилось от страха, ладошки вспотели, а свет начал мигать, перемещая в фильм ужасов. Ария провела пальцами и нашла стык. Другое зеркало крепилось под углом в сорок пять градусов и встречалось с еще одним. Ария крутилась, ощущая, что попала в ловушку, из которой не выбраться. Отражения вертелись вслед за ней, а в глазах разгоралась паника, едва сотня Арий повторяла каждое движение.
— Ребят! Я нашел проход. — Голос Сэма успокоил, напомнил, что она не одна. А из-за поворота появился Чарли.
— Порядок? Идем. Профессор нашел вход в лабиринт.
Ария кивнула и позволила вести себя. Они нашли Сэма, который держался за раму и, заметив их, вытянул руку, показывая, что там путь свободен. Он выглядел слегка напуганным, но выдавил улыбку, встретившись взглядом с Арией. Чарли, заметив, что они играют в гляделки, выпустил ее ладонь, оттолкнул Сэма и первый зашел в лабиринт.
— Лучше догнать его, а то потеряем, — устало сказала Ария.
Они шли, вытянув руки. Постоянно врезались в зеркала, встречались с отражениями, а свет продолжал мигать, навевая жуть и затягивая петли страха на шеях. Их копии следовали за ними, нашептывали что-то, но Ария ощущала горячую ладонь Сэма, и это успокаивало. Чарли шел впереди, не оборачиваясь. И Ария могла поклясться, что его спина выглядела крайне угрюмо и задумчиво. (2)
Иногда они попадали в тупик, щупали зеркала, но находили лишь отражения. И когда грудь сдавливало, а страх норовил затуманить мозг, проход все же находился.
— Сэм, как думаешь, что дальше? Все не может закончиться лабиринтом, правда? — спросила Ария, покрепче сжимая его ладонь.
Чарли шумно выдохнул, прибавил шаг и скрылся за поворотом.
— Вот же ревнивый кретин, — пробормотала Ария и потянула Сэма за собой, надеясь, что Чарли не ушел далеко. Но едва она свернула, парня уже не было видно. — Чарли?
Они замерли, вслушиваясь, надеясь, что он откликнется или что они хотя бы услышат его шаги. Но было тихо. Слишком тихо.
— Чарли?! — крикнула Ария. Тревога поселилась в сердце, а злость заполнила душу. — Черт тебя подери! Либо ты возвращаешься, либо я убью тебя, едва найду! Это не смешно!
Ария крутилась, вытянув руку, натыкалась на зеркала, а ее отражения словно бы начали хихикать над ней.
— Эй, Ари... — Сэм нерешительно коснулся ее плеча. — Кажется, лабиринт движется. Мы пришли оттуда, но смотри, — он уперся ладонью в зеркало, — здесь прохода уже нет. Значит...
— Чарли мог уйти, куда угодно... а мы ушли совсем в другое место... Черт!
— Надо держаться вместе, да? Главное — не отпускай.
Они шли дальше. Сэм вел ее за собой, ища выход. Они петляли, возвращались, искали новые повороты, но конца не было видно. Ария сжимала ладонь Сэма так крепко, что, вероятно, ему было больно, но она слишком боялась остаться одна. Отражения следовали за ними, словно калейдоскоп, путая, сбивая с толку. Ей начинало казаться, что она сходит с ума, ведь зеркальные Арии жили своей жизнью. Они подмигивали. Улыбались. Уходили в другую сторону. Она пыталась убедить себя, что у нее просто разыгралось воображение.
Сэм остановился, а Ария врезалась в его спину и ойкнула.
— Прости.
— Тут явно что-то не так... — пробормотал Сэм, поворачиваясь. — Не думаю, что наше задание — блуждать по лабиринту. Это скучно.
— Если честно... Мне кажется, что это не просто отражения, — сказала Ария. — В моей подсказке было сказано, что нужно подготовиться к путешествию в прошлое, к своим страхам. Что, если... Что, если...
— Отражения — наше прошлое и пороки. Возможно...
