Порождение

Я судорожно вздохнула и закашлялась: в горле почему-то пересохло. С трудом поднявшись на ноги, я позвала Игоря, но ответом мне была лишь тишина.

— Звать бесполезно. Сейчас ты не там, — раздался знакомый голос.

— Ты снова меня выключил? — устало поинтересовалась я. — И что опять произошло?

— Ты не помнишь? — удивился голос. — Хотя это неудивительно. Насколько мне известно, мозг человека может стирать информацию, наносящую вред ему и всему организму.

— И что же это за стресс такой? — с опаской спросила я. — Не убила же я кого-нибудь?

Я рассмеялась, но получилось как-то натужно. Голос молчал.

— Почему ты не отвечаешь?.. Скажи что-нибудь.

Молчание. В животе возникло предчувствие чего-то плохого.

— Скажи что-нибудь! Скажи!!!

— Зачем так орать? — невозмутимо ответил голос. — Я и в первый раз тебя слышал. Просто думал, как бы тебе помягче сказать...

— Сказать что?! Не тяни!

В моём голосе уже откровенно проскальзывали истерические нотки, что ещё больше настораживало.

— Ты убила, Серафима. Убила человека.

Я выдохнула. Снова вдохнула, давясь воздухом.

— Что?.. Что ты сказал?

— Не вижу нужды повторять то, что и так понятно.

Пальцы зарываются в волосы. Выдирают их.

— Я не верю. Ты врёшь.

— Сама подумай, какая мне от этого выгода?

— Откуда мне знать?! — вскричала я, падая на колени.

В горле снова встал ком. Из груди вырывалось сиплое дыхание и сдавленный стон, перерастающий в крик.

— Вспомнила! Я вспомнила!

— Чрезвычайно рад этому.

— Заткнись! — Я вскочила на ноги. — Зачем?! Зачем ты дал мне вспомнить?!

— Потому что, боюсь, это убийство не последнее.

— Что?.. Что ты хочешь этим сказать!

— Кончай задавать риторические вопросы, — раздражённо проговорил голос.

— Ублюдок!

— Хоть одна трезвая мысль.

Я всхлипнула. Волна гнева утихла, теперь осталось ужасное горькое чувство, которому я не могла дать названия. От него меня мутило, голова кружилась, и казалось, что ничего уже не будет хорошо.

Никогда уже не будет как прежде...

— Успокоилась?

— Да.

— Тогда слушай меня. Человек, которого ты убила, — седьмая жертва. Пятой является твоя подруга, которая пока жива. Если ты не возьмёшь себя в руки и ничего не предпримешь — будут ещё убийства. Возможно, твоими руками. Так что...

— Почему моими? Причём тут я?

— Не знаю. Знаю только, что ты и Марина круто замешаны в этом деле. И от вас зависит исход этого дела.

— Но Марина... в коме.

— Это иллюзия. Иллюзия, искусно преподнесённая вам Виктором. Если я не ошибаюсь, Марина скоро должна прийти в себя. Не знаю, на какой срок, но медлить вам будет уже нельзя.

— Ты что-то знаешь...

— Он бережёт её для каких-то своих целей, и вы должны будете выяснить, что это за цель. Ты меня слушаешь?

— Да.

— Поторопитесь.

С хриплым стоном я медленно прихожу в себя. Щупаю пол. Холодный и сырой. Кажется, это лаборатория.

— Серафима!

— Ох, не кричи так, — прошипела я, приподнимаясь на локтях. — Давно я без сознания?

— Минут десять... Ты чем вообще думала, а?! — неожиданно заорал Игорь. — Ты убила человека!

— Ой, можно подумать, ты святоша! — огрызнулась я. — Сам на Вовчика покушался...

— Но я не убил его! А ты убила ни в чём не повинного человека!

— Прекрати орать на меня! — вскрикнула я, рывком вставая на ноги. — Меня будто тело не слушалось. Я не могла его контролировать, понимаешь?

Игорь замолчал. Спустя минуту он спросил:

— Что это был за голос?

— Что? Откуда ты знаешь? — пробормотала я, пятясь.

— Забыла, что я грёбаный телепат? — раздражённо ответил он. — Так кто это был?

— Я сама не знаю. Он...

«Это же он приказал мне убить его... Дура! Идиотка!!!»

— Чёртов выродок!!! — крикнула я, не сомневаясь, что он меня слышит.

