Порождение

Заснуть никак не удавалось. Уже часа полтора я ворочалась на постели в тщетных попытках найти удобное расположение, но тело каждый раз как будто подскакивало. Живот болел от предчувствия чего-то плохого. Я боялась даже предположить, что это может быть, поэтому старалась не думать об этом.

Старалась.

Бесполезно.

Я снова подскочила, но на этот раз от звука, похожего на удар об пол.

— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила я.

Секунду спустя мне ответили:

— Это я. Инна.

Сказать, что я поразилась, значит не сказать ничего.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты... как себя чувствуешь? — запинаясь, спросила она.

— Не стоит за меня волноваться, — улыбнулась я. — Так почему ты здесь? И давно ли?

— Давно. — Матрас слегка прогнулся: Инна присела на краешек кровати. — Я спряталась здесь.

«От кого?» — мелькнуло у меня в голове, а девочка продолжала:

— Я хотела оставить у тебя книгу и уйти обратно к себе, пока ты искала меня.

«Что? О чём она?»

— Вот, держи, — сказала Инна и вложила мне в руку книгу в знакомой не то бархатной, не то вельветовой обложке.

— Та самая, — ахнула я.

— Ну да, — мне показалось, что Инна улыбнулась, — она тебе поможет. Я думаю.

«Как она оказалась у неё?..»

Матрас колыхнулся, послышались шаги, и Инна молча вышла за дверь.

Я спрятала книгу под подушкой, опустила на неё голову и наконец-то смогла заснуть.

Мне показалось, что я проспала минут десять не больше, когда меня разбудил стук: кто-то барабанил по стеклу.

«Сдаётся мне, я знаю, кто это».

Шатаясь со сна, я прошла к окну, отодвинула защёлку и открыла створки. Слендер влез в комнату. Мне почему-то показалось, что он сегодня злой. И как только он заговорил, я поняла, что не ошиблась.

— Где тебя черти носят? — раздражённо бросил он.

— А где должны носить? — растерявшись, спросила я.

— Ты больше не приходишь в Эдем, — резко ответил Слендер. — Уже которую ночь я прихожу, а тебя нет.

— Раньше тебя это не останавливало, — пожала я плечами. — Ты вот так влезал в палату и...

— Я больше не могу делать это также часто. Вокруг здания ходят люди: охрану ужесточили. Почему даже я это знаю, а ты — нет?

Последнюю фразу он буквально выплюнул, что меня невероятно задело.

— Мне было не до этого, — ответила я. — Думала, ты знаешь.

— Знаю, — проворчал Слендер.

Всё то время, что мы разговаривали, он нарезал круги вокруг меня, словно акула. Кажется, именно так они делают, когда собираются нападать на жертву.

— Раз знаешь, то должен понимать, что мы тут стараемся разобраться в этом деле. И выжить.

— Выжить, — фыркнул Слендер. — За столетия наблюдений я понял, что вас волнует только собственная жизнь. И вы готовы ближнего своего продать, лишь бы самим выжить.

— С каких пор ты стал таким циником? — с сарказмом спросила я. — Раньше тебя это не волновало!

— Не волновало, — согласился он. — Но я никак не думал, что ты такая же, как все они.

Слендер замолчал и вздохнул, как будто вспомнил что-то неприятное. Скорее всего, так оно и было.

— А ты чем отличаешься от нас?.. — тихо спросила я.

Громкие шаги напугали меня. Слендер буквально пронёсся мимо меня. На несколько мгновений он задержался и сказал:

— Осталось только трое.

Сказал так, что у меня всё внутри перевернулось от страха. Створки хлопнули, и стало тихо. На ватных ногах я прошла к кровати. Без сил упала на простыни.

Прошло часа три. За это время я так и не поменяла своего положения. Я чувствовала какую-то ноющую боль в голове и слабость, но сон всё равно не шёл.

— Где же Вовчик?.. — прошептала я.

Только сейчас я поняла, что всю ночь провела в одиночестве. Я принялась себя успокаивать, говорила, что парень уже не раз ночевал в библиотеке в обнимку с книгами, и что ничего страшного в его отсутствии в палате нет. Но дурное предчувствие, так и не покинувшее меня за эти несколько часов, перекатывалось в животе, пульсируя так, что сердце то заходилось, то почти останавливалось.

«И что это был за посетитель, который хотел меня видеть?»