Сэм коснулся одного из зеркал, вгляделся в отражение, но зазеркальный профессор повторял каждое его движение. Настоящий Сэм уже было выдохнул, хотел что-то сказать, но не успел. Отражение вытянуло руки, протащило их сквозь зеркало и схватило Сэма за плечи. Посыпались осколки. А окровавленные руки тянули Сэма в зазеркалье. Ария закричала.
— Сэм! — Она схватила его и потащила на себя. — Пожалуйста! Сэм!
Профессор пытался вырваться из хватки, очки слетели и лишь чудом не разбились. Ария ногтями впилась в его руку, но сил было недостаточно. Сэм скользил по полу, лоб покрылся потом от напряжения, но отражение побеждало.
— Я найду тебя, ладно? — крикнул он, а Ария яростно замотала головой, плача.
— Я не смогу одна!
— Это наше испытание. Но я найду тебя! Обещаю!
Потная ладошка выскользнула из рук Арии, отражение хищно улыбнулось и утянуло Сэма к себе. Ария часто дышала, смотря в разбитое зеркало, вглядываясь в осколки, из которых на нее глядела лишь она: напуганная, с красными от слез глазами и носом.
— Словно не знала, что так будет... — пробормотало она, стирая слезы. Она глубоко дышала, успокаиваясь, готовясь к путешествию в прошлое. В путешествие к своим страхам.
Ария собрала волосы в хвост и заметила очки Сэма. Она присела и бережно взяла их, слабо улыбнулась и пообещала себе, что вернет хозяину во что бы то ни стало. Но для этого нужно пройти лабиринт. Под ногами захрустели осколки, едва она двинулась дальше.
Поворот. Калейдоскоп Арий, встречающий ее. Вытянуть руки. Ощупать все, что вокруг. Не утонуть в иллюзии. Снова поворот.
Свет погас. На секунду она увязла в темноте и тишине. Осталось лишь ее дыхание. А потом зажегся красный свет. Потолок осветился, словно звездами, лампочки отражались в зеркалах, в полу, но в них больше не отражалась Ария.
— Твою налево... — Ария закрыла глаза, стараясь успокоиться. — Чудненько.
Она услышала шаги. Ощутила руку на плече. Она знала, что это не Сэм. И даже не Чарли. Сердце билось так быстро, что стало трудно дышать, но нужно было открыть глаза, чтобы взглянуть на свои страхи.
Ария повернулась и увидела отца, высунувшего руку из зеркала. Осколки валялись в ногах, по его пальцам текла кровь, а в глазах зияла пустота.
— Ты же знаешь, зачем я это делаю, правда? — спросил отец, и голос шел не из зеркала, а из самой Арии, из ее души. Он касался тела, каждого органа, замораживая и утаскивая в пучину ужаса. — Я ученый. Это моя работа.
— Люди умерли, — прошептала Ария. — А я не...
— Тебе было пятнадцать, когда наш эксперимент вышел за пределы лаборатории и разошелся по миру.
— Но я могла...
— Отговорить меня? Заставить уволиться? — Отец хищно улыбнулся, его глаза налились кровью. — Но не сделала этого.
Ария стряхнула руку отца.
— Не я виновата, что вы налажали в своей лаборатории и убили большую часть человечества.
Отец склонил голову, вернул руку в зазеркалье. Осколки впивались в кожу, окропляли зеркало кровью, что едва виднелась в красном свете. А потом исчез. Ария выдохнула, уверенная, что победила первый страх, а вернее — вину за все, что произошло. Но поняла, что ошиблась, едва развернулась, чтобы пойти дальше.
Белый халат развевался, короткие волосы ерошил ветер, а окровавленная рука держала маленький флакончик. Сыворотку.
Отец оставался за зеркалом, не пытаясь выбраться к ней. Он улыбался, гневно сверкая глазами, прожигая до самой души.
— Я не виновата.
Он протянул сыворотку. Ария коснулась зеркала, часто дыша.
Что она упускает? Что она упускает?!
Она прижалась носом к зеркалу, вжалась ладошками. В голове щекотало. Живот свело, ведь она подошла к краю обрыва, вот-вот что-то нащупает...
— Ария?!