— Что значит, ты не знаешь, кто это?

— А вот так! Тебе до всего надо докопаться, да?!

— Не ори на меня!

— А ты не вынуждай!

На минуту повисло молчание, после которого Игорь внезапно расхохотался. Я снова попятилась от него, но он удержал меня за руку.

— Ладно, — проговорил он сквозь смех, — будем считать, что мы квиты.

— Не смешно, — бросила я. — В следующий раз я от него добьюсь ответа. Мерзкий ху...

— Эй-эй, достаточно! — Игорь, хихикнув, потащил меня куда-то. Вероятно, к выходу. — На сегодня достаточно нежностей.

Я сердито фыркала, пока он закрывал дверь и прятал связку ключей.

— И какой был в этом смысл? — проворчала я, спускаясь по лестнице. — Что мы узнали?

— Что у тебя, оказывается, богатый словарный запас, — усмехнулся Игорь. Он спускался за мной и держал меня за руку на случай, если я споткнусь. — Шучу. Мы теперь знаем, из-за чего умерла Ирина. И что есть недостающие страницы, которые нам, видимо, уже не найти. Да и резона в этом нет, раз они не работают.

— Ира относится к числу жертв Виктора? — спросила я, слегка оглядываясь.

— Наверное... Если допустить, что Смерть, которую она видела, это он и есть. А уж как умерла жертва — дело десятое.

— Не скажи... — пробормотала я. — Ну ладно, допустим. А со следами всё-таки что-то не вяжется.

— Кстати, зачем ты пристала к его ногам?

Я пересказала ему о следах, ведущих в лес, к месту захоронения тела.

— Хм, — Игорь почесал голову, — были и обычные следы, говоришь... Он сказал, что за ним никто не шёл.

— А правду ли он сказал? — с сомнением протянула я. — Кроме того, он был в таком состоянии, когда-либо каждое дерево кажется человеком, либо ничего кроме трупа не видишь. Вполне возможно, что он не заметил преследователя.

— Подожди, — возразил Игорь. — Ты говорила, что следы изначально были нормальные, а потом стали увеличиваться. Если предположить, что за ним кто-то шёл, это значит допустить, что следов было несколько: брата Иры и преследователя.

— Тоже верно...

Мы, наконец, спустились вниз и пошли по коридору. Мне сразу полегчало, когда я представила, что вокруг нас ходят люди, ничего страшного не замышляющие. Ну, разве, может быть, украсть из столовой оладушек. Я пересказала Игорю наш разговор с обладателем того голоса.

— Марина, — с какой-то непонятной грустью произнёс он. — Зачем она могла ему понадобиться?

— Понятия не имею, — пожала плечами я. — Но надеюсь, что хоть в одном он не соврал — она скоро должна очнуться.

Оставшуюся дорогу мы прошли в молчании. Дойдя до палаты Игоря, мы распрощались. Он клятвенно пообещал мне, что подумает над всем этим.

— Стой, а тело, — понизив голос, напомнила я. — Оно же там так и осталось...

— Не волнуйся, я его спрятал, пока ты была со своим другом.

Меня передёрнуло.

— Не называй его так.

— Ладно. Ну, не скучай!

— Где уж тут?..

Дверь закрылась, и я пошла в свою палату, стараясь не вспоминать о бьющемся пульсе под своими пальцами.

* * *

— Берегись...

— Что? Виктор? Опять ты здесь?!

— Это ты здесь... Будь осторожна... Помни, кто-то близкий предаёт тебя...

— Я и так это знаю!

— Следи за языком...

Я с криком проснулась. Сглотнула кровь.

— Чёрт... прикусила, — пробормотала я, стараясь не шевелить языком слишком сильно. — Виктор... кошмар... да пошло оно всё к дьяволу!

Спустя полчаса я стояла на пороге кабинета психиатра.

— Серафима? — В голосе Леонида удивление, смешанное с радостью. — Ты всё-таки пришла. Проходи.

Я закрыла дверь, прошла к столу, за которым сидел психиатр.

— Что тебя беспокоит?

— Кошмары, — буркнула я, почёсывая макушку.

— Хорошо...

— Хорошо. Хорошо? Хорошо?! Мать вашу, что за проклятая привычка на все жалобы отвечать хреновым «хорошо»?! Вы так наплевательски относиться к недомоганиям своих клиентов?!! — заорала я.

