Голоса в тишине
Гудки. Долгие. Тягучие.
Ощущение, будто между ними скапливается всё: страх, неловкость, стыд.
Я звоню человеку, который уже однажды меня предал. Девушке, что с легкостью вписалась в ложь, опутавшую мою жизнь.
Чувствую ли я угрозу?
Да. Безусловно.
Но выбора нет.
Погруженная в свои мысли, я даже не сразу замечаю, как в трубке раздается голос:
— Тесса? Ты что-то хотела? — голос Джейн сухой, удивленный. В нем будто сквозит подозрение: зачем ты лезешь туда, куда не звали?
— Джейн... прости... Наверное, поздно... Просто... мне не к кому больше обратиться, — голос срывается, дрожит. Слова путаются, язык словно чужой. Алкоголь делает их невнятными, но мне плевать. Главное — она ответила.
— Что случилось? Где ты? — её голос меняется. Тревога. Недоумение. Возможно, даже искреннее беспокойство?
— Я... я не знаю... Я просто не знаю, куда мне идти... — слёзы вновь подступают. Я ненавижу себя за это — за слабость, за доверие к чужим. И особенно за то, что делюсь всем этим с девушкой, которой не доверяю вовсе.
— Где твой брат? С тобой что-то случилось? — в голосе Джейн теперь уже явное напряжение.
Я закрываю глаза. Вдох. И всё-таки решаюсь:
— Они... они торгуют девушками. Невинными... красивыми... — ком в горле сдавливает голос. Воздуха будто нет. В пабе становится душно, пространство вокруг меня словно сужается. Я одна. Совсем одна.
Пауза.
— Тесса, — голос Джейн стал резким, чётким, будто отдала приказ, — отправь мне свою геолокацию. Немедленно.
Я сбрасываю звонок, судорожно разблокирую экран, пальцы соскальзывают, кнопки плывут перед глазами.
Наконец — вроде получилось. Отправлено.
Телефон падает на пол. Поднять его не могу — сил нет. Пьяная, уставшая, опустошённая. Стоит только встать — и я просто упаду. Не на что больше опереться. Даже на себя.
Я опускаюсь лицом на холодную поверхность барной стойки.
Бармен будто слеп. Продолжает медленно протирать стаканы, делая вид, что не видит, как я разваливаюсь прямо на глазах.
Плевать.
Я теряю сознание.
⸻
Сколько прошло — не знаю.
Сон тянет, сладкий и тяжёлый, словно вата на веках.
И вдруг — прикосновение.
Тёплая, уверенная ладонь бережно трясёт меня за плечо.
— Тесса, проснись, — голос мягкий, почти материнский. Словно из далёкого детства. Я будто снова маленькая.
Мама?.. Нет...
Я с усилием открываю глаза. Резкий свет, расплывчатое лицо.
Щурюсь, пробую сфокусироваться.
Это Джейн.
Она пришла. Она действительно пришла.
Её руки обхватывают меня под локоть, и я почти повисаю на ней. Ноги не держат, каблуки как гири.
Мы выходим из паба. Холодный воздух улицы бодрит, но не помогает.
Джейн открывает заднюю дверь машины, осторожно усаживает меня внутрь.
Я не сопротивляюсь — просто падаю на сиденье, соскальзывая вниз.
Мотор заводится. Это последнее, что я слышу, прежде чем снова проваливаюсь в темноту.
⸻
Головная боль — будто молотком по черепу.
Пальцы шарят по постели в поисках телефона, но нащупывают только подушку и мягкое покрывало.
Я с трудом приоткрываю глаза.
Светло. Просторно.
Комната чужая. Неизвестная. И... дорогая.
— Где я?.. — голос хриплый, пересохший.
— У меня дома. Как видишь, — в дверном проёме появляется Джейн. Блондинка в шелковом халате с кружкой кофе в руке. Спокойная. Холодная. Непроницаемая.
Я медленно сажусь, зарываясь в простыни. Она исчезает, а через минуту возвращается с водой и таблеткой.
— Пей, — коротко бросает она и протягивает стакан.
На её лице нет ни капли сочувствия. Скорее, усталость. Или равнодушие.
И всё же... она пришла.
Значит ли это хоть что-то?
⸻
— Позволь спросить. Что вчера, чёрт возьми, произошло? — её голос твёрдый, почти властный. — И как так получилось, что ты оказалась одна, посреди незнакомого района, пьяная в стельку?
Джейн садится на край кровати, скрещивает ноги и сверлит меня взглядом. Её глаза будто просвечивают насквозь, доставая до самых потаённых уголков моей памяти.
Я моргаю, сжимаю виски ладонями, пытаясь вытащить из хаоса хоть какую-то связную мысль. Клуб... Кейт... Поцелуй... Машина... Тот дом... Крис... Слова... Ужас... Бар... Всё всплывает кусками, без хронологии, будто фрагменты чужого сна.