— Сэм? — прошептала она, а потом закричала: — Сэм?!
Ария забыла про отца, сыворотку и побежала. Она врезалась в зеркало с такой силой, что из глаз посыпались искры. Боль пронзила, словно копье. Она упала на колени, едва дыша, но вновь услышала Сэма и уперто поднялась. Глаза наливались слезами, но она на ощупь пошла на голос.
Казалось, она в тупике, Арии окружали ее. Паника подступила к горлу, почти превращаясь в крик. А отражения пришли в движение.
— Ты — не особенная, — заговорила одна из Арий. Она с ненавистью смотрела на испуганную девушку, подходя все ближе. — Ты — неудачница. Столько прослушиваний? И что? И куда это тебя привело? Ты — ничтожество.
Голос оплетал горло, сжимаясь петлей. Ария помотала головой, повернулась и встретилась вновь с собой. Отражение приложило ладошку к зеркалу так резко, что Ария вздрогнула. Пошли трещины, потекла кровь, словно реки ее страхов.
— Ты — недостойна успеха. Недостойна победы. Ты — никто. Почему вообще возомнила, что ты — главная героиня фильма про эту жизнь?
— Я не... — забормотала она, отворачиваясь. Слезы душили, а голоса проникали в душу, обдавали уши холодом, сковывали движения. Ария крутилась, пытаясь найти проход, но не могла. Казалось, она попала в ловушку. — Прошу...
— Ты так легко поверила деду! Глупая! — Очередная Ария кричала, царапая зеркало. И ее голос резал уши. — Но ты — пустышка! Даже не умеешь любить! Тебя никогда не любили... ты бросилась в объятия первого, кто проявил хоть какое-то внимание к тебе, серой массе. Знаешь, почему он выбрал тебя? — Отражение изогнуло губы в усмешке, а зрачки загорелись красным. — Потому что ты — легкая мишень.
Ария крутилась, пытаясь найти выход, пытаясь сбежать от самой себя. А каждое слово врезалось в мозг, они жалили, как осы, оставляли порезы, что невозможно зашить.
Они ведь правы: она не сумела добиться мечты. Так верила дедушке, что она — особенная, талантливая, так верила, что мир ее ждет... ее песен... ее пения... что совсем забыла, что он — семья. Что это его обязанность — поддерживать внучку.
Каждая из Арий говорит правду. Она не умеет любить. Никогда не влюблялась... и никому никогда не нравилась. И потому так легко поддалась чарам Чарли, надеясь, что со временем сможет полюбить его, но привязала себя к нему, веря, что он дорожит ею, что она нужна ему...
— Нужна Чарли? Солнце, он понял, как просто попасть в твои трусы. Как просто тобой манипулировать!
Зеркало пошло рябью, показало круговорот воспоминаний, который едва не засосал Арию в себя.
Их первая ночь. Признание в любви. Она не поверила. Но он так красиво говорил... так красиво врал, лишь бы она не ушла.
Одно из выступлений в баре, которое закончилось увольнением и скандалом:
— Ты больше не можешь тут петь. Или где-либо еще! — бросил Чарли, толкая ее в свой кабинет.
— Это еще почему? — взорвалась Ария, потирая ушибленный локоть. Слезы обиды уже горели в глазах.
— Потому что мужчины на тебя смотрят. А ты — моя, поняла?
Он подошел к ней так близко, что она оказалась прижата к стене, бежать было некуда.
— Моя, слышишь? И никому нельзя на тебя так смотреть.
— Мне нужны деньги...
— Я обеспечу нас обоих.
— Я хочу петь...
— Любовь моя, пение — не твое. Зачем тебе эта грязь? Будешь петь мне по вечерам, идет? Я буду твоим главным слушателем...
Еще одно воспоминание, и мурашки облепили, как капли дождя.
Она держит в руках урну с прахом дедушки. Боль съедает изнутри, ведь она лишилась единственного человека, который еще дорожил ею, всегда приходил на помощь, поддерживал, что бы она ни делала...