Я перелезла через кровать, взяла со столика коробку. Довольно тяжёлая. Сняв крышку, я извлекла из коробки какой-то прямоугольный предмет. Деревянные стенки его слегка отдавали теплом. Поверхность покрывала причудливая резьба и какие-то мелкие завитушки.

— И что это?.. — пробормотала я.

И улыбнулась.

Впервые за ночь мне стало спокойно. И даже возникло странное чувство, которому я не могла подобрать названия. Как будто я всё это время была чем-то пустым, а сейчас меня наполнили. Наполнили тёплым, мягким и ласковым. Настолько, что у меня в груди что-то защекотало.

«Какое приятное чувство...»

Я водила пальцами по шершавой поверхности деревянного предмета и неожиданно наткнулась на какую-то щёлку. Подцепила ногтем. Крышка. И тут же из недр полилась музыка. Странная, но настолько притягательная, что я невольно открыла рот и затаила дыхание. Загадочный предмет оказался музыкальной шкатулкой. Внутри я нащупала что-то кожаное. Кажется, это был браслет.

— Всё страньше и страньше... — пробормотала я, ощупывая кожаную полоску.

В отличие от своего деревянного хранилища, браслет был самым обычным, без всяких украшений и узоров. Я положила его обратно в шкатулку и нащупала лист бумаги. Письмо.

Вздохнув, я закрыла шкатулку. Придётся подождать, пока не придёт Марья Петровна или Вовчик. Тогда попрошу их прочитать мне это письмо.

«Кто же ко мне приходил?..»

Без музыки стало очень тихо. Но плохих мыслей вместе с тишиной не возникло, как ни странно. Я опустила голову на подушку и провалилась в сон.

* * *

— Фимка! Фим, проснись!

Я вскрикнула и уткнулась носом в подушку.

— Фима, Вовчика убили!

Тело вздрогнуло.

— Как это убили?! — вскрикнула я.

Смысл сказанного не сразу дошёл до меня. Я даже не поняла сначала, кто сообщил мне такую страшную новость. Проведя рукой по лицу, обнаружила, что оно всё в холодном поту. Максим, а это он меня разбудил, захлёбываясь от волнения, стал рассказывать подробности.

— Его ударили лампой где-то в основании черепа. Попутно переломали шейные позвонки. Он умер сразу...

— Ужасно, — простонала я, закрывая лицо руками.

«Мало мне было кошмара, так ещё и это...»

— Осталось только трое.

— Видимо да, — ответил Макс.

— Когда его обнаружили?

— Утром. Самое ужасное, что его нашла Адель Михайловна. Хрен знает, как его занесло в палату к Инне, но факт есть факт. Она в бешенстве. Врачи пытались обвинить её в его убийстве, но у неё оказалось железное алиби: она всё ночь была со своим дядей, главврачом. А что до Инны, ребёнок просто не смог бы поднять эту лампу. Мало того, что она сама немаленькая, так у неё ещё в основании штука наподобие постамента из какого-то сплава.

— Господи...

— Вспомни!

В висках закололо, а с памяти словно пыль сдули. Я вспомнила эту чёртову лампу в руке. Обмякшее тело Вовчика.

Пульс под моими пальцами...

Я застонала.

«Зачем?.. Зачем ты это делаешь?!»

Молчание.

— Фим, ты как? — заботливо спросил Макс.

Я помотала головой.

«Это я убила. Убила я. Я убила. Я убила!!!»

— Я ещё кое-что тебе не сказал... — начал Максим. — Дело в том, что Адель Михайловна обвиняет во всём тебя и даже поклялась тебя... уничтожить.

«Я убила его. Убила друга...»

Наступило молчание, во время которого я качалась взад-вперёд, чуть ли не выдирая волосы у себя на голове.

— А это что такое? — прервал молчание парень. — Шкатулка?

Я не ответила. Вновь возникшее молчание развеяла музыка, полившаяся из открытой шкатулки.

— Как красиво, — восхищённо проговорил Макс. — Откуда это у тебя, Фим?

— Принесли, — неопределённо ответила я, прерывисто вздохнув.

— Тут письмо. — Шуршание бумаги, еле слышное сквозь переливы музыки. — Прочитать его тебе?

Я кивнула. Макс присел рядом и начал читать.