— Ну же, Тесса, — голос Джейн становится острее. — Ты вчера говорила, что кто-то продаёт девушек. Думаешь, я забыла?
Глаза широко распахиваются. Вспышка памяти.
Крис. Его голос. Эти отвратительные слова.
Я резко опускаю голову, будто за преступление, которое не совершала, но в котором чувствую вину.
— Крис... — выдыхаю глухо. — Он сказал мне это.
— Крис? — Джейн вскидывает бровь. — Крис Бэл? — и в её взгляде — резкое, безжалостное презрение, как будто имя это оставляет во рту привкус яда.
— Да... Он же друг Дерека... — я перебираю пальцами край одеяла, как будто это может защитить меня от её реакции.
— О, милая, — усмехается она, криво, с усталой иронией. — Ты и вправду не знала? Серьёзно? — Она встаёт, проходится по комнате. В её походке — напряжение, но в голосе спокойствие, от которого становится только хуже. — Ты жила под одной крышей с Уайтом и до сих пор думала, что он святой?
Я молчу. Слова не идут. Только дрожь в теле и тошнотворное осознание: я действительно ничего не знала.
И теперь, кажется, знаю слишком много.
— Ты и правда не знала во что вляпалась? — Она останавливается напротив, скрещивает руки на груди и смотрит на меня, как на наивную девчонку. — Милочка, ты не просто случайно оказалась рядом. Ты — кукла. С тобой играют. Уже давно.
Слова Джейн заставили моё сердце замереть на секунду.
Получается... брату действительно нужно от меня что-то?
Мысль вспыхнула, как искра, и тут же распространилась пожаром. Голова пульсирует — то ли от похмелья, то ли от попыток осмыслить происходящее.
— Слушай, я не могу найти телефон. Ты не знаешь, где он? — спрашиваю почти безнадежно, слабо надеясь на обнадеживающий ответ.
Джейн пожимает плечами:
— Нет. Когда мы приехали, его у тебя уже не было.
Она разворачивается и уходит в соседнюю комнату, а меня охватывает неприятное предчувствие.
Наверняка оставила в клубе. Чёрт, надо же было так напиться...
Медленно сажусь на край кровати, замечаю, что на мне чужая мягкая футболка — видимо, Джейн переодела меня, пока я была без сознания. Становится чуть теплее от мысли, что в этом доме обо мне позаботились.
Я поднимаюсь, иду по холодному кафельному полу, погружаясь в тишину просторного дома. Всё вокруг — чистое, ухоженное, изящное. Высокие потолки, лепнина, запах дорогого парфюма. Этот дом скорее похож на музей, чем на место, где живут настоящие люди.
На кухне я нахожу Джейн. Она говорит с кем-то по телефону, но, заметив меня, тут же заканчивает разговор.
— Джейн, а где здесь ванная? — прошу, чувствуя себя потерянной, словно брошенный котёнок.
— По коридору, последняя дверь справа, — отвечает спокойно.
Я почти бегом направляюсь туда. Хочу смыть с себя весь этот вчерашний вечер, как грязный след.
Ванная ничем не уступает остальному дому — большая, светлая, с теплым светом и мрамором на полу. На полках расставлены баночки с дорогими уходовыми средствами, две зубные щётки...
Живёт не одна.
И тут же в голове вспыхивает ответ: конечно, Мартин. Он же её парень.
Меня пробирает дрожь, короткая и резкая.
Я быстро умываюсь, стараясь не смотреть на своё отражение. Видеть себя — значит снова вспомнить всё. Не хочу. Пока нет.
Когда возвращаюсь на кухню, Джейн уже наливает себе кофе.
— Слушай... — начинаю неловко, чувствуя, как пересыхает во рту. — Не могла бы ты довезти меня до квартиры?
Она поворачивается, смотрит внимательно, хмурит брови.
— Думаю, тебе лучше пока туда не возвращаться, — её голос становится твёрдым.
В этом взгляде — не просто совет. В нём забота, перемешанная с горечью. Как будто она мысленно желает брату всё самое худшее.
— Но ты ведь живёшь с Мартином... Я могу помешать.
При одном упоминании его имени по телу снова пробегает неприятная дрожь.
— Ему всё равно. Он почти не бывает дома. Всегда "работает", — спокойно отвечает она, будто заранее отсекает все мои оправдания.
— А мои вещи?
— Съездим. Возьмём всё необходимое — и уедем, — коротко, уверенно. Она резко закидывает светлые волосы назад и добавляет: — Можешь собираться. Выезжаем прямо сейчас.
Через пятнадцать минут мы уже готовы.
Мне пришлось снова натянуть вчерашнее платье и каблуки — ощущение, будто возвращаюсь в ночь, от которой так хотела убежать.
Но на этот раз всё иначе. Я еду забирать свою свободу. Или хотя бы попытку на неё.