Она открывает крышку и высыпает прах в Сиамский залив. Слез уже нет, но все еще есть пустота. И чувство одиночества, которое прочно поселилось в сердце, распаковав чемодан и поставив кактус на прикроватную тумбочку, намекая, что уходить не собирается.
Спустя месяц она познакомилась с Чарли. Тем самым, что смог избавить одиночество.
— Я не любила его... — прошептала Ария. — Я просто... Хотела быть... хотела...
Она хотела доказать себе, что достойна быть любимой. Умеет любить. Что она — такая же, как все. Не сломанная игрушка, не неправильная кукла.
И она позволила Чарли сбить ее с пути. Позволила закопать ее мечты и стремления, лишить последней радости — работы в баре.
Одна из Арий разбила зеркало. Осколки царапали щеки плачущей настоящей Арии, рассекли бровь. Кровь заливала глаз, а боль отрезвляла, помогая вернуться в реальность. Не успела она сделать и шага, как шею сжала рука, прошедшая сквозь разбитое стекло. Хватка была железной. Ария пыталась сделать вдох, но лишь хрипела. Глаза горели, готовые выскочить из глазниц, грудь жгло, а рука сжимала горло сильнее.
Очередное воспоминание затянуло узел на шее: дедушка, который сидел на капельнице. Лысый. Такой худой, что можно пересчитать все ребра. Но он продолжал ей улыбаться.
— Дружок, такова жизнь, — говорил он. — Старые умирают. Но ты справишься без меня. Ты такая особенная! Ты обязательно добьешься всех своих мечт, а даже если нет... помнишь, что ты всегда говорила?
— Что главное петь для души, — сказала Ария и стерла слезу. — Главное, не потерять себя. Не стать актрисой, что исполняет роль ради славы и бабла.
— Верно, дружок. Никогда не забывай об этом, ладно?
Ария забыла. Ей было так больно, что она свернула с дороги. Оказалась в темном лесу, непроглядной чаще, в которую ее завел Чарли.
Наверное, он любил ее как умел. Но больше всего он мечтал владеть ею. И она позволила ему сломать ее.
Ария упала на осколки и закашлялась. Горло горело, словно там устроили пожар, каждый вздох разносил боль по телу, но она могла дышать. Слезы застилали глаза, а она продолжала кашлять, царапая шею, словно так могла избавиться от боли.
— Я ошиблась! — вскрикнула она. — Была глупой! Я просто... так хотела, чтобы меня любили, и забыла, что сама должна любить себя...
Ария уперлась в пол и охнула от боли, ведь осколки порезали ладони. Но потом она заметила, что впереди не было отражения. Она вытянула дрожащую руку и убедилась, что там был едва заметный лаз. Сражаясь с болью, она поползла.
Она так надеялась, что все закончится, она найдет выход, но оказалась в очередном тупике. Слезы текли по щекам, рыдания мешали дышать, а она крутила головой, сидя на холодном полу, понимая, что это место станет ее могилой. Страхи победили. Нет, даже не страхи — ненависть к самой себе.
В отражении этих зеркал — лишь ее мысли. Все то, что она сама себе говорила по ночам, ненавидя себя и свою жизнь все сильнее.
Винила себя
Называла неудачницей
Сломанной куклой
Никудышным человеком
И бездарной певицей
Они ведь правы. Ее отражения — это то, что внутри нее. Она настоящая. И правда в том, что она трусиха, ненавидящая саму себя.
Может, будет лучше, если она останется здесь...
— Ари! — Кто-то настойчиво тряс ее за плечи. Она всхлипнула. — Боги, Ари! Надо идти!
Она узнала голос. Ее нашел Сэм. Зачем она ему? Такая никудышная? Сломанная? Она ему не нужна. Она никому не нужна.
— Ари! Послушай! — Сэм сел, схватил за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Она едва различала его взволнованное лицо, ведь глаза застилали слезы и кровь. — Ты — прекрасна, слышишь? Отражения...
— Они правы, Сэм, — прошептала Ария, хватая его за запястья. Она хотела оттолкнуть его, но не сумела, только зашипела от боли. Сэм перехватил ее руки, ласково сжал пальцы. — Я столько дел наворотила... Сдалась. Потеряла дорогу...