Письмо состояло всего лишь из одной фразы. Фразы, от которой у меня в горле встал ком. Сердце отбивало бешеный ритм. Казалось, ещё несколько секунд такой скачки, и оно просто лопнет от перенапряжения.

Мать — это полное дерьмо, которое следовало уничтожить уже тогда, когда я был в утробе.

— Что это значит? — недоумённо спросил Макс. — Фим, кто это написал?

Я могла только открывать и закрывать рот, как рыба, — по-другому дышать не получалось.

«Не может этого быть... Не может... НЕ МОЖЕТ!!!»

Дверь неожиданно распахнулась, ударилась о стену.

— Серафима, прячься, — посоветовал Игорь.

— Что? Ты о чём? — ошарашено спросил Макс.

Я же тупо сидела, не двигаясь. Между тем в палату влетел кто-то ещё и с рёвом обрушился на меня. Я заорала от страха и оттого, что мне начали выдирать волосы (которых и так мало осталось) и царапать лицо. К счастью, ненормального оттащили от меня Максим и Игорь.

— Пустите меня! Я убью её!!!

Внезапно ненормальный, заорав таким образом, превратился в Адель Михайловну.

— Успокойтесь и объясните толком, — спокойно, но в то же время тоном, не терпящим возражений, сказал Макс.

— Если вы о Вовчике, то могу точно сказать, то это не могла быть она, — встрял Игорь. — Они не разлей вода были, убийца точно не Серафима.

— К чёрту вашего Вовчика! — вскрикнула Адель.

— То есть как? — опешил Максим. — Тогда зачем вы пришли?

— Если просто сорвать злость, то знаете, что мы её в обиду не дадим.

— Точно.

— Заткнитесь оба!

От былого самообладания няни не осталось и следа. И причина этому точно не тело Вовчика в палате её подопечной. А это значит...

— Инна мертва!

Адель Михайловна разрыдалась. Самым естественным и постыдным образом. Наверное, она даже не устояла на ногах, так как матрас прогнулся. Мы не мешали её слезам, думая, очевидно, об одном и том же.

— Осталось двое, — сказал Игорь тихо.

— Она не должна была умереть! Ещё слишком рано! Это ты её убила!

Невозможно передать, как меня затрясло от гнева и отвращения. Эта Адель Михайловна, истеричка до мозга костей, вызывала желание пристрелить её, чтобы не мучилась, а не желание пожалеть, что было бы логично. Создавалось впечатление, что эта умная и расчётливая женщина превратила заботу об Инне и её охрану в самый настоящий культ. И любые посягательства на этот культ или, Боже упаси, его крах приведут к самым печальным последствиям, какие только могут быть. И я чувствовала, что для няни наступил как раз такой крах.

— Когда Инна умерла? — спросил Максим дрожащим голосом.

— Час назад, — всхлипнув, ответила Адель. — Я расчёсывала её волосы, когда она упала мне на руки... Это ты ей что-то дала, я знаю!

— Не будьте параноиком, Адель, — с трудом проговорила я. — Как я могла что-то дать ей, если вы запретили мне с ней видеться?

— Отговорки! — вскрикнула няня и зарыдала с новой силой. Я вздохнула.

— Адель, пойдёмте, — успокаивающе, но всё же несколько убито сказал Максим.

Матрас дрогнул, и пара вышла из палаты. Дверь закрылась. Я зарылась пальцами в волосы. Голова болела от их выдирания.

— Фим, — Игорь присел на место няни, — насчёт Вовчика...

— Ты рад, что он мёртв?

— В том то и дело... нет. Мне грустно. Я жалею о том, что его теперь нет. Не могу поверить в то, что его теперь нет. Мне стыдно за себя, за то, что я так и не нашёл в себе силы помириться с ним. А теперь... — он зло всхлипнул, — теперь уже поздно.

— Думаю, для таких вещей никогда не поздно, — ответила я, не поднимая головы.

— Кто его убил? Этот подонок...

— Это была я.

Секунда на осознание.

— Что?!

— Этот подонок — я, — дрожа от страха, повторила я. — Это трудно объяснить.

— И не надо, — ответил он. — Я вижу... Он снова овладел тобой?

— Я ничего не помнила, пока он не приказал мне вспомнить, — сказала я. — Что ему от меня надо, Игорь? Что я сделала не так? Что?!

— Эй, только истерить не надо, — предупредил парень.

И обнял меня.