Взмахнув рукой, я, кажется, уронила что-то на пол. Судя по звону разбившегося стекла, вазу. Ноги сразу стали мокрыми.

— Отлично! — рассмеялась я. — Теперь я могу простудиться. Моя простуда даст осложнения, и я сдохну как вшивая псина, затраханная вшивыми кобелями. Ну же, доктор! — Я наклонилась к Леониду, который до сих пор и слова не сказал. — Скажите же «хорошо». Всего лишь одно слово, которое является причиной психического расстройства у такой нервной личности, как я. Ну же! Скажите!

Неожиданно я стала задыхаться. Тело сползло на пол. Я закашлялась. Так сильно, что горло начало раздирать. Я почувствовала вкус крови в глотке.

— Что ж... — скрипнуло кресло. Звук шагов. Леонид подхватил меня на руки и опустил на кушетку, — кажется, я вижу, в чём дело.

Я прерывисто дышала, не в силах сказать ни слова. В голове всё так мутно...

— Что сейчас было?..

— Как я уже говорил, я знаю о вас многое, Серафима. И сейчас я сделал кое-какие пометки. Сопоставив всё, я уже могу говорить о том, что вас беспокоит.

— И что это? — прошептала я.

— Ну, когда вы вошли, вы выглядели подавленной и сонной. Из этого я сделал вывод, что этой ночью вам что-то мешало спокойно спать. Зная, что вы не та, кто будет где-то шататься по ночам, я оставил единственно верную догадку: кошмары. И вы эту догадку подтвердили. Пока ясно?

Я могла только кивнуть, правда ещё не вполне понимала, к чему он клонит.

— Дальше. Вы вспылили от одного единственного слова. Это дало мне основания полагать, что вы ещё и взвинчены. С утра мало что может довести человека до той крайней степени злости, что я наблюдал у вас, поэтому я предположил, что причина такого всплеска росла в вас довольно долго. Опять же, зная вас как спокойную и в какой-то степени флегматичную девушку, это странно и нелогично. К тому же ругательства, насколько я знаю, в большинстве своём претят вам. Если быть точным, вас от них отучали. Если быть совсем точным, отучали с особой... жестокостью.

— Верно... — пробормотала я.

«Ничего не помню. Я ругалась?..»

— К тому же вы не помните, что было минуту назад.

— И что всё это даёт?

— Сочетание несочетаемого. Мой диагноз в таком случае ясен.

— Вам — может быть, — устало произнесла я. — Я человек-неуч. Поэтому извольте разъяснить.

— Говоря научным языком, у вас, Серафима, диссоциативное расстройство идентичности. Или иными словами...

— Раздвоение личности?.. Что за бред?

— Не бред, а раздвоение личности, не путайте, — тепло ответил Леонид. — Очень редкое заболевание, надо отметить. Вы прямо ходячий букет.

Я вздохнула.

«Вот так. Пришла с одним, ушла с другим... Стоп, а с чем я, собственно, пришла?»

— А зачем я здесь?

— Вы жаловались на кошмар, — сказал Леонид, касаясь моей руки. — Расскажите.

Я рассказала. В мельчайших подробностях.

— Хм... Я читал, как интерпретировала ваш сон Антонина Фёдоровна. И, должен сказать, что я с ней согласен. И, в отличие от неё, смогу вам помочь.

— Надеюсь на это, — прошептала я.

— Сны — это совокупность всех ваших мыслей, ощущений, слов и поступков. Они также порождение воспоминаний. В вашем случае, негативных. И поэтому я призываю вас, Серафима, понять «корень».

— Чего?

— «Корнем» я называю момент в жизни человека, когда он кардинально меняется под воздействием внешних факторов. Вам должен быть известен этот «корень».

Я задумалась. Что изменилось в моей жизни?

— Не могу сказать, — обречённо уронила я.

— Раз так, то, должно быть, ваш «корень» находится либо где-то глубоко в прошлом, либо где-то глубоко в вас самой.

— И что мне делать?

— Я смогу вам помочь только при условии, что вы сами знаете причину ваших кошмаров. А уж моя задача — сделать так, чтобы вы избавились от них.

Он замолчал на несколько секунд, а потом спросил:

— Где вы были до этого? Вы же не всё время находились в этой больнице.

Я помотала головой.

— Не могу...

— Не можете что?

— Сказать не могу.

— Не помните?

— Не в этом дело...

— Боитесь?

— Да.

— Меня?

— Да.

— Хорошо, — ответил Леонид. — Тогда до свидания.

— Что?

— Я не вижу смысла давить на вас, — ласково ответил психиатр, садясь обратно в своё кресло. — Тем более если вы меня боитесь. В таком случае жду вас, когда вы разберётесь в себе и найдёте свой «корень».

Я поднялась с кушетки и молча вышла за дверь. Неожиданно на плечо легла чья-то рука.

— Какого чёрта?!

— Ты чего орёшь-то? — изумился Вовчик.

Я с облегчением выдохнула.

— Прости, — пробормотала я. — Ты меня напугал.

— У меня были на то причины, — усмехнулся парень и, взяв меня за руку, повёл куда-то.

— И что же это за причины? — с сарказмом поинтересовалась я.

— Мы с Максимкой проштудировали несколько книг занимательного содержания, — начал Вовчик, — и вычислили одну вещь... Кстати, ты чего такая красная?

— А? — я коснулась рукой щеки. Та горела. — Не знаю... Наверное, после визита к психиатрам всегда так.

— Да уж, — протянул Вовчик. — А что ты там делала? И что ты вообще всё это время делала?

Я пересказала всё, что помнила.

— Страницы липовые? — Вовчик рассмеялся. — Иного от Игоря я и не ожидал... Так вот, возвращаясь к предмету наших с Максимом изысканий. Мы пытались найти информацию по проведению магических обрядов. В особенности обрядов вызова духов. Если совместить всю информацию, что мы собрали, получится, что фолиант, с помощью которого осуществляется вся канитель, должен быть цельным.

— В каком смысле? — спросила я, но ответ уже не потребовался. — Так получается, что обряд не сработал, потому что книге не хватало страниц?

— Именно! — Вовчик щёлкнул пальцами. — В первый раз, когда обряд проводила Марина, книга была вся. А вот у Игорька ничего не вышло, так как он оперировал только несколькими страницами, и то не всеми. Верно я говорю?

— Верно, — кивнула я. — То есть, чтобы провести обряд по изгнанию, нужна опять же вся книга?

— Да. Те страницы, которые тебе передал Игорь, ещё у тебя?

— Куда ж они денутся? — усмехнулась я. — Но, во-первых, нескольких страниц всё равно не хватает, и, во-вторых, самой книги у нас нет.

— А ты помнишь моё обещание найти её? — На этот раз усмехнулся Вовчик.

— Точно, — буркнула я. — И, судя по твоему ехидному тону, ты знаешь, где она.

— Ха-ха, верно говоришь! — рассмеялся парень. — Что ж, мы как раз пришли к тому месту, где она спрятана.

Я невольно раскрыла рот: совсем не следила, куда он меня вёл. Раздался стук: это Вовчик постучал в дверь. За ней раздалось еле слышное шуршание.

«Слишком знакомое...»

— Кто там? — раздался девчачий голос.

— Чёрт тебя побери, Вовчик! — пискнула я и уже намеревалась убежать, но парень схватил меня за воротник, словно предвидел это.

— Старые знакомые, — умильным голосом ответил он.

Дверь отворилась. На секунду повисло молчание, а потом это молчание прорезал возглас удивления.

— Вова! Серафима!

— Ага, это мы, — довольно проговорил Вовчик, не ослабляя хватки. — Мы пришли кое-что забрать у тебя. Помнишь, я отдал её тебе как-то?

— Помню! — радостно ответил ребёнок и убежал обратно в комнату.

— Слушай, может я пойду? Ты и без меня прекрасно справляешься! — прошипела я, предпринимая новую попытку вырваться.

— Никуда ты не пойдёшь, — также прошипел Вовчик, дёргая мой воротник на себя. Я закашлялась.

— Задушишь!..

— Вот она! — провозгласила Инна.

— Спасибо! — ответил Вовчик. — Это она, Фим. Та самая книга.

Я только рот раскрыла. Опять.

— Что она делала у Инны? — прорычала я.

— Эй-эй, спокойно. Я же сказал, что отдал её ей. На сохранение.

— Какого чёрта ты отдал книгу ЕЙ?!

Девочка всхлипнула. Вовчик вздохнул.

— А кому ещё? Кроме того, у неё она была бы целее.

Я медленно, но всё-таки начала понимать.