— Так вернись и начни сначала. Кто тебе мешает?
— Я. Я себе мешаю.
— Ари...
— Ты не понимаешь! — Ария все же оттолкнула Сэма, хотела встать, но не сумела. — Я устала ошибаться. Устала чувствовать боль. Это вонючее одиночество. У меня... ничего не получается.
— Ари, послушай... — Сэм тяжело вздохнул, зажмурился, подбирая слова. — Жизнь — это череда проигрышей и побед. Это ошибки, которые мы совершаем. Если не ошибаемся — значит, не живем.
— Я никогда не выигрывала. Я... ходячее недоразумение.
— Так выиграй сейчас! И я буду рядом! Я тебе помогу! Ты не должна быть одна! Теперь у тебя есть я.
Сэм схватил ее за руки, она охнула, ощущая боль. Сэм подул на раны, протер рассеченную бровь, стирая кровь.
— Знаешь, что самое главное? Не победа, а участие. — Сэм оторвал кусок от рубашки, начал бинтовать ее ладони.
— Ерунда. Я должна добиться своей цели, понимаешь?
— Выиграть игру, а? — Сэм принялся обматывать ее вторую ладонь, Ария морщилась от боли.
— Нет... Это уже потом... Я всегда хотела петь.
— Петь?
— Быть певицей. Писать песни. Но... всегда проигрывала. На конкурсы не брали, в социальных сетях всем было на меня плевать. Что бы я ни делала... сколько бы ни вкладывала в продвижение... Я — недоразумение. Говорю же. А больше я ничего не хочу.
— Совсем ничего? — Сэм поцеловал ее забинтованную руку, улыбнулся. Протер бровь, а Ария заохала от боли. — А как же закаты? Вкусная еда? Теплый ветер? Люди, что тебя окружают? Смех? Объятия? Этого ты не хочешь? Встретить очередной рассвет?
Ария замерла. Вспомнила тот рассвет, что они встретили за пару дней до игры. Тепло, касания и поцелуи... И поняла, как хочет этого. С Сэмом. Вновь ощутить его, быть с ним, любить его и знать, что она тоже ему нужна. Как отражения посмели лишить ее этих воспоминаний?!
— Почему Паттайя? Ты могла выбрать любую страну Азии для переезда.
Сэм смотрел на нее с такой добротой, с такой нежностью, что она покрылась мурашками. Чарли никогда так на нее не смотрел. Никто на нее так не смотрел.
— Давно... еще до всей этой ерунды дедушка свозил меня в Паттайю. Это был лучший месяц моей жизни... мы с ним влюбились в эту страну.
— Понимаю. В эту страну трудно не влюбиться.
— Знаешь... — Ария опустила глаза. — Когда его не стало, я... сдалась. Я так устала. Я так хотела вновь почувствовать себя любимой... нужной...
— Ари, я... — Сэм прижал ее к себе, осторожно коснулся спины, словно боялся, что переступил черту, но она хлюпнула носом и обняла его в ответ. Он помнит ее просьбу, да? Скорее всего думает, что она сожалеет о том рассвете. Вдруг, она разбила ему сердце? Или ему просто жалко ее? И он боится обидеть ее и играет роль? — Давай вместе пройдем эту игру, мы...
Ария оттолкнула Сэма. Злость захлестнула с головой, разрастаясь, словно зараза, словно тот самый вирус, что погубил привычный мир. Никто не может ее любить.
— Почему?!
— Ари...
— Почему?! Я — никто. Чертово ничтожество. Ненавижу себя. Так. Почему? Почему, Сэм?!
Он улыбнулся, словно понимал причину ее злости, словно понимал ее.
— Потому что ты мне нравишься.
— Не могу я тебе нравиться! Ты не знаешь меня!
— Знаю. Я видел тебя настоящую, и ты прекрасна.
Ария помотала головой, не веря.