Впервые за всё время нашего знакомства.

Признаюсь, я подумала, что он хочет меня задушить, но что-то заставило меня поверить в то, что опасаться нечего.

— Если он снова появится, я остановлю тебя, — твёрдо сказал он.

— Вовчик уже пытался... — прошептала я.

— У меня преимущество — я могу слышать его. Так что, когда он снова появиться...

Дверь снова распахнулась. Игорь отпрянул от меня. Я хмыкнула.

— Ребята! — Макс был запыхавшимся, но почему-то счастливым. — Марина!

Мы с Игорем одновременно подорвались со своих мест и бросились за Максимом.

* * *

И целой жизни не хватит, если расписывать все те чувства, что мы испытали за эти несколько часов.

Это и страх, и гнев.

Горечь и стыд.

Вина за содеянное.

Но все эти чувства меркнут в сравнении с радостью, счастьем и облегчением, которые охватили нас в палате реанимации. И пусть эта радость омрачилось воспоминаниями о смерти нашего близкого друга. Всё равно.

— Сделанного не воротишь, — сквозь слёзы философски заметила Марина. — Если уж так случилось, мы сделаем всё для того, чтобы его смерть не была напрасной.

Мы молча согласились с этим. Хотя, что греха таить, слова подруги ничуть не умалили моего поистине огромного чувства вины.

Спустя час врачи выписали Марину. Девушкой тут же овладела бурная жажда деятельности. Наша компания направилась ко мне в палату, чтобы, наконец, покончить с этим делом. По пути мы встретили Сашу. Мы кратко ввели его в курс дела, на страшные обстоятельства которых парень, казалось, не обратил особого внимания. Оказалось, что всё это время он сидел у себя в палате, не высовывая даже носа. Причинами тому были страх перед неведомым убийцей и уныние, которое, как известно, пускает просто огромные корни с сознание. А вышел он потому, что Вячеслав погнал его к психиатру.

— Со мной невозможно жить, видите ли, — ворчал Саша, кашляя. — Я-то ведь его терплю уже который год!

— Я думаю, что он прав, — подал голос Максим, и они с Игорьком рассмеялись. Марина пробурчала что-то вроде «ничуть не изменились», а я улыбнулась.

Ввалившись ко мне в палату, ребята сразу же стали серьёзными. Я метнулась к кровати, извлекла из-под подушки книгу, достала спрятанные так давно и одновременно недавно страницы. Марина принялась вставлять их на свои места. Всё заняло не более пяти минут, но мне показалось, что они растянулись часа на два. Когда всё было сделано, Марина удовлетворённо вздохнула.

— Готово. Нескольких страниц всё равно не хватает, но это не важно: мы сможем совершить обряд и без них.

— Нет, не сможем, — брякнул Максим. — Вся ваша магия действует только тогда, когда книга целая.

— И сила их в единстве, — непонятно кого процитировал Саша.

— А страницы потерял тот придурок из морга, — буркнул Игорь.

— И что теперь делать? — протянула Марина. — В таком случае, мы в тупике?

— Выходит, что так, — ответил Максим.

Наступило молчание. Наверняка, никто не мог поверить, что больше ничего сделать нельзя.

Отворилась дверь.

— О, ребята, — раздался добрый, но всё же отравленный скорбью голос Марьи Петровны, — вы зачем тут все собрались? Поминаете?

— Что-то вроде того, — ответила я.

— Какой ужасный день, — продолжила няня. — Сначала Вовочка, потом девочка... Совсем маленькая была... А теперь ещё и бедняжка Адель.

— Что?! — в один голос воскликнули мы.

— Буквально только что нашли. Она повесилась в котельной.

— Не могу поверить, — пробормотала Марина. — Уж кто угодно, но она... Никогда бы не подумала, что такая особа способна на суицид.

— Марина, всё в жизни бывает, — сказала Марья Петровна. — Насколько я поняла, она не выдержала смерти своей подопечной, той девочки, что умерла после Вовы.

— А из-за чего она умерла?

— Ох, я и не знаю, — вздохнула няня. — Она же была больна какой-то очень скверной болезнью...

Марья Петровна замолчала. Было понятно, что ей тяжело говорить обо всём этом.

Спустя минут десять молчания все разошлись кто куда. Я осталась в своей палате в компании Марины и Саши. И следующие несколько часов я рассказывала им обо всех событиях, которые они пропустили.