— Так ты и правда подменил её тогда.

— Ну да. — В его голосе прорезались нотки стыда. — Я тогда был... подавлен. Понимаешь, не очень-то приятно, когда тебя пытаются убить. К тому же бывший лучший друг... Я думал, что не выживу. Поэтому, когда ты пришла меня навестить, держа эту книгу в руках, у меня словно в глазах помутилось. И тогда я подменил её, чтобы потом использовать...

— И что не использовал?

— Не знаю. Почему-то расхотелось.

— Ха, расхотелось ему! — рассмеялась я. — У тебя в руках был такой шанс, а ты им не воспользовался.

— Да, может я и лох, но зато лох с чистой совестью, — с достоинством проговорил Вовчик и продолжил: — зная, что книга вполне может попасть в дурные руки, я спрятал её у себя. А потом мы познакомились с Инной... И я понял, что надёжнее места, чтобы хранить такой важный предмет, не найти.

— И он отдал её мне, — подала голос Инна.

Слышно было, что она гордится возложенной на неё миссией. Я невольно улыбнулась.

— Ладно, допустим... Но ты понимаешь, какому риску подвергал девочку, а? А что, если бы Виктор...

— Нет. Он дорожит предметом, с помощью которого был вызван сюда. Поэтому и хранителя этого предмета не тронет.

— Это вы с Максом прочли, да? — усмехнулась я.

— Ну да, — хихикнул Вовчик. — А теперь, Инна, давай книгу, и мы уйдём.

— Нет, — после недолгого молчания ответила она. — Не отдам.

Мы опешили.

— Почему?.. Инна, нам нужна эта книга, — принялся увещевать Вовчик.

— Я бы отдала, — ответила Инна, — но мне запрещают.

— Что? — удивилась я. — Кто?

— Человек. В капюшоне.

— Виктор?! — в один голос воскликнули мы с Вовчиком.

— Он не сказал, как его зовут... Но он меня пугает, — проговорила девочка. — От него холодом пахнет. И сыростью.

— Инна, — я опустилась перед ней на колени, взяла за плечи, — жизни людей зависят от этой книги. В том числе и жизнь моей подруги.

— Марины? — В голосе Инны промелькнуло недоверие. Я кивнула.

— Отдай нам её, и всё будет хорошо. Ты больше не вспомнишь об этом человеке в капюшоне. Обещаю, что...

— Почему ты меня прогнала?.. — перебила она. Я подавилась собственными словами.

— Понимаю, я не имею права просить у тебя что-то после того, что сделала, — пробормотала я.

— Почему?

Я закусила губу.

— Потому что я не хотела, чтобы с тобой что-то случилось, — выдавила я. Почему-то эти слова дались с трудом. — С нами опасно водиться, поэтому я посчитала правильным, если оттолкну тебя.

— Это правда? — недоверчиво, но в то же время с надеждой спросила она.

Я с улыбкой кивнула. Инна, помедлив секунду, нерешительно обняла меня. Я погладила её по мягким волосам.

— Так что? Отдашь книгу?

— Угу.

— Убей её.

У меня спёрло дыхание.

«Нет. Нет! Уйди из моей головы!!!»

— У тебя нет выбора. Убей.

— Гнида! — вскрикнула я.

Тело свело судорогой. Руки сами сомкнулись на шее Инны. Та захрипела. Что-то пищала.

Чувствую...

Чувствую её пульс под пальцами...

Меня кто-то схватил за плечи. Оттащил от девчонки.

— Что ты делаешь?! — прокричал на ухо Вовчик. — Остановись! Не слушай его!

— Уйди от меня, идиот! — завопила я.

Колени подогнулись, и мы вкатились в палату. Инна что-то кричала, но я не разбирала слов. Я могла думать только о том, как отцепить от себя тело Вовчика. Суча руками, я пыталась нащупать хоть что-то.

Пальцы наткнулись на нечто. Потянули на себя.

Тяжёлое.

Вовчик сел на меня. Придавил одну руку.

— Хватит, приди в себя!

Замах.

Удар.

Крик и звон разбившегося стекла.

Тело Вовчика обмякло. Я скинула его с себя. Шатаясь, поднялась на ноги.

— Серафима, прекрати! — вскрикнула Инна.

Протягиваю руку.

Пальцы хватают пустоту.

— Догони.

Ноги послушно зашагали в сторону двери. Шаг ускоряется. И я уже бегу по коридору с одним лишь приказом в голове...

«Догнать».

Я потеряла счёт времени. Чувствовала только, как в груди сипит и царапается. Задыхаясь, я сползла на пол. В голове начало проясняться.

«Какое отвратительное чувство... Ничего не помню».

Поднявшись, я ощупала стену. Шатнулась к противоположной. Ощупала. Страшная мысль родилась в сознании. Укоренилась.

«Где я?..»

— Эй, кто-нибудь?! — вскрикнула я, начиная крутиться на месте. В горле тут же встал ком. — Кто-нибудь, помогите! Где я?!!

Слабость во всём теле.

И страх.

— Кто-нибудь... — всхлипнула я, зарываясь пальцами в волосы. — Хоть кто-нибудь...

Холодно.

Страшно.

Мутно...

— Серафима!

Я вмиг подскочила. Побрела на знакомый голос и в следующее мгновение буквально упала в объятия Марьи Петровны.

— Что ты здесь делаешь, Серафима? — недоумевала няня, силясь удержать меня: я норовила сползти обратно на пол. — Как ты умудрилась забрести в хоспис?

— Я не знаю, — простонала я, пряча лицо у неё на груди. — Я не знаю, зачем пришла сюда... Не помню...

* * *

Спустя час я уже лежала в своей кровати под тёплым одеялом. Марья Петровна гладила меня по волосам, успокаивая после кратковременной истерики, которую я закатила, когда мы добрались до палаты. Мне было ещё тяжеловато дышать, но в целом няне удалось меня успокоить. Она больше не спрашивала меня ни о чём. Думаю, из-за опасения вывести меня из себя.

Отдышавшись, я рассказала ей всё. Абсолютно всё. Начиная со смерти Захара и заканчивая вышеупомянутой истерикой. Марья Петровна слушала, не перебивая. Это должно было меня удивить, но я не думала об этом. Моей целью было выговориться. Когда я закончила, няня надолго замолчала. И только сейчас я ужаснулась тому, что сделала. Ведь теперь у неё есть все основания считать меня сумасшедшей. И есть возможность упечь меня в Адское крыло.

— Знаешь, я предполагала, что происходит что-то не чистое, но чтобы настолько... — задумчиво проговорила Марья Петровна.

— Вы... поверили мне? — уточнила я. — И не считаете психованной?

— Наверное, должна бы, — невесело усмехнулась няня. — Но есть кое-что, благодаря чему я тебе верю.

— И что это? — спросила я, затаив дыхание.

— Странно, что ты не догадалась, — продолжила она. — Хотя в это, наверное, действительно сложно поверить... Это я была няней Виктора.

— Вы?!

Теперь всё ясно.

«И правда, Мария ведь. Как же я не дотумкала?»

— Об этом уже все забыли. Все кроме меня, — вздохнула Марья Петровна.

— Он покончил с собой, правда? И вы это видели?

— Своими глазами. Хотя, что греха таить, с радостью предпочла бы не видеть... Когда на твоих глазах твой подопечный душит сам себя простынёй, это...

— Почему вы его не остановили?

— Он пригрозил, что тогда задушит меня, — ответила няня. — Храбрость не входила тогда в число моих добродетелей... Он много раз говорил, что больше не может жить с этой болезнью. Она, как трупный червь, твердил он, пожирает его изнутри.

— Ясно, — кивнула я, теребя пальцами уголок одеяла. — Вас тогда обвинили?

— Нет. Все знали, что он не проживёт долго. Так что врачи даже обрадовались, когда узнали, что проблемного пациента не стало.

Няня встала и прошла к двери.

— Поспи, — ласково сказала она. — Я зайду ещё... О, кстати, к тебе приходили.

— Что? — удивилась я. — Кто?

— Какой-то молодой человек. Всё порывался пройти, но его не пустили без записи. Потом вызвали меня, и он попросил передать тебе что-то. Коробка стоит на столике, если что.

— Так он не сказал, кто он?

— Нет... Хотя, я думаю, он ещё придёт.

— Почему вы так думаете?

— Он очень настойчиво просил встречи с тобой. Я бы даже сказала, требовал... Ох, зря я тебе рассказала, ты теперь не заснёшь!

С этими словами она вышла за дверь. Рука сама потянулась к столику, но остановилась на полпути. Опустилась.

«Потом... Не сейчас...»