— Да, Ари. Я видел тебя, когда ты не прячешься за маской, веря, что никому не нужна, что никто не может тебя любить. — Сэм смотрел на нее с мольбой, словно боялся, что она ему не поверит, отвергнет, вновь сиганет в болото, в которое сама же себя загнала. Он хотел подать ей руку помощи. — Я видел тебя, когда ты поешь. Ты пела каждое утро, пока готовила завтрак, знаешь? И твой голос такой... словно магия. Я... не знаю, как описать это чувство... но просто... просто...
Сэм задержал дыхание, пытаясь подобрать слова, но тут он был прав: это Ария складывала мир в метафоры.
— Ты такая свободная, когда поешь. Легкая, искренняя. А твой смех... ну, помнишь, когда мы смотрели «теорию большого взрыва»? Он такой теплый, хочется смеяться вместе с тобой. А как блестят твои глаза, когда ты рассказываешь о том, как выступала в баре? И я не могу забыть тот рассвет. Знаю, ты просила, но я... не могу.
Ария смотрела в глаза Сэма, понимая, что надо что-то ответить, но не могла. Сердце быстро стучало, разгоняя адреналин по венам. Признание оказалось таким неожиданным, словно ее облили холодной водой во время тайского нового года на пустынной улице.
— Я не жду твоего ответа, — мягко сказал Сэм. — Прошу только позволить помочь тебе пройти игру.
И она сжала его протянутую руку, позволяя себе стать слабой. Позволяя Сэму помочь ей. И это сделало ее сильной.
Они вышли из зеркального лабиринта и оказались в аду из ленточек. Когда они заметили черную штору, то обрадовались, уверенные, что справились, но едва ступили за нее, поняли, что худшее только поджидало.
Яркие. Пестрые. От потолка до самого пола. Тонкие, но висящие так часто, что походили на море. Чертовы ленты.
Сэм окунул руку и резко выдохнул, едва ладонь скрылась в пестром море. Ария последовала его примеру, сделала шаг и оказалась в ловушке, а разноцветные ленты окружили, мешая видеть Сэма и путь.
— Очередной лабиринт, — выдохнул профессор, шагая за ней. — Держимся за руки. Ни в коем случае не отпускай руку! Иначе потеряемся.
— Знаю. И... Сэм? — Они встретились взглядами. — Спасибо. Я тоже не могу забыть тот рассвет.
Он кивнул ей в ответ, слабо улыбаясь.
Ария крепко держала потную ладошку Сэма, ощущая его волнение и страх. Ей и самой было не по себе. Казалось, за лентами скрывались монстры, готовые утащить в ад, в глазах рябило, а яркий свет едва пробивался к ним откуда-то сверху. Ария даже подумала, что скучает по отражениям.
Почти сразу они поняли, что это еще один лабиринт. Сэм шел впереди, раздвигая свободной рукой ленты, которые пытались остановить их, завязывались на руках и ногах, но отпускали. Пока. Часто они натыкались на деревянную стену. Сэм вел Арию за собой вдоль нее, находил все новые повороты.
— Что-то должно ждать нас и тут, — прошептала Ария.
— Не отпускай руку.
— Надо объединиться. Будем командой — сможем вместе проходить испытания.
— Но и умрем тогда вместе.
— Но и получим преимущество.
Ария остановилась, крепко сжала руку Сэма, не позволяя ему уйти вперед. Он повернулся, оказался так близко, что она вздрогнула от неожиданности.
— Участники не просто так объединяются в союзы. Сэм?
Он устало выдохнул, кивнул, выругался, но Ария помотала головой, всем своим видом показывая, что готова к риску.
— Человеку нужен человек. Ведь так?
— Так, Ари... Черт, плохая затея.
Сэм оторвал кусок от одной из лент, обвязал их сцепленные руки, затянул, держа один конец в зубах. Алая лента пришла в движение, сжала запястья так крепко, что Ария поморщилась от боли — раны от осколков ныли.
— Я, Сэм Форд, вступаю в союз с Арией Монтгомери. Ее смерть — моя смерть. Ее победа — моя победа.
— Я, Ария Монтгомери, вступаю в союз с Сэмом Фордом. Его смерть — моя смерть. Его победа — моя победа.
— И вместе мы пройдем все испытания, — в унисон закончили они, а лента прошла сквозь кожу, соединилась с клетками организма, скрепляя союз. Вокруг запястья появилась тонкая алая нить. Ария коснулась ее, улыбнулась, ощущая, как натянулась невидимая нить, ведущая к Сэму: теперь она сможет его найти. А он — ее.
— Если что... я постараюсь успеть ее разорвать, — сказал Сэм.
— Я тоже. Но мы выиграем. Вот увидишь. Нам еще рассветы встречать.
Они пошли дальше. Сэм искал путь, раздвигая ленты, часто дыша, ведь, как и Ария, ощутил перемену. Воздух стал плотным. Тягучим. Словно смола. Он касался тела. Оседал в волосах. И в душе. И обращался страхом.
— Снова тупик... — пробурчал Сэм, врезаясь в стену. Он повернул, но уперся в преграду. Ария прощупала пространство с другой стороны, но и там прохода не было. — Тупик.
Ария пропустила Сэма вперед, и они двинулись назад, пытаясь найти проход, что не заметили до этого.
Ленточки вдруг зашелестели, словно листья на осеннем ветру. Свет замигал и стал синим.
Они замерли, ожидая худшего. Но вместе с тем пришло облегчение: быстрее пройдут испытание, быстрее это все закончится. А они уже поняли, что из лабиринта не выйдешь, пока не дашь ему то, что он желает — страх, вину и боль.
Ленточки начали оплетать их, стягивать, впивались в кожу, словно пиявки. Сэм пытался прорваться, но все сильнее увязал. Он хотел порвать их, отцепить от себя, но так лишь сильнее затягивал.
Ария выпустила ладонь Сэма, а ленты впились в ее запястья, растягивая в разные стороны. Еще две оплели лодыжки. Она упала, чертыхаясь, глотая слезы, едва не воя от боли.
Шепот пронзил сердце. Каждое слово — ее ненависть к себе, нелюбовь, которой она подпитывала себя после смерти дедушки.
В зеркальном лабиринте Арию спас Сэм. Теперь — ее экзамен. Лишь ее мысли выпутают ее из этого дерьма.
Неудачница. Недостойна победы.
Она поняла, что это не так. Она забыла о самом важном — вкладывать душу в то, что любила.
Ленточка, оплетающая лодыжку, порвалась, выпуская.
Вина за начало пандемии.
Она позволила себе сбросить этот якорь с плеч. Она — всего лишь девчонка. Не она работала в лабораториях. Не она напортачила. Она не могла запретить отцу работать. А если бы и смогла — вирус выпустили бы другие.
Ее руки освободились от лент. Она растерла запястья, молясь, чтобы шепот прекратился. Но пытка продолжалась.
Не умеет любить...
Лента с треском порвалась, а Ария замерла пораженная: она умеет любить. Иначе почему она так скучает по дедушке? Просто она не умеет любить вполсилы... И Сэм...
Ария заметила Сэма, которого душила лента. Она хотела ринуться к нему, но не успела. Горло сжало, грудь сдавило, а пестрые ленты стиснули, словно кокон, не давая пошевелиться.
Чарли. Она увидела его лицо так ясно, вспоминая, как постоянно прощала, возвращалась, позволяла манипулировать ею...
Лента сжимала горло все сильнее. Ария хрипела, отчаянно пыталась сделать вздох, но не могла. А шепот не покидал, звучал из нее самой...
Сэм упал на колени, одна из лент затянулась на его горле с такой силой, что глаза покраснели, норовя вылезли из глазниц...
Ария закричала, отрывая пестрый ад от себя. Ленты порвались, освобождая, позволяя подползти к Сэму и схватить его за руку. Он пытался стянуть с себя ошейник, в который превратилась лента, но лишь терял силы.
— Сэм? Сэм, пожалуйста... — Ария прислушалась, пытаясь понять, что тянуло друга на дно. За что он ненавидит себя?
Лента ослабила хватку, и Сэм сделал вздох, но две другие вцепились в руки.
— Это я виноват... — захрипел Сэм. — Брат умер... я принес домой вирус...
Ария вспомнила, что отец Сэма работал в лаборатории, где разрабатывали сыворотку. Как ее отец... А Сэм был рядом. Он заразился? Пришел домой и заразил брата и мать? В этом дело?
— Я так хотел быть похожим на отца... — Слезы покатились по щекам Сэма. Он царапал горло, пытаясь сорвать ленту. — Он верил, что будет прорыв...
— Эй, Сэм, — ласково сказала Ария, нежно проводя по его щекам. — Они бы все равно погибли. Мы все переболели, помнишь? Просто это случилось бы позже...
— Я был в лаборатории с отцом! — хрипло вскрикнул Сэм и закашлялся. Лента, чувствуя его вину, сжала горло так туго, что он не смог вздохнуть.
Ария запаниковала. Скоро Сэм погибнет. Умный участник разорвал бы нить на запястье, чтобы не уйти вслед за союзником... Но кто сказал, что Ария умная?
— Сэм, — зашептала она ему на ухо, пытаясь ухватить ленту, что впивалась в его горло. — Мой отец тоже работал в лаборатории. В той самой, из которой вырвался вирус. С его команды все началось... Во всяком случае, в России. Это не наша с тобой вина, слышишь? Мы не могли влиять на разработку сыворотки. Не будь там наших родителей, вирус бы вырвался из-за других людей!
Ария ощутила, как лента начала отступать. Совсем немного.
— Я... принес... домой... — хрипел Сэм, цепляясь за запястья Арии.
— Ты не знал. Так вышло. Страшное стечение обстоятельств, в которых нет твоей вины. Они не смогли бы пережить вирус, и ты это знаешь. Ничто бы это не изменило.
Лента скользнула вниз, освобождая Сэма, а он упал на Арию. Она покачнулась, но сумела удержать его. Так они и сидели, окруженные лентами. Она гладила Сэма, который кашлял, хрипел и заливал ее топик слезами.
— Прости... прости... — заговорил он несколько минут спустя, стыдливо потирая глаза.
— Все хорошо. Я тебя понимаю.
— Я вечно мешался под ногами отца... так хотел пойти по его стопам... И в тот день он взял меня на работу, — заговорил Сэм, хрипя. Он растирал горло, но дышал уже ровно. — В тот день было испытание сыворотки на людях. Из пятерых лишь один не заболел в итоге и смог управлять снами... Но мы тогда этого еще не знали. Я жал им руки, даже не подозревая, что они уже больны.
— Как и все остальные, ведь так? — мягко спросила Ария, и Сэм кивнул. — Все знают, как вирус вышел из лаборатории. Его вынесли сами ученые, не зная, что они уже больны, ведь заразились от испытуемых. А когда спустя пять дней появились первые симптомы — было поздно. Вы все заразили уже слишком много людей.
Сэм тяжело вздохнул, облизал губы и тряхнул плечами. Он выглядел таким грустным, словно вся тяжесть мира упала на его плечи, придавливая к холодной земле.
— Твой отец... тоже?
— Ага. В России было несколько лабораторий, он работал в Питере. Он еще вечно ругался на тупых американцев, которые лезут в их работу...
Сэм сумел улыбнуться, но потом нахмурился от боли и коснулся горла. Ария хотела помочь ему, но не знала как.
— Что они натворили, а?
— Они хотели научить нас управлять снами. Кто же знал... Они верили, что через сны мы сможем общаться с мертвыми.
— А в итоге все умерли.
— Они хотели... как лучше.
— Ари... спасибо.
Она подняла перебинтованную руку и указала на нить.
— Мы одна команда. Я тебя не брошу.
Ленты вновь зашуршали, закружили и упали. Ария и Сэм выпутались из них и оглянулись. Чудилось, они оказались посреди пестрого моря. А вдалеке заметили дверь.
1. «Увидимся в следующей жизни, братец!» — крылатая фраза Десмонда Хьюма из сериала «Лост».
2. Если вы не вспомнили серию «Сверхъестественного», где Дин читал в прачечной про читающего Дина в прачечной, куда пришли Дин и Сэм, то... мне не о чем с вами говорить! «У него и правда талант!».