— Обалдеть! — Марина рассмеялась. — Стоило только ненадолго отключиться, как ты сразу умудрилась вляпаться. Причём не единожды!

— Это талант, — поддержал Сашка. — Зато теперь нам многое ясно.

— Боже, не верится, что Вовчик мог подменить книгу...

— А что это за голос, который тебя преследует?

— Я не знаю... — вздохнула я. — Но меня угнетает его близость. Думаю, что он жил во мне всё это время. Но почему дал о себе знать только сейчас? И заставляет убивать?..

— А может быть так, что он заодно с Виктором?

— Вполне возможно, — согласилась Марина. — Только это не вяжется с тем, что Виктор тебя защищает, а голос наоборот подталкивает к опасности. Такое ощущение, что они сами толком не могут определиться, действуют они сообща или же нет.

Повисло молчание, которое прервал вопрос Саши о шкатулке. Он взял её и открыл. Снова по палате разлились звуки музыки. Я вздохнула с облегчением. Почему-то эта мелодия меня успокаивала. Марина и Сашка прочитали письмо, посланное мне неизвестным посетителем.

— Как странно, — протянула Маринка. — Ты знаешь, у меня такое чувство...

— Не говори, — резко ответила я. — Не говори мне, что ты думаешь. Пожалуйста.

Девушка послушала меня. Но я всё равно услышала одну из тех вещей, о которых не хотела слышать.

— Остался всего один. Готовься.

Я с трудом подавила крик отчаяния. Непреодолимое желание забиться куда-нибудь, сжаться в комок и не видеть и не слышать ничего. И никого.

Кроме этой музыки.

— Серафима! — В палату снова вошла Марья Петровна. — Тебе письмо.

С трясущимися руками я слушала, как Марина разрывает конверт, расправляет лист бумаги.

— «Подойди вечером к главному входу. Я заберу тебя из этого проклятого места», — прочитала Марина. — А он немногословен.

— Может, это женщина, — прохрипел Саша.

— А первое его письмо, где таинственный посетитель пишет о себе в мужском роде? Нет, это определённо мужчина.

Я слышала их, но не понимала, о чём они говорят.

Меня волновали только те две фразы, что были написаны в письме.

«Если ты и правда... Нет, это невозможно».

— Фим, ты меня слышишь? — Марина пощёлкала пальцами у меня перед носом. — Что ты собираешься делать?

Сказано было с настороженностью.

— Ты не доверяешь ему?

— На то есть причины, — ответила она. — Он взялся неизвестно откуда и зовёт тебя с собой. Не странно?

— Значит, не доверяешь... — скорее для себя констатировала я.

— А если это её единственный шанс спастись? — встрял Саша. — Почему она должна им пренебрегать?

— Потому что глупо доверять незнакомцам! — вспылила подруга.

Я это знала. Знала всё, о чём они говорят. И не могла решиться.

«Если это ловушка для меня, то хотя бы остальные не пострадают. А если нет... тогда, сбежав, я оставлю друзей здесь умирать. Или так, или призрак пойдёт за мной, и таким образом я спасу остальных... Как же мне поступить?..»

«...жду вас, когда вы разберётесь в себе и найдёте свой "корень"...» «Он или глубоко в прошлом или глубоко во мне самой...»

«Мать — это полное дерьмо, которое следовало уничтожить...»

«Мать — причина всех бед и несчастий».

«Мать — "корень"».

«Получается, что моментом, когда в моей жизни всё изменилось, стал момент моего рождения?»

«Тогда лучше бы я вообще никогда не родилась...»

Вечером я стояла у главного входа, обняв руками рёбра. Мимо меня ходили люди — охранники. Но их становилось всё меньше. Нас не должны будут увидеть. Если что, я готова бежать изо всех сил, пока не свалюсь замертво.

Но друзей под удар я не подставлю.

— Что ты здесь делаешь?!

Громкий шёпот сопроводил поистине бесцеремонный жест: Слендер сгрёб меня в охапку и решительно куда-то потащил.

— Что ты делаешь?.. — попыталась завопить я, но мне заткнули рот.

— Молчи. Я сейчас всё объясню.

«Неужели?! Аллилуйя!»

Слендер притащил меня в Эдем. Там он поставил меня на землю и начал говорить:

— Тебе нужно кое-что